Всё, что ты позволишь

Гарри как раз заканчивал распекать выловленного в коридоре стажёра — очередной желторотый мальчишка, только-только окончивший Академию и забывающий про всё на свете, — за неверно составленный отчёт, когда дверь позади него вдруг скрипнула, и раздался хорошо знакомый ему тягучий бас: — В самом деле, профессор, так вы решились взять на себя эту ответственность? Это замечательные новости! Нашим ребятам недостаёт такой вот подготовки, а с вашим профессионализмом… — Я давно уже не профессор, министр, — ответили ему. И Гарри, оборвавший свою поучительную тираду на полуслове, застыл соляным столбом. Этот голос — прохладный и тихий, с едва уловимыми колкими нотками — тоже был ему знаком. Быть может, даже слишком. Этимголосомтыпросишьменяпродолжать. Гарри медленно обернулся. Это в самом деле был Снейп — привычно худой и длинный, с той только разницей, что мантия на нём сейчас не была канареечно-жёлтой; извечный чёрный цвет его одеяний теперь, когда Гарри так долго не видел их на нём, казался почти кричаще-ярким. Мерлинчтотыздесьделаешь. Снейп увидел его — и прищурился. — А, Поттер! — добродушно пробасил Кингсли, тоже заметивший Гарри; впрочем, справедливости ради, сделать это было нетрудно — много ли по Министерству блуждает широкоплечих болванов в красных мантиях? Наверное, так выразился бы Северус. Гарри и сам не знал, в какой момент начал думать его формулировками. — Привет, Кингсли, — пробормотал он. И неловко кивнул Снейпу: — Профессор. — Мерлина ради, прекратите называть меня профессором, — раздражённо отозвался Снейп. И вдруг передёрнул плечами, будто от холода. Гарри с трудом сумел заглушить в своей голове мысль о том, какими податливыми и тёплыми становились эти костлявые плечи под его губами. Драккл тебя раздери, Поттер, не сейчас… — Впрочем, Мордред с вами, мистер Поттер, — невозмутимо добавил Снейп. — В вашей ситуации способность членораздельно говорить и передвигаться без затруднений в моём присутствии — уже многое. У Гарри щёки запекло — то ли от смущения, то ли от какой-то беспомощной злости. Но раньше, чем он успел бы придумать ответную реплику, Снейп уже повернулся к Шеклболту и негромко сказал: — Занятия в семь часов вечера каждую среду. Позаботьтесь о том, чтобы о дополнительном курсе профподготовки были осведомлены не только студенты Академии, но и кадры Аврората. Взглянул на Гарри — холодно, с какой-то ехидцей. И добавил: — Боюсь, некоторым аврорам жизненно необходимо пройти этот интенсивный курс. Гарри вообще ничего не понимал. Совсем. Абсолютно и решительно. Оробевший в присутствии Снейпа стажёр подле него, судя по испуганному лицу и пустому взгляду, тоже. Зато что-то понимал Кингсли — были в его глазах и интерес, и интрига, и какой-то даже азарт.

