Венец из Маттиолы

      О том, что это лучшее лето в его жизни, Тэхён передумал уже в первые пару недель. Время на адаптацию к рабочему режиму закончилось, и воспитанников приюта запрягли не хуже лошадей. Деревня отлично справлялась с засевом целых гектаров почвы, но ухаживать за ней пожилым людям стало уже тяжело. Совершенно бесчеловечно заставлять оставшуюся в поселении молодежь работать без сна и отдыха за еду, однако решение нашлось много лет назад. Настоятельница парижского детского дома, уроженка здешних земель, решила не оставлять родные края без помощи. Теперь, с завидным постоянством, все, лет от десяти и старше, садились в телеги и направлялись на северо-запад Франции спасать деревни от урбанизации.       Тэхён глубоко вздохнул и стёр пот со лба. Конечно, ровно через три секунды пот снова начнёт капать вниз, стекать в глаза, но он желал получить свои мгновения облегчения. Солнце с каждым днём будто становилось всё беспощаднее и беспощаднее, не давая воспитанникам приюта хоть пары секунд передышки. Работы скопилось так много, что им приходилось заниматься полем не только на заре, но и в зенит, в надежде освободиться за пару часов до заката.       Тэхёна угнетала тишина. Грядок посадили так много, что ближайший человек находился в трёхстах метров от него. Никогда не знавший своих родителей и выросший в приюте, он привык к крикам у себя над ухом, постоянным разговорам Хосока о девушках, монотонному рассказу Юнги о каких-нибудь растениях, и это казалось нормальным. Тишина таила в себе нечто страшное и всегда предвещала нечто нехорошее. Например, солнечный удар. Тэхён знал, в деревне нет лёгкой работы, но сейчас он искренне завидовал Мину, которого всё же отправили на скотоводческую ферму. Столько отвращения и нескрываемого страха у друга он ещё не видел. Стоило пробыть в этом месте хоть пару дней, и до конца лета само твоё нутро напитается запахом навоза и корма для животных. Тэхён уже представлял слегка красную кожу Юнги после томатного сока в августе. Так или иначе, друг не мог долго переносить прямых солнечных лучей, оттого и вкалывал на ферме.       Тэхён знал, что эти рабочие штаны никому не нужны и их всё равно стирать, поэтому совесть даже не попыталась всколыхнуться, когда он упал на пятую точку прямиком в пыль. Ему было так жарко, что стало наплевать на сегодняшний план работы. Он будет сидеть и страдать от жары до тех пор, пока руки снова не начнут его слушаться, а поясница не перестанет ныть при каждом движении. Он со злостью посмотрел на солнце, тут же пожалев об этом. Единственный плюс от этой духоты — это тёплая речка в конце дня. Тэхён прошёл лишь половину на сегодня, а уже завидовал Хоби в приюте и его возможности хотя бы пить, когда хочется. До тех пор, пока кто-то из девчонок над ним не сжалится и не принесёт воды, он вынужден слизывать свой пот с губ и материться, пока воспитательница не слышит. Тэхён поднял глаза к небу и мысленно взмолился о дожде. Дождь — это окончание работ. Дождь — это тучи. Туч не было. Он наклонил голову, и волосы хлестнули по глазам. Тогда он услышал топот за спиной.       Медленно, лениво, он повернул голову, и его глаза расширились от удивления, брови взметнулись вверх. Он дёрнулся, перевернулся и сел на колени. В ста метрах от него бежал Мин. До ближайшего домика не менее двух километров, а друг летел, словно его подгоняла стая волков. Сил у Тэхёна не осталось, поэтому он решил ждать новостей здесь, и будь что будет. Где-то вдали Рик прищурился, наблюдая, как Юнги, создавая столбы пыли, бежал к Тэхёну, и закатил глаза. Весь приют знал, что эти трое могут быть источником нескончаемых проблем для всех. И такой энтузиазм предвещал очередную глупую затею. Сделав вид, что он не в курсе, Рик вернулся к своей работе. Он должен закончить свою грядку в течение пары часов и