I see stars for the first time

Время – странная штука. Оно иногда летит так быстро, что ты не успеваешь даже сообразить, куда оно делось. А иногда тянется так, что уже начинает казаться, будто происходящее никогда не закончиться. Времени всегда всем мало. Мало времени, чтобы увидеться с любимым человеком. Его мало, когда вы пишете важную контрольную. Его мало, когда опаздываете куда-то. И его так же мало, когда хотите наконец увидеться со своими друзьями и обсудить всё самое важное. Вот и у Хвана была не так уж много времени на разговоры с Феликсом. Стоило им тогда закончить рыдать друг другу в плечи, как заявился отец Хёнджина. Никаких ужасных вестей, удивительно, он не принёс. А Феликс вообще отметил, что он не такой уж и плохой. А всё только потому, что тот пришёл с новостью о том, что больше балетную школу его сын посещать не будет. Ли немного испугался, ведь ещё не понимал, из-за чего Хвана исключили. Хёнджин же устало улыбнулся. Он не хотел злиться на отца, который вызывал в нём только ненависть. – Извините, я Феликс, – вмешался в разговор парень, вжавшийся ладонями в простынь и ожидающий пиздеца от мужчины, стоящего в дверном проёме в строгом костюме темно-синего цвета, – Феликс Ли, друг Хёнджина. Мы просто разговаривали и... – Приятно, Феликс Ли, – мужчина резко перевёл взгляд на своего сына, который выглядел намного увереннее, – надо поговорить. Я жду в гостиной. Он поспешно удалился, и когда шаги стихли на первом этаже, Феликс наконец подал голос. – Как думаешь, что он хочет тебе сказать? – Как обычно, ничего приятного, – улыбнулся Хван, – я скоро приду, просто жди здесь. Ли подошёл к окну и оглядел улицу. Он надеялся найти то, что отвлечёт его от навязчивых тревожных мыслей. – Отец? – Присядь, Хёнджин. Хван младший уселся на кресло рядом с диваном, где отец помешивал ложечкой горячий чай. Увидеть его здесь с чем-то, кроме алкоголя, было трудно, но как оказалось, возможно. – Мне позвонили пару часов назад, Хёнджин, и заявили, что ты... ох боже, выколол глаз своему преподавателю. Мужчина потёр виски и прикрыл веки. Выглядело так, будто его мучила мигрень, но на деле он просто устал, так ещё и не мог переварить мысль о том, что натворил его сын. – Могу я узнать, почему... почему мой сын выколол блять глаз своему преподавателю? Хван старший не кричал, он говорил так тихо, будто вот-вот уснёт и свалится прямо на столик перед ним. Хёнджин молчал. Смелость резко испарилась тогда, когда он заметил горничную, с хитрой улыбкой стоящей на порогах. – Господин Хван, я видела сегодня... – Я разговариваю с сыном, не видно? – прикрикнул он, даже не обернувшись. Теперь уже улыбался Хёнджин. – Это так же касается вашего сына, – настаивала женщина. – Она хочет тебе рассказать, что видела, как я пришел домой с окровавленной рукой, отец. Думает, я прирезал пару человек, пока шёл домой, – ответил Хван, всё ещё не пряча улыбки. – И всё? Это всё, что ты хочешь сказать? – поинтересовался мужчина у горничной. – Я считаю, что он... – А ты не считай, а работай, – приказал он, после чего темноволосая чуть ли не бегом поспешила на второй этаж в дальние комнаты. Отец вздохнул. Он не смотрел на сына, глаза были по-прежнему закрыты, а мысли перегружены. – Настанет день, когда я её уволю,- озвучил он мысли вслух, – и мой вопрос ещё в силе. Почему так вышло? – Ты можешь назвать меня как хочешь, ясно? Кричи, да хоть убей меня тут, я знаю, к чему приведёт этот разговор. Как всегда выйдет то, то что я самый бесполезный и всё в этом роде. – Успокойся, Хёнджин. Я лишь задал вопрос, ничего больше. Ответь. Парень глубоко вздохнул, собираясь мыслями. – Это всё равно ничего не решит, – вспылил Хван младший, вскакивая с места. – Я просил успокоиться. Сядь. Быстро, – отрезал отец. И блондин послушно сел. Нечего спорить с отцом, он и правду не хочет закончить свою жизнь на этой кухне. – Почему ты так сделал? Только по порядку. Хёнджин хотел плакать. Так же сильно, как и плакал недавно в плечо друга. Чтобы слёзы жгли кожу, а горло болело от бесконечных всхлипов. Он опустил голову, когда первая капля уже скопилась в уголочке глаза. – Он