Это мое наказание за то, что я не ценил тебя...

Я преступник. Из здания полиции меня выводят в наручниках. Я машинально опускаю голову и смотрю только в пол. Год. Один год в тюрьме за преступление и вся оставшаяся жизнь как в тюрьме в качестве расплаты. Вся оставшаяся жизнь без нее. Да и вообще без кого-либо, родители отвернулись от меня, любимую работу я потерял. В автобус до тюрьмы я сажусь с полной уверенностью, что в обычную жизнь я уже не вернусь. Не вижу смысла ни в чем более, единственный смысл я уничтожил сам. По иронии судьбы меня везут в тюрьму куда я сам недавно отправлял преступников. Представляю лица персонала, когда меня введут вместе с другими заключенными. Я бы улыбнулся этой иронии, но больше не имею права на улыбку. Я преступник и понесу заслуженное наказание. Я опустил голову и взглянул на свои руки в наручниках, наверное, стоит привыкнуть к ним. Я ранее их всегда надевал, теперь же они надеты на меня. Надеюсь что хоть Т/И сейчас в порядке, прости солнце, что в итоге ты счастлива не со мной. Погода портилась, небо заслоняло тучами, хотя солнце я и так больше не увижу, я сам уничтожил его. И вот наступили мои последние минуты на свободе. Автобус приехал к тюрьме, и нас стали строем выводить из него. Закончилась твоя свобода, Чимин. В общей колонне я вхожу в здание тюрьмы, как и всем мне выдают матрас и коробку с вещами, я прилюдно переодеваюсь в тюремную робу и получаю запасную. Мне уже некомфортно, но в этом одеянии я проведу триста шестьдесят пять дней. Или меньше, если повезет. Нам зачитывают правила тюремного распорядка, у меня получается усмехнуться. Ранее я зачитывал заключенным их права, теперь же их зачитывают мне, после чего ведут в общий коридор. Распределение по камерам, жаль мне не светит одиночка, я бы с удовольствием в ней поселился. Называют имена и номер камеры, называют в хаотичном порядке. Я вижу как заключенные стали наблюдать за заселением свежей крови. И вижу много знакомых лиц, сразу становится ясно что год не будет спокойным, а мне нужно будет защищать себя. Теперь мне все равно в какую камеру я попаду, я в любом случае встречу знакомое лицо в ней. - Пак Чимин, камера номер семь – называют мое имя, ну что ж, мое заключение официально началось с этого момента. Открывается дверь в названную камеру, мне приходится повернуться спиной. Но едва я поворачиваюсь лицом к камере я уже вижу знакомое лицо – Мин Юнги, самое муторное мое дело. И с этим человеком я в камере проведу год, мало мне основного наказания, так еще и этот человек. Три шага и я вхожу в камеру, я прохожу к стене, ставлю коробку с вещами на пол и за мной закрывается дверь. Я даже не успел сесть: - Мистер Пак, какой приятный сюрприз – услышал я знакомый неприятный голос. Я не стал скрывать свое недовольство, мой взгляд говорил сам за себя: - Мин, меньше всего в этой жизни я хочу видеть тебя. - Вы к нам надолго? – спрашивает он, подходя ко мне, я поднимаю на него глаза. - Не твое дело – строго говорю я. - Пак, ты видимо забыл где ты. - Это ты забыл где ты! Я уже хочу его ударить, в следующую секунду он дает мне такую возможность – потому что тянется к моим волосам, но я перехватываю его руку. - Тебе конец – объявляет мне Мин, когда я даю ему пощечину. Напугал, моя жизнь закончилась еще на суде, когда Т/И начали представлять не моей фамилией. А вот и твоя первая драка в тюрьме, Пак, не ударь в грязь лицом. Я так понимаю что Юнги главный – ибо без его приказа в эту драку никто не вмешивается. Неудивительно, человек который получил срок за работорговлю – умеет управлять людьми. Он врезал мне, я почувствовал его удар на своем теле в районе печени и согнулся, ему этого оказалось достаточно, я почувствовал запах табачного дыма и через мгновение почувствовал прикосновение сигареты к своей коже. И боль. Боль, которую десятки раз испытывала Т/И. А ведь они еще ничего не знают. Я едва сдерживал звуки боли, нельзя давать слабину, тем более сейчас. Я ногой ударил подходящего ко мне приспешника Юнги, он отлетел к стене, но в этот момент моя шея вновь потерпела ожог. - Черт – вырвалось у меня, я замахнулся для удара. Я не позволю никому себя карать, я сам буду себе палачом. Я нанес Юнги очередной удар и в этот момент открылась дверь в камеру: - Прекратить немедленно! – раздался голос надзирателя. Юнги мгновенно остановился, а я все еще испепелял его взглядом. Была бы моя воля, я бы его убил. Но надзиратель остановил мою попытку. Я тебе еще отомщу, сволочь. - Заключенный Пак, к начальнику! - заключённый Пак. Справедливо, я теперь никто. Выйдя из камеры я наконец в полной мере ощутил свою боль, потому что ранее сделать это мешали гнев и адреналин. Но стоило мне успокоится и я в полной мере ощутил боль от сигарет на своей шее. Теперь я окончательно понял насколько сильно Т/И любила меня. Я машинально дотронулся до больных мест, я не надеюсь что мне окажут помощь. Представляю как сейчас удивится начальник тюрьмы, увидев меня в тюремной робе.