отправиться спать до следующего утра. — Юн! Ты с ума сошёл? Откуда в тебе столько сил? — Да заткнись, Тэ! — друг словно сбегал от стаи демонов из церквушки неподалёку. Мин выглядел со стороны хилым и слабым пареньком, но на деле всегда последний уходил на койку и работал до седьмого пота. Мало что могло заставить его пробежать такое расстояние. Неужели война? — Ты не представляешь, что я узнал! Ты… — он согнулся, опираясь руками в колени. — Ты не поверишь, кого я увидел! — Если ты потеряешь сознание, я не потащу тебя назад. Останешься здесь до вечера и будешь жариться до золотистой корочки, — Тэхён усмехнулся, пока друг закатывал глаза. Он сидел в одних лишь шортах, когда друг бежал марафон в штанах и рубахе. — Эта тварь теперь — племенной хряк! Ты представляешь?! Оказывается, в тот год он вырос больше всех и месье Кобье решил оставить его. Это неправильно. Ставлю последние штаны на то, что любовь к человеческой крови и сделала его размером с автомобиль, — Тэхён, не сдержавшись, разразился смехом, походящим на гром. Где-то в Париже, наверное, Хосок обернулся на громогласный гогот. Юнги аж покраснел от злости. — Прекрати ржать, как конь, Тэ! Это серьёзно, я где-то читал, что волки, пробуя человеческую кровь, больше не могут есть другое мясо. Вдруг свиньи такие же? Ты видел их наглые морды? — Вчера Люсиль укусила меня за палец! Срочно предать её огню! — Тэхён перевернулся на бок и схватился за живот. — Если ты сожжёшь кошку мадам Лукреции, тебя самого предадут огню. Дай этой телеге для блох умереть своей смертью. Я лишь краем услышал историю о том, что «хохолок» дал отличное потомство, и сразу сложил два плюс два. Надеюсь, деревня не сгорела от искр с моих пяток, так сильно я сбегал с фермы, — Юнги уселся рядом с Тэхёном и принялся дёргать травинку, которую друг по невнимательности пропустил. — А я вижу, ты тут бездельничаешь? — Лучше побеспокойся о своих лодыжках. Может, Хохолок и сидит в загоне, но его потомство жаждет твоей крови, — друг побледнел. Тэхён лишь усмехнулся и решил перевести тему в другую сторону: — Сегодня жарче, чем вчера. Думаю всё бросить и закончить вечером. Невыносимо. Один вечер на речке можно пропустить. Обмоюсь и всё. — Ты такой уставший, потому что слишком долго купаешься, — Юнги подозрительно улыбнулся и Тэхён всё понял. Возможно, друг боялся свиней-людоедов и болтал о травах, но не упускал возможности подколоть его о слишком долгих водных процедурах. Эти процедуры затягивались вплоть до двух часов ночи. — Но не волнуйся, завтра нам дадут выходной. Какой-то религиозный праздник. — Тебе бы библию почитать, — Тэхён скривился. Атеизм Юнги он не понимал, но хранил его тайну ото всех. Всегда осторожно наблюдал, как он кривит губы на общих молитвах или посещении церкви. Детский дом с помешанной на религии настоятельницей — не то место, где стоит говорить о подобном. Хоби как-то рассказывал, что семья, оставившая Мина под дверями детского дома, была глубоко верующая. Тэхён узнал это лет семь назад, но так и не набрался храбрости расспросить об этом. — Не волнуйся, она в моём списке книг. Просто где-то внизу. Далеко внизу… Вообще, кто бы говорил о вере. Сам-то давно её перечитывал? Что-то мне кажется, ты пропустил пару моментов с мужеложством. Там это грех, — Юнги начал шипеть и улыбаться. — Ты, наверное, на речке так сильно задерживаешься для мольбы? — Кувшинки тебе собираю, чтобы потом сутки не выходить из туалета! — Тэхён бросил в него кусок земли и прикрикнул, практически тут же переходя на шёпот. — Рик сидит в засаде неподалёку. Этот парень и так считает нас полудурками. Давай, сделай нашу жизнь в детском доме проще и веселее. — Он и сам полудурок. Не удивлюсь, если этот тихоня однажды вставит тебе заточку в почку, — Юнги прищурился в сторону Рика.       