Железный человек. Пустошь проклятых

      В Фениксе цирковая труппа заработала деньги и славу. Вместо ржавого каркаса от автомобиля, к стенам Флагстаффа приближался большой фургон, на тяге из двух больших и сильных браминов. Цирк Старадзи двигался в составе большой колонны повозок, поднимающей облака пыли, скрывающей город на горизонте. Тысячи людей со всех концов земли Легиона стекались в Флагстафф, чтобы там встретить самый важный и единственный настоящий праздник. Торговцы подсчитывали грядущую прибыль, рабовладельцы хлопотали вокруг боевых рабов-гладиаторов, постоянно погоняя прислугу, чтобы та не мешкала с водой и пищей. Крики, вой животных и грохот колес заглушал неистовый рев боевых байков и багги, сопровождающих колонну. Легионеры защищали путников, оперативно распугивая или убивая всю дикую фауну, осмелившуюся приблизиться к каравану. То тут, то там, на обочине дороги, лежали, белые от пыли трупы рад-скорпионов огромного размера, кротокрыс и гекко. Ни один в караване не стал жертвой их нападения. Легион знал свое дело.       Никто из цирковой труппы не улыбался. Каждого поглощали тяжелые, мрачные мысли. Одна хуже другой. Угрюмый Тони Старк не мог выбросить из головы слова Майрона о Лесли, гадая, что с ней сделали выродки из Анклава и как ее спасти. Задумчивый и сосредоточенный Ланий без устали отжимался и подтягивался, пытаясь привести себя в форму перед предстоящим боем. И чем ближе становился город, тем усерднее он тренировался, пытаясь прогнать сомнения. Всего пару дней назад он был убежден, что сможет победить охотника, но теперь в нем с жаждой битвы поселился и страх. Не за свою жизнь, а страх проиграть. Слишком многое было поставлено на карту, слишком важен был символизм победы. И не было ни капли уверенности в том, что боевая машина из далекой восточной земли проиграет. Слишком много факторов играло против него. А Ланий не любил идти в бой с такими переменными.       Горис так и вовсе молчал, печально глядя на рабыню. Девушка вела себя точно так, как привыкла. Слово «свободна» для нее не значило ничего. Но мрачнее всего казался «Скала». Синт сидел в углу вагона и со зловещим видом точил массивный тесак, добытый в бою у местного чемпиона. Закончив, громила проверил остроту оружия и, оставшись доволен, подошел к Старку и сел рядом, бросая взгляд на приближающийся город. — Нет настроения? — спросил он у механика, без особого энтузиазма. — А у тебя? — Так же. Стальная сучка выкарабкается, Старк. В пустоши нет ничего, что может ее убить. Ей слишком везет. — Надеюсь. А ты-то, чего такой мрачный, громила? Я думал, вы с Лесли не были друзьями. — Не из-за нее, — хмыкнул «Скала» и кивнул на Инутилис. — Из-за нее. Вот оно, гребаное лицо Легиона. А я еще вступить в их ряды хотел. Рабы, все до единого. И этот мудак тоже.       «Скала» кивнул на тренирующегося в фургоне Лания. — Передумал становиться легионером? Значит, со мной будешь вытаскивать Лесли? — Скажи мне, Старк. Только честно. Я живой? Кто я, а? Робот? Человек? Раб? — Многовато вопросов, маловато данных, здоровяк. Понятия не имею, кто ты и насколько «живой» по меркам этого мира. Для меня ты живой человек, как и Джарвис, Альтрон, Вижен. Искусственный интеллект — все равно интеллект. Если у тебя есть личность, чувства, если ты вообще задаешься таким вопросом, то для меня ты вполне живой. Кстати о вопросах, с чего бы ты ими задаваться начал? Электроовцы сниться начали? — Да катись ты, — фыркнул он, улыбаясь. — Я синт. Меня сделали, вырастили для одной задачи, и должны утилизировать или перепрошить после ее выполнения или провала. У меня нет и не было семьи, не было родителей, детей, жены, нихрена. Я машина. Раб. Такой же, как и она. Даже хуже. У этой бедной девки есть будущее. У меня… — И у тебя оно есть. С Институтом и Анклавом разберемся, и будешь свободным роботом. — Да, свободным роботом, — грустно улыбаясь ответил «Скала», глядя в даль. — Да, это хорошо звучит. Найду себе черный плащ и широкую шляпу, буду