сборник текстовых

Шум воды в ванной чередуется с судорожным кашлем, шмыганием и кряхтением, а Минхо сидит на краю своей кровати, как дура, едва не положив ручки на коленки. Вскочив, она пробует другой край, снова встает, садится, задумчиво барабанит по ляжкам, вздыхает и бревном падает на спину. Судя по звуку, интоксицированная гостья наконец приводит себя в порядок и закрывает кран. Пока Минхо изображает мертвого вождя, та тихими, вежливыми шагами выходит из ванной и даже дверь прикрывает с такой осмотрительностью, словно та сделана из бумаги. — Я здесь, — подает голос Минхо. Джисон топчется на пороге тёмной спальни, оттягивая пальцами край рукава, и Минхо запоздало понимает, что забыла включить свет. — Жива? — слишком бодро интересуется она, неестественно потягиваясь. Джисон не замечает чужую неловкость, потому что судорожно анализирует, насколько уместно будет начать разговор с «Извини, что наблевала в твою раковину». — Вроде. Следующим пунктом диалога должна быть благодарность и вызов такси, но Минхо смешно смотрит на нее из кучи щек и подбородков, удосужившись поднять только голову, и качает ногами в носках с котятами — и радикально отличается от того образа, который Джисон уже успела себе напридумывать. И это заставляет ее оставаться на месте и продолжать мучить свой рукав. — Ты вампир, что ли? — Что? — теряется девушка, и зачем-то трогает лицо, неправильно поняв причину сравнения, — Я просто не очень хорошо себя… — Потому что стоишь в пороге и не можешь зайти без приглашения, — вздыхает Минхо, скорбя по неудавшейся шутке, и роняет голову обратно на кровать, — Я тебя не съем. «Пока что» — тут же ехидно пролетает в голове, и почему-то голосом Чана. Неизвестно, что пролетает в голове у Джисон, но она довольно улыбается, словно действительно ждала только приглашения, и подходит к кровати. Определив наиболее близкое, но все еще соответствующее их уровню знакомства расстояние, она осторожно кладет себя рядом, стараясь как можно меньше мять покрывало. Комната тут же начинает кружиться, едва она опускает голову, и светящие фосфором звездочки на черном потолке пускаются в пляс. Джисон несколько раз жмурится, чтобы это остановить, и даже почти может сфокусироваться хотя бы на одной из них. — Мило, — комментирует она. «Нет, ты! Как и ты! Ты тоже! Мило, как ты!» — давится Минхо. Джисон, кажется, уже готова уснуть, но особенно яркие фары с улицы резво пробегают по лицу и возвращают в реальность. В реальность, в которой она не у себя дома в своей маленькой мышиной кроватке, а в нескольких сантиметрах от девушки, которую только что встретила в баре. — Ну? — словно читает мысли Минхо, — Как докатилась до жизни такой? — Какой? — таким же шепотом переспрашивает Джисон, не открывая глаз, и слышит шуршание покрывала рядом. Минхо перекатывается на бок, чтобы лично рассмотреть и влажную челку, откинутую назад, и полустертый макияж под подрагивающими ресницами, и розовеющие щеки — потому что чужое дыхание все-таки долетает до кожи, и Джисон ничего не может с собой поделать. — Такой, в которой ты напиваешься до нестояния и ночуешь у таинственной незнакомки. — Это ты — таинственная незнакомка? — тихо фыркает Джисон, почему-то посчитав это смешным. Три случайных встречи — уже достаточно, чтобы считаться чуть более, чем незнакомыми. И это без учета того времени, которое Минхо провела у нее в голове вне этих встреч. — Что, недостаточно таинственная? Джисон осторожно, чуть кряхтя, переваливается к ней, видимо, чтобы оценить уровень таинственности. — И я не собиралась ночевать. — Разве? Мне казалось, ты уже засыпаешь. Джисон едва не зевает в подтверждение, но сонный взгляд из-под приоткрытых век и так говорит уже достаточно. Минхо чувствует глупую гордость, похожую на ту, когда к тебе трется уличный котенок — если мисс Правильность и Аккуратность позволяет себе засыпать рядом с тобой, значит, ты уже на уровень выше всех остальных людей. — Тебе идет. Минхо так увлекается сравнениями с котенком, что забывает, что котенок может говорить. — ...Что? Джисон, совсем обнаглев, тянется маленькими пальчиками к её лицу и поправляет прядь за ухо, отчего Минхо перестает не только шевелиться, но и дышать. — Стрижка. Я видела, ты у нас стриглась, — тут же добавляет она, смутившись. Пальцы задерживаются у щеки слишком долго, а Минхо больше не может смотреть никуда, кроме поблескивающих в темноте карих глаз: круглых, наивных, и явно чего-то ждущих. «Что ж», — подытоживает Минхо, и резко перестает думать.