Родительский инстинкт

Джен
Завершён
PG-13
Родительский инстинкт
Kim Lale
автор
Описание
В последнее время Пеппер всë чаще задумывалась над тем, что Тони стал бы хорошим отцом. Особенно, когда в очередной раз слушала, с какой теплотой он рассказывает о парнишке-паучке. И кто бы мог подумать, что из всех мальчишек мира судьба предложит ему развивать свой родительский инстинкт именно на тщательно скрываемом сыне Пеппер? // Пеппер не в курсе, что еë сын – Человек-паук, а Тони не в курсе, что у Пеппер есть сын в принципе.
Примечания
**Оставляйте, пожалуйста, отзывы!** 03.07.21 +100💜 30.07.21 +200 20.03.22: +400💗 24.07.22: +500💙 13.03.23: +600💔 28.04.24: +800
Посвящение
Автору заявки и моей любви к Пеппер;)
Поделиться
Содержание Вперед

Материнство

— Поздравляю, мамочка, — говорит приятный женский голос, который доносится до Вирджинии, словно сквозь толщу воды. Вымученная долгими, просто адски невыносимыми и чудовищно болезненными восьмичасовыми родами, Поттс может лишь устало улыбнуться, смотря расфокусированным взглядом на голенького, мокрого и какого-то розовато-синего малыша на руках акушерки, который уже буквально через пару секунд оказывается лежащим на груди счастливой матери, — у вас прелестный мальчик. — Питер Бенджамин Паркер, — шепчет Джинни еле слышно, и по её щеке катится слеза. Девушка пытается сдержать поток нахлынувших на неё эмоций, собирая их в один большой комок и отдавая всю скопившуюся радость и всепоглощающую любовь вместе с поцелуем в лоб мальчика. — Как же долго я тебя ждала, моё сокровище.       Если честно, Вирджиния Поттс никогда не планировала рожать в двадцать один год. Она мечтала о большом доме с камином в просторной гостиной, о стене, увешанной фотографиями, об уютной кухне с холодильником, дверца которого на постоянной основе была бы обклеена магнитиками и стикерами со всякими приятными надписями. Ей бы хотелось иметь любящего, заботливого и понимающего мужа. Желательно приятного внешне, но куда важнее — умного и с чувством юмора. А дети… со временем, когда первые две мечты бы осуществились, обязательно появились и дети. В идеале двое. Мальчик и девочка. И было бы прекрасно, если бы мальчик был старше и защищал маленькую сестричку, чего не было у неё самой. О, девушка бы так хотела, чтобы… впрочем, уже и неважно.       В ежедневнике Вирджинии Поттс, вот уже последние пару лет расписанном на три недели вперёд, никогда не было пункта «Забеременеть от бывшего», но не всё всегда идёт так, как нам хочется, по тщательно выработанному плану, по строгому и неоспоримому графику. Жизнь, как всем прекрасно известно, полна сюрпризов: приятных и не очень. От расставания с парнем из-за вечной занятости на работе, параллельной с учёбой, до положительного теста на беременность, купленного спустя три месяца после этого. Да, многие понимают, что жизнь по своей натуре — зебра. Но уходит немало времени на то, чтобы уточнить одну важную деталь: чёрная в белую полосочку или всё же белая в чёрную?       Они с Ричардом встречались ещё со школы, с девятого класса, если точнее. Оба родились в маленьком городке, из которого, несмотря на глубокую привязанность к родным сердцу местам, хотели как можно быстрее уехать. Джинни и Ричард были первыми друг у друга во всём: первый нелепый, чересчур слюнявый, о чём часто вспоминала девушка, и чертовски волнительный поцелуй, первые отношения с ссорами, поддержкой и разговорами обо всём на свете, первый немного неловкий и весьма непродолжительный секс, произошедший далеко не в романтической обстановке, а в маленькой, едва прибранной комнатушке Ричарда, пока его родителей не было дома.       На самом деле, мама Джинни не раз говорила ей, как бы невзначай, совершенно не имея под своими словами ничего плохого, о том, что крайне редко первая любовь становится последней, но юная девушка не хотела верить в то, что её история любви не будет иметь счастливый финал, да и какой был смысл заглядывать наперёд, когда на тот конкретный момент она была счастлива.       