колесить по Пустошам на байке, с обрезом наперевес и вершить правосудие. Бессмертный призрак дороги, да. А, пошло оно все. Скорей бы уже добраться, и настучать этому охотнику по морде. Хочешь правду? — Валяй. — Ланий с ним не справится. Без шансов. А я справлюсь. Я знаю, как драться с машиной. Как их убивать. — Хочешь драться с Тайтусом вместо Лания? — Что? Хрен ты угадал! Не хочу и не буду. Но… черт, когда я был еще в Институте, видел сводки. Как охотники убивают синтов, как синты защищаются. Охотника можно победить. Я бы смог. Но, скорее всего ценой жизни. Есть один прием. Действенный. Однажды был переполох, убили ублюдка охотника. Убил простой синт. Девочка, фермер. Охотник пришел за ней. Но она обвязалась гранатами и прыгнула на него. Взрыв убил обоих. — Прием не из лучших. — Самоубийственный героизм, Старк. Охотники не приемлют и не понимают его. Он противен логике машины. Умереть, но не быть рабом. Умереть, ради свободы. — Надеюсь, ты не собираешься обвязаться гранатами и пожертвовать собой? Это было бы чертовки трогательно, но давай обойдемся без самоубийств. Ланий крепкий боец — он победит. А если не победит — ослабит так, что ты сможешь доделать начатое. Или я что-нибудь придумаю. Мне бы только найти склад довоенных запчастей, и мы распылим самозванца на атомы. — Да, распылим, — грустно ухмыльнулся «Скала». — А что дальше? Я хочу быть свободным, Тони. Но мать ее… от себя-то не убежишь. Жить в бегах на западе, жить в рабстве на востоке или… а, пошло оно все. Будь что будет.       Через три часа сквозь пылевое облако начали проступать массивные постройки и алые знамена с символом быка. Тони поднялся, чтобы получше разглядеть и завороженно уставился на новый, извращенный Рим. Он бывал во Флагстаффе его времени. Небольшой городок, маленькие дома, скромная инфраструктура. И здесь он ожидал увидеть то же самое. Потому уставился с удивлением на полуразрушенные тридцатиэтажные дома, выстроенные в стиле нео-брутализма. — Узри же, механик, — пафосно сказал Ланий, закончив тренировку. — Новый Рим.       Флагстафф поражал размахом и некой жуткой, символичной архитектурой. Он будто губка впитал в себя все пороки, саму сущность Легиона, став его воплощенным фурункулом на лице планеты. Массивные здания, местами лишенные стен, соединялись обширными сетями подвесных мостов. — Омерзительно жуткий символизм, не находишь, — буркнул Горис из клетки позади. — Шэйди Сэндс, столица НКР — это выстроенный с нуля город. А Флагстафф… это словно в гниющем трупе былых времен поселились паразиты и выжирают его изнутри. Опарыши, на трупе мертвого Рима. — Ты удивишься, насколько неправ, демон, — захохотал Ланий. — Флагстафф — город жизни и силы. Это самый безопасный город во всем мире. Ни одного вора, убийцы и наркоторговца. Тысячи легионеров охраняющих покой рабов и гостей. Здесь из пепла старого мира восстанет новая Римская Империя. Моя Империя. Когда самозванец падет.       Со стен свисали освежеванные трупы, окруженные облаками всевозможной, голодной до человеческого мяса падали. Огромные знамена трепетали на ветру. Город грохотал, гремел и источал невыносимое зловоние сотен тысяч немытых тел и испражнений. Большой фургон цирка Старадзи медленно пересек широкие ворота, охраняемые рослыми воинами в красивых черно-золотых доспехах с гравировкой. В которых отчетливо угадывались элементы армейской силовой брони. В руках стражи сжимали широкие копья и короткие боевые дробовики. Тони с трудом подавил рвотный позыв, вдохнув вонь погруженного в античность города. Запах крови и нечистот, вонь боевых зверей и немытых тел смешивалась с ароматами уличной еды и пыли. Фургон въехал на широкие, шумные улицы Нового Рима и медленно двинулся по ним, в сторону квартала циркачей. — Воняет, да? — засмеялся «Скала», глазея на толпы пестрого народа вокруг. Флагстафф словно насмехался над миром, всеми силами стараясь казаться братом античного Рима. Бессчетные толпы разномастных дикарей сновали по