Святая и Ведьма

Темный коридор вел все глубже и глубже, заворачивая в самые кромешные части подсознания, петляя, маня и зачаровывая светом в конце. Но этот свет далеко не так чист, как кажется. Но вот коридор уже стремительно движется, и он выходит на свет. Кристально-голубое небо освещает малюсенький переулок, облака безмятежно движутся по небу. Ему всегда казалось что небо давит на него своей непроглядной чистотой и безмятежностью. Ю Джунхек перевел взгляд на асфальт. Нет, его голова двигалась против воли, он не мог это остановить. Если бы он только мог, ах, если бы.. Он бы никогда не поворачивал головы. На асфальте лежало маленькое тело. Оно было таким крошечным, таким малюсеньким, что издалека даже не разглядеть. Это была девочка, лет пяти на вид. На ее теле не было ран, не было ссадин, но оно все было залито кровью. Густой, кроваво-красной и до жути устрашающей. Девочка кашлянула, выхаркивая еще одну порцию крови, что растекалась в огромную лужу. Она расплескалась как огромное бушующее море, поглощая все внимание Джунхека, и дотронулась до носков его ботинок. Вокруг послышался шум, кто-то истошно закричал. Люди стекались к тому месту, где стоял Ю Джунхек, а он и пальцем пошевелить не мог. Его тело не принадлежало ему. Он стоял столбом, не в силах ни отойти, ни подойти и помочь. Он судорожно пытался пошевелить хотя бы пальцем, сделать хотя бы один маленький шажок, хотя бы подойти, хотя бы обнять ее! А люди все стекались и стекались, превращаясь в огромный изувеченный поток лиц, что повторял лишь одно: "Ты убил свою сестру". Из их глаз начали капать кровавые слезы, превращая все в округе в одно сплошное болото из крови. Болото, в котором он в конце концов утонет. — Кха! — Святой закашлялся, пробуждаясь от бесконечно повторяющегося сна. Его тело все взмокло от пота, руки дрожали в легкой судороге. В бессилии он схватился за голову, прикрывая уши, пытаясь забыть этот тихий шепот дьявола, пытаясь выйти из этого ужасного кошмара и никогда не возвращаться. Но он вернется. Конечно же он вернется. Ю Джунхек часто видел этот сон. Темный, обволакивающий кошмар, преследующий его каждое утро, напоминающий о его драгоценной сестре. "Она жива. Это всего лишь сон. Она жива" Если утро Ведьмы начиналось с молитв Луне, то утро Святого всегда начиналось с монотонного повторения одного и того же предложения. Он повторял его в постели, он проговаривал его в ванной, он прокручивал его за завтраком. "М? Кажется, сегодня завтрак безвкуснее, чем обычно.." . Было ровно два часа дня. За белоснежными окнами, открытыми нараспашку, ветерок весело играл с тюлью, открывая виды на огромные пока еще зеленые лабиринты из всевозможных растений: как священных, так и просто посаженных для красоты. Был почти конец сентября, но из-за местности и постоянно меняющейся погоды казалось что сейчас разгар лета. Ведьма распласталась на софе, мучаясь от теплого климата и духоты в своей комнатушке, которую и комнатушкой-то назвать нельзя: это были, без преувеличения, царские покои. Огромная кровать, отдельная ванная и даже гардероб, но вот загвоздка — все было чистейшего белого цвета. — Почему я должен терпеть какого-то сопляка? Где мой контракт, я увольняюсь! — количество раз, когда Ведьма в возмущении закатила глаза перевалило за сотню уже как час назад, и Ли Хесунг сдался пересчитывать на 105-м разе. — Господин, мы тут бессильны, — немного отпив чая, примирительно улыбнулся Ли Хесунг. — Это уже пожизненно. — Пожизненное рабство, вот это что. — Все не так плохо. Разве вы не любите детей? — Стальной демон попытался намекнуть на специальные льготы, выдаваемые им как Правителем Севера молодому поколению, которое было до безумия талантливо, но бедно. — Дело не в том, что я не люблю детей, — Ведьма запустила пятерню в волосы. — А в том, что это как нельзя не вовремя. Ким Докча перевел взгляд на часовой шкаф, погружаясь в свои мысли. Два часа пять минут. "Черт, как же быстро идет время" — Хесунг, ты