Закончив школу, пара перебралась в Нью-Йорк за высшим образованием и лучшей жизнью. Ричард поступил на биохимический факультет, в то время как Джинни выбрала экономическую специальность. Она знала, что в ней, как это ни прискорбно, не имелось ни творческой жилки, ни какого-либо научного потенциала, она не тянулась к чему-то запредельному, как Ричард Паркер, ей просто нужна была хорошая и стабильная заработная плата. В итоге каждый получил, что хотел: парень был увлечён биохимическими процессами, изучая всё больше и больше нового, чего не мог себе позволить в школе, и копя идеи научных прорывов, для которых пока что не было ни сил, ни связей, ни должных знаний, а Вирджиния училась и чуть ли не с конца первого курса искала работу.       К слову, что девушка и умела, так это убеждать, поэтому с начала второго курса её приняли секретарём заместителя директора небольшой компании, а уже спустя полгода она заняла должность выше и стала правой рукой самого директора. Поттс не могла похвастаться гениальностью, но она имела хорошую память, отличные коммуникативные способности, быстро училась и никогда не повторяла ошибок. А ещё она абсолютно, стопроцентно, ежедневно зашивалась. С первого дня работы девушка застряла в ней, точно в болоте, и не могла выбраться.       Впрочем, как считал Ричард, не очень-то и хотела. Их отношения начали переживать более серьёзные ссоры, чем те незначительные подростковые конфликты в самом начале их совместного пути. Из-за того, что Джинни постоянно задерживалась, Паркер стал ревновать её, как никогда прежде, чем подрывал самолюбие Поттс, ведь она была не той, кто изменяет, а он по какой-то неясной ей причине мог позволить себе с лёгкостью бросать подобные мерзкие подозрения в её адрес.       Всё осложнялось ещё и тем, что Ричард нигде не работал, и весь груз взрослой и самостоятельной жизни на своих хрупких плечах в одиночку несла Вирджиния. Именно она зарабатывала деньги на съём их скромной квартиры в довольно приличном районе Нью-Йорка, покупала продукты, одежду и бытовую технику, а порой даже оплачивала штрафы за парковку машины её возлюбленного, что по единогласному мнению её немногочисленных подруг было просто непозволительной дикостью. При всём при этом девушка ни разу не пожаловалась, потому как понимала, что Ричарду надо было сосредоточиться на учёбе куда больше, нежели ей. Следовательно, её не могло не раздражать то, что Паркер, несмотря на безграничную внимательность к его желаниям с её стороны, выказывал недовольство в связи с её вечной загруженностью, из-за которой пара проводила уж слишком мало времени вместе, а иногда и вовсе не виделась по несколько дней.       Оба устали от всего, но упорно терпели, будто выжидая, кто же сдастся первым. По крайней мере, так думал и чувствовал Ричард на протяжении долгого времени, а потом парню, скорее, уже даже хотелось, чтобы всё обстояло именно так. — Удивлён, что ты нашла для меня место в своём расписании, — беззлобно уколол Ричард свою девушку, когда они вдвоём сидели в ресторане. — Сегодня же наша годовщина, как я могла оставить тебя есть в одиночестве? — ничуть не обидевшись, ответила Джинни. На самом деле, она просто боялась не прийти, боялась, что если упустит и эту возможность побыть наедине, то у их отношений иного шанса просто не будет. Говоря откровенно, Поттс думала об этой встрече, как о выполнении условий неозвученного, но прекрасно известного им обоим шантажа. И что-то ей совсем не нравились подобные аналогии. — Где ты взял деньги на это всё? — она взмахнула рукой, обводя роскошный зал в приятных тёмно-красных тонах. — Нашёл подработку, — ответил Ричард, пригубив вина.       