Охранять до конца

Фокси ошарашенно стоял, осматривая нового помощника, а в моей груди словно остановилось все, что только могло остановиться. Я делаю внезапный даже для себя выпад вперед и крепко обнимаю Той Фокси. - Добро пожаловать! – поднимаю глаза и вижу обаятельный взгляд с белоснежной улыбкой. Пушистый хвост очень приятно виляет, слегка задевая мои руки. - Хо-хо! Я уже запал кому-то в сердечко, вы посмотрите! – меня похлопали когтистой рукой по спине. Я прижимаюсь еще сильнее, отчего новенький чуть не падает, теряя равновесие, но быстро возвращается на точку баланса, и я отпускаю его. Провожая взглядом осторожные, изящные движения, отмечаю для себя всю его любовь к этому месту – осматривая помещение его глаза словно поблескивают, не смотря на кромешную тьму, к которой привыкли мои глаза. Смотрит так, как обычно смотрят на что-то забытое, очень старое и дорогое сердцу или то, что вернули обратно спустя столько лет. Кажется, ему нравится. Голова начинает слегка пульсировать и побаливать, на что я по привычке не обращаю внимание. Взгляд Той Фокси после оценки свободного зала с кучей блестящих столиков, высокого потолка, и каких-то некрасивых труб по углам, ранее ужасно замаскированных шариками, возвращается к Фокси. В меру громкий, приятный и привлекающий внимание голос обращается к своему капитану: - Где наша бухта, напарник? - … Ты мне не напарник. На Фокси теперь все смотрят ошарашено. Я, Той Фокси, Фредди, и даже Чика и Бонни, разговорившиеся о помощнике у задней стены сцены, скрывавшейся в тени. Я осматриваю Фокси снизу-вверх. Вижу, как хвост раздраженно бьется из стороны в сторону, кулак сжимается, грудная клетка медленно подымается и опускается. Лицо враждебное, будто ему сделали ужасную пакость. Мой взгляд сам по себе обращается к белоснежному лису – наивность на его лице сохраняется. - Что?.. Почему? – Той Фокси разворачивается всем телом к нам, потому что до этого стоял полу-боком. - Ты мне не нравишься. - Почему? – голос Той Фокси и мой слились воедино, и оба прервал все тот же с хрипотой, резкий, раздраженный, громкий, бьющий по моей мигрени: - Да потому что ты!… - неловкое молчание, и при том не отводя взгляда Фокси пытался найти причину своего недовольства.       Теперь на меня смотрят так же. Настолько холодно, что это ощущение прошло с кончиков пальцев к голове, где растворилось, не сравнившись с накопившейся болью. Он еще раз раздраженно прорычал в пол, топнул задней лапой, и, оставив скрежет когтей висеть в воздухе, удалился за шторы в звездочку. Когда я с Той Фокси обменялся взглядами, мои руки сами поднялись к вискам, чтобы начать их массировать. Со сцены наконец-то раздался голос Фредди, обращавшийся ко мне. На свой вопрос, все ли у меня в порядке, он получил быстрое «да», хотя все было ровно наоборот – головная боль усилилась. Я повернулась к троице, смотрящих все так же непонимающе, но обеспокоено, и кивнула им, показывая, что разделяю эти ощущения сейчас. Их взгляды устремились в одну точку одновременно с резким шумом от кричащей боли в моей голове. Ноги не смогли меня удержать и грохот прокатился по всему залу - стало очень больно, темнота слилась в глазах. Стало легче только когда меня коснулись когтистые лапки и сжали мои плечи так сильно, что они начали ощущаться сквозь пелену ужаса. Рядом со мной замаячили цветные пятна, звучавшие хором в унисон с шептанием в голове; постепенно они стали размытыми формами, теперь антропоморфами. Бонни нервничал и быстро бегал туда-сюда. Чика, раздраженная его нерешенностью, побежала на кухню с криком о том, как он не может даже банально воды принести. Когда кролик присел около меня со стороны Фредди, я обратила внимание, что сам мишка поддерживал мою голову и поглаживал по уже оголенным ключицам, иногда теребил расстегнутые пуговицы. Той Фокси посмотрел в сторону бухты, пульсация чуть усилилась, и я наконец-то поняла знак. Мой рот открылся, но по смущенному лицу того я поняла, что никаких звуков не издала. Чика наконец-то принесла картонный стакан с водой, который я приняла. После трех небольших глотков и тяжелого выдоха, будто это забрало мои последние силы, вторая попытка заговорить оказалось успешной: - Ты к нему шёл? - А?... – «старпом» смутился, не поняв вопроса, но когда до него дошел примерный смысл, попытался угадать своим ответом в неуверенном тоне: - Да?.. - Не надо… - я покачиваю головой, - не трогай его сейчас. Смотря на белоснежную мордашку, губы сами расплывались в улыбке, и в ответ мне так же улыбнулись. Нельзя было даже близко подумать о том, что он мог сделать что-то назло. Его лицо настолько хорошо сейчас передавало эмоции, что если в голове лиса всплывала какая-то мысль – ты сразу видишь её. Возмущенные моими попытками встать, ребята уговаривали остаться сейчас в том же положении, в котором я находились сейчас, но я их не послушали и все-таки встали твердо на ноги. Когда мир перестал мягко плыть вокруг, аккуратно поставила стакан с лейблом кока-колы на ближайший столик и пошла к пиратской бухте, а обернувшись застала выражение лица Той Фокси - слегка обиженное, ведь ему сказали не ходить.       Уже подойдя к шторам, моя рука слегка отодвинула их. - Проваливай. - Это я. - … Я тебе и говорю. – с этой задержкой можно сделать вывод, что не мне. Я игнорирую его, прохожу внутрь и опускаю ткань, из-за чего все снова покрывается в ужасный мрак. Мне приходится стоять и беспомощно хлопать глазами, чтобы привыкнуть к еще большей темноте. Головная боль наконец-то стихает, и после акцентирования на этом своего внимания, пристальный взгляд Фокси снова дырявит меня. Очень навязчиво. - Перестань на меня так смотреть, пожалуйста, - пройдя вперед, раздается глухое рычание, от чего замирает сердце. Я знаю, насколько это больно, когда не слушаешь такое предупреждение. Потерев фантомный укус собаки на руке, автоматически делаю шаг назад. Новая попытка заговорить начинается с пониженного тона, почти шепотом: - Так… - очень долго думаю. У нас еще много времени впереди. Можно подумать над своими словами как следует. - … что ты сейчас чувствуешь? Чтобы выдавить из него хоть что-то, я смотрю на него так же пристально, и остаюсь в тишине, пока не добиваюсь своего, и в тишине не начинает на удивление робко звучать голос. - Так… Тот… тот тебе нравится. - Да… Приятная палитра, внешний вид новенький. Хорошее дополнение к нашей компании. – вначале разглядываю пол, а потом оцениваю реакцию Фокси. Тот пытается скрыть улыбку. - Дополнение… - Фокси, я… Я понимаю твои чувства. – под звук хриплого смеха продолжаю: - Ты ведь боишься, что тебя заменят? – он перестает смеяться. Я делаю тихий шаг вперед. – Я знаю, как это ощущается. Но пойми что ты ничем не хуже. И пиратские шутки твои, которые мы не понимаем. И твое жульничество в карты. И то, какой ты громкий. И ты не бесполезный. И не важно, что случилось, - намекаю на то, как он перевоплотился раньше времени, - все ведь решилось, и решится в следующий раз. Всё это нас не отталкивает, и ничто не заставит нас тебя заменить. Меня встретило лишь молчание и короткий всхлип. - Да черт тебя бери… Пираты не плачут, - Фокси наскоро вытер глаза. Мне было непонятно, как такой громадный, страшный лис может плакать из-за того, что ему послали помощника. Уже привыкнув к темноте, единственное светлое пятно привлекло мое внимание, и я не долго думая подошла к нему. Присев с звонким хрустом и смешком позади из-за этого, я обнаружила листочки с детскими рисунками, при том не только теми, которые принесла до этого я: тут, кажется, были все рисунки за все время. Их было очень много, большая стопка, не покрытая пылью, в отличии от всего остального хлама в коробках, спрятанных за кулисами. Я обернулся на Фокси, ответившего мне каким-то теплым, душевным видом, с широкой улыбкой. И мне не пришлось долго думать, чтобы ответить ему тем же – он так же любил этих маленьких засранцев, как и я. Как бы дети не шумели, толкались, дрались, все это все равно было ценно для нас обоих. - Тебе лучше? – я присела рядом с ним и обняла. - Да. Пожалуй. Спасибо. – неуверенное объятье в ответ подтолкнуло меня к тому, чтобы обнять его посильнее, и теперь меня сжали так, что затекшее тело захрустело. - Ой, ой, полегче!!! - Извини.

