Erode

Я готов сделать все для тебя, но... «—»

1 месяц спустя

      Льюис Мориарти пригласил гостей. Мужчины и женщины в строгих, элегантных нарядах, подобранных по последнему писку моды, заполонили весь холл, первый и второй этаж в частности. Шум раздражал, веселье умело играло по нервам.       Холмсу не хотелось разговаривать со всеми этими людьми. Хотелось покоя. Уединившись на одной из затерявшихся лоджий особняка, он неотрывно вглядывался вдаль, думал. Момент стремительно приближал к полуночи — волшебное время между ночью и днём, когда бледно-янтарное небо окрашивается в темный сапфир. Виднеющийся под ногами сад раскинулся на фоне подобного великолепия пурпурными подушками декоративных цветов.       Не отрываясь от острых еловых пик на горизонте, Шерлок вытянул из кармана атласного пиджака маленький коробок. Звук вспыхнувшей бертолетовой соли нарушил тишину. Бледный дым устремился вверх, смешиваясь с воздухом, постепенно растворяясь в нем.       Тонкая дверь с отражающим свет окном хлопнула, пропуская в ночную тишину очередного заблудшего гостя. Мориарти не заставил себя долго ждать. Холмс предвидел эту встречу, втайне надеялся на неё. В груди быстро застучало, но внешне мужчина остался совершенно беспристрастен.       Зазвенели бокалы, хрупкостью звука отбрасывая на долгие месяцы назад, в предвечерние сумерки каюты. Поцелуи вязким воспоминанием обрушились на тело, вызывая мурашки.       Уильям держался стойко, вёл себя тихо, не издавая ни звука. Слишком часто Шерлок ощущал его понимание — в определенные моменты граф с точностью предугадывал, в чем он отчаянно нуждался.       Утонувший в широкой ладони бокал манил лёгкостью осевших на стенках пузырьков. Детектив оторвал от них взгляд. Его захватило медленное путешествие по строгим полоскам чёрного костюма-тройки. Жилет на Мориарти смотрелся идеально. Ткань, структура, даже пуговицы — всё подчеркивало его прирождённую аристократичность и холодность.       Ночь вступала в свои владения, на улице становилось свежо. Прозрачно-белые клубы тумана хищно поползли по клумбам сада. Шерлок, отвернувшись, безрезультатно пытался бороться с жаром, охватившим лицо. Он знал: немногим позже тот захватит не только голову, но и все тело. Серые пятна облаков неторопливо плыли в сторону запада, массивными кучевыми боками скрывая луну. Чужая ладонь опустилась на перила. Пальцы столкнулись, и Холмс не смог сдержать дрожь в ответ на прикосновение. Каждая частичка его кожи, напитавшись током, тянулась к Уильяму, хотела его себе.       Очередная сигарета не спасала. Детектив нуждался в более действенном лекарстве. Жизнь могла стать прежней в единственном случае: отмотавшая назад время судьба не позволила бы встрече состояться, но Шерлок ни за что не позволил бы этому случиться. Он понимал: граф был единственным человеком на свете, способным понять его, как никто другой.       Дым медленно слетал с покрасневших от холода губ. Близость тела воспламеняла, уносила здравые мысли в самые темные углы сознания.       Уильям был близко; шептал тихо, почти неразличимо.       — Я знал, что ты придёшь, — произнёс он, пальцами осторожно поглаживая покрытое струящейся тканью плечо. — Пойдём.       Шерлок опустил взгляд на его ладонь, затем перевёл на губы. Даже спустя время к ним хотелось прикоснуться своими, запечатать крепким поцелуем.       — Нет, — ныряя в бездонные кольца антрацитовых зрачков, сорвалось в тишину. Голос от близости, охрипший и низкий, устало-решительный, казался чужим.       Уильям не отступал. Зародившаяся в нем эгоистичная настойчивость мгновенно смешалась с таким знакомым азартом в глазах.       — Нет? — давящим эхом отбилось от стен просторной лоджии, улетая в сторону темнеющего посреди ночи леса.       Очередной вопрос был продиктован похотью. Граф, удовлетворённый бесконечным по счёту достижением, исчезнет без слов, не заметив разломленное надвое чужое нутро. Зато заметит его Шерлок, задыхаясь в одиночестве в пустой, холодной постели с помятой волами простыней. Продолжать разговор не было ни сил, ни желания.       Рука соскользнула с перил. Неожиданным ураганом взметнуло тюль. Холодные частицы льда, взявшие тело в плен, мимолетно коснулись бьющегося в груди сердца. Время утекало сквозь пальцы, его было ничтожно мало. Уильям поднес оставленную на парапете сигарету к губам; глубоко затягиваясь, закрыл глаза, сталкивая широкие брови на переносице. Прямо сейчас он собственноручно разрушал то, что в тайне хранил вот уже несколько долгих месяцев. Жизнь на отшибе, сломавшее стержень внутри детство отголосками прошлого проявлялись в настоящем. Граф не мог позволить чувствам завладеть своим сердцем, даже если настрадавшаяся душа просила исцелиться. Он просто не умел любить.       Шерли ушёл. Впервые на его памяти ушёл первым, оставляя вместо себя жгучую решительность. Тем не менее выбор теперь был за ним, и Лиам предоставит ему этот выбор, заведомо зная все дороги, ведущие их к концу.