Хотя он выглядел довольно спокойным, знавшая его, как облупленного, Джинни не могла не заметить таившейся в нём нервозности. Из-за этого и девушке стало немного не по себе, но Поттс умело это скрыла. Они уже давно привыкли делать вид, что всё замечательно, даже если это и не совсем так, пока кто-то из них двоих — чаще всего Ричард — не показывал обратного. Он не был сильно эмоциональным, не позволял себе лишних грубостей в адрес девушки — по крайней мере, изо всех сил старался, — но в их паре именно Паркер был тем, кто стремился поговорить, изменить что-то. Вирджиния действительно ценила это, его беспокойство, его взрослый подход к ситуации и каким бы то ни было проблемам, но его тотальное непонимание и неприятие их — в особенности её — образа жизни порой бесило её до трясучки, и она ничего не могла с этим сделать. — А как же учёба? — забавно приподняв брови вверх, поинтересовалась она, и парень как-то горько улыбнулся.       Джинни была невероятной девушкой. Красивая, умная, интересная, веселая, добрая. Любящая. И верная. Она работала за двоих, зная, что ему сложно найти что-то, не мешающее его бесконечным экспериментам и научным статьям, она была в прекрасных отношениях с его родителями, она безумно любила детей и животных. Всё было хорошо, но… Одно-единственное «но» портило всю, казалось бы, идеальную картину. Он почти не видел её. Ричард не помнил, когда в последний раз выбирался с ней куда-то, они напрочь растеряли всю романтику, а секс стал редким и быстрым. Джинни была уставшей практически всегда, и даже в свободные часы, несмотря на его просьбы уделить ему время, она предпочитала заниматься работой. — Скажем так, я делаю кое-что для института, и он мне за это платит, — расплывчато объяснил Ричард, зная о том, что девушка всё равно не поймёт всех деталей, да и вряд ли ей будет это интересно; не то чтобы Джинни когда-то проговаривала это вслух, но Паркер ещё со школы помнил, что девушке никогда особо не давались естественные науки, и ещё меньше они её увлекали.       Вирджинии больше нравилось заниматься организаторской деятельностью, отдавать поручения, следить за процессом работы. В средней школе она была старостой класса, в старшей же стала президентом студенческого совета. Девушка всегда старалась учиться изо всех сил, она редко посещала вечеринки, не пила, не курила, не влипала в истории, и справедливо было подумать, что все считали её нудной и слишком уж правильной девочкой-заучкой, но как бы не так: Поттс все любили. На ней, без малейшего преувеличения, фактически держалась вся школа. К ней тянулись, а она не скупилась на отдачу. — Я рада за тебя, — искренне ответила девушка. — Джинни, я… — Подожди, — остановила его Поттс, а затем полезла в небольшую сумочку, которую обычно брала с собой для особых случаев, — с годовщиной, дорогой! — она протянула ему белую квадратную коробочку, и Ричард, поглядывая то на неё, то на свою спутницу, нерешительно открыл её, а после из его груди непроизвольно вырвался вздох. — Что, не нравится? — с волнением наблюдая за лицом парня, неуверенно предположила Вирджиния. — Нет, мне… Мне очень нравится, — прошептал Ричард, с благоговением глядя на модные, презентабельные часы, наверняка стоящие баснословных денег. Поход в ресторан — его подарок для Джинни — без всяких сомнений, вышел ему раза в четыре дешевле, чем ей — покупка этих часов. — Джинни… — с щёлкающим звуком коробочка закрылась, и Ричард, на секунду прикрыв глаза и сделав глубокий вдох, возвратил подарок растерянной от его действий девушке, вложив его ей в руку. — Джинни, давай расстанемся?       