аборт деда с дополнительными помидорами

питер засунул голову между колен, укрылся и ревёт. его опять накрыло этим ужасным липким чувством непринятия себя. он хочет быть слепым, чтобы не видеть себя больше никогда. свои руки, своё лицо, свою фигуру, всю свою гребённую анатомию. он хочет быть глухим, чтобы не слышать себя больше никогда. не слышать своего голоса и не-того-блять-имени. он хочет быть немым, чтобы никто его не слышал больше никогда его голос, такой высокий. он включает песню "juliet" и тонет в каждой её ноте, потому что фраза "i hope that she looks at me and thinks "shit he's so pretty", something i can't believe" въелась в его мозг так, что наждачкой не сотрёшь. и ему так плохо, плохо, плохо. он чувствует, что выплакал всё, что мог, но этого было недостаточно. он просто стал чувствовать себя ещё хуже и ещё более поёбанным. он лежал на кровати абсолютно без сил вставать, да хоть перелечь. иногда из его глаз всё-таки вытекали маленькие капли, и он раз за разом вытирал слёзы и сопли об подушку, на которой образовалась лужица. он лежал и тупо смотрел в матрац, ожидая либо скорой кончины от чего угодно, либо когда его хоть чуть-чуть отпустит дисфория.