Обещание

      Тэхён кое-как находит свободное место для парковки в этом спальном районе с кучей детских площадок и, по-крутому закинув правую руку на спинку соседнего сиденья, медленно сдает назад. Его синяя Kia Soul Classic немного стопорит, когда начинаешь давить на газ, но он уже привык. Припарковавшись, он устало гладит «свою девочку» по обивке кресла, вынимает ключ из зажигания и выходит на улицу. Легкий ветер обжигает мочки ушей, поэтому Тэхён морщится, дергается и вздыхает. Сегодня у него был ужасно тяжелый день: чертов недоразвитый риэлтор прицепился со своими оправданиями, — допустил серьезную ошибку в характеристике нового жилого комплекса — поэтому пришлось сначала вдалбливать этому новенькому в мозги правила описания строящихся объектов, а потом сидеть вместе с ним и исправлять то, что уже было вынесено в печатный вид. Тэхён закатывает глаза, стараясь забыть эту ситуацию, словно страшный сон, и идет в сторону нужной многоэтажки. Он обещал Чонгуку, что сводит его в парк развлечений, но немного припозднился и надеялся, что строптивый мальчик простит и все так же, по привычке, уткнется лицом в ключицы.       На соседней площадке резвятся дети, Тэхён сразу замечает среди них родную темную макушку и останавливается, так и не дойдя до подъезда. На радостном Чонгуке легкая серая ветровка и джинсы, и он так сильно пинает футбольный мяч в ворота противника, что Тэхён моментально вспоминает: его Чонгуки теперь не маленький шестилетний мальчишка, а мальчик двенадцати лет, учащийся в средней школе. Тэхён, честно, скучает по маленьким пухлым щечкам и детским поцелуям на ночь. Теперь всего этого нет: Чонгук повзрослел, поэтому он больше не позволяет ни себе, ни ему поцелуев — возраст детской непосредственности прошел, и он боялся, что Чонгук слишком рано увидит во всем этом что-то большее, чем семейную любовь.       Мяч влетает в ворота, мальчики начинают восторженно носиться по полю и хватать друг друга за плечи в радостных жестах. Чонгук, оказавшийся тем, кто забил, поднимает руки вверх и что-то с сияющей улыбкой кричит своим товарищам. Тэхён не замечает, как его руки сами по себе начинают хлопать. Чонгука на руки поднимает один из мальчишек и прыгает, остальные подключаются, вопя. Улыбка с лица Тэхёна пропадает, губы сжимаются в тонкую линию, а руки заныривают в карманы. Черт, какой-то мальчишка позволяет себе подобное в отношении Чонгука. Тэхён сразу бьет себя по лбу за тупую ревность к ребенку и, последний раз взглянув на Чонгука, заходит в подъезд.       — А почему Чонгук на улице играет? — первое, что спрашивает Тэхён, зайдя в квартиру семьи Чон.       — Смотри, он думает только о Чонгуке. Ни здравствуйте, ни до свидания, — шепчет Эйко на кухне, и Тэхён ее слышит. Он в спешке снимает обувь, вешает пальто на крючок и заваливается на кухню. За столом сидят Эйко и Хосок. Оба поднимают на него глаза и состраивают свои самые угрюмые лица.       — Чонгук не дождался меня, да? — спрашивает Тэхён, подходит к раковине и моет руки.       — И я тоже рад тебя видеть, Тэхён, — говорит Хосок, улыбаясь и делая глоток кофе. — Как дела на работе? Что с продажей?       — Не спрашивай, — бурчит Тэхён, мыслями вновь возвращаясь к этой дурацкой ситуации. — Бесполезные люди нынче из универов выходят, ничего делать не умеют, только ртами работать.       — А подробней можно? — интересуется Хосок, и Эйко хмыкает.       — Ошибку твой рекомендованный специалист допустил, уволь его сразу, как вернешься из отпуска, — отвечает она прежде, чем Тэхён успевает открыть рот. Он оборачивается, и на его лице читается вопрос: «Как ты, черт возьми, это сделала?». Она улыбается, скользит взглядом по не менее удивленному мужу и говорит:       — Семья ведь.       — Ну, у него была рекомендация из Сеульского университета, да такая, что у меня аж слезы на глаза навернулись. Я не смог пройти мимо и взял его к себе, — мямлит Хосок в кофе, пуская пузыри. Тэхён сверлит его злым взглядом и раздражённо приземляется на свободный стул.       — Этот тип такой же бестолковый, как и твои оправдания.       — Ты какой-то нервный, — качает головой Эйко и встает, чтобы налить ему чай. — Подобные ситуации много раз на работе бывали, но сейчас ты особенно злой. Что случилось?       