Они молча смотрели друг на друга. Оба где-то на подсознательном уровне понимали, что всё именно к этому и шло, но упорно делали вид, что всё ещё уверены в общем будущем, хотя оно буквально разваливалось на глазах, испаряясь среди нелёгких забот суровой реальности. Им было больно осознавать, что шесть лет вместе привели к такому финалу. И не менее болезненно было признавать тот факт, что они не оказались особенными. Не справились. Не выдержали. — Тебе кто-то нравится? — освободив руки и сложив их на коленях, девушка откинулась на спинку стула, потому что идеально ровная спина, с которой она привыкла ходить, в данный момент казалось натянутой струной, что вот-вот должна была разорваться. — Я не изменял тебе, — небольшую паузу спустя честно сказал Ричард, на что Джинни издала истеричный смешок и поспешно вытерла подступившие к глазам слёзы уголком тканевой салфетки. — Ричард, ты прекрасно понял, что я имела в виду. Не уходи от ответа. — Да, — это далось ему непросто, но вместе с тем на душе сразу стало как-то чище. Паркер прокашлялся и, собравшись с мыслями, устремил виноватый взгляд на девушку. Ему стоило всё рассказать. Открыться. Это же Джинни, она бы поняла. Она не могла не понять. — Её зовут Мэри, она учится на генного инженера. У нас ничего не было, ты не подумай. Мы, разве что, выпили кофе пару раз. И я сразу сказал, что у меня есть девушка, но… — Но в итоге ты влюбился, — опустошённо продолжила за него Джинни, не глядя на парня, а затем медленно встала из-за стола. — Постарайся забрать вещи в ближайшие три дня, — добавила она, прежде чем направиться к выходу из ресторана.       Их расставание могло стать примером для многих. Без криков, рыданий, битья посуды, обливания водой — одним словом, образцово-показательное. Если бы, опять же, не одно совершенно незапланированное «но», обнаруженное лишь спустя три долгих месяца их существования порознь. Это «но» оказалось беременностью Джинни.       С бешеным ритмом жизни, в котором на сон девушке даже при самом благоприятном раскладе оставалось часов двадцать в неделю максимум, она не была удивлена задержке. Честно сказать, она её и не сразу-то заметила. Отсутствие менструации девушка списывала на что угодно, но никак не на ребёнка, растущего в её утробе. В конце концов, с Ричардом последний секс был за неделю до расставания, а больше у неё партнёров не было, и тогда с Паркером они предохранялись. Пугающее осознание пришло вместе с тошнотой. Ужасной и вызываемой абсолютно любой пищей или запахом. Всегда собранная и уравновешенная Джинни была в панике. Одна. Без своего жилья. Без родственников в городе. С работой, выжимающей все соки и требующей её присутствия чуть ли не двадцать четыре часа в сутки. Ну куда ей ребёнок?!       Успокоившись, выпив две кружки чая с ромашкой и приведя себя в божеский вид, Вирджиния решила удостовериться в приближающемся материнстве на сто процентов, за чем и пошла к врачу. Пятнадцать недель беременности — «возраст» её ребёнка звучал, как приговор. Аборт делать было уже поздно, да и Джинни была воспитана так, что вряд ли решилась бы на него, даже если бы срок был совсем небольшим. Лёжа на кушетке врача-УЗИста, ей было страшно, её мутило от одной мысли о будущем, но, как только до её слуха донёсся размеренный стук сердца крохи внутри неё, всё вдруг ушло на второй план. Неожиданно её всецело забрало единственное желание, чтобы её малыш родился здоровеньким, а с остальным она разберётся потом. Придумает что-нибудь, как и всегда.       Придя домой, она первым делом позвонила матери. Миссис Поттс была в курсе разрыва отношений дочери, но ничуть не расстроилась, услышав новость о её беременности. Женщина не была ярой противницей детей вне брака и против столь раннего материнства тоже ничего не имела. Она и сама родила Джинни в девятнадцать, так что, по её мнению, дочь даже слегка задержалась с этим делом. Мать успокоила её, как смогла, сказав, что они с отцом в любой момент смогут приехать, чтобы присмотреть за внуком, или же принять гостей у себя, хотя расстояние между городами лежало приличное. Девушке стало легче от осознания, что всё-таки она была не одна. Но из головы не выходили слова родительницы: «Ты должна сказать Ричарду, как отец он имеет право знать. А будет он принимать участие в жизни малыша или нет, это уже дело второе. Ты, главное, расскажи, чтобы самой спать спокойно».       