***

Он был в объятиях Гарри — горячим, жадным, нетерпеливым; целовал так напористо, что почти кусал, до солёного привкуса во рту и мешанины мыслей в голове; не было их, мыслей этих, внятных, не сейчас, не здесь, не когда вот так — телом к телу, близостью к близости. И вдруг Северус отстранился. Его пальцы — сухие, едва уловимо отдающие горчащими на языке травами, откудаязнаюихвкус — мазнули Гарри по губам, замерли так, неподвижно, на несколько мгновений, будто изучая. А потом соскользнули ниже. Выласкали напряжённо задрожавший кадык. Спустились туда, где выпирали ключичные кости, и — сграбастали ворот старой маггловской футболки в кулак, рванули с внезапной, никак не угадываемой в чужом худом длинном теле силой. Толкнули — к стене, Гарри врезался в неё лопатками, почти зашипел, почти задохнулся от секундного ощущения потери, но Северус уже жался к нему сам, напористый и торопливый, путался жадными прикосновениями в складках мантии… Невозможная, несуществующая сторона Северуса Снейпа. И это «несуществующая» вдруг по Гарри ударило, как обухом, и он окаменел. Северус — его Северус, Северус-из-его-фантазий — ещё притирался к нему всем телом, жадно и почти по-змеиному, ещё требовательно скользил сухими жадными губами по его подбородку, но… Разветаквёлбысебятынастоящий? — Не нужно, — тихо сказал Гарри. Снейп отстранился даже раньше, чем он успел договорить. И разом стал знакомым, до боли и какого-то ещё щемящего чувства в горле привычным, смерил раздражённым взглядом, ровно спросил: — Что снова не так, Поттер? «Гарри» с его уст даже здесь, в этой никогда не существовавшей реальности, срывалось всё реже, будто кощунственно было допустить одну мысль о том, что он, Северус Снейп, блестящий зельевар, Главный колдомедик Мунго, заслуженный герой магической войны и, в конце-то концов, стареющий мизантроп, был способен произнести эти пять букв. Будто в них крылось что-то непристойное, неприличное, непра… Гарри прикрыл глаза. Облизнул губы. То, что происходило в этой маленькой белой комнате, было всего-навсего проекцией его мыслей и желаний — чего-то, чего он жаждал и не мог достичь. И этот человек, стоявший перед ним сейчас, пусть и повторял в точности характер и наружность того, другого, на самом-то деле никогда не был реален. — Я устал, — сдавленно проговорил Гарри. Ему вдруг подумалось: Мерлин, он собирается излить душу самому себе. Поплакаться в жилетку тому образу, которым Снейп представал в его сознании. В самом деле, Поттер? И всё же… И всё же. Было у него откуда-то неясное, но совершенно понятное ощущение: если сейчас он закроет глаза на это проклятое чувство дискомфорта, которое росло в нём с каждым новым визитом в это место, если сейчас он просто продолжит воплощать в жизнь очередной свой мокрый сон, будто Снейп не был для него ничем, кроме объекта ночных фантазий… Всё закончится. Гарри — закончится. — Я устал, — повторил он почти настойчиво. Поднял голову. Снейп смотрел на него молча, не шевелясь и не дыша; словно жизнь в нём просыпалась, лишь когда Гарри были необходимы его поцелуи. Будь это взаправду, он бы уже… Онбычто? — Я не знаю, как… не знаю, как обо всём этом тебе рассказать, — с усилием выговорил Гарри. — Тебе реальному. Тебе, который никогда не захотел бы поцеловать меня. Или снять с меня футболку. Или опуститься передо мной на колени. Или… понимаешь? Понимаешь? Он не шевелился, этот выдуманный двойник, только смотрел — знакомо-холодно. Безучастно. Гарри покачал головой. На мгновение он почувствовал себя разочарованным, будто и впрямь ждал, что его фантазия оживёт и ответит. Разочарованным — и, пожалуй, бесконечно, бесконечно утомлённым. — Не понимаешь, — кивнул он. Прикрыл глаза. Слова шли неохотно, сквозь усилие или спазм, но проговаривать их вот так, в сущности, самому себе, было куда легче, чем суметь вымолвить хоть что-то перед настоящим Снейпом — перед Снейпом, перед которым Гарри, Главный Аврор и гроза магической преступности, робел, путался и запинался, как застенчивый школьник. Куда легче, чем объяснить тому, кто с каждым разом смотрел на него всё с большей подозрительностью, почему он постоянно… Какможнообъяснитьчувства? — Я больше так не могу, — пробормотал Гарри и рассерженно поправил задравшуюся футболку, будто она была виновата во всех бедах. Снейп-из-его-головы проводил это действие долгим взглядом — и Гарри многое отдал бы за то, чтобы Снейп-из-реальности в самом деле хоть разочек так на него посмотрел. — Я прихожу к тебе… к тому тебе… к Нему… я прихожу, или он оказывается в Аврорате, Мерлин, какого драккла он начал таскаться в Аврорат? Вздумал ввести для молодых авроров курс первой магической помощи… Мордред бы с ним, пусть вводит! Но почему нужно постоянно попадаться мне на глаза? К чему эти сухие кивки и пренебрежительные взгляды? К чему это снисходительное «рад видеть, что все ваши конечности всё ещё при вас, аврор Поттер»? Снейп прищурился и склонил голову набок. И раньше, чем он успел бы сказать что-то злое и колкое, что-то, что Гарри сам себе уже ответил голосом Снейпа где-то у себя внутри, Гарри торопливо добавил: — Я так боюсь перепутать. Каждый раз, когда он оказывается близко, мне приходится напоминать себе о том, что в действительности ничего… ничто из того, что творится здесь, невозможно. Но иногда моё тело будто решает за меня. Пока что мне удавалось выдавать эти порывы за случайности, за неуклюжесть, за невольный рефлекс. Но что я буду делать, если в следующий раз, когда я увижу его, я не смогу преодолеть эту потребность до него дотронуться? Никогда-не-существовавший-Снейп покачал головой. И Гарри кивнул. — Знаю, — покорно прошептал он. — Я должен прекратить это. Всё это. Я должен… Мерлин, или найти способ больше никогда с ним не видеться, или всё-таки сказать ему прямо. И тогда… если я ему признаюсь… Он ведь сам сделает всё для того, чтобы мы больше не встречались. Не так ли? Скажи, ты же так и сделаешь, да? Ты же прочтёшь мне лекцию об идиотских играх, нелепых порывах и психологических проблемах национальных героев, разве нет? Я почти слышу это «Мерлин, мистер Поттер, мне в самом деле стоит порекомендовать вам специалиста», или «прекратите докучать мне своими бессмысленными шутками», или… Продолжать было больно. Гарри подавился воздухом и закашлялся. Снейп-которого-он-придумал сделал один крошечный шаг к нему. Воимявсегосвятогопрекратичитатьмоимысли. — В последний раз, — прошептал Гарри и прикрыл глаза. — В последний раз, хорошо? И я больше не… и я постараюсь больше не. Он был в объятиях Гарри — холодным и застывшим, как сгусток льда или последняя слеза потери.