возвращаешься. — Что? — демон немного опешил. — То. Ю Сангах одна не справится с таким количеством работы. И это только бумажная волокита, а как же набеги монстров? Ты нужен там, а не здесь, — Хозяин Севера вальяжно закинул ногу на ногу, продумывая следующие шаги. — Я договорюсь с Писарем, выпрошу вам еще какого-нибудь полезного человечка. — Господин, я должен в первую очередь охранять вас. "А точнее подрабатывать вашей нянькой" — осталось невысказанным. — Неужели я выгляжу настолько ненадежным? Стрелка часов с гулким тиком перешагнула отметку в два часа десять минут. — ЧЕРТОВА ВЕДЬМА. Я УБЬЮ ТЕБЯ. Ладно. Возможно он действительно ненадежен. Ли Хесунг перевел на него заебанный усталый взгляд ака "Что ты мать твою натворил на этот раз", но воздержался что-либо комментировать. Громкий топот шагов приближался к их комнате как ураган, дверь открылась с громким хлопком, хрустом древесины, и, кажется, по ней расползлись трещины. Перед ними предстал юный Святой, готовый разрушить здесь все и вся что попадется на глаза. Он сделал глубокий вдох. — Что. Ты. Сделал. Не вопрос, а приказ покаяться в своих грехах пока не поздно. К сожалению Ким Докча совершил слишком много греха, чтобы вообще вспомнить слово "каяться " в своем лексиконе. Ведьма ухмыльнулась: — Привет, малыш. Как утро? Не хочешь пообедать? — Да. Хочу. Без твоих блядь уловок. Ли Хесунг тактично вышел за дверь позвать Михаила. На всякий случай. — Что ты сделал? — Ю Джунхек чуть успокоился, но, несмотря на бег, дышал уж слишком тяжело, пот лился с его блаженного лица в три ручья, а белая роба промокла насквозь. Его лицо приняло мутное выражение. — Ничего особенного, — Ким Докча покрутил пальцем в воздухе, прикидывая когда прибудет верный пес Церкви. — Всего-то отменил подачу успокоительных одному щенку. Каждый день Юный Святой пил тоник, содержащий темную энергию, которая, попадая в организм, лишь подавляла избытки энергии и стабилизировала состояние. На словах прекрасно, но на деле же это просто наркотик для таких как Ю Джунхек. Сначала раствор вызывал зависимость, а уже в другой миг разъедал организм на части. Слишком большое скопление темной энергии в теле человека с божественностью может привести к летальному исходу. Смерти. Хотя, конечно, есть и другой вариант. Человек настолько войдет в зависимость, что самолично вводит себе чистую темную энергию, чтобы пережить ломку. К сожалению он ее не переживет. — То что ты принимаешь — наркотик в чистом виде, и чем скорее мы от него избавимся, тем лучше. В конце концов для этого и нужен Ким Докча. В его теле слишком много темной энергии, так что она окружает его всегда. Он как ходячий безвредный тоник. Одни плюсы. Хотя есть одна загвоздка. Малюсенькая такая. Возможное "бешенство". "Блять. Ли Хесунг, где ты, когда так нужен?" Глаза Ю Джунхека потемнели. Две бездны смотрели в глаза ведьмы, пожирая все своим взором, проглатывая каждый кусочек, за который только может зацепиться взгляд. Он задышал еще глубже, тяжелее, как будто задыхался от всепоглощающей силы, что бурлила внутри и прожигала желудок. Мгновение — он метнулся к ведьме с огромной скоростью, вытянул руку — и вот он уже висит над лабиринтом из священных трав, взятый за глотку рукой подростка. Шаг — и пропасть рядом, секунда — и он сейчас упадет. Руки Ведьмы лихорадочно цеплялись за Святого, царапали кожу, извивались. Они задыхались вдвоем, делили это ощущение на двоих: один — из-за внутренней силы, другой — из-за внешней. — Ебаный ребенок! Приди в себя!! Ведьма выпустила легкий поток темной энергии в попытке успокоить подростка. Он не мог его атаковать, ведь это привело бы к еще большему взбудораживанию организма и, возможно, разрушению здания. Может быть всей Церкви. Смотря насколько хватит этого чуда. Если он перестарается и слишком возбудит его темной энергией или, наоборот, задушит ею, будет очень плохо. В первые за последние столетия Ким Докча молился, чтобы его подчиненный пришел побыстрее.