Mine

      Я направился в его комнату, так как парень уж очень паниковал, мне пришлось дать ему время хоть немного прийти в себя. Мой взор снова устремился на него. Он лежал там же, где его и кинули: на полу, будучи не в состоянии что-то говорить, лишь всхлипывать. У него даже не хватило смелости подползти к матрасу, что небрежно валялся в углу. Закрыв за собой дверь и не спеша подходя к нему, протянул свою трость к его голове, дабы поднять упавшие на него прядки волос цвета зрелой пшеницы. На меня смотрела пара впалых синих, как океан, глаз.       — Хм, — я поднял его голову, чтобы было лучше видно, — от тебя только кожа да кости.На это он лишь всхлипнул.       — Сидеть, червь, — приказал я. Тот молча опустился на колени.       — Так-то лучше, — плотоядно облизнувшись, был уже наготове, чтобы хорошенько замахнуться тростью и ударить его по голове, что и сделал. Глухой шлепок и парень полетел на пол, как кукла. Я лишь оскалился: чтобы мне еще такого вкусненького сделать с ним? Решение пришло само, как я достал из кармана брюк бутылочку с «волшебной» жидкостью.       — Животом вниз, руки перед собой, — тот подчинился. — Попробуешь убрать их — лишишься их навсегда, — он кивнул, а я нетерпеливо начал выливать то, что было в этой ёмкости.        Парень начал хныкать, извиваясь на холодном полу: его кожа начала пузыриться и обугливаться под действием этой жидкости — кислоты. Блондин забил ногами по полу, пытаясь уйти от болевых ощущений. Под его головой уже образовалась приличная лужица из слез, зубы были стиснуты донельзя. Такая картина маслом вряд ли кому-то понравиться, вот только у меня это вызывало наслаждение: он барахтался, как рыба в воде, но руки оставались на своем месте. А он смышленый. Я бы мог его еще долго мучить, если бы кислота не закончилась. Но мне нравится, когда моя игрушка беспрекословно слушается меня во всем, делает абсолютно все, что я пожелаю.       — Нг…, — он запрокинул голову, чтобы отдышаться.       — Неплохо. Ты следуешь моим приказам, несмотря на дикую боль, это меня несказанно радует, — я не удержался и придавил ботинком его хрупкие на вид кисти рук.       — Гх…ах...! — не сдержался от давления.       — Тебе есть, что сказать? — он быстро замотал головой в знак отрицания. На последок, со всей силы пнув ногой в живот, я оставил его.

***

      Снова меня потянуло в ту комнату, к моей игрушке. Повернув за угол, увидел, что дверь в комнату Грейсона была открыта. К моему дичайшему удивлению, парень был окутан во весь свой рост (он был выше меня) чем-то синим и мягким. Приглядевшись, я заметил, что это 5.0.5 его обнимал.       — 5.0.5! — испугавшись моего крика, эта пародия на добряка быстро ретировался прочь, не желая со мной контактировать, — а ну вернулся, жалкое…!       — Нет-нет! — вдруг парень протараторил, — он ничего такого не сделал, я…, —Одного моего взгляда хватило, чтобы он застыл на месте.       — Заткнись! – как собачка, он замолк. — Не смей даже думать о нем!       — Н-но я…       — Что значит «но» ?! Ты так еще не понял, кто владеет тобой! Я твой хозяин, и ты играешь только по моим правилам. Ясно, куколка?       — Д-да, хозяин, — его голос дрожал так же, как и его тельце.       — Меня очень расстраивает твое поведение, — я вытянул левую ногу перед ним, — может, покажешь, как ты предан своему господину?       — К-конечно.       Опустившись на колени, он приблизился к носку моего ботинка. Я увидел шрамы, которые были оставлены мной вчера на его лице. Грейсон уже прикоснулся своими покусанными губами к моей обуви: язычок прошелся по лакированному носку, будто он пробовал карамель. Мой взгляд залип на этом тельце: такое худое, слабое и беззащитное. Мне захотелось придавить его глупое личико прямо к полу, чтобы полостью утвердить свое превосходство.       — И вправду, ты очень уж шумный, все так, как они и говорили, — проговорил я, снимая перчатку с одной руки. Грей (это его сокращенное имя) прикусил губу, маленький писк вырвался из него. Он выглядел…необычно. Указательным пальцем я провел линию от груди до его впалого живота. Здесь особенно было много синяков и шрамов, но оставлены они были другими людьми. Меня это не устраивает: я хочу, чтобы все раны на его тельце принадлежали только мне одному. Только я могу навредить, оставить шрамы и ожоги на этой коже, это хрупкое создание только моё и ничье больше. Я надавил когтем на его живот, оставляя синяк. Парень пискнул, зажмуривая глаза и стискивая зубы.       — Не молчи, хочу слышать твой волшебный жалкий голосок, или пожалеешь, понял? — он лишь кивнул, не в силах сопротивляться, я же повел пальцем дальше, прорезая его тонкую кожу — он закричал от боли. Сняв с себя пальто, я вызвал несколько щупалец, которые скрутили парня за талию и шею, начиная болезненно тереться, тот задыхался, страх и паника заполнили его разум. Его запах... Никогда такого не встречал: неприлично жгуче и вкусно. Под ним уже была приличная лужа крови. Парень закатил от боли глаза и вскоре потерял сознание.