Были ли нормальные дети в таком месте, как приют? Тэхён на секунду задержался на этой мысли. Как тот, от которого отказались родители, становился чем-то целостным? Каждая душа, от мала до велика, каждый первый засыпал с мыслью: «почему вы бросили меня? Что во мне неправильного? Как вы рассмотрели в таком нечто крохотном и слабом изъяны? Какая история стоит за вашим поступком?». И какое глупое, странное, извращённое счастье — узнать об их смерти. Узнать, что тебя любили, но судьба всё решила по-другому. Никто не оставлял тебя в корзинке без записки, словно щенка, которого не успели пристроить. Точно так, как подкинули самого Тэхён. Дождливым, ничем не примечательным осенним утром. И мучаясь в этих мыслях, он пришёл к выводу — ему не страшно. Не страшно узнать причину. Не хотели? Не любили? Неважно. Он больше не в силах засыпать с этим вопросом и поутру читать на каркасе верхнего яруса их кровати выцарапанное: «Почему?».       Он давно научился лепить и надевать маску, как и всякий ребёнок в детском доме. Если они будут тосковать и грустить о своих родителях, тяжёлой доле, нехватке еды, учебников, то жизнь продолжит вытирать об них ноги. Сколько раз Юнги приходил в синяках из-за драки за какую-то нелепую книжку, а потом читал до дыр, зная, что рано или поздно кто-то посильнее всё же отнимет её. Он внимал и запоминал каждую строчку, переписывал в свой истрёпанный и изветшалый дневник. Хосок стойко улыбался на добрые и не очень шутки насчёт его похождений. В стенах приюта каждый цеплялся за остатки собственного «Я». Они старались найти свой якорь, идею, бороться с серостью окружающих их стен. Быть счастливыми, когда все вокруг против, плыть против течения в этой реке из дёгтя, хранить мечту в глубине своего сердца и надеяться.       А что им ещё остаётся?       А о своём совершеннолетии и думать не хотелось. Их без спроса забросило в детский дом и выбросит оттуда без лишних сожалений. Вот тебе бумажка, свитер, штаны, старые ботинки, и в добрый путь. Если повезёт, то найдёшь неплохую работу поначалу и не будешь побираться на улицах. Когда тебе одиннадцать, ты скорее волнуешься, как бы игрушку не отняли дети постарше, и думаешь, как отбиться от особо настырных, а вот в шестнадцать… В шестнадцать ты смотришь на грязный Париж и ищешь крышу с пятого этажа приюта, ту, что станет домом. Там приготовят горячий ужин и будут любить ни за что. О многом ли мечтают сироты? Юнги видел, как мысли мелькают в глазах Тэхёна. Так отчётливо. Так знакомо. Он сделает вид, что не заметил. Вещи становятся реальными, как только их произносят вслух. Они оба это знали и боялись.       А пока что? А пока они сидели на сухой земле, стараясь не задавить проклятый картофель, впереди ещё полкилометра ненавистной грядки и всё лето. А может, им и правда повезёт? И жизнь будет такой же беззаботной и прекрасной, даже несмотря на старт? Тэхёну хотелось верить в этот баланс вселенной. Он посмотрел на Юнги, тот тоже наконец-то избавился от тёмных мыслей и мягко улыбался Тэхёну. Два боевых товарища. Никто из них был не в силах вспоминать боль, но считал, что жизненно необходимо показать, выразить её понимание. Тэхён знал, поутру он будет отдирать с шеи друга сгоревшую на солнце кожу и убегать от того с весёлым криком. И снова они превратятся в двух подростков, будто за спиной нет кривой дорожки, словно сверху их направляет путеводная звезда и даже в самой темной ночи они найдут выход. И никак иначе. — О! Тэ, смотри, твоё библейское исключение идет с водой! — Мин потряс его за рукав, привлекая внимание. — Слушай, я сожгу все твои книги и закрою в загоне с поросятами! Ты меня спалишь! Заткнись! Боже, за что меня так испытывают-то? — Тэхён начал кричать, но под конец снова сошел на шёпот, стараясь отвести взгляд в сторону. — Пресс Марселя и правда тяжёлое испытание. Как думаешь, готовился к твоему возвращению? — Хохолок идёт к тебе в гости этой ночью. Определённо.       