улицам, облаченные в пестрые одежды, традиционные для своих племен. Разукрашенные молодые рабыни танцевали на потеху гостям прямо на улицах, под веселый бой барабанов. Стайки мальчишек бегали среди ног мужчин, играя в некое подобие пятнашек. И, над всем этим буйством, развевались громадные знамена с изображением черного быка Легиона. Тони поднял взгляд на полотно и мрачно замер. Ему показалось, что город приветствует его. Будто сам порыв ветра развернул знамя так, чтобы оно будто бы приглашало механика войти и встретить свою судьбу. — Вдохни поглубже вонь великого города, — мрачно хмыкнул Ланий. — Это место славы и смерти.       Тони бросил взгляд на деревянный помост в одном из переулков. На нем стояло пятеро рабов во взрывных ошейниках. Избитые. Сломленные мужчины, дрожащие, бледные женщины. Толпы работорговцев кричали цены наперебой: — Тысяча за рейнджера! Тысяча за эту суку! — Пять тысяч динариев! — Шесть тысяч! — Кто даст больше? Кто даст больше? — Семь тысяч! — Продано преторианцу Макверу! Рабыня твоя! — крикнул ведущий аукциона рабов, под разочарованные вздохи и крики толпы. — Раб — торгаш из Шэйди Сэндс! Стартовая цена — пятьсот динариев! Умеет читать, умеет писать! Пять сотен, кто даст больше?       С другой стороны улицы раздался крик, словно вырвавшийся из потока городского шума: — Жаренный кассадор! Жаренный кассадор! Попробуй, если не боишься!       Ланий улыбнулся, глядя поверх голов на высокие здания. По веревочным натяжным мостам патрулировали снайперы. — Это административный центр Империи. Город, куда ведут все дороги. Все рабовладельцы восьмидесяти семи племен и их свита здесь, прибыли воздать почести диктатору. Здесь всегда гремят барабаны, и рекой льется вино. — А я думал Легионерам запрещено пить алкоголь, — фыркнул Горис. — Не здесь, демон, — широко улыбаясь, ответил Ланий. — Здесь запрещены наркотики, но все остальное — сколько угодно. Шлюхи, выпивка, кровавые бои, подпольные и официальные. Динарии и кровь, много крови. — А где арена? — спросил завороженный синт. — Дальше, на западе города. Но мы не сразу туда пойдем. Ставлю что угодно на то, что сперва мы навестим самозванца. Мы ведь знаменитости. Надеюсь, ты придумал убедительные приемы дрессировки когтей смерти, потому что это первое, что он потребует от тебя рассказать ему. — Придумал, — ответил Старк. — Думаю, восстание Спартака произойдет раньше, чем придется демонстрировать. — Намного раньше. Скоро нас остановят, вели девке браться за дело. — Эй, Ину! — Да, господин! — встрепенулась рабыня. — Займись мордой лица легата. Пусть выглядит как заправский урод. То есть, раз так в десять уродливее, чем сейчас. — Слушаюсь, господин Старадзи, — голос ее дрожал. Инутилис едва не лишилась сознания, когда узнала, что среди ее новых хозяев сам великий легат Ланий. Ужасающая легенда Легиона. Величайший и самый жестокий и свирепый из вождей. Она никак не могла взять в толк, почему он скрывается в цирке. Девушка бросила все попытки понять происходящее. Говорящий коготь смерти добр к ней, новый хозяин и не пытается спариваться с ней, громадный темнокожий воин говорит с ней как с равной, будто он и сам раб. Она слышала, как они шептались о восстании. О том, что они собираются свергнуть Цезаря. Все это очень странно и неправильно. Так быть не должно. Но она держала свое мнение при себе, пока что.       Когда повозка выехала на широкую городскую площадь, случилось то, чего Ланий и ожидал. Целый отряд закованных в отменные доспехи преторианцев вышел к ним на встречу и остановил фургон. Лишние слова были не нужны. Антонио Старадзи должен отправиться к Цезарю на аудиенцию. К удивлению остальных, Ни Гориса, ни «Скалу» с Ланием тот видеть не пожелал. Тони кивнул и, спрыгнув с фургона, позволил элитному отряду увезти его во дворец.       