валюта счастья

      если девятнадцатое июня положило на него болт, то двадцатое услужливо присело на него и свесило ножки. сначала шея раздаётся огромным спазмом, отдающим в спину, потом спина болит при каждом повороте и отдаёт в шею. Антон не знает, что делать, но вариант заснуть и не просыпаться кажется идеальным.       но это всё шутки-прибаутки, Антону не впервой просыпаться с похмельем и быть уверенным в том, что на него кто-то наступил. и если поначалу так и было (тусовки на однушке удивляют), то сейчас это просто последствия алкоголя и неудобной позы для сна. Шастун поднимает голову и чувствует одну часть тела на полу, другую — на свалявшейся простыне. всем доброе утро.       появляются вопросы, когда Шастун наливает воду из фильтра. в общаге такой роскоши нет, до Москвы их бы никто не пустил, следовательно, они на хате Димы, или как говорит сам Дима: «в цивилизованной однушке около центра Питера». захмелевшие извилины в мозгу совершают первый оборот. они вчера всей сворой решили отправиться к Диме, и Поз, как настоящий интеллигентный петербуржец, хотя выходец из Воронежа, постелил на своей кровати Серёже, а сам завалился спать на раскладном диване с Антоном.       Антон заливает воду в себя. картинка перед глазами перестаёт отдавать мутью. почему же его так кружит? старость — не радость, блять. он прикладывает ко лбу холодный стакан, прикрывая глаза. перед глазами выскакивает смутный знакомый образ и вывеска синего бара. точно, они же ещё сменили локацию. тогда другой вопрос: как они живы?       Антон напрягает мозги сильнее, отпивая третий раз из стакана. образ человека тёмный и отдающий красным. видимо, встретились в баре на Рубинштейне. непривычная умственная работа с утра и после попойки отзывается назойливой болью. блять, работа. Шастун готовится взвыть.       — э, мученик, отдай фильтр, — в кухонном проёме появляется помятый подушкой и алкоголем Дима. футболка на нём перекручена и задрана сбоку. Антон фыркает и протягивает ему спасательный фильтр.       — доброе утро, стоматолог, — Дима кивает на приветствие и, снимая крышку с фильтра, пьёт из горла. — суровые российские врачи.       — и суровые российские инженеры, которые пьют на скорость текилу, — выдыхает Позов, со стуком ставя фильтр на кухонный гарнитур.       — о-па, что ещё помнишь?       — нашёл, что спросить, — Дима трёт переносицу и падает на стул. — сначала пришли в бар... Сэинт? Саинт? короче. заказали дофига и больше, благо хватило ума заплатить сначала. потом выпили, решили сменить бар на более привычный... а, точно, ты же ещё до какого-то парня докопался.       до-оброе утро.       — парня? — Антон скептически приподнимает бровь, наливая в стакан воды из крана. вроде это был...       — да какой-то чувачок в углу сидел, в телефон втыкал, Серёжа пошутил, что сейчас подойдёт и даст ему мой номер, а потом ты подорвался и сам пошёл к нему.       и Антон вспоминает, застывая с бокалом у губ. тогда Поз ещё пообещал ему не наливать, но сдался под лёгкой щекоткой. Арсений. Антон докопался до Арсения и написал ему номер Поза. пизда.       — а дальше чё?       — а дальше мы просто добухали и свалили ко мне на квартиру. вон, Матвиенычу постелил на кровати, король как никак.       Антон прыскает со смеха и допивает ещё стакан. и его могли бы загрызть гиены совести, заточившие зубки, потому что как бы Антон не был пьян и как бы не ссался кипятком от устрашающей работы по специальности, он не имел право нарушать покой Попова, как будто они старые знакомые.       гиены совести неожиданно погибают, стоит Антону разблокировать телефон под ещё одно уведомление. над электронным письмом, десятью сообщениями от Кати и одним «спишь?» от Димы, отправленным в четыре часа ночи, высвечивается перевод денег на карту. Антон в смятении нажимает на уведомление. «входящий перевод АРСЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ П. +5 000 ₽».       Антон с похмелья готов убить Арсения.       сдержавшись, чтобы не проматерить весь белый свет, он оставляет телефон на столе, забирает стакан с водой и уходит в душ. под струями тёплой воды голова подобна чугунной. Антон упирается лбом в холодную и надоедливую плитку и слушает молчание внутреннего голоса.       Арсений совсем охуел, нет, в край оборзел. уёбок. Антон не имеет право так говорить, но никто не запрещал ему так думать. Арсений самый настоящий уёбок. даже сил нет ему звонить и во второй раз объяснять, что, сука, ему не нужны деньги, отъебись.       и, конечно же, Антон не собирается повторять, что ему не нужны именно лёгкие деньги. деньги-то необходимы до фантомного зуда на коже и желания пахать хоть ночью, лишь бы заработать. его просто бесит, что его не слышат и вообще не беспокоятся о том, что будет потом.       