*

Оставшуюся ночь мы все сблизились с Той Фокси. Мои догадки подтвердились – если он о чем-то думал, то это сразу же показывалось на его лице, от чего на душе становилось легче, потому что я разделяли эту же проблему. Хотя, с ним это не казалось проблемой. Его умение так открыто выражаться, быстро подбирать нужные слова чтобы объяснить свое состояние, а потом подбодрить окружающих – это все ободряло меня. Было очень грустно расставаться с ними в очередной раз. Ночь прошла незаметно за очередной игрой в карты, игрой в «правда или действие» (крайне скудной, потому что делать было нечего в таком месте, как закрытая пиццерия), придумыванием дурацких шуток и доеданием остатков закусок из холодильника, которые почему-то не выкинули на помойку. И предоставили те, которые вообще не тронули и не пытались съесть. Как удобно.       Спустя время скромный набор для путешествия от дома к работе и обратно был убран в рюкзак, который удобно уселся на плечах, чтобы со спокойной душой я могла в последний раз за эту смену оглянуться на залитое рассветом помещение. Все еще издевается над тем, что я не могу красиво его запечатлеть своими красками, потому что навыка не хватает. Разблокированная дверь захлопывается позади меня, я шуршу ключами, точно так же включаю сигнализацию до первого пришедшего работника после меня, и весело шагаю к остановке, параллельно достаю телефон и вижу письмо на почту. Меня приняли в колледж.