позвал поговорить с ним в его кабинет, ну я пришёл и... Хван уже плакал. Он знал, что его отец не терпит слёз, и вообще любого проявления слабости. Мужчина не подавал никаких признаков жизни, даже дыхания слышно не было. Он лишь внимательно слушал своего сына и его прерывистые всхлипы. – И он предлагал мне карьеру танцора, о которой многие мечтают, и всё такое, – не мог успокоиться парень. – Не продолжай, Хёнджин. Я не могу это слышать, – заявил отец. Он поднялся с дивана и остановился возле кресла, в котором восседал сын, и повернулся в сторону окна. – Знаешь, когда твоя мать резко решила, что ты должен заниматься танцами, мне было совсем плевать на это. Я тогда посчитал, что мне не важно, в какой сфере ты будешь развиваться. Но это не значит, что я ничем не интересовался. Я понимаю, что ты меня ненавидишь, и правильно делаешь. Людей, которые относились к тебе плохо, нельзя прощать так легко. А ещё важно то, что через некоторое время я узнал, кто твой преподаватель. Он... знаешь, мы были с ним знакомы когда-то. Давно ещё, пока я только учился в старшей школе. Он попадался мне, так как тогда проходил там практику. Не помню точно, как мы познакомились, но он мне сразу не понравился. Странный он был человек. Когда я уже закончил обучение и покинул стены этой школы, я видел про него одну занимательную статью. Вообще, он человек не бедный. Всегда получал что хотел. Отец на время смолк, вглядываясь в пейзаж за окном. – Что это за статья? — спросил Хван. – За домогательство. Тогда он откупился, понятное дело. Статья сразу отовсюду пропала, никто и узнать не успел об этом получше. Но я точно запомнил для себя, кем он являлся на самом деле. Его взяли преподавателем в балетную школу только потому, что он и им отвесил немалую сумму. Пускай он и учился на учителя танцев, это не значит, что он профессионал. Я прекрасно понимал, для чего он там, но никуда вмешиваться не хотел. Ещё пару лет назад оттуда так же выгнали ученика якобы за то, что он беспричинно ударил своего наставника. Ну ты-то его точно помнишь, он же с тобой ходил. Да и в прошлом году одного паренька выгнали, но тут даже причины не назвали. Забавно, да? Хван старший тихонько усмехнулся и потёр глаза. – И все молчали. Сколько же он им тогда заплатил – я даже не знаю. Его нужно было давно уволить. Да и вообще не принимать туда. Боже, почему все тогда так затряслись от большой суммы перед глазами и решили, что можно подпортить себе репутацию, взяв его на роль ведущего преподавателя. Они загубили себя в тот момент, но это не мои проблемы. А вот что касаемо моих проблем... я говорил сегодня с полицией, они замучили меня расспросами, только кровь пить умеют. Тебя, конечно, объявили виновным, так ты ещё и сразу же сбежал с места проишествия. – Значит, меня ждут проблемы, – заключил со вздохом Хёнджин. Трудно брать на себя ответственность за поступки, но рано или поздно нужно платить за всё. Он это прекрасно понимал. – Нет. – Что? – Проблем нет. Его уволили. Что испытывали бы вы, если бы вам сказали, что человек, которого вы ненавидите, только что лишился всего? Лишился работы, которая приносила ему приличный заработок. Репутации, которую они выстраивали долгое время. Да и свободы в своих действиях тоже. Хёнджин вот в душе ликовал. Он обернулся на отца горящими от счастья глазами, и куда не меньше удивлёнными. Мужчина стоял к нему спиной. – Посадить его наверное не посадят, но если копнуть глубже, то посадят. Я найду причину, от которой он уже не отвертится. Хёнджин вновь захотел проронить слезы, но уже от счастья. Отец же только повернулся к сыну и потрепал его по волосам. – Надеюсь, что всё хорошо. Я не стану осуждать тебя. На твоём месте я бы выколол сразу два. Мужчина ушёл, оставив сына одного в гостиной. Тишина помогала сконцентрироваться на том, что теперь он может хоть немного успокоиться и попить воды, так как в горле что-то совсем пересохло. Да и Феликс уже достаточно долго сидит один в комнате, и Хёнджин был уверен, что его уже настолько охватила паника, что тот лезет на стену. Но всё оказалось совсем не так, как он думал, ведь Ли просто