а «потом» будет пиздецовым. возможно, Антон плохо донёс своё мнение на этот счёт, возможно, стоило бы ещё раз позвонить и повторить, но Антон заебался. нервно вздыхает. за злостью и негодованием в сторону Арсения стоит мнимое спокойствие.       у него есть деньги.       Антон не знает, на что их тратить, куда и зачем, но первым делом хочется перевести их родителям. хотелось бы, если бы эти деньги были честно заработанными. а они от Попова, блять.       господи, бизнесменам реально делать нехуй? или Антону самый-самый попался?       — чё.       проспект встречает своим непривычным и назойливым солнышком. цветы благоухают, рассаженные по аллеям, листья на деревьях не шевелятся, застыли как нарисованные. люди снуют туда-сюда, девочки фоткают друг друга около тюльпанов, подростки устало развалились на свободных скамейках. магазинчики привлекают внимание открывающимися дверьми, еле слышимыми звуками колокольчиков, а вдалеке, минуя загоревшийся красный светофор для пешеходов, проезжает дорогу велосепидист.       и посреди оживлённого проспекта, населённого самыми разными, от того и прекрасными людьми, застывает Антон. солнечные лучи настойчиво лезут в глаза, слепят и окрашивают чуть ли не в белый крыши домов, а Шастуну что ни по чём: он охуевает. хорошо, что трубку не бросает на эмоциях.       — что? — невозмутимые нотки скользят в мягком голосе на линии, как солнечные зайчики от экранов чужих телефонов. Антон тупо моргает, ожидая, когда до него сойдёт мессия и объяснит, что за хуйня происходит.       — подождите, — Шастун открывает и захлопывает губы, походя на какого-то клоуна. хотя почему «походя»? он им и является.       — чего подождать?       — озарения нахуй, — тихий голос растворяется в общественном гомоне и шелесте листвы при редком порыве ветра. — то-о-о есть... вы... подожд... можете повторить?       — что именно?       — то, что только что сказали, — в ответ вздыхают, но говорят:       — у тебя ещё полмесяца до вручения диплома, но я хочу обсудить с тобой возможный найм тебя на работу в одну компанию. всё обсудится при встрече. это будет что-то вроде собеседования, но неофициального.       — меня?       — тебя.       Антон тяжело вздыхает.       пиздец.       — когда?       — когда удобно.       — послезавтра?       — в пять?       — хорошо, — Шастун восстанавливает ход, наконец-то сдвигаясь с места, и вспоминает про то, зачем вообще позвонил: — а, Арсений Сергеич.       — м? — на фоне что-то шуршит и время от времени пищит. печатает?       — вы можете говорить?       — спорно, но могу.       — так вот, — Антон поправляет чёлку, сворачивая с проспекта в закоулок, — какого хуя...       — но-но-но, Шастун, — Антон готов выпасть от странных и дразнящих ноток в голосе Арсения, — теперь у нас отношения работника и работодателя, хоть я и являюсь, по сути, не работодателем, а посредником между вами.       — мне не материться?       — желательно.       — окей, — набирает воздуха, — какого лешего вы снова перевели мне деньги?       — а, ты об этом.       — нет, бля... ха-муха, о погоде поговорить хочу.       — жара, кстати, неимоверная.       — господин Попов, — укоризненно бросает Антон, выходя на оживлённую улицу.       — хорошо-хорошо, — Арсений еле заметно вздыхает. — это всего лишь пять тысяч.       — бесплатных.       — деньги не могут быть бесплатными, это антитеза.       — так в этом и проблема, понимаете? — Антон почему-то уверен, что Арсений не понимает. — это бесплатные деньги, и я искренне не понимаю, почему вам это объясняю. тем более, блять, во второй раз.       — Шастун, мат.       — я не перестану материться при вас, пока вы не начнёте меня хотя бы слышать. тут даже понимать не надо, ёшкин-кот, я просто прошу не переводить деньги ни за что.       — условия ставишь? — Арсений, мало ли того, что не понимает, так ещё и в край борзеет.       — компромисс.       — по лезвию ходишь, — Антону думается, что Арсений мутит воду.       — поверьте, мне легче локти от безденежья кусать, чем работать с человеком, который доставляет мне дискомфорт, — на том конце слышится приглушённый смешок. он совсем там...       — Шастун, и это ты до меня докопался в апреле, чтобы я тебе про работу рассказал?       — Арсений Сергеич, ну кто же знал, что вы деньги как платочек используете?       — а ты откуда знаешь? — Антон то ли воет, то ли стонет, поднимая голову к ясному небу и ощущая искренне негодование, пока на другой трубке раздаётся тихое посмеивание.       — ну чо, послезавтра в пять, до встречи, Арсений Сергеич, — и, отдалённо слыша прощание, Антон бросает трубку.       при переводе денег обратно Антон отмечает, что впервые, хоть и не увидел, но ощутил улыбку Попова.       при получении денег Попов отмечает, что Антон больше похож на мираж.