Дворцом Цезаря стало высокое административное задние — бывшая администрация Флагстаффа. Как и ожидалось, внутри все было стилизованно под псевдоримскую культуру. Резные колонны, бюсты цезаря, выточенные из белого камня, алые полотна, украшенные золотом. После того, как преторианцы тщательнейшим образом его обыскали, Тони, наконец, предстал перед своим врагом. Механик вошел в тронный зал — бывший зал собраний и почтительно поклонился диктатору. Возле богато украшенного трона возвышались закованные в крепкие доспехи воины, вооруженные боевыми дробовиками.       Цезарь — седеющий мужчина лет под пятьдесят улыбнулся, любопытно рассматривая странного циркача. — Итак, Антонио Старадзи, — начал Цезарь. — Да, мой Цезарь, — с трудом скрывая отвращение ответил Старк. — Для меня большая честь видеть вас. — Так и должно быть. Слухи расходятся быстро. А о человеке, сумевшем приручить когтя смерти я узнал задолго до того, как ты и твои цирковые обезьянки вошли в ворота. Итак, в чем секрет? Как тебе это удалось? — Сложная техника дрессуры, мой Цезарь, — с прекрасно замаскированным под почтение презрением сказал Тони. — Больше кнута, больше работы, несколько десятков шрамов у меня и сотен у него, ну и, конечно, нужен правильный подход и обращение, чтобы зверь не прекратил считать меня более сильным когтем. — И конечно же, есть детали, о которых ты мне не рассказал. Например, как научить зверя говорить.       Старк напрягся. Факт того, что коготь смерти разговаривает едва ли мог ускользнуть от Цезаря. Дробовики преторианцев немного колыхнулись, Тони мастерски сохранил самообладание, глядя прямо в глаза повелителю восточных пустошей, чувствуя себя танцующим на лезвие бритвы. Любой неосторожный чих, любое неосторожное слово, всего одна ошибка, и он не выйдет из дворца живым. — Твой коготь — не такой, как все. Он особенный мутант, и ты дурачишь моих легионеров, ради прибыли. — Конечно же, мой Цезарь, Горис и правда может быть необычным. В самом деле, я нашел его яйцо в пустоши и пытался дрессировать. Получалось, он меня слушался, а потом и голос подал. Может быть он и правда редкий мутант, а может это я так постарался. В конце концов, ни у кого ведь не получалось приручить этих бестий. Вдруг они не разговаривают, потому что не учились, кто знает? А что до прибыли, то я бы не посмел обмануть ни ваших воинов, ни, тем более, вас.       Цезарь вдруг подался вперед, глядя механику в глаза жутковатым, почти змеиным взглядом. Вера Тони в правоту Лания дрогнула. Было в глазах диктатора что-то жуткое и живое, свойственное людям. Адское пламя, сжигающее душу жадного до власти тирана. Фальшивка, просто выполняющая свою работу, такого взгляда иметь не может. Что-то не так. — Говорят, по моим землям бродит призрак, восставший из мертвых. Некто из другого времени. Наживший себе множество опасных врагов. Некий Тони Старк. Как думаешь, это сказки, или нет? — Понятия не имею, мой Цезарь. Я его не встречал. — «Обманешь меня один раз — позор тебе, обманешь дважды — позор мне» Мои фурментарии хорошие следопыты, они пошли по следам твоего «цирка» и выяснили кое-что очень интересное. Что вы пришли с востока, прошли через покинутую гору. Как раз из тех краев, где пропали три моих когорты. На востоке нет больших городов, и единственное место, откуда ты мог прийти — логовище Пакстона. Но маньяк мертв, а его город стерт с лица земли.       «К чему этот сраный цирк, — мысленно выругался Тони. — Если ты уже догадался, кто я и откуда, тогда к чему наводишь тень на плетень? Арестуй меня и сдай своей хозяйке, чертов синт» — Так кто ты, Антонио? На самом деле? — Я Антонио Старадзи, мой Цезарь, — уверенно ответил механик. — Но вы правы, я пришел с востока. Сбежал из Лост Хэвена со своим ручным зверем, после того как Анклав уничтожил его, пытаясь схватить Тони Старка. Бежал через горы, потерял своих наемников и оказался здесь. С двумя последними телохранителями, без еды и денег.       