Тэхён начал коситься в левую сторону. К ним размеренной походкой направлялся парень, который родился и вырос в этой деревне. Он был всего лишь на год их младше, но уже сводил с ума Тэхёна. Своё влечение к парням он понял именно с помощью Марселя. И кто мог устоять от бронзовой, загорелой круглый год кожи, тёмных глаз, волос? А тело парня, для его пятнадцати лет, не шло ни в какое сравнение с остальными. Тэхён рисковал получить косоглазие, стоило тому пройти рядом. И самое ужасное — это не то, что капля пота стекала по тренированной груди, между кубиками пресса и впитывалась в хлопковые короткие шорты, привлекая внимание, казалось, всего мира, а то, что Марсель постоянно флиртовал. Тэхён решил быть честным с собой: Марсель флиртовал со всеми в любимой французской манере. И это вселяло в Тэхёна странные мысли и надежду. Надежду на то, что он не умрёт девственником. Юнги сильнее толкнул его в плечо, отвлекая друга от наглого рассматривания, когда Тэхён уже заканчивал карту родинок на животе Марселя. Вычертить бы пальцем этим созвездия… — Тэхён, — Марсель к своей дьявольски искушающей внешности имел ещё и голос ангела. Может лишь Тэхён так думал, но сейчас ему плевать. Он специально сделал паузу, привлекая внимание, — Юнги. Мама попросила принести вам воды. Говорит, солнце сегодня слишком беспощадно. — Да, оно такое, — промямлил Тэхён. Все силы его мозга шли на контроль за перегревом от слишком горячего Марселя. На подбор особо умных и красивых фраз сил не оставалось. На смену весёлому и остроумному Тэхён пришёл пень. — Может, тогда попьёшь? — улыбнулся их гость. — Да лей ты ему уже на голову. Видишь, он тут с непривычки остатки мозга закопал в картофель, — Мин смотрел за спектаклем «Он мне совсем не нравится» в исполнении сразу двух идиотов и еле сдерживал себя от недовольных вздохов, — ладно. Дай флягу мне, пока этот приходит в себя. Видимо, стоило прийти пораньше, — Марсель протянул воду Юнги, пока Тэхён бурчал себе что-то под нос о дрессировке поросят. — Я укладывал Ариель спать. Утром она много баловалась, поэтому в такую жару её сморило раньше обычного, — Марсель отвлёкся от Тэхёна и посмотрел на его друга. — Тебе вода тоже не помешает. После твоего забега через всю деревню в несколько километров до сюда… Хохолок добрый и послушный хряк, ты зря боишься его. — У них давние счета, — подал голос Тэхён. — Да, вся деревня знает о том случае. Меня поросята постоянно кусают. Они маленькие и глупые, — Марсель улыбнулся. Тэхён опустил взгляд на его ноги, решив использовать возможность ещё раз исследовать их. Идеальная кожа, словно этот человек ни разу в поле не выходил. — Хочешь, я познакомлю вас поближе? — Эта тварь ела и росла, чтобы встретиться со мной. Где гарантии, что ваши загоны выдержат этого монстра? — Юнги поправил очки. В открытом поле и в закрытой одежде ему резко становилось нехорошо. Им нужно уйти в тень хотя бы на время. — Сегодня я с рук кормил его яблоком, — от слов Марселя Мин охнул. — Я общаюсь с ненормальными! — С полудурками! — Рик прошёл неподалёку и помахал им рукой, показывая, что слышал недавние слова в свой адрес. — Мама также сказала, что если вы устали, то на сегодня можете заканчивать. Хоронить вас невыгодно, некому будет работать. Так что бросайте эту картошку и пойдёмте выпьем холодного молока, а не этот кипяток из фляги, — оповестил их Марсель, и Юнги поднялся, делая пару шагов вперёд. — Тэ? Ты идёшь? Или продолжишь работать? — Марсель протянул ему руку, на которой Тэхён задержал взгляд. Юнги позади схватился за сердце и попытался изобразить обморок. — Тэ, бери меня за руку. — Спасибо, — выждав секунду, он схватился за горячую ладонь.       Да, его часто посещали тяжёлые мысли. Но сейчас… Прямо сейчас Тэхён был счастлив. И этого пока достаточно.