Тэхён отводит взгляд в сторону, закусывая губу и нервно дрыгая ногой под столом. Нет, с ним все прекрасно, если не считать этого дурацкого происшествия на работе, которое оставило его без похода с Чонгуком в парк развлечений. Эйко присаживается, ставит кружку напротив него и выжидающе смотрит. Хосок смотрит тоже, и Тэхён делает вывод, что смотреть «такими» глазами — это у них семейное.       — Я расстроен, — сдается он. — Чонгук променял меня и наш поход в парк на каких-то мальчишек со двора.       — О Господи, — вздыхает Хосок и прикрывает глаза. — Ты прекрасно знал, на что шел, когда впервые заявился на порог нашей квартиры со словами «я истинный вашего сына». Не распускай нюни и не заставляй меня разочаровываться в тебе. Ты знал, что Чонгук будет расти, что его мир не будет вечно зациклен на тебе, когда растут познания и круг общения. Скоро он и парня-одногодку в дом приведет…       Эйко недовольно смотрит на мужа и не выдерживает, резко встает со своего места, тянется через весь стол и бьет его по лбу:       — Какой ты противный, фу. Перестань, — она несильно бьет его по голове еще раз, — не говори такие вещи.       — А я не прав что ли? Почему ты вечно его защищаешь? — шипит Хосок и потирает голову. Тэхён молча слушает, его лицо становится все бледнее и бледнее, а руки бессовестно крутят бедную кружку так сильно, что ее содержимое расплескивается небольшими каплями на стол.       — Потому что это не твой истинный младше тебя на двадцать лет! — громко отвечает Эйко и ойкает, прикрывая рот рукой. Она переводит взгляд на Тэхёна, Хосок — тоже, и оба молчат. Тэхён даже улыбку выдавить не может, чувствуя нарастающую волнами боль. Она не объявлялась уже очень давно, и он был так рад этому. Сегодня Чонгук впервые не дождался его с работы, впервые играл в футбол с мальчиками своего возраста, и впервые он, Тэхён, сидел на кухне с угрюмым лицом вместо того, чтобы играть с ним в дженгу в детской. Это чертовски больно.       — Тэхён, прости, — шепчет Эйко и вновь лупит Хосока, который жалостливо смотрел на нее еще после первого удара. — Чонгуку просто нужно общение. Все дети в его возрасте любят приключения, игры и гулянки на площадке допоздна. Ох, это пройдет, он вырастет, и потом его время будет только твоим.       — Да уж… — выдавливает Тэхён, чувствует, как Эйко хватает его вращающуюся кружку, и прекращает.       — Боже, успокойся. Кое в чем Хоби все же прав: ты распустил нюни из-за какой-то ерунды.       — Наверное, я просто устал, — вздыхает Тэхён и смотрит на окно, в котором было видно его отражение. — Нет, ну ты посмотри на эти круги под глазами, — он пододвигается ближе к Эйко и указывает на свое лицо. — Я больше похож на маньяка, нежели на приличного человека. Конечно, теперь понятно, почему он ищет общения на стороне.       — Мне кажется, если ты сейчас выйдешь и позовешь Чонгука в парк, он с радостью бросит друзей и уйдет с тобой, — рассуждает она, тыкая в его надбровную морщинку пальцем. — Ему все равно, как ты выглядишь, по крайней мере, сейчас. Вот ближе к шестнадцати годам…       — Не говори! — умоляет Хосок, закрывая уши руками. — Я не хочу ни думать, ни слышать об этом возрасте. Бла-бла-бла.       Тэхён непонимающе обводит взглядом обоих, берется наконец-то за кружку и подносит ее к губам. Эйко хитро улыбается и произносит медленно:       — Когда пройдет первая те-ч-ка…       Тэхён давится глотком чая, Хосок протяжно воет, а она улыбается, невинно хлопая глазками и вытаскивая из деревянного держателя салфетку. Тэхён обтирается нервно и только потом делает нормальный глоток.       — Но нам нечего с тобой бояться, Хоби. Тэхён будет рядом с Чонгуком в этот трудный период.       Хосок нервно смеется, смотрит на притихшего Тэхёна беснующимся взглядом и скрипит зубами:       — Еще чего. И на километр не подпущу. Пусть хоть ночует около двери, мне будет плевать. Я не дам ему даже находиться рядом.       — Это ты сейчас так говоришь, — довольно щебечет Эйко и похлопывает Тэхёна по плечу. — Первая течка самая болезненная, а если рядом будет истинный, то станет гораздо легче, правда, Тэхён?       — Прекрати, — скулит он. — Зачем ты завела об этом разговор? Смерти моей хочешь?       — Я намекаю, что тебе уже пора идти к Чонгуку, дурак. Вы еще успеваете в парк.       — Что? — Тэхён смотрит на часы, висящие на стене. — Не думаю, Эйко…       — Возьмите велосипед и покатайтесь с ним в обычном парке. Можно ведь заняться чем угодно. Не в парке развлечений радость, а в совместном времяпрепровождении. Хоби достанет вам велосипеды, правда, милый?       Хосок недовольно забурчал, но под строгим взглядом жены все же встал и поплелся в гостиную, в которой находилась дверь на балкон. Тэхён улыбнулся Эйко, и она в ответ — тоже. Позже Хосок оделся, чтобы помочь вынести велики, она помахала им двоим рукой на прощание, а после, когда они ушли, побежала на балкон, чтобы проследить за происходящим на улице.       — Чонгук-а, иди сюда! — зовет Хосок сына и машет рукой, привлекая внимание. Чонгук отрывается от игры, говорит что-то друзьям и бежит к ним. Его глаза заискрились, когда он увидел Тэхёна.       — Хён! Ты пришел!       — Конечно, я ведь обещал, — улыбается Тэхён и хлопает Чонгука по спине, а ведь хочется обнять. Чонгук ластится и улыбается так сильно, что Хосоку аж дурно становится от всего этого счастья, вызванного появлением Тэхёна. Он громко кашляет, привлекая внимание, и говорит:       — В парк развлечений, увы, поздно, поэтому мама предложила вам велопрогулку по ближайшему парку. Ты согласен?       Лицо Чонгука заметно тускнеет, но улыбка с лица не сходит. Он только понимающе кивает и грустно смотрит на Тэхёна, у которого внутренности от горя свернулись. Ему, на самом деле, так плохо становится, когда он видит грусть или печаль в глазах своего солнца. Он нежно массирует небольшое чонгуково плечо и говорит в качестве приободрения:       — В парк развлечений сходим на следующих выходных, хорошо? Заберемся в колесо обозрения и поднимемся на самый верх, да?       Чонгук расцветает, порывается обнять, но Тэхён не дает, не отпуская плечо. Тот гасит желание и просто улыбается:       — Конечно, хён.       — Ой, побереги свое старое лицо, а то треснет, — недовольно говорит Хосок Тэхёну и передает велосипед Чонгуку. Какой-то мальчишка, видимо, из компании Чонгука, подбегает к ним. Тэхён узнает в нем мальчика, который поднимал Чонгука после победного гола, и его скулы напрягаются. Это, как он и подумал с самого начала, альфа.       — Чонгук, ты больше не играешь? — тяжело дыша, спрашивает тот.       — Прости, хочу покататься с хёном, — виновато отвечает Чонгук и кивает на велосипед. Мальчишка понуро опускает голову и дуется.       — Не хочешь нас представить? — спрашивает Хосок у Чонгука.       — Ой, да. Папа, это Лихун. Лихун, это мой отец, Чон Хосок.       Оба по-мужски пожимают друг другу руки. Тэхён стоит в сторонке, будто и не с ними вовсе, и дуется тоже. Чонгук переводит на него взгляд.       — А это Ким Тэхён, мой хён.       — Очень приятно, хён, — вежливо говорит Лихун и протягивает ладонь. Тэхён нехотя ее пожимает.       — Вы на великах едете… Можно с вами? — спрашивает Лихун, и Тэхён чуть ли не давится воздухом от такой наглости. Он ошалело смотрит на Хосока, который почему-то только улыбается довольно, а потом на удивленного Чонгука. Честно, он мгновенно почувствовал себя лишним.       — Прости, Лихун, но… — Чонгук смотрит на Тэхёна и давит улыбку. — Я не хочу, чтобы кто-то еще катался со мной и с моим хёном. Это только наше время, и он только мой.       Хосок, кажется, выпал в осадок, потому что молчит и не подает никаких признаков жизни. Тэхён чуть не хватается за сердце, но вовремя себя одергивает, а скулы сами тянут уголки губ вверх, и на лице расплывается совершенно глупая и бесполезная в данной ситуации улыбка. Лихун обиженно прощается и уходит, а тройка так и продолжает стоять.       — Пап, может, пойдешь уже домой? — спрашивает Чонгук у Хосока, который до сих пор молчит. Тэхён толкает его в плечо и отходит со своим велосипедом чуть назад, мало ли что.       — Думаю, да, — шепчет Хосок и переводит полный ярости взгляд на Тэхёна. Тот делает вид, что не видит, и украдкой заезжает за Чонгука.       — Мы скоро приедем. Поехали, хён, — говорит Чонгук, садится на велик и катит по дороге. Тэхён бросает виноватый взгляд в сторону Хосока, садится тоже и едет следом.       Где-то на балконе хихикает Эйко.       