Цезарь вдруг засмеялся. — Да и пес с тобой, пусть будет так. Одного не понимаю, что такого особенного в этом Тони Старке, что эти сукины дети из Анклава так за ним гоняются? Я бы ему не позавидовал, скажу тебе. Анклавом управляет фурия из загробного мира. Под личиной женщины скрывается демон и поверь мне, Антонио, попасть к ней в лапы — участь куда худшая, чем обычное рабство. Простой раб может бунтовать, может пытаться бежать, но от нее не убежишь. Если бы Тони Старк был здесь, ему бы следовало держаться тех, кто уже побывал в ее лапах. Но не желает оставаться на поводке. Он для таких людей — залог свободы, как и они для него.       «Ты говоришь о себе?»       И вдруг он резко отмахнулся и, с улыбкой, откинулся на спинку трона: — А впрочем, мне плевать. Я слышал, ты привел гладиаторов на праздник. Посмотрим, как храбро будут драться твои люди во славу Марса. Ну а ты развлекай моих людей. А потом, когда праздник закончится, мы с тобой поговорим. И о Тони Старке, и о том, как мне стоит использовать его, чтобы посадить фурию Анклава на поводок. И не пытайся сбежать из Флагстаффа, Старадзи. Ты мой гость, и как дружелюбный хозяин, предлагаю тебе гостить у меня столько, сколько я пожелаю. А теперь, ты свободен. Пока что. — Позвольте вопрос, мой Цезарь? — спросил Тони. — Позволяю. — Если уж мы говорим о странных слухах, не сочтите за дерзость спросить. Правда ли, что Анклав убивает вождей и заменяет их своими рабами — искусственными людьми?       В этот момент хотелось посочувствовать преторианцам. Ни один телохранитель Цезаря не понимал абсолютно ничего. Для них беседа диктатора и циркача казалась бредовым набором слов. Но говорящие понимали все. — Я тоже слышал об этом. Это было бы не очень эффективно. Есть более изящные способы взять правителей за горло. А фурии никогда не предпочтут изяществу и хитрости прямолинейный подход доблести и воинов. На этом разговор окончен. Пока что. Преторианец! Проводи Антонио Старадзи к его фургону. Пусть празднует, как мой гость.       Когда Тони Старка увели, Эдвард Сэллоу удалился из тронного зала в свои личные покои для отдыха. Закрыв за собой крепкие двери с надежной звукоизоляцией, он извлек из запертого на кодовый замок сейфа довоенный коммуникатор и нажал на вызов. Краткий миг статических помех сменился до боли знакомым женским голосом. — Слушаю, Сэллоу. — Здравствуйте, доктор Старк, — усмехнулся Цезарь. — Твой дедушка у меня. Выглядит неплохо, для своих лет. Он здесь, под дурацким псевдонимом и с ручным когтем смерти. — Точно он? — Ни на минуту не сомневаюсь. — Отлично! Подготовь помещение для телепорта, и я… — Ну уж нет, теперь мы будем играть по моим правилам. Твой ненаглядный дедушка останется здесь, под моим контролем, и, если ты снова сунешь свой хорошенький носик в дела Легиона, он умрет. — Ублюдок, и это после всего, что я для тебя сделала? — зло прошипела Луиза. — Это я спасла тебе жизнь. Я вырастила тебе новое тело, когда ты подыхал от рака мозга. Ты жив только благодаря мне. — Да, жив только благодаря тебе. Я это запомню. А еще я хорошо запомню, как ты убила легата Лания и заменила его синтом-охотником, который должен свергнуть меня, если не буду послушным. Как ты заменяла синтами вождей племен и посылала своих синтетических дегенератов строить промывающие мозг вышки на моей территории. Но я не собираюсь играть по твоим правилам, фурия. Я перепрограммировал твоего охотника, Тайтуса, и он прикончил Лания-синта. И скоро я вычищу весь Легион от твоей заразы. Если ты не будешь мне полезна. — Интересно, как долго продлится твой маленький бунт, Эдвард? До следующего приступа? Твое новое тело несовершенно. Без меня, оно станет для тебя последним. И сильно раньше, чем ты думаешь. — Тогда, вместе с этим телом в ад отправится и Тони Старк. И не пытайся подослать сюда синтов или шпионов. Я свяжусь с тобой позже, и мы обсудим новые условия сотрудничества. Равноправные. До встречи, сука.       Бой барабанов становился громче, как и всегда, в день Марса. Великая арена Флагстаффа, его оскверненный Колизей, раскрыла ворота для гладиаторов из восьмидесяти семи варварский племен. И скоро, на раскаленный желтый песок, хлынет кровь людей…       И машин.