Оверлорд

      Вчерашняя ночь оставила неприятный осадок в груди и садину на щеке. Не болит, но тоже не приятно. Грешник, на чьи джинсы Энтони блеванул, возмутился подобному и полез в драку с пьяными. Кот ничуть не был рад тому, что первый удар, предначенный совершенно не ему, был по лицу. Он даже не знает, как относиться к тому, что болит только одна щека. Оба удара пришлись на одну сторону лица. Как-то слишком много насилия.       Открыв ларчик с сигарами, Хаск без раздумий взял одну, отрезал край гельятиной и начал шариться по карманам, в поисках огня. В руке издевательски лежала совершенно новая зажигалка с гравировкой мастей. Шумный выдох заставил откинуться на спинку кресла. Сигара осталась лежать на столе. Взгляд припечатался к куску металла.       Подумать только, подарок.       Танцующий огонь вынуждает погрузиться в мысли. За последние сутки произошло так много, что хочется лечь на холодный пол и оставаться в таком положении до конца жизни, или с головой погрузиться в наполненную алкоголем ванную. Ни первое, ни второе Хаск не может себе позволить. Выдыхая струю сигарного дыма, он убирает подарок в карман и вновь смотрит на бумаги, стараясь понять, разбегающиеся в разные стороны, буквы, которые никак не хотят складываться в слова.       Силуэт в дверном проёме стал спасителем. – Нам нужно поговорить, – заявление звучит сразу же, после закрытия двери. Перед Хаском предстал Оверлорд, Энджел Даст.       Паук присаживается на стул, даже не спрашивая разрешения. Шумный выдох и опустившиеся плечи знаменуют о падении неприступной маски. Кот ошибся, перед ним Энтони. – Я хочу извиниться за весь пиздец, что произошёл за эту ночь, – сразу же начинает паук с извинений, положив руки на стал. Кот в ответ сделал затяжку. – Моё поведение просто уёбское. Удивляюсь, что ты не бросил меня в том блядушнике. – Черри пыталась меня отговорить. Весьма настойчиво, – Хаск пожимает плечами и наблюдает за своим партнёром. Сложно описать собственные чувства. Да, наверное, он всё же злится, но и не отрицает, что стоило быть несколько настойчивее. Было необходимо разобраться в этой ситуации. – Насчёт, супружества, – Энтони обрывает собственный монолог и закусывает губу, понимая, что начал разговаривать на эту тему слишком рано. Все репетиции этого разговора покатились прямиком в пизду. – Я не знаю.       Недокуренная сигара была затёрта в пепельнице. Теперь и Хаск погрузился в раздумия.       Почему он решил сделать предложение?       Это ведь был не спонтанный поступок, не порыв эмоций. Кот полностью осознавал все риски и понимал, что ответом может быть «Нет», но произошедшее превзошло все возможные варианты событий. Хаск не жалеет, ведь любит. Осознание, что он привязался настолько, что готов простить все смертные грехи, заставляет почувствовать себя ущербным, но именно это же умение делает его сверхсильным. – Ты уверен, что я тот кто тебе нужен?… Хаск, меня выебали почти все жители ада. Я, конечно, способен на любовь, но у меня на первом месте будет я сам… Иными словами, я не хочу, чтобы мы развелись сразу же, после церемонии, – откровенно выговаривает Энтони и облегчённо выдыхает, распластавшись на стуле и безмерно радуясь, что сказал то, что думает. – Тони, если бы я не был уверен, то не стал бы даже рядом стоять с тобой, – Хаск закатывает глаза и расслабляет галстук-бабочку на шее. – Я тебя не вынуждаю. Если не хочешь… – Хочу! – Энджел подскакивает на ноги и хватается за чужие руки, заставляя удивлённо вскинуть брови. Не ожидая такого от самого себя, паук сжимает губы, присаживается обратно, но не отпускает ладони крупнее своих собственных. – Я хочу быть твоим супругом… Боже блятский, это даже звучит уёбки.       Паук обессиленно опускает голову, а кот не может сдержать улыбки на своём лице. Пальцы медленно переплетаются в крепкий узел. Энтони проходится поднять голову и встретиться с блеском любимых глаз. – Тебе пойдёт свадебное платье, – неожиданно заявляет Хаск, заставляя кровь прилить к щекам. Энджел медленно и шумно выдыхает, радуясь, что ноющая боль в спине и лопатках от напряжения медленно спадает. – Я точно обкончаюсь от твоего внешнего вида.       Они дали друг другу секунду, чтобы сдержать смех, но не стерпели и кабинет наполнился смехом. Наконец-то на душе стало легче. Энтони несметно счастлив, что их отношения не закончились на фальшивой ноте. Да, он до сих пор боится, но согласен полностью, без остатка, отдаться в руки любимого. – Я был плохим мальчиком? – неожиданно игриво произносит Энджел, расплывшись в настолько широкой улыбке, что Хаск невольно вскинул брови. – Просто отвратительным, – отвечает кот, расплывшись в подобной же улыбке.       О да, он знает такие игры и знает их исход. – Ну так отшлёпай меня за плохое поведение, – сладкие речи заставляют прикусить нижнюю губу.       Руки лихорадочно стаскивают галстук-бабочку и следом растягивают пуговицы рубашек. Губы слиплись, не в силах противиться блаженному поцелую. Как нельзя кстати оказался диван в кабинете, словно, именно для этого и предназначался. Они падают на диван, даже не думая противиться неожиданно вспыхнувшему желанию. Хаск позволяет себе прикрыть глаза, стягивая с чужих плечь пиджак и превскушая нежный пушок под пальцами. Он напорист, но Энтони забирает инициативу в свои руки, склоняется вперед и кот падает на спину, оставшись с малиновым пиджаком в руке. – Слишком напористо для провинившегося, – ухмыляется Хаск, со спокойствием смотря в чужие глаза. Энтони закатывает глаза, улыбается и усаживается на чужих бёдрах. Ремень быстро поддался, а следом и пуговица на брюках перестала иметь значение. – Просто лежи и получай удовольствие. Считай, что это мои извинения, – пальцы касаются приятного тёмного меха. Руки скользят по телу, спуская брюки вместе с нижним бельём. Не сдержав стон, Хаск непроизвольно закрыл глаза и улыбнулся.       