Право на справедливость

— Вы видели его? — с порога спросил Вениамин Самуилович, и сразу стало понятно, что спрашивает он не о Серёже, а о том, втором. — Его зовут Птица, — Артём сел в удобное кожаное кресло в кабинете. Тот был больше похож на маленькую гостиную. Тяжёлая мебель с резными деревянными фасадами — не стилизованный новодел, реставрированный антиквариат. Дорого и со вкусом. Отлично помогает расслабиться. — Он там один или есть кто-то ещё? — настырно наседал Рубинштейн. Артём без проблем понял, о чём его спрашивают, и поздравил себя с прохождением первого левела психологии. Вчера он очень удивился, узнав, что выдуманная личность может быть не одна. Что их может быть несколько разного возраста, пола и, что особенно удивило, мировоззрения и характера. — Я разговаривал с одним. Другие, если они и есть, не проявили себя. Но Сергей говорит, что ещё был Волков. Точнее, изначально был Птица, но маскировался под Волкова. Артём чувствовал, что объясняет сумбурно, но старый лис понял всё правильно. — Волков?! Идеально! Просто идеально вписывается в классику диссоциативного расстройства. Близкий человек, смерть которого была для Серёжи настолько травматична, что личность встала перед выбором: или уничтожить себя, или просто отмести факт смерти Волкова. И — вуаля! — глаза Рубинштейна горели азартом фанатика. — Она порождает субличность: живого Олега Волкова. Вы знаете, Артём, Олег с Сергеем никогда не ругались серьезно. Но конфликт... — Подождите! — сдержаться не получилось. — Вы изначально знали, что известие о смерти Волкова может подтолкнуть Сергея к самоубийству? Рубинштейн, будто споткнувшись, резко замолчал, прикрутил напор и умоляюще сложил руки перед грудью. — Поверьте, это не так. Что бы вам ни показалось. К сожалению, об истинной Серёжиной проблеме я только догадывался. Пытался подтвердить поставленный диагноз, но ни разу не смог найти следов субличности. — Вы и не могли, — хмуро буркнул Артём. — Не знаю, как правильно сказать, но она полноценно оформилась только после смерти Олега. — Да! Да, я вас понял! — глаза Вениамина Самуиловича снова загорелись азартом учёного, и выглядело это отвратительно. — Какой он? Тот, второй? — Опасный, — пожалуй, это была главная характеристика Птицы. — Чем-то напоминает ребёнка или подростка в сложном возрасте. Самоуверенный, хитрый, вредный и любит покрасоваться. Совсем неглуп. Упёртый: не хочет просить о помощи. Сделал вид, что даёт мне информацию за вкусную еду, но я думаю — в надежде на помощь. Боится и очень хочет на волю. Даже больше, чем Серёжа. — Птица в клетке, — Рубинштейн задумчиво потёр подбородок. — Уверен, тюрьма для него — страшная пытка. Продолжайте. — Появляется, когда Сергею угрожает опасность или когда он испытывает сильный стресс. Считает себя его защитником, борцом за справедливость. Настаивает, что убивает только плохих. — То есть, это он? Убивал? — Рубинштейн достал из шкафчика два пузатых снифтера, бутылку дорогого коньяка, плеснул себе, вопросительно посмотрел на Сотникова и, уловив лёгкий кивок, налил и ему. — Первые три эпизода — скорее всего. Насчёт Бехтиева — владельца казино — говорит, что нет. Но вы сами предупреждали, что субличности верить нельзя, а там всё сложно. — Артём с сомнением покачал головой и взял бокал. — Много вопросов. Вопросов, действительно, было много. Возникли они не только у него, но и у следствия. И пока решения не имели. На камерах видеонаблюдения в здании и муниципальных — на парковке было явно видно, что майор Гром вышел из офиса Разумовского в ночь убийства Бехтиева. А как потом оказался на крыше казино — бог его знает. Возможно, пришёл на собственных ногах. Но почему-то этого не помнит. Тоже ДРИ? Бред какой-то, просто невозможно. В то, что Бехтиева убил Гром, Артём не верил. Что бы Сотников ни говорил в судебном заседании — работа есть работа — майор был честным человеком. Пусть он наплевательски относился к закону, ни в грош не ставил права и безопасность человека, если считал его преступником, но убийцей оказаться не мог. — Птица конфликтует с Сергеем? — нетерпеливо спросил Вениамин Самуилович. — Да. И борется с ним за контроль над телом. Но, насколько я понял, Птица узкоспециализирован, если так можно выразиться. — Можно, — подтвердил Рубинштейн. — Обычно субличность создаётся психикой больного для решения определённых проблем и берёт на себя ответственность за решение тех ситуаций, с которыми не справляется основная. Она замещает и защищает основную в критических случаях, не даёт ей самостоятельно справляться с задачами, обозначая тем самым собственную необходимость. Скажите, Птица осознаёт, что в случае гибели Серёжи он тоже исчезнет? — Да, — ответ был очевиден. — Осознаёт и очень боится, что Серёжа наложит на себя руки из-за чувства вины или страха. Если такая угроза становится реальной — отступает. — Это очень хорошо, — обрадовался Вениамин Самуилович. — Бывает по-разному. Иногда субличность любит основную, а иногда ненавидит настолько, что пытается убить. — Час от часу не легче. Скажите, две личности могут проявляться одновременно? — Нет, — уверенность в голосе Рубинштейна не оставляла шансов. — Долго объяснять, связано с функционированием полушарий, но такого не случается никогда. У субличности своя память и приоритеты. Психотерапия при этом заболевании теоретически направлена на то, чтобы выработать у основной личности самостоятельные механизмы защиты, а потом свести личности в одну, но это теория. Практики нет почти ни у кого: заболевание диагностируется крайне редко не только у нас. Но у нас — особенно. Чаще всего симптомы списывают на шизофрению и назначают неправильное лечение. Особенно если сразу не удаётся выявить диссоциативную амнезию и наличие диссоциативных фуг. Так называется поведение субличности в период овладения ею телом. В нашем случае Серёжа становился Чумным Доктором, готовил — заметьте! — тщательно готовил преступление, потом совершал его чётко по схеме и только когда ставил точку — снимал костюм Чумного Доктора и отдавал власть над телом. Поэтому Серёжа и не подозревал, что происходит в, так сказать, «его отсутствие». То есть провалы в памяти — один из основных симптомов. Продуманные, организованные действия второй личности — тоже. — Провалы есть, — уверил Артём. — И очень выраженные. Серёжа не помнит ничего, что связано с существованием в его жизни Чумного Доктора. Как и где заказал и хранил костюм, как планировал и осуществлял убийства. А вот что ударил Грома по голове бутылкой — помнит. — Значит, его ударил не Птица, а Сергей, — уточнил Вениамин Самуилович. — Поэтому не убил. — Сергей, так и есть. А потом появился Птица, но тоже не добил. Потому что Птица убивает только плохих, — усмехнулся Сотников. — Он сам мне это сказал: «Игорь Гром хорошшший, я не убиваю хорошшших». — Веский аргумент. Не улыбайтесь. Что не убивает хороших — очень важно. Субличности никогда не отступают от своих принципов. У них довольно... м-м... стабильное мировоззрение, пусть в корне и отличающееся от мировоззрения хозяина. — У меня вопрос, — Сотников сообразил, что так и не попробовал коньяк. — Вы говорили, что субличности нельзя доверять. — Это аксиома в психиатрии, — подтвердил Рубинштейн. — Но у него с хозяином есть кое-что общее. Птица очень не хочет сидеть в тюрьме. Не устраивает гнездо в камере, казённая еда, предпочитает фастфуд и «Coca-Cola». И чипсы. А ещё он очень боится сексуального насилия. — Умоляю, продолжайте, — заинтересованно попросил Рубинштейн. — Как я понял, Птица гетеросексуален. Предпочитает женщин, и даже имел половые контакты, о которых Сергей не помнит. Хозяина называет тряпкой и его отношения с Олегом Волковым не одобряет. Но знает о них и терпит. Как будто подглядывал. С интересом. — Поразительно! — восхитился Рубинштейн. — И вполне объяснимо. Серёжа бисексуален, как большинство людей. Когда личность раздвоилась, половые предпочтения тоже разделились. И то, что альтернативная личность знает об Олеге — вполне нормально, если так можно сказать о ДРИ. Птица амнезией не страдает. — Он стесняется об этом говорить. Предпочитает выражение «свили гнездо». Волкова ненавидит и любит одновременно. Уважает и очень боится. — То есть, в случае насилия Птица не сможет остаться в стороне и передать ответственность хозяину, — задумчиво протянул Рубинштейн. — Это может вызвать рождение ещё одной личности. Которая будет помогать справляться с новой проблемой. Или Птица снова кого-нибудь убьёт. Серёжу нужно вытаскивать из тюрьмы, и немедленно! Хорошо бы, скорее вернулся Волков! — Легко сказать, «немедленно»... Я попытался сыграть на этих чувствах Птицы. Он обещал вести себя смирно: «Если эти пидоры не будут ко мне снова приставать». До тех пор, пока я не смогу добиться освобождения. — «Снова приставать»? — взволновался Вениамин Самуилович. — Мутная история, которую Сергей практически не помнит. — Значит, орудовал Птица — Птица рассказывать не хочет. Рубинштейн помрачнел: — Вы всё-таки попытались договориться. Сыграли на чувствах и желаниях субличности, которые не идут вразрез с позицией основной и не нарушают её картину мира... Интересная идея! Это может частично сработать, но не будьте слишком уверены. Насколько я понял, Птица — личность неуравновешенная. Но достаточно полноценная. Возможно, он будет стараться сдержать обещание, но получится у него вряд ли. — И ещё. Птица упомянул о каких-то плохих детях. Которые умерли. Сгорели. И тогда он родился. Рубинштейн помрачнел: — Очень старая история из прошлого Серёжи и... Олега. Если всплывёт — я расскажу вам, а пока не спрашивайте. Я не знал, что Птица «родился» так давно. Интересно, что столько лет он себя не проявлял как личность. — Он говорит, что был маленький и спал в гнезде. Ему это нравилось. Вырос, когда погиб Олег. Он к Олегу вообще странно относится. Как подросток к строгому, но любимому отцу. Дикая смесь ненависти и обожания. Рубинштейн напрягся, левое веко у него неприятно и очень заметно задёргалось. — Да, — он задумчиво потёр переносицу. — Да, это всё объясняет. Ушёл один защитник — появился другой, — веко дёргаться не переставало... — Знаете, Артём, из вас вышел бы отличный психотерапевт. Вы умудрились понравиться Птице. — Вы думаете? — Иначе он вам бы ничего не рассказал, — Вениамин Самуилович улыбался. Печально и немного растерянно. — Психоаналитики иногда тратят годы, чтобы войти в контакт с субличностью. И не добиваются успеха. Артём поставил снифтер и с интересом посмотрел на Рубинштейна. Ему почему-то казалось, что сейчас тот говорил о себе. *** Сотников медленно мешал ложечкой несуществующий сахар в чашке кофе, слушал щебечущую Соню и соображал, как лучше поступить. Просто рассказать ей то, что планировал, или всё-таки пусть заработает? Девочка была свежей, симпатичной и, скорее всего, на предложение заняться сексом ответит радостным согласием. Да и вброс будет выглядеть так намного правдоподобней. Если Соня посчитает, что Артём поделился с ней интересным только потому, что хотел посмотреть, как будут выглядеть её полные губки на его члене. — Кофе с утра — это прекрасно, но у меня, к сожалению, совсем нет времени, — он поднялся, игнорируя немой вопрос и, дождавшись, когда на лице Сони проступит детская обида и растерянность, «внезапно» смилостивился. — Если вы согласитесь встретиться со мной сегодня вечером, мы могли бы поужинать и поговорить. Соня быстро кивнула и снова заулыбалась. — Я заеду за вами в восемь. *** Соня, вытянув руки вверх, довольно потянулась, откинувшись на спинку в офисном кресле, и улыбнулась изображению Чумного Доктора на заставке компьютера: «Привет, красавчик». Всё как в анекдоте: «А жизнь-то налаживается!» Вчера с Артёмом они неплохо посидели в уютном ресторанчике на набережной. Немного выпили и вкусно поели, поболтали о жизни, судьбах мирового кинематографа. Потом перешли на свой отечественный, а с него непосредственно — к интересующей теме. Авансом Соня узнала много интересного. Например, что первым Чумного Доктора — ещё до того, как о нём узнал город — вживую увидел именно Игорь Гром. По его же собственным показаниям. И случилось это — па-ба-ба-пам! — на месте преступления. То есть машина с Гречкиным-младшим внутри ещё догорала, а Гром каким-то странным образом из всех разнообразных мест в Готэмбурге оказался именно там. Получается, он или был знаком с кем-то из Гречкиных и поэтому оказался недалеко от их дома, или этому есть более вероятное объяснение. Более правдоподобное, чем невнятное, выданное Громом на допросе: «Интуиция подсказала, что на Гречкина могут совершить покушение». То есть майор Гром прибыл на место ещё до того, как о преступлении узнала полиция. И видел преступника в момент совершения или сразу после него. Или помогал ему? А может, он сам? Нет, Артём этого не знает. Знает только, что странным это показалось не ему одному. Следователь СК Илья Степанович Радионов в интуицию тоже не поверил. Ещё раз предупредил Грома об ответственности за дачу ложных показаний и предложил хорошенько подумать. А ещё майор Гром странным образом оказался на открытии казино «Золотой дракон», хотя никто его не приглашал. В выходные дни в Готэмбурге проходит куча мероприятий: премьер, открытий, презентаций, показов, шоу, матчей и концертов. Но Гром оказывается именно там, куда был приглашён Сергей Разумовский. А ещё — па-ба-ба-пам! — в казино была и Юля Пчёлкина! Юля Пчёлкина, которая в дальнейшем предоставила главную улику против Разумовского и участвовала в том незаконном задержании, о котором кричит половина телеканалов. И — о чудо! Именно в «Золотой дракон» вваливаются подражатели Чумного Доктора и устраивают погром. Имитаторы нападают на пытавшегося решить дело миром Разумовского, тот падает с лестницы, Гром всех спасает. Дальше — просто: трогательное рукопожатие возле барной стойки, Разумовский благодарит Грома и — па-ба-ба-пам! — тот уже на правах друга и спасителя практически ночью заявляется к Сергею домой. Ну конечно, ведь просто полицейского никто в такое время суток к себе бы не пустил, а друга и спасителя — без проблем. Было ли нападение подражателей инсценировано? Этого Артём не знал. Почему следователь не арестовывает Грома, если всё настолько шито белыми нитками? В зале суда предположения и допущения неуместны, а в журналистике они — норы, в которых живут адепты этой тёмной религии. Артём весело рассмеялся: «Давай попробуем их фирменный десерт?» Соня радостно кивнула. Она была сыта, но согласна запихнуть в себя ещё половину меню этого восхитительного заведения, лишь бы Артём продолжал. Разумовский ничего не помнит, Гром утверждает, что тот ударил его бутылкой по голове и отвёз... отнёс... В общем, каким-то непонятным образом он попал на крышу казино. Бехтиев отправляется на тот свет, а Игоря Грома в костюме Чумного Доктора ловят на крыше «Золотого дракона». При этом камеры видеонаблюдения внутри и возле Vmeste фиксируют его, выходящего из офиса Разумовского на своих ногах и в собственной одежде (даже кепка в наличии) ровно через полчаса после того, как он вошёл в него. Никто его не нёс, не тащил за ноги и в машину не пихал. А больше до самого утра из офиса никто не выходил. Потом наоборот — приходить люди стали, но это уже утром. Нет, Артём не знал, как всё это объяснить. Да, очень похоже на то, что Гром планировал познакомиться с Разумовским. Поэтому пришёл на открытие казино. По чужому пригласительному, заметь. Но это не криминал, многие так делают. Только Гром не из тех, кто любит развлекаться подобным образом. Тогда что он делал в казино? Сам Гром опять поёт песню про интуицию. Только теперь не свою, а Дмитрия Дубина. Мол, напарник почувствовал, уловил полицейским чутьём, что именно в этот день, именно в «Золотом драконе» будет какая-то заваруха. Именно с Чумным Доктором. Смешно, согласен. Следователь Радионов как услышал — за голову в прямом смысле схватился. Не знал, плакать или смеяться от такого количества интуитивов на квадратный метр готэмбургского главка. Так и есть, на сегодняшний день всё слишком похоже на подставу. Улик против Разумовского меньше, чем против Грома, но следствие это упорно игнорирует. Почему? Догадайся сама. Позже они поехали в отель. Артём был галантен, мил и внимателен, а Соня — в прекрасном настроении. Симпатия оказалась взаимной, а люди они занятые — тратить время на ритуалы оба не видели смысла. Лучше провести его с пользой и к взаимному удовольствию. Заснули, когда за окном стало светать, домой ехать никто не надумал, и проснулись они чудесно: довольные друг другом во всех отношениях, без ложной неловкости и чувства досады. Посмеялись, поплескались в душе, позавтракали вместе в ресторане при отеле. Сотников мило шутил, Соня от души смеялась, не доставала глупыми предложениями встретиться ещё раз, не просила подвезти и не расспрашивала о личной жизни. В общем, была умницей. И за это получила неожиданный бонус. Ей намекнули, что интересно бы покопаться в недалёком прошлом семьи Зильченко. Да, хозяина свалки. Так ли уж невиновны его жена и сын. Или у Чумного Доктора был повод... Нет, убивать людей — не самый лучший способ борьбы со злом. Насилие порождает насилие — это аксиома, но Чумной Доктор не ошибался и наказывал только тех, кто отлично жил за счёт человеческих бед. Вероятней всего, не ошибся и в этот раз. Разрешения позвонить Сотников не попросил, а Соня и не пыталась намекать. Хорошая ночь. Она знала, что Артёму тоже понравилось, а значит, продолжение обязательно состоится. *** На работу она мчалась вприпрыжку. Четыре часа возле монитора сделали Соню счастливой обладательницей нужной информации о семействе Зильченко. Мадам Зильченко держала несколько интим-салонов, девочки из которых частенько пропадали в неизвестном направлении. Предположительно, продавались в Алжир в качестве секс-рабынь. Но тут нужно было ещё покопать и поработать. А вот с Зильченко-младшим всё лежало на поверхности, оказалось достаточно Гугл-запроса. Год назад на территории загородной усадьбы Зильченко произошёл несчастный случай. Двое соседских мальчиков случайно перекинули мячик через забор. Позвонили — никто не открыл. Тогда они перелезли через ограду и попали в зубы двум здоровенным, обученным охранять ротвейлерам. Когда на место прибыла полиция — её вызвал сосед, видевший всё с черешни, — было поздно. Как выяснила прибывшая полиция, Зильченко-младший был дома, но говорил, что ничего не слышал, сидел в наушниках, играл в Counter-Strike. Сосед же дал показания, что это именно младший Зильченко открыл вольер с собаками и с интересом смотрел, как те рвут мальчиков, а потом ушёл в дом. Информация промелькнула в одном из первых новостных интернет-блогов, выйдя по «горячим следам», но затем поступило опровержение. Сосед отказался от показаний. Сказал, что ничего толком не видел, только слышал крики, и про младшего Зильченко брякнул спьяну из личной неприязни. Но, скорее всего, его заставили отказаться от ранее данных показаний. Ну с чего бы мальчишки полезли через забор, если видели, что там собаки? Знали же, что дом охраняется. Значит, ротвейлеры таки изначально были в вольере. В общем, трагедию назвали несчастным случаем. Мальчики были из местных, деревенских. Кто за таких вступится? Потом все СМИ разом замолчали. Ну а что говорить? Разорвали детей собаки — а не лазь через чужие заборы. Тем более, если заборы принадлежат таким людям. Вот такая канва, а копать глубоко Соня и не планировала. Девятилетний пацан спускает на двух своих одногодок сторожевых псов, а потом с улыбкой смотрит и слушает их крики — представлять такое даже не хотелось, но отстраниться не получалось. Улыбающееся лицо толстого мальчика с узким рыбьим ртом, маленькими поросячьими глазками и двойным подбородком стояло перед глазами. Её стало ощутимо подташнивать. Соня подошла к кулеру, налила в пластиковый стаканчик воды и медленно выпила маленькими глотками. Вода была холодной, немного отпустило. Понятно было одно: с этой информацией на канал соваться бессмысленно. Слишком уж горячо для ТВ. Юлику хватит и всего остального. А наколку по Зильченко Соня сразу решила продать кому-то из блогеров. Из тех, кто хорошо платит. Разорванные собаками дети — не для её ранимой психики. Пусть дальше копают те, у кого нервы крепкие. Соседа опрашивают, ментов, которые на место происшествия выезжали. Идею предложить информацию Пчёлкиной Соня быстро отбросила. Не за ту сторону топит. Возможно, Пчёлкина и правда за справедливость, но есть вариант поинтересней и подороже. Соня набрала номер: — Привет, Макс. — Привет, — отозвался сонный голос. — Ты меня не знаешь. Я Соня Плотникова. — А! Та, что Сотникова на интервью раскрутила? — Ну ни фига себе! Вот так и приходит слава. Не знала, что мой маленький подвиг оценила не только я сама. — Макс, пошли их на хер или иди на кухню. Я спать хочу, — сонный голос на заднем плане принадлежал явно мужчине. Значит, слухи не врут. — Не ругайся, солнышко, сейчас уйду, — примирительно проворковал Макс. Соне послышался звук поцелуя и тихое беззлобное: «Отъебись». — Ща, — это сказали уже ей. — Есть информация, — сообщила Соня, когда секунд через пятнадцать шорохов и шагов Макс сказал: «Теперь говори», — не для телевидения. Но тебе будет интересно. — Какая? Сотников рассказал? — необидно заржал Макс. — А как же тайна следствия? Плохая, очень испорченная девочка Соня! — Любишь плохих девочек? — Макс урчал котом, и сдержаться было сложно. — Ага, — с готовностью согласился тот. — А особенно плохих мальчиков. — Да ну тебя, — не рассмеяться было просто невозможно. — Информация — огонь. Будем считать, в интернете нарыла. Никакого отношения к следствию не имеет. — Тогда зачем она мне? — Она имеет отношение к жертвам Чумного Доктора, — с нажимом на «она» веско сказала Соня. — А точнее? — Точнее — обойдешься, — ну да, как ни скажи — будет спойлер. — У-у, кусучка, — игриво мурлыкнул Макс. И если бы не мужской голос только что в трубке, Соня бы подумала... Но голос был и, скорее всего, Дениса Титова. Поэтому думать глупые мысли лучше было и не начинать. — Сколько денег? Соня назвала сумму. — Приемлемо, — отозвался невидимый Макс и громко зевнул в трубку. — Бар «РепортёрЪ», сегодня в девять вечера. Найдёшь? В навигатор забей. — Была пару раз. — Угу, — Макс снова зевнул и без «до свидания» отключился.