спал на постели Хвана, свернувшись и прижав ноги к себе. Хёнджин укрыл его, а сам уселся рядом, любуясь на спящего друга. – Устал. Как я его понимаю, – шептал Хван, пока сам укладывался рядом и закрывал свои глаза, проваливаясь в сон. Прошло уже пару дней с того момента. Близились выходные, в которые вся компания должна была собраться вместе. Разумеется, Хван уже успел соскучиться по всем, как и Феликс. Хотя он с Чанбином виделся не так уж и редко, как Хван с Джисоном, который почему-то резко пропал куда-то и появился только сегодня. Джисон🐿 Приветик Как ты? Хёнджин Ого Не прошло и года Джисон🐿 Прости, дела были🥺 Хёнджин Какие? Джисон🐿 Я ездил к родителям У мамы было день рождения Хёнджин Ясно Джисон🐿 Сегодня уже кстати четверг Ты обещал идти с нами на выходные Хёнджин Я помню Джисон🐿 А, ну, мы решили не изменять традициям и пойти так же в клуб Хёнджин Кто бы сомневался Джисон🐿 Так ты против? Хёнджин Совсем нет, мне там нравится Джисон🐿 Отлично Я тебя встречу завтра Можно? Хёнджин немного задумался, а можно ли. Конечно, сам-то он хотел, чтобы Джисон пришёл за ним к самому дому, но тут вопрос не в этом. Отец наверное будет дома, и лишние неприятности ещё никому на пользу не шли. Хёнджин Можно Я буду ждать Джисон🐿 Окей Хван сейчас сидел в своей комнате и улыбался, жмурясь от испытываемого счастья. На учебу он решил не ходить всю оставшуюся неделю. Как бы то ни было, в его голове плотно засел некий страх. Будучи напуганным своим преподавателем, уже бывшим, да и не преподавателем, Хёнджин навязал себе парочку новых фобий. Феликсу он, кстати, рассказал, в чём была причина его исключения. Он рассказал и про попытку изнасилования, и полный разговор с отцом. Как самый впечатлительный, Ли поплакал о том, что всё могло произойти по-другому, и очень хорошо, что Хван смог дать отпор. Он беспокоился за него, ведь думал, что раз отца вызвали даже с самой работы на допрос о том, какого хуя, то Хёнджину должно было сильно влететь, а надежды на обычный нормальный разговор с отцом не было уже очень давно. Времена меняются. Время идёт. И вот Хёнджин уже в достаточно просто выглядевшей рубашке кофейного цвета и такого же цвета брюк стоит перед зеркалом, которое буквально недавно хотелось разбить на мелкие куски. Он внимательно смотрит на себя и пытается понять, достаточно ли хорошо он выглядит для выхода в свет. Он пока ещё не понимал, что компании, в которую он идёт, глубоко плевать на то, во что он одет, насколько это хорошо сочетается и сколько ноликов было на ценнике, пока ещё эта рубашка или эти брюки висели на манекене за светящейся стеклянной витриной магазина, в сторону которого простые люди даже не смотрели. Собрав свои волосы в хвост и выпустив передние пряди, которые из-за не самой большой длины выпадали из этой прически, Хёнджин прыснулся разок парфюмом и побежал к выходу, окрылённый мыслью о том, что сегодня ему вновь предстоит пить дешёвый алкоголь, сидеть в клубе, который полон шумных людей, от которых разило тем же алкоголем и дешёвыми сигаретами, которые продавали сразу за углом квартала. Джисон назначил время, в которое он подойдёт, и как раз к восьми часам Хван уже стоял возле входной двери, ведь он просил не стучаться, а просто ждать снаружи. Отец был где-то у себя в кабинете и даже не знал наверное, дома ли его сын. Темноволосая горничная сегодня, кстати, ни разу не попалась на глаза, хотя Хван точно знал, что эта сука должна быть где-то тут. Длинное пальто пастельного оттенка идеально сочеталось с его образом сегодня. Хотя погода уже оставляла желать лучшего, Хёнджин про себя подумал, что до клуба не так уж и далеко, и он всё время будет в помещении. Главное – хорошо выглядеть, это как обязательное правило каждого дня, навязанное семьёй, постоянно таскающей Хвана туда-сюда по мероприятиям, да и просто выход на улицу должен быть, как поход в дорогой ресторан. – Я долго собирался, да? – спросил Хван у Джисона, который стоял под фонарём около дома в неброской чёрной куртке с разными надписями белого цвета и таких же чёрных джинсах. Он оделся теплей, в отличие от Хёнджина, который уже осознал свою ошибку. – Нет, я пришёл буквально минут 5 назад, – соврал Джисон, который стоял тут уже пол часа и переминался с ноги на ногу, так как время перевалило за половину девятого. Холод потихоньку охватывал даже его, пока Хван красовался перед зеркалом и совсем не смотрел на часы, – пойдём, все уже наверняка ждут нас. Они торопливо шли по улице, и Хан отчетливо слышал, как стучат идеально белые зубки его спутника. – Почему оделся так холодно, Джинни? Джинни? Почему Хан называет его так? Хёнджину, конечно, нравится, но в то же время он привык слышать это только от Феликса, да и то это звучало так странно. Слишком ласково, или может слишком приятно, пока не ясно, но он не хотел сейчас выставлять свой характер напоказ, как делает всегда, поэтому возражать не стал. – Я нормально оделся, это к вечеру погода испортилась, – ответил Хван. – Но ведь днём было даже холодней, ещё и ветер был. – Я нормально одет, – противился Джин. – Ладно-ладно, пойдём тогда быстрее. Возле клуба толпились люди с сигаретами в зубах, кто-то просто разговаривал о чём-то. Казалось, никого не смущает такой мороз, по крайней мере Хван ощущал погоду именно так. Внутри же всё по прежнему, и за тем самым столом уже сидят все из компании. Или почти все? – А где Сынмин?- спросил Джисон, даже не здороваясь ни с кем. Хван же просто кивнул всем присутствующим. – Сегодня без него, – заключил Чан, – сказал, что у него дела какие-то. – Ага, любовные, – подал голос Чонин. Все взгляды устремились на него в один момент. – С чего такие выводы? – спросил Чан. – Да разве не видно, как он от телефона не отлипает ни на секунду в последнее время? Он музыку пишет небось не нам, а какой-нибудь красотке признание в любви. Скоро совсем потеряем его, если моя теория верна. – А ты завидуешь ему, Чонин, да? – усмехнулся Минхо, до этого тихий как мышь. – Завидовать чему? Тому, как он окончательно потеряет голову и забьёт на свой музыкальный талант? Ну нет. Чан, который внимательно слушал ответ Яна, обречённо вздохнул, сделав глоток алкоголя. – Ну с Сынмином ясно, а где эти двое? – задал ещё вопрос Джисон, показывая кивком головы на свободное место на диванчике. -Если бы мы знали, мы бы сказали, – ответил Чан, – вообще они отошли минут 10 назад, за выпивкой, но они так и не вернулись. – Я уверен, что знаю где их искать, – довольно облизнулся Минхо, шепча «туалет». Хёнджин смерил его холодным взглядом. – Да ладно тебе, сходи прогуляйся туда-обратно, если их там нет – с меня выпивка. Хван был уверен, что проиграет, поэтому просто присел на диван рядом с Джисоном под самодовольный смешок Ли. Он знал Феликса, и мог бы и сам догадаться, что пошли они не за выпивкой явно. Даже если и не за сексом, то хотя бы просто за поцелуями. Хан быстро нашёл тему для разговора с Чаном, что-то про новую часть хореографии, которую Минхо придумал им недавно. Чонин листал ленту, попутно выпивая заказанный коктейль без алкоголя. Минхо же смотрел на бутылку коньяка перед собой и предвкушал, как выпьет это всё. А Хёнджин даже не знал, чем себя занять. Ему однозначно надо выпить, поэтому он встал и направился к бармену, чтобы выкупить у них бутылочку чего-то крепкого, он пока не решил чего конкретно. Тут же, с другого конца барной стойки, сидели Чанбин с Феликсом и о чём-то разговаривали. – Так вы всё-таки пошли за выпивкой? – спросил Хван, удивлённо глядя на парочку. – О, ты пришёл, – произнёс Феликс перед тем, как кинуться другу на шею под пристальным взглядом Со. – Пришёл, и проиграл бесплатную выпивку. – Что? – спросил Чанбин. – Ну... – замялся блондин, – мы думали, что вы пошли не алкоголь пить, ну и Минхо сказал, что ставит на то, что вас нужно в туалете поискать. Обещал выпивку. Хван вздохнул. Победа ещё никогда не была так близка к нему. – Ну и? – спросил Феликс. – Ну и он говорит: дойди до туалета и посмотри, там они или нет. Если их там нет, я тебя выпивкой угощу. Ну а был уверен, что проиграю и не пошёл. Ли засмеялся, Чанбин удивлённо вскинул брови и уставился на Хвана. Он его, конечно, заметил. – Нет, вы не подумайте, я хорошего мнения и все дела... – Да я ничего, я удивлён тому, что Минхо тебе выпивку предложил, – ответил Со, – никогда такого не было, чтобы Ли с кем-то делился чем-то. – А я вот тоже Ли, и тоже не люблю с кем-то чем-то делиться, – произнёс Феликс и обвил шею Чанбина руками, пока руки второго уже прижали младшего к себе за талию. – Ага, я пошёл, – махнул рукой Хёнджин и отошёл к бармену, приобретая немаленькую бутылочку виски, да и не самую дешёвую. Ребята за столом вели оживлённую беседу, выглядело так, будто вот-вот поссорятся из-за чего-то, на деле они просто обсуждали любимый цвет. Глупо, да, но Чонин чуть ли не кричал на Чана, у которого любимый цвет – чёрный, что это мрачный и грустный цвет, и вообще-то желтый намного лучше, ведь он как солнце, а Джисон доказывал, что лучше всего – темно-синий, ведь это цвет его волос сейчас. Минхо устало вздыхал, пытаясь понять, что он вообще тут делает. – А я вот больше всего люблю изумрудный, – сказал Хёнджин, проползая на своё место рядом с Джисоном. Ли как раз подавился и закашлял, хлопая себя по груди, пока Чонин принялся над ним смеяться. – Почему изумрудный? – спросил Джисон. – Ну просто нравится и всё, я не знаю чем это объяснить. Конечно, Хван знал, чем объяснить изумрудный цвет в своей жизни, но не спешил рассказывать всем. Он поспешно открыл бутылку, наливая её содержимое в небольшой бокал и залпом осушая его. Отец бы таким сыном не гордился. Ну, он и так не гордится, так что терять нечего. Пока компания всё ещё пыталась понять, с чем у каждого ассоциируется изумрудный, кроме как с драгоценным камнем, Феликс с Чанбином так и не возвращались. – Так они ставили на то, что мы в туалете... – вслух задумался Ли, пока Чанбин крепко сжимал его талию. – Ну ставили, и что? – не понимал Чанбин. Феликс провелся ладонью на шее своего возлюбленного, игриво улыбаясь. – А ты хотел бы быть там, а не здесь? Дважды говорить не нужно. Маленькая ладонь Феликса теперь заключена в сильную Чанбина. Он ведёт его к двери недалеко от лестницы, возле которой никого не было. И вот Со с Феликсом уже в небольшой комнатке со светлым кафелем, которая освещается одной тусклой лампой с холодным белым светом. Здесь совсем никого нет, тихо, и пахнет чьими-то приторными духами, от которых нос морщится. Но этим двоим плевать. Чанбин легко подхватывает Ли и усаживает на раковину, поднимает глаза и сморит в зеркало за спиной блондина, который прерывисто дышит, вжимаясь в грудь старшего и крепко держась за его плечи, даже не думая отпускать. Горячее дыхание обожгло шею Феликса, и он громко выдохнул, откидывая голову назад, пока язык скользил от уха куда-то к ключицам, щекоча и вырисовывая узоры. Ещё один громкий вздох, когда чужие острые зубы сомкнулись на чувствительной коже, оставляя следы. Ли хаотично бегал руками по телу Чанбина, то зарываясь своими коротенькими пальчиками в его темные волосы, то проходясь по широкой спине, или спускаясь к его рукам, сомкнутыми на тонкой талии. Со аккуратно расстегивал рубашку парня, пока наконец не оторвался от сладкой шеи и впился губами в губы человека напротив, жадно кусая их, перекрывая воздух обоим. Руки, расправившись с этим элементом одежды, блуждали по голому телу, которое подрагивало от холодных прикосновений. Феликс прерывисто дышал, пока губы расцеловывали его от ключиц всё ниже и ниже, останавливаясь у груди, где теперь была четко видна красно-синяя отметина. А ниже под ней ещё одна. Хрупкое тело дрожал, и ноготки впивались в плечи Чанбина от приятных ощущений. Ли обхватил его лицо руками и потянул на себя, крадя жаркий поцелуй, от которого губы буквально таяли. Феликс быстро переключился на одежду Со, а точнее на пряжку его ремня, который было трудно расстегнуть не глядя. Стоило потянуть за длинный кожаный ремешок, дверь туалета распахнулась. – А я знал, что вы тут. Ладно, ухожу, – усмехнулся Минхо, тихонько прикрывая её и не скрывая улыбки. Феликс засмеялся, зажмурившись и уперевшись Чанбину в плечо. – Выходит, они оба выиграли, – произнёс темноволосый, целуя светлую макушку. – Да, и Хёнджин, и Минхо, – ответил Феликс, застегивая рубашку, – пойдём лучше к ним, я хочу немного выпить. – Как скажешь.