Джинни и до совета матери думала сообщить Ричарду о скором отцовстве, но после убедилась в правильности этого поступка окончательно. Она не собиралась настаивать на его участии в жизни ребёнка, по правде сказать, девушка намеревалась заявить, что собирается воспитывать сына или дочь одна, чтобы не обременять его. Насколько она слышала от их общих знакомых, Ричард съехался с Мэри и жил вполне себе счастливо. Поттс была готова к тому, что паре не нужны будут заботы в виде её беременности. — Джинни?.. — веселая улыбка, играющая на губах Ричарда, тут же исчезла, оставив вместо себя фальшивую; не то чтобы Паркер был совсем не рад её видеть, просто её присутствие на пороге его жилья было неожиданным и странным, он даже представить не мог, что её привело сюда, а ещё боялся реакции новой девушки на приход бывшей. — Что ты тут делаешь? — парень искренне понадеялся, что это звучало не очень грубо. — Я беременна, Ричард, — смотря ему в глаза и наблюдая за тем, как его лицо стремительно бледнеет, без вступлений вроде «Как дела?» сказала девушка. — От тебя, — добавила на всякий случай, хотя это и так было очевидно — иначе просто зачем ей тут стоять? — Проходи, — он открыл дверь шире, пропуская нервничающую Поттс в коридор, и она подумала, что такая реакция — хороший знак. — Давай помогу, — Ричард аккуратно стянул с неё куртку и, не дав Джинни и пикнуть, расшнуровал её ботинки. — Я сделаю тебе чай. И себе. Не чай.       Как оказалось, Мэри тоже была в квартире, но Джинни заметила её далеко не сразу. Поэтому вся эта ситуация стала ещё более неловкой, когда они встретились. Мэри узнала её с первого взгляда. До того, как они расстались, на рабочем столе компьютера Ричарда стояла их общая фотография. Поттс была красивее: выше, стройнее, со светло-рыжими волосами, напоминающими по цвету золото, и добрыми серо-голубыми глазами, и Мэри, даже понимая, что между ними всё кончено, что Ричард ушёл к ней от Джинни, выбрал её, всё равно ревновала. Она с первой секунды нахождения Поттс в их с Ричардом доме почувствовала, что здесь что-то не так. Бывшая её парня определённо не пришла бы к ним просто попить чай. Ричард выглядел подозрительно. Бегал, суетился и нарочно избегал взглядов обеих девушек. Это навело Мэри на одну мысль, подтверждения которой она боялась услышать до ужаса, но которая таки оказалась реальностью с доказательством в виде чёрно-белой распечатки УЗИ с тельцем почти полностью сформировавшегося ребёнка.       Это был удар ниже пояса. Мэри узнала, что бесплодна, в восемнадцать лет, и до этого момента сей факт мало её беспокоил, к тому же Ричард, которому она рассказала это ещё в первую неделю их отношений, не считал невозможность зачать ребёнка большой проблемой, но теперь ей просто нечем было крыть. Не сдержав эмоций и закрыв лицо руками, она выбежала из кухни, в которой все трое уже на протяжении нескольких минут хранили гробовое молчание, погрузившись каждый в свои мысли. — Я поговорю с ней, — остановила Джинни собравшегося пойти за девушкой Ричарда. Мэри нашлась в маленькой спальне. Впрочем, долго искать не пришлось — в квартире было всего две комнаты. — Мэри, я понимаю, что тебе сейчас кажется, будто весь твой мир перевернулся, — начала она. — Тебе страшно, что Ричард уйдёт от тебя из-за того, что у нас с ним будет ребёнок, я понимаю. Но, поверь мне, он не бросит тебя. — Почему нет? Откуда ты знаешь? — вскинулась Мэри. — Ты в курсе, что я не могу иметь детей? Ричард сказал, что для него это неважно, но я же знаю, что он их любит. Может, не сейчас, но потом он бы точно их захотел. И, быть может, мы бы