О да, на такие извинения он полностью согласен.       Когтистые пальцы перебирают шелковистые локоны, порядком отросших волос. Хаск ещё несколько месяцев назад заметил, что Энтони начал отращивать волосы, но и предположить не мог, что ему это так сильно понравится. Завязанные волосы в пучок благодаря шпильке, карандушу или обычной шариковой ручке. Кот никогда не мог подумать, что будет возбуждаться от подобного зрелища.       Тихое вздохи прямиком в кошачью грудь. Энтони не спит, лишь медленно водит кончиками пальцев по тёмному меху. Он медленно моргает и вздыхает. Диван невыносимо мал, но им удалось уместиться. Даст без зазрения совести лежит на коте, накрытый его крыльями. – Ты правда считаешь, что мне пойдёт подвенечное платье? – не предугаданный заставляет поднять веки и начать думать. – Нет, я не считаю, – ответ заставляет паука нахмуриться, но сразу же его целуют в макушку и обнимают лишь крепче. – Я в этом уверен, Энтони. Ты прекрасен в белом. – Хорошо, верю… Кстати, хотел спросить, – Энджел приподнимается и смотрит в глаза своего возлюбленного. – Где кольцо? Я точно помню, что убежал вместе с ним. – Я хотел спросить тоже самое у тебя, – на лице Хаска отразилось настоящее недоумением. Паук молчит и осознание заставило уткнуться лицом в мех на груди кота и зажмуриться от стыда. – Купим новые. – Сука, как можно было просрать кольцо? Я его даже не примерил, – хныкает паук, поворачивает голову, прижимается щекой к меху и куксится. – Ну и похуй. Подумаешь, кольцо. Главное, что мы друг друга не потеряли, – сказанная истина заставляет задуматься. Энтони понимает, что ни одна потеря не сравнится с потерей любимого и дорогого человека.       На лице расцветает нежная улыбка. На шее остался отпечаток помады. Кот лишь ухмыльнулся, не представляя, как ему выйти из кабинета. Всё лицо в отпечатках чужих губ.       Авации грянули на треть улицы, как только была разрезана красная лента перед совершенно новым, отполированным рестораном. Осознание будоражит мозг и заставляет почувствовать покалывание в кончиках пальцев. Воссозданное из огня и пепла память прошлого.       Двери заведения открылись в первый раз и впустили первых гостей, которым посчастливилось посетить это место. Лишь некоторые догадываются, что скрывается под бетоном. Зал наполненный светом, свежестью и фантомными воспоминаниями.       Первые заказы уже прошли терминал и повара приготовились к сложному вечеру. Хаск был вынужден найти шеф-повара. Энджел предлагал помощь, но кот отказался, объяснив свой поступок тем, что для него этот выбор имеет весомое значение. Паук это понимал. Энджел Даст занял место Барри в сердце и сознании, а вот на кухне ресторана пост шеф-повара, сучьего повара, до сих пор свободен.       Хаск не уверен, может быть случилось чудо, или сучий повар заранее всё спланировал. За день до открытия, на пороге двери появился грешник, схожий с бараном, но невыносимо высоким и тонким. Хаску пришлось поднять голову, чтобы взглянуть в его глаза. – Шервуд, но для друзей и просто Шери, – совершенно не похожий на своего отца, он протянул руку. Коту потребовалось время для того, чтобы поверить в такое совпадение.       Барри не обманывал. Он действительно не встречался со своими женой и сыновьями в аду. После инцидента, в новостях стало известно имя подрывника, похоронившего в груде обломков. Именно тогда Шервуд и решил встретиться с Хаском, которого последний раз видел в той жизни, в семь лет, после войны, когда кот, мучимый виной, встретился с семьёй умершего друга.       В тот вечер Оверлорд покера был готов в третий раз лишить Барри, если бы, конечно, у него была такая возможность. Разговор с Шервудом пошёл ему на пользу. Именно это подметил Энджел, встретив сияющего и слегка подвыпившего партнёра. – Быстрее, черти! У нас полный зал! Мать твою, Мик, прекрати мучать этот стейк! – звучит голос Шери с кухни. – А в нём что-то есть от Барри, – подчёркивает Энтони, обратив свой взгляд на кота. Тот не смог сдержать улыбки и кивнул.       Зал наполнен приглушёнными голосами. Рози с удовольствием смакует неповторимые блюда, от которых в жилах закипает кровь.       Зестиал и Кармилла Кармайн, вместе с ее дочерми сидят за одним столом. Их полностью подобное устраивает, ведь привыкли к подобному, и не могут не отметить мастерство поваров и удивительный интерьер.       Музыканты исполняют приятную музыку, заставляя расслабиться и почувствовать умиротворение. Нет, сегодня кот не встанет за барную стойку, а паук не закажет шот текилы. Они смакуют терпкое красное вино и наслаждаются ужином. – Я искренне надеялся, что увижу тебя на сцене, – вдруг заявляет Энтони, меняя тему разговора. – Почему я должен быть на сцене? Сегодня праздник в честь ресторана, а не в честь меня, – парирует Хаск и кладёт в рот кусочек тающего на языке мяса. – К тому же, я был уверен, что тебе хватило моей импровизированной игры по вечерам. – