Семь раз люби, один раз вылюби

В постели тепло, Америка под боком — что еще нужно для счастья? Утро. Лучики заглядывают в окно их квартиры, и вся спальня наполняется теплым светом. Так тепло и хорошо. Россия освобождается ото сна первым. Сладко тянется, зевает. Америка же жмурит глаза, пытаясь сохранить последние крупицы сна, и жмется к теплому России. Они оба сейчас абсолютно голые, заснули вчера на самом интересном. Ничего страшного, зато они оба наконец-то выспались. И теперь им абсолютно точно не помешает никто. Россия прищурился от удовольствия. Сегодня их первый за несколько месяцев долгожданный выходной. Россия шарит рукой под одеялом, ведет пальцами по чужой торчащей голени и щекочет пятку. Нога тут же прячется. — Let me sleep, — сонно ворчит Америка, с головой забираясь под одеяло. — Извини, не смог удержаться, — тянет Россия абсолютно без вины в голосе. Америка под одеялом заинтересованно открывает один глаз, — Просто с утра ты такой… — Какой? — любопытно хихикает Америка, высовывая макушку. — Такой, — Россия наваливается на него всем весом и шепчет прямо на ухо, — Сексуальный. — О, правда? — хитро улыбается США, — Тогда я спать. — Извини, не получится, — хмыкает Россия и толкается бедрами вперед. Америка охает. Внушительный стояк он почувствовал даже сквозь одеяло, — У меня тут небольшая проблема как раз из-за тебя возникла. Не поможешь разрешить? А в следующую секунду у Америки не осталось ни одной внятной мысли. Россия мокро поцеловал его в шею, задышал тяжело так, что по коже прошлись мурашки, залез рукой под одеяло и сжал в руке уже привставший член. США попытался перевернуться, но Россия не дал этого сделать — навалился сильнее, зарылся носом в чужие волосы, погладил рукой по члену. Тут Америка скинул его сам. Перелез, уселся сверху, вжался своим стояком в чужой, и они застонали синхронно, беспомощно. Слишком давно хотелось. Так сладостно ловить чужое дыхание ртом, едва соприкасаясь губами и двигать бедрами невпопад, чувствуя чужим членом свой, стараясь поймать как можно больше невыносимо вымораживающего терпкого удовольствия. Дыхание сбивается. Они так бешено вжимаются друг в друга, так страстно возятся, пытаясь решить, кто первый будет сверху, но в итоге Россия опять вдавливает Америку в кровать. — О да, — голос у него тягучий, терпкий и тянущийся от удовольствия, — Давай на живот, мой хороший. — Еще раз так назовешь меня, получишь в морду, — слабо огрызается США, — Не хочу на живот. Так трахай. — Ладно, — выдыхает Россия и тянется за смазкой, что вполне удачно подвернулась по руку, — Раздвигай ножки, принцесса. — Еще одно дурацкое прозвище, и ты в следующий раз будешь королевой. — Все-все, молчу! Щелкает крышка тюбика со смазкой. Россия льет прозрачную жидкость себе на пальцы, потом осторожно размазывает по розовой припухшей дырочке, давит и проникает одним пальцем внутрь. Туго, и от осознания этого у России сладко поджимаются пальцы на ногах. — Давай уже, — срывающимся голосом просит Америка через минут десять, — Хватит там елозить. — Как скажешь, — Россия закидывает чужие ноги себе на плечи и входит одни резким толчком до конца, задерживая дыхание. — Агх! — Америка стонет болезненно, прикрывая глаза. Руками он цепляется за чужие плечи. Россия наклоняется, и они сливаются в мокром влажном поцелуе. Между телами не остается ни миллиметра, когда Россия начинает двигаться. — Глубже! — требует Америка, растягивая последнюю гласную, — Еще! — Так, — рычит Россия между толчками, — Достаточно?! Оргазм был ярким, вымораживающим, до кровавых звезд перед глазами, и оставлял после себя одну приятную пустоту в голове. Они рассоединились и долго еще не могли отдышаться. — В следующий раз я сверху, — бормочет Америка. — Как скажешь, принцесса.