Гниющий изнутри

Конец прошлой главы:       Так или иначе, шутника самого это не очень волновало. Его устраивало всё как есть и становится педиком он не собирался, хотя он уже им является, пусть пока об этом не совсем догадывается.       Пока шестой рядом, тролля всё более чем устраивало. Можно оставить всё как есть, Зонтик ведь никуда не денется… Или всё-таки денется?

***

      Зонтик спал весь день, заставив не слабо так поволноваться других. Куро впервые за долгое время взял выходной от работы, только ради того, что бы позаботится о своём валете. За этот день второй успел перечитать ни одну статью, книгу, что бы быть уверенным на все 100%, что температура под сорок не убьёт Зонтика. Заботился треф о больном, как самая настоящая мать. Что он чувствовал к шестому, и почему так беспокоился? Куро воспринимал шестого, словно младшего брата или просто ребёнка, которому нужна опека, забота и полный контроль, чтобы тот не набедокурил. Могу поспорить, что теперь король треф не даст выходить младшему, когда вздумается, особенно вечером, в плохую погоду. Куромаку слишком хотелось опекать Зонтика, защищать… Вырастить из него самостоятельную, умную личность. Это не было любовью в романтическом плане, сексуальном. Нет… Любовь к младшему. Словно Куро — это курочка наседка, а Зонтик — подросший птенец, которого мать отказывается отпускать из-под опеки, несмотря на его зрелость.       Некоторые, узнав о состоянии Трефа, решили навестить его, проверить, но Куромаку никого не пустил, сказав, что Зонтику нужны тишина и покой, а они просто потревожат его сон. Феликс сдался после нескольких попыток и безуспешных уговоров. Ещё выделился тут Вару: он попытался проникнуть, пока Куро ненадолго отлучился, но его поймали с поличным и выдворили. Тролль не был доволен таким исходом, но оставалось лишь смириться. Второй больше и на минуту младшего одного не оставлял, волнуясь, что тому станет хуже.       Пятый долго не находил места у себя в комнате. Даже желания подшутить над кем-то не было… Это было беспокойство и злость. В голове воронкой вертелись мысли, всё больше и больше погружая, затягивая в себя: Что этот голубой пидор вообще, блять, вытворяет?! Сначала ушёл гулять, никому не сказав, потом всю ночь где-то шлялся, и в итоге заболел! А что было бы, если бы он встретил плохих людей?! Ночью в дождь на улице прохожих мало, никто бы не смог ему помочь! Может Зонтик реально головой ударился?       Вару беспокоился, следственно, злился на столь глупый поступок. Конечно, хер там он признает что волнуется, а если и признает, скажет что-то по типу: «Если Зонт сдохнет, мне некого будет пугать и доводить до слёз, а мне этого не надо», и это не будет ложью, совершенно не будет. Если мы не договариваем, разве это значит, что мы врём? Нет, не значит. Вару не врал, он лишь недоговаривал. Это далеко не единственная причина, почему он волнуется за шестого, но других причин пятый не признает. Конечно, глубоко внутри, он понимал что это так, но разум никогда, как считает тролль, не признает этот бред. Или всё-таки признает?       Ну, это уже наверное потом.

***

      Снова утро, новое начало дня. Зонтик проснулся, так и не почувствовав, что выспался, голова всё ещё болела, но уже не так сильно, как вчера. В комнате он был один. Трефовый король всю ночь пытался сбить температуру и сейчас ушёл на завтрак, выпить кофе. Второй всю ночь не спал, и ему не помешал бы заряд адреналина. Как жаль, что шестой не знает о том, что о нём заботились… Что он кому-то нужен.       Ну, хотя… Можно ли то, как к нему относятся назвать «Нужен»?       Они обращают внимание, заботятся, беспокоятся, только в таких ситуациях. Словно трефа нет, но как только случается подобное, резко появляется. Куромаку занят работой и время с Зонтом не проводит. Только иногда учит, как жить, нотации читает. Четвертый и шестой хорошие друзья, но треф не очень любит безрассудные, чокнутые идеи Феликса. Червовый за всякий весёлый движ, который Зонтик не особо любит. Пусть они хорошо ладят, проводят время вместе не часто. Иногда, когда в край одиноко, Треф приходит к Данте и они вместе распивают чай. Третий стал Зонтику, как бюджетный психолог. Выслушает, даст совет. Бубновый больше всех знал о чувствах, эмоциях, переживаниях шестого клона, наверно потому, что уютная компания и вкусный чаёк развязывает язык. Однако другим он ни за что, то, что знает, не расскажет. Треф доверил проблемы ему, только ему. Чужие секреты выдавать нехорошо, даже если это не секрет, а просто личное. С остальными же Зонтик контактирует на минимуме, а пиковых вовсе сторонится.       Данте кстати, пусть выглядел спокойным, но переживал за своего друга, у него были догадки, как так вышло, что Зонт поступил так безрассудно. Хотелось бы поговорить с трефом и обсудить это за кружкой чая. Напомнить шестому, что тот в любой момент может прийти и излить душу, а ещё что Данте настаивает, чтобы трефовый валет приходил, когда у него серьезные проблемы. Как говорит этот философ: «Люди — как сосуды. Если они переполнены, могут начать ломаться, если человек из всех сил сдерживает всё в себе, он тоже сломается, а если переполнен он и не по своей же воле, то может начать себе вредить, чтобы избавится от излишка.» Не совсем понятно, но умно и прямо под ситуацию.       Температура у больного ещё была, так как за одну ночь, даже при всех стараниях, человека не вылечить. Было где-то около 38 градусов. Это уже намного лучше, чем те 40. Допив свой кофе «Куромамка» отправился к нашему бедолаге, после чего, уже зайдя, он обнаружил то, что шестой проснулся. — Доброе утро. У Зонта болела голова, мир плыл, «Добрым» это утро никак называть не хотелось, однако грубить желания не было, потому Зонт лишь просипел: — И тебе доброе утро… Второй достал градусник, дал младшему, чтобы тот поставил его себе подмышку. — На вот. Ставь и ложись обратно. Шестой так и сделал. — Ну и что это было? Зонтик, с твоей стороны слишком необдуманно и рискованно было так поступать. А если бы случилось что-то по хуже того, что ты заболел? — Куромаку начал перечислять все возможные исходы, один хуже другого. Больной слушал его, испытывал вину за сделанное и сказанное вчера. Всё же он погорячился. — Куромаку, прости за вчерашнее… Мне очень жаль. Я не хотел грубить тебе, правда… Просто очень сильно болела голова и, — Зонт часто делал паузы между словами и фразами — Ну так вышло… Я и сам не понимаю, что со мной в последнее время.       Говорил он ровно, без заиканий, но прерываясь, так как формулировать мысли со звоном в ушах оказалось чуть сложней, чем ожидалось. Король треф устало вздохнул, поправив свои очки. — Я тебя прощаю. Только в следующий раз, когда идёшь гулять предупреди хотя бы меня, и не делай так больше.       Зонтик слабо улыбнулся. Он всё ещё чувствует вину перед своим королём, но ему стало легче. — А теперь тебе стоит выпить лекарства и лечь спать. Сон хорошо помогает справиться с болезнями. — Хорошо, так и сделаю! — все еще на улыбке проговорил валет.       Шестой выпил лекарства и снова отправился на боковую.