Баллада об учительнице, убивающей мужланов

ГЛАВА 22 — friENDs Меня облили кислотой. True/False/Not stated Да потому что отсутствие бати в семье обычно за собой влечет кучу ментальных проблем и склонность к феминизму, а с таких смеяться — само удовольствие. Анфиса как волна. Ты идешь ей навстречу — она тебя выталкивает на берег, не подпуская к твоей цели, которая хранится на глубине. Ты идешь с ней в одну сторону — она тебя подталкивает к суше, где находится ваша общая цель. Ваня не отвечал на звонки и не читал сообщения. Скорее всего, они со Стейси заснули, просматривая мультфильмы. Пришлось заказывать такси. Дождь потихоньку заканчивался. Тучи пролили последние слезы. — Женщина, вы будете выходить? — спросил таксист. — Какая я вам женщина?! — А что? Мужчина?.. — Он перекрестился. — Девушка! — прокричала я и выскользнула из машины. В квартире был выключен свет. Мрачная атмосфера вернула меня в тот день, когда я с Анфисой пришла собирать вещи и уехала ни с чем, потому что дом был разгромлен. Мое сердце успокоилось. Стекла не побиты; игрушки не разбросаны; стены не обклеены семейными фотографиями. — Ваня! Стейси! Никто не откликнулся. — Да где же вы? — Я двинулась в детскую. — В прятки играете? Кровать заправлена; фломастеры закрыты колпачками; окна зашторены. Кто-то, прижавшись к моей спине, закрыл мне рот ладонью. — Пискнешь — оболью кислотой. — Ваня показал наполненную жидкостью бутыль. — Где... Стейси? — Заперта на балконе. — Ты че творишь? — Гони деньги, иначе я сдам тебя в полицию. — Ха! Кого-кого? Меня? За что? — За убийство. Приплыли. — Твоя квартира напичкана камерами и прослушкой. Я все знаю. — Все-все? — Все. — Тогда ты должен знать, что я способна и на это. — Я впилась зубами в его руку и вырвалась. — А знаешь, как должно быть? Ты падаешь на колени и, смотря снизу вверх, говоришь: «Успокойся, ты мой самый лучший мужчина, успокойся, любимый. Считаешь меня виновной? На, разбей мне лицо. Разбей мне спину ремнем в кровь. Сломай мне руку. Что хочешь делай, раз считаешь, что я заслужила... Я никогда не стану с тобой ругаться и открывать свой рот для ругательств. Если виновна, накажи». Ваня бросил меня в стену, и я, ударившись об шкаф, упала. — Падай на койку. Дави на жалость. Я приласкаю тебя. Тебе не от меня мерзко. А от себя. Мне везет на конченных. Я магнит для психопатов. То бывший муж, то лучшая подруга. Теперь будущий муж? Не бывать этому. Я не свяжу свою жизнь с Ваней. Моя любовь к нему завяла пять минут назад. Я выбираю дочь. Даже пытаться вступить в брак вновь не собираюсь. В моем сердце осталось место только для Стейси и денег. — Обойдешься. Я сняла сумку и отправила ее в люстру. — Ты!- Люстра рухнула Ване на голову. Бутылка, выскользнув из его рук, разбилась рядом с его лицом, прижатым к ковру. Он, облитый кислотой, завизжал. — Ты пугаешь Стейси, — прорычала я. Розовый светильник в форме многобашенного замка богатой принцессы нашел меня на прикроватной тумбочке дочери. Острые шпили вонзались в Ванину рожу, царапая ему кожу. — Прости, доченька, я куплю тебе хоть сто таких. Светильником я Ваню не добила и была вынуждена взять старый добрый кухонный нож, входящий в человеческое мясо так же гладко, как молния рассекала небо, задевая облака. Я закатала Ваню в ковер. Заезжанно, но надежно. Коляска Стейси находилась на небольшом балконе на кухне, где она и была заперта. Я перетащила ковер с гостиной в детскую, накрыв пятна, которые не успела отмыть, и ополоснулась, закинув в мусорку испачканные вещи. Я была обязана убедить — обмануть — дочь спокойствием и опрятностью, что все хорошо, что мама со всем разберется. — Солнышко, — пролепетала я, включая режим заботливой и сильной мамы, и быстро смолка, обнаружив Стейси спящей. Славно. Притворяться не перед кем. Ваня додумался одеть тепло Стейси, чтобы она не умерла от холода. Помиловать его не попробую. Я перенесла Стейси в детскую и уложила спать. Сломав пару костей, я с горем пополам впихнула в коляску труп давно-не-подростка мужика. В лифте на шестом этаже ко мне подсела старушенция. — Ой, девушка, вы где такой ковер классный покупали? Ну крутецкий прям! — расхваливала бабуля. Не спится же некоторым. — В наследство достался, — ответила я. Отчасти я не врала. Я прикончила Барановых и чуть-чуть обворовала их. Они уберегли от пожара ковер. — Вы его, случаем, не на мусорку везете? Может, мне отдадите? Если не жалко, конечно. — Нет, в химчистку, — солгала я. — Если надоест, то вы знаете, на каком этаже меня искать. Я шла до леса пешком. Полина строила личную жизнь. Я не хотела ей портить свидание. Таксисты меня бы послали с ковром куда подальше. Анфису набрать мешала гордость. Позвонинив ей, я признаю свою неправоту и подтвержу, что являюсь истеричкой, которая завелась на ровном месте. Я впервые испугалась Анфисы, рассмотрев в ней себя. Я и она одинаковы. Вика испугалась Вику. Я боюсь, что причиню вред Стейси. Если Анфиса убила того, кого любила, то почему я не сорвусь и не поступлю так же? Я боялась себя. Я не желаю представлять опасность для дочери. Бессонная и безумная ночь прогнала вечернюю тревогу. Я чуяла победу. Я не сожалела об убийстве. Раньше я смотрела на солнце без солнцезащитных очков, но не в зеркало. Теперь я разбила зеркало и искала свое отражение везде: в металлической ложке, в чае, в плитке в ванной, в пластиковой бутылке из-под шампуня, в Анфисе. Я преподнесу извинения в нейтральной обстановке. Простит или не простит — не тревожит мое сердце. Клеймо «Непрощенная» меня не оскорбит. Я прозову себя непрощенной, расправив крылья свободы, и полечу навстречу будущей версии Виктории Лютой, которая не променяет ребенка на мужчину. Я нашла лопаты, припрятанные нами ранее, и стала рыть могилу Ване. — Еще! Я не рассчитывала услышать настойчивый мужской тон, просящий продолжения чего-то там, на нашем с подругами кладбище врагов. — Обойдешься. — Хочу еще. Сюда. Пожалуйста! — ЭКСГИБИЦИОНИСТЫ! — выскочив из кустов, закричала я и замахала лопатой. Скоробогатая и Бессмертный подскочили от неожиданности. — Поздравляю с началом отношений! — сменила я эмоцию. — Не зря я не набрала тебя для помощи с перевозкой трупа. Знала, что мешать не стоит, когда строят личную жизнь. — Кого... ты грохнула? — спросил Влад. — Бывшего. — Ваню?! — удивилась Полина. — Его самого. А ты кого? — Да там один... зачесался. Нас ослепил свет фар автомобиля, из которого вышла Анфиса.