даже нашли выход: ЭКО, суррогатное материнство, ребёнок из приюта… Но зачем это всё, если теперь есть ты? — За тем, — грустно улыбнулась Джинни. — Я знаю Ричарда лучше, чем ты, и его не привяжешь к себе ребёнком. И я уверена в том, что он останется с тобой, потому что вижу, как он смотрит на тебя. Таким взглядом он смотрел когда-то и на меня, только вот я не смогла вовремя понять, что это было слишком давно. Не три месяца назад. И даже не полгода. Но самое главное, самая важная причина, из-за которой я точно знаю, что мы с ним больше не будем вместе, — это мои чувства. А точнее, их отсутствие. Сейчас он мне больше видится другом, нежели кем-то большим, и я думаю, у него ко мне ровно то же самое. Возможно, наша любовь перегорела, а может, её никогда и не было, и мы приняли крепкую дружбу и глубокую привязанность за неё. В любом случае, кроме того, что ты услышала, и ребёнка в моём животе, нас больше ничего не связывает. — Думаешь, этого мало? — шмыгнула носом Мэри, но всё же постепенно успокаиваясь. — Думаю, это не то, с чем ваши отношения не смогут справиться.       Как ни странно, этот короткий разговор помог обеим девушкам. Мэри поняла, что Джинни — прекрасная девушка, и она правда поверила в её слова. Джинни же смогла озвучить то, что долгое время держала внутри себя, не раскрываясь даже матери. Да, их отношения бы точно закончились. И девушка была рада, что узнала о беременности уже после того, как и Ричард, и Джинни осознали, что больше не испытывают друг к другу прежних чувств.       Ричард не отказался от ребёнка, а Мэри его поддержала, хотя ей и было невыносимо тяжело наблюдать за, пусть и не выходящими за допустимые рамки, отношениями бывших возлюбленных. Во время беременности Джинни продолжала много работать, но всё же в более мягком режиме, отдавая себе отчёт в том, что её чрезмерная усталость отражается на ребёнке. За месяцы работы ей удалось накопить на новую коляску и кое-как обустроить детскую комнату, Ричард и Мэри купили малышу кроватку и одежду, родители Джинни привезли запас подгузников на несколько месяцев вперёд, а семья Ричарда подарила ещё не рождённому внуку множество игрушек и дала Джинни деньги, чтобы девушка сама купила то, что считала нужным.       Все ждали этого ребёнка с нетерпением, и вот уже момент, когда Вирджиния передаёт недавно покормленного сына новоиспечённому отцу, который смотрит на него с таким благоговением, что у всех присутствующих женщин — Джинни, Мэри, миссис Поттс и миссис Паркер — выступают слёзы. Питер Бенджамин Паркер назван в честь отца Джинни и старшего брата Ричарда.       Если Мэри когда-то и думала, что не сможет в полной мере полюбить ребёнка от чужой женщины, что будет ревновать уже мужа к бывшей девушке и их ребёнку, то она очень быстро поняла, что ещё никогда так не ошибалась. Она начинает любить малыша с первой же секунды, как только берёт этот комочек счастья на руки. И каждые три дня, в которые Джинни оставляет сына на их попечение, она всё больше убеждается в этом. Питер так безумно похож на Ричарда, что она просто не может не обожать его.       На седьмом месяце жизни Питер начал говорить простые слова вроде «мама», «папа» и «Мэри», чему все трое родителей были бесконечно рады и чем были безумно горды, ведь обычно дети делали это месяцев в десять. В Питера влюблялись все без исключения, начиная от семьи, что понятно, и заканчивая соседями, видящими его в коляске на детской площадке, а также случайными прохожими, когда Джинни носила его в милом осеннем костюмчике панды. Он редко плакал и практически не доставлял хлопот, разве что, только тем, что постоянно удивлял всех своим местонахождением. Стоило родителям отвернуться всего на секунду, а маленького негодника уже не было на прежнем месте, и он полз в любом свободном от преград направлении. Мать Ричарда, работающая в детском саду более тридцати лет, могла с уверенностью заявить, что её внук — самый непоседливый ребёнок на свете.       