***

      Антон пялится на фиолетовый аттестат в своей руке и вытягивает губы трубочкой, всем своим безразличным видом показывая своё отношение к данному документу. благо, что не красный, а то подставка уже не такая красивая выходит. Шастун вздыхает, убирая аттестат в сумку, и переводит взгляд за окно такси. три четвёрки сыграли своё дело, зато знает: нервы целее. хотя, вспоминая четыре курса, Антон сомневается, что от них что-то осталось.       — благодарю, — Антон выходит из такси, рефлекторно ставя максимальную оценку, и переходит в сообщения с Арсением, где он скидывал точный адрес. хорошо, он на месте. теперь можно спокойно вздохнуть и сделать вид, что Арсений — друг работодателя, у которого Антон должен пройти проверку. и нет, конечно, до этого Антон не говорил с ним как с приятелем и не думал его прибить. вообще нет, брехня.       внутри исторически сохранившееся здание оказывается минималистичном мирком, где, если вещь не белая, то чёрная, и наоборот. комфорт, уют и холод. самое то для рутиной работы, руководства бизнесом и перевода чуть ли не второй зарплаты за бесплатно какому-то Шастуну.       Антон, поднимаясь на третий этаж, понимает, что мог получить от Арсения за просто так — или красивые глазки, на худой случай — среднестатическую зарплату официанта. или питерскую. чёрт, Антон же двадцатку оставил. рука останавливается у ручки, не успевая её обхватить, и по привычке прокручивает кольцо на втором пальце. как говорил некогда пьяный батя: «сделай лицо попроще и лети хоть Нью-Йорк покорять».       Шастун всё-таки вспоминает рамки приличия и стучит в дверь.       — открыто, — еле слышимо доносится, и Антон, открывая дверь, ступает за порог. его никто не встречает. хорошо. сам кабинет делится, как минимум, на три помещения: прямоугольная прихожая с окном напротив, пустым дверным проёмом слева и дверью, подальше, справа. стены выкрашены в приятный оттенок светло-голубого, похожего на цвет коридоров на третьем этаже, но грязнее. пустая вешалка, пустое место для обуви, пустое всё, даже окно без штор.       Антон тихо прикрывает дверь, перехватывая портфель на плече. голос был слышимым, вполне вероятно, что Арсений в ближайшей комнате. и Антон оказывается прав: заглянув в ближайший проём без двери, он находит Арсения у камина — нихуя — посреди, видимо, гостевой комнаты. посередине — полупрозрачный стол с чёрным стеклом, чёрный диванчик и два кресла из той же коллекции. у стен минималистичные тумбочки с — нихуя себе — цветами.       а ещё бутылка вина и два фужера.       — проходи, — бросает Арсений, вставая и поворачиваясь к Антону. без очков. Шастуна снова прошибает, только чем — вопрос. он кивает, кладёт портфель у подножия дивана и садится, интуитивно, на него же. охуеть удобный.       — вино? — Антон поднимает бровь, окидывая взглядом поставленную на стол бутылку и два бокала на ножках.       — я же говорил, что неофициально, — он слабо улыбается, приземляясь в кресло совсем рядом, и разливает бордовое вино по прозрачным стаканам. молчание Антона он воспринимает как согласие.       — будете закидывать меня типичным тандемом вопросов, типа, кто я, что я, чего хочу? — Антон берёт протянутый стакан и, принюхавшись, делает пробный глоток. вот он — вкус богатства и роскоши. хоть и горьковатый.       — нет, — Арсений пробует вино и покачивает бокал. — хотя частично.       — хорошо, с чего начинать?       — что ты ожидаешь? — Арсений склоняет голову набок, оценивающим взглядом пробегаясь по лицу напротив. Антон смотрит в пустоту, обдумывает и выдаёт:       — комфорта. точнее, я надеюсь на него. что можно ещё ожидать от работы по специальности? — риторически спрашивает Антон и отпивает вино. огонь в камине ненароком привлекает внимание. камин какой-то чу́дный. — комфорт, дружелюбный персонал, человеческое отношение... я что-то странное сказал? — Антон поднимает бровь, замечая смешанный взгляд Арсения.       — да нет, просто... а что насчёт, например, зарплаты, работодателя, графика? — благо он не начал пить, потому что подавился бы, когда Антон машет рукой.       — поеба... ой, извиняюсь, почти всё равно. работа по моей специальности изначально оплачивается неплохо, так же я в Питере, тут зарплаты больше, чем в ме́ньших городах. да и, если на то пошло, под «человеческим отношением» я это и имею в виду... бля, очень размыто, да? ой, — Арсений прячет улыбку за бокалом, наблюдая за изменением лица Антона из задумчивого состояния в растерянный.       — ты вообще не можешь без мата?       — могу, но с вами-то я не привык ещё.       — советую сто раз подумать перед тем, как что-то говорить. компания, которой я хочу тебя посоветовать, управляется моим отцом.       а вот теперь Антон давится. чудом не разбрызгивает вино и откашливается, вскидывая удивлённый взгляд на невозмутимого Попова.       — отцом? у вас семья бизнесменов?       — можно и так сказать, — Арсений жмёт плечом, — я по морскому бизнесу, отец по нефтегазовому.       — ниху... ху-ху-ху, — вовремя затыкается Шастун, всё ещё не веря в услышанное. Попов... точно, как он сразу не понял. компания «Пе́стролъ» же Поповым управляется. вот это реально нихуя.       — видимо, иногда очень важно докапываться до незнакомцев в магазине, — Арсений улыбается и отпивает вино, внимательно наблюдая за каждым изменением на лице напротив. у Антона очень выраженная мимика.       — ой всё, — Антон откидывается на спинку дивана, задумчиво глядя в стол.       — тебе сколько лет-то?       — двадцать два.       — молод совсем.       — а вам сколько? сорок что ли? — Антон хмыкает, расслабленно закидывая голову на спинку. собеседование неофициальное, следовательно, никаких нервов не стоят. да и с Арсением он не чувствует себя прям напряжённым, но такое ощущение, что за ним пристально наблюдают, даже когда Арсений отводит глаза и рассматривает комнатные растения на тумбе.       — тридцать, студент, — Арсений усмехается, ставя пустой бокал на стол, и, вставая, неспешно отходит к окну.       — получается, у вас было восемь лет на создание бизнеса? — Антон немного удивлён, когда Попов достаёт пачку сигарет и открывает окно.       — у меня была вся жизнь на создание бизнеса, — отзывается глухо и безжизненно, зажимая сигарету меж губ, и поджигает. Антон хмурится, залпом допивает вино и неуверенно встаёт.       — за деньги нужно платить? — вопрос выскакивает сам, мучимый довольно долго. солнце проходит рядом стоящие здания и игриво проскальзывает сквозь тёмные волосы, окрашивая в шоколадный блеск. Антон делает один шаг, держа руки в карманах, и Арсений поворачивает голову к нему профилем. вот кто бы идеально подошёл для натурщика, только глаза заёбанные. но можно такие мотивы написать...       — за всё надо платить, — глухо отзывается Арсений, выдыхая дым, и отворачивается. — какой ВУЗ?       — СПбГМТУ, — заученно проговаривает Антон.       — неплохо, — выдыхает Арсений и снова закуривает.       — это вы имели в виду, говоря, что деньги не могут быть бесплатными? — Антон вытирает ладонь о штанины. Попов неслышимо фыркает, туша сигарету и оставляя её на внешнем подоконнике. скрытая пепельница?       — вот что ты прицепился с этими деньгами? — он поворачивается, захлопывая окно, и нечитаемым взглядом смотрит на Антона.       — мне некомфортно, — коротко и честно.       — а комфорт для тебя важен, всё, понял, этого больше не повторится, — с налётом усталости проговаривает Арсений, проходя мимо Антона к вину, оставляя шлейф одеколона и табака.       — Арсений Сергеич, — Антон иногда проводит параллель между Поповым и его преподавателями, потому что модель отношений так же: Антон выкает и обращается официально, его называют по фамилии и на «ты». только вот в отношениях с Поповым это чувствуется особенно резко и как-то... как-то.       — м? — Арсений отпивает налитое вино и поворачивает голову в сторону Антона.       — лучше уж звоните мне, а не переводите деньги, хорошо? — Арсений теряется, заглядывая в светлые глаза напротив, и замедленно кивает. Антон, не желая оставаться здесь дольше, чем положено, закидывает портфель на спину и направляется к выходу.       — Антон, — обращение догоняет Шатуна уже в прихожей, — на собеседовании веди себя официальнее, без мата и больше говори. не говори одно «хочу комфорт», на нефтегазовом сооружении комфорт очень редок, — Антон понимающе кивает.       — спасибо, а, и да, простите за ситуацию в баре. номер, кстати, моего друга, Димы, — Антон усмехается, шутливо подмигивает и вылетает из кабинета с тихим и коротким прощанием.       у Арсения слишком противоречивые эмоции.       у Антона усталость голубых глаз под кожу въелась.