***

      Осень особо хороша, когда светит солнце. Тэхён убеждается в этом еще раз, пока едет по дорожке парка. Сквозь пожелтевшие кроны деревьев пробиваются слабые лучи заходящего солнца и превращаются в едва видимые в воздухе яркие линии, полосующие землю. Спина Чонгука из-за этого окрашивается в золотистый, а затем снова становится непривычно темной. Она кажется больше и шире. Или это не кажется? Тэхён засматривается, вспоминая, как он надорвал себе спину, пытаясь подбросить его десятилетнего к потолку, и улыбается, думая, что сейчас напополам сломается, если учудит подобное. Он даже не замечает, что Чонгук сбавляет ход и равняется с ним, пропуская вперед бегуна в спортивном костюме.       — Хён, о чем думаешь? — спрашивает он, не отводя взгляд от дороги. Тэхён вздрагивает, цепляется за руль крепче и отвечает:       — О солнце.       — Погода и правда хорошая, мы в такую с друзьями играем в футбол. Ты опаздывал, а меня позвали, поэтому не смог отказать…       — Твой гол был очень хорош, ты молодец, — хвалит его Тэхён и улыбается. Чонгук не может сдержать ответной улыбки, которая на несколько секунд становится ярче под прямыми лучами солнца.       — Мне нравится заниматься спортом, — смущенно говорит он и смешно подпрыгивает из-за попавшего под колесо камня. — Мама спрашивает, хочу ли я ходить в какие-нибудь секции, думаю, что пойду на футбол. А что ты думаешь?       — Ты у нас золотой мальчик, умеешь всего понемногу.       Чонгук смеется, и его смех искрящимся звоном оседает в сердце Тэхёна.       — Лихун говорит то же самое.       — А как давно ты знаешь его? — осторожно интересуется Тэхён и подъезжает ближе, чтобы не пропустить даже тихое бурчание. Чонгук задумывается, закидывает голову назад, и Тэхён специально сбавляет ход, чтобы он был в чуть большей безопасности.       — Ну, мы познакомились во дворе этим летом. Он предложил шоколадку, пока я ждал тебя.       Тэхён хмыкает и нервно грызет губы, потому что, дурак такой, тем летом действительно налажал по полной программе с проектом. Вот и получил на свою голову двенадцатилетнего Лихуна в соперники. Стыд ему, тридцатидвухлетнему альфе.       — Часто гуляете вместе?       — Нет, — отвечает Чонгук, — чаще всего просто играем в футбол, но я знаю, что у него есть собака по кличке Тофу, потому что однажды увидел, как он с ней гулял. Еще он…       Чонгук не успевает договорить, как цепь на его велосипеде слетает, и тормоза, как и «газ», перестают работать. Он лишь продолжает катиться с испуганным выражением лица, и почему-то Тэхён начинает смеяться. Он просит Чонгука медленно затормозить ногами, и тот слушается. Велосипед останавливается, Чонгук слезает и приседает, осматривая висящую цепь. Тэхён ставит свой велик на подножку, присаживается рядом и отодвигает Чонгука в сторону.       — Я сделаю, не переживай.       Чонгук отходит, и он принимается за дело. Цепь грязная, поэтому о чистоте рук можно позабыть. Он своими длинными пальцами пытается вернуть ее обратно на переднюю и заднюю звезды, что удается с большим трудом, и попутно задает вопросы.       — Ну, на чем ты там остановился?       — Х-мм... — Чонгук наваливается на него со спины, ладонями упирается в плечи, а Тэхён не чувствует никакой тяжести совсем. — Он не учится со мной в одной школе, и это грустно.       — Почему грустно? — Тэхён ставит цепь сверху на зубчики звезды, приподнимает задник велосипеда за багажник и рукой крутит педаль.       — Ну, было бы здорово, если бы мы учились в одном классе, потому что он хороший друг.       Цепь не встает на звезды полностью, и Тэхён шикает, правда, непонятно, из-за чего именно. Он кивает Чонгуку и просит его поднять задник самостоятельно, когда он попросит. Чонгук цепляется за багажник и ждет сигнала.       — Он тебе нравится? — спрашивает Тэхён, снова ставит цепь на верхние зубчики и подает сигнал.       — Думаю, да, — отвечает Чонгук и поднимает задник. Тэхён молча крутит педаль, цепь встает на место, и Чонгук ликует, вновь наваливаясь на его плечи. Тэхён чувствует его тяжесть, его пальцы и отчего-то становится больно. Он поднимается, смотрит на Чонгука, улыбка с лица которого моментально исчезла, и слабо улыбается:       — Это же здорово, я рад.       Чонгук встревоженно смотрит в его нечитаемое выражение лица, а он молча обрывает контакт и идет к своему велосипеду.       — Хён, там мороженое, — говорит Чонгук и тыкает пальцем в небольшой ларек.       — Сейчас же осень, какое мороженое? — удивляется Тэхён.       — Хочу мороженое.       — Только маме своей не говори, Чонгук-а, — сдается Тэхён.       Солнце уже полностью село, листва теперь казалась блеклой и не такой золотой. Они купили два рожка с тремя разноцветными шариками по выбору Чонгука и сели на ближайшую скамейку, с которой открывается вид на реку и другую ее сторону, тоже занятую парком. Тэхён подложил под его попу свой теплый шарф, чтобы не отморозил себе ничего на холоде.       — Хён, — зовет Чонгук, когда тишина начала зверски резать уши им обоим.       — Что? Замерз? — Тэхён пододвигается ближе и прижимает его к себе за плечи. Чонгук отрицательно мотает головой, но жмется ближе, вдыхая его насыщенный запах мускатного ореха. Да, Чонгук повзрослел и сам себе мог многое объяснить. Например, запах хёна.       — Я не хочу мороженое больше, а выбрасывать жалко. Доешь? — он подносит к его рту полусъеденный рожок и выжидающе смотрит блестящими черными глазами. Тэхён устало вздыхает и откусывает кусочек.       — Вкусно? — спрашивает Чонгук.       — Я съел такое же, Чонгук-а… — Тэхён пытается забрать рожок, но он не дает и прижимается еще ближе:       — Не убирай руки с плеч, мне холодно. Я сам тебя покормлю.       — Ты же сказал, что не замерз, врунишка, — Тэхён сердится.       — А с моих рук разве не вкуснее?       Тэхён замолкает и, кажется, впервые заливается краской. Становится как-то жарко, и он кашляет, вдыхая в себя побольше свежего воздуха. Чонгук смеется над его неловкостью и заваливается на спинку скамейки.       — Откуда ты всего этого…       — Ой, хён, снег… — Чонгук успокаивается, удивленно распахивает глаза и глядит в небо. Небольшие крупицы кристально-белого цвета плавно спускаются вниз и, оседая на прогретую солнцем землю, исчезают. Тэхён восторженно выдыхает и замечает, что дыхание превратилось в пар. Уже слишком холодно, пора домой. Он встает и тянет за собой Чонгука, который все глаз не мог оторвать от первого снега.       — Уже холодно, Чонгук-а, пойдем домой.       — Хён, — зовет он, и Тэхён оборачивается. Чонгук стоит с улыбкой на лице и текущими из носа соплями, в одной руке у него тающее мороженое, а в другой — теплый шарф.       — Что?       — Лихун мне просто нравится, хён, а тебя я люблю безумно.