Когда он научился ходить, все члены его семьи успели похудеть, пока присматривали за ним. Питер без конца исследовал всё, к чему только мог дотянуться, а если не мог, то обязательно придумывал, как бы достать. Именно поэтому во всех домах, где мог бы оказаться Питер, установили мягкие уголки и спрятали все опасные предметы. Правда, строгие меры предосторожности далеко не всегда спасали неугомонного ребёнка от травм. Джинни даже пару раз ссорилась с родителями и Ричардом, которые как-то возвращали ей сына с жуткими, по её мнению, ссадинами на коленках или с шишкой на лбу.       Первые два года с рождения Питера прошли, хотя и нелегко, но относительно спокойно. Однако после всё резко усложнилось. Сначала родители Ричарда были вынуждены уехать жить чуть ли не на другой конец страны, чтобы ухаживать за его больной бабушкой. Затем у отца Джинни случился инсульт. Он выжил и даже остался в здравом уме, но ему требовалась серьёзная реабилитация, чтобы вернуть прежние физические способности, поэтому родители Вирджинии тоже перестали помогать в той мере, что раньше. Ричард и Мэри, закончив институт, с головой погрузились в какой-то важный совместный научный проект, который забирал всё их время. Самой же девушке выпал шанс устроиться в лучшую компанию Америки — Stark Industries на должность помощника директора по финансам. На этой работе предлагали отличную зарплату и карьерный рост, и Джинни не могла не ухватиться за представленную возможность всеми конечностями, потому как денег было впритык, а ей, как и любой хорошей матери, хотелось, чтобы её малыш ни в чём не нуждался. Вот только проблема была в том, что Питера было не с кем оставить, и в итоге Джинни скрепя сердце согласилась на няню.       О, бедной женщине по имени Элоиза Уизлет пришлось очень несладко. Джинни устроила ей допрос с пристрастием, когда нанимала, и потребовала сделать обязательными условиями её контракта отказ от употребления алкоголя, наркотиков и препаратов, вызывающих сонливость, рассеянность или замедленную реакцию, отказ от курения, безукоризненное следование всем правилам гигиены и ежемесячный медосмотр. Также, няня должна была присылать Джинни фотографии или видео с Питом каждый час.       В компании, разумеется, никто не знал о том, что у Джинни есть ребёнок. За почти год работы у неё даже появлялись ухажёры, но надолго не задерживались, потому что девушка еле выкраивала время для собственного сына, не говоря уже о каких-то парнях. Но, несмотря на усталость, вечную боль в ногах из-за длительного ношения неудобных туфель, в руках от таскания многочисленных папок, в спине и глазах из-за долгого сидения за компьютером, девушка никогда не жалела о рождении Питера. Он был главным мужчиной в её жизни. Её маленьким, всегда улыбающимся солнышком с тянущимися к ней ручками-лучиками. Её смыслом существования. — Мисс Поттс, — в трубке послышался дрожащий голос няни, и Вирджиния напряглась всем телом, — Питер… Его нет, — повторившееся раза три истеричное всхлипывание, — и паника Элоизы передаëтся Джинни через расстояние. — Что значит «нет»? — Он пропал. Его нигде нет. Нигде.       Она не помнила, как выбежала с работы, как добралась до детской площадки, на которой, помимо рыдающей няни, уже собрались полицейские и некоторые соседи. Для неё густым туманом были напуганные до смерти лица приехавших на место происшествия Ричарда и Мэри, отвратительным звоном — их крики и вопросы. Впервые за всю жизнь Джинни ощутила леденящий душу страх, что своими липкими руками схватил её за горло и не давал дышать. Ей хотелось уснуть, чтобы потом проснуться от этого кошмара, обнять её маленького ангелочка, уткнувшись лицом в его мягкие кудри, и никогда не отпускать. Вот только до утра ещё было далеко.       Его искали четыре дня, и за это время Джинни выплакала слёз больше, чем за всю её жизнь. Ричард нашёл у себя первые седые волосы, а Мэри похудела так быстро и сильно, как ей не удавалось ни на одной из её диет, на которых она сидела, будучи подростком. Причиной похищения была секретная информация из Stark Industries, к которой Джинни не имела никакого права доступа, правда, не по мнению людей, укравших Питера. Когда мальчик вернулся домой, к счастью, целый и невредимый, кроме, разве что, лёгкого истощения, перед Вирджинией встал трудный выбор. И девушка, несмотря на колющую боль в сердце, выбрала благополучие и безопасность сына, которое она могла дать ему, оставшись в SI, но уйдя из его жизни в качестве матери.       Обсудив всё с Ричардом и Мэри, девушка переоформила документы, чтобы официальными родителями Пита стали они оба, а затем отвезла мальчика в новую квартиру Паркеров, на которую взяла кредит. Снова оставлять Питера с няней Джинни боялась, но и Мэри, и Ричард не готовы были уходить с работы, чтобы сидеть с сыном. Помощь пришла оттуда, откуда не ждали: как оказалось, брат Ричарда Бен с женой Мэй как раз недавно переехали в соседний дом, и Мэй, которая была в курсе похищения и к тому же не работала, согласилась сидеть с племянником. В итоге Питер на целый день оставался с Мэй, вечером его забирали Ричард и Мэри, а по воскресеньям мальчик гулял либо вместе с Мэй и Джинни, либо с родителями и Джинни.       Около года Джинни была мамой по воскресеньям, а после стала просто «тётей Джинни». Это было больно — видеть, как ребёнок привыкает называть мамой другую девушку, но Поттс понимала, что второго похищения она бы просто не пережила. Безопасность её сына была в миллион раз дороже её душевного равновесия.       Со временем компания, в которой работала Вирджиния, росла, как и её роль в ней, и девушка всё больше отдалялась от сына. Она скучала по нему, но могла довольствоваться лишь редкими встречами раз в один-два месяца да фотографиями и видео, на которых был запечатлён её сын и которые она даже не могла подолгу хранить в телефоне, панически боясь, что его кто-то взломает и снова начнёт шантажировать только уже не помощника финансового директора, а правую руку главы компании. В её квартире также не было ни одного напоминания о Питере — и всё по той же причине. А от невозможности рассказать кому-то о своей «маленькой» тайне хотелось выть раненым волком. Понимая, что ничего не может изменить, Поттс только каждый месяц переводила бóльшую часть зарплаты на содержание сына, надеясь, что хоть таким образом делает его жизнь лучше.       Когда же Питу исполнилось шесть, случилось кое-что, заставившее Джинни на несколько дней выпасть из колеи и всерьёз напугать её вечно несерьёзного начальника. Ричард и Мэри, месяц назад совершившие весомый прорыв в науке, летели на конференцию в Германию на частном самолёте и… разбились. Джинни не знала, как с этим жить. Внезапно она лишилась двух самых близких людей, которые были её семьёй. Зрелый мужчина, которого она знала ещё зелёным мальчишкой и с которым они пережили столько всего, который подарил ей сына, и женщина, ставшая для Пита второй матерью, полюбившая его, как родного, её названная сестра, навсегда исчезли из этого мира.       Питера взяли к себе Бен и Мэй, к которым мальчик был привязан не меньше, чем к родителям. Причём, Джинни даже не пришлось поднимать эту тему. Точнее, она ещё не успела. Джинни и Мэй были хорошими подругами, и миссис Паркер всё понимала не хуже самой Вирджинии, и Бен был с ней полностью солидарен. Они проводили столько времени с Питером, что давно полюбили его, как сына, поэтому вопрос с опекой решился быстро и без лишних неурядиц. Джинни даже стало немного легче от того, что Пит попал в семью Мэй и Бена, потому что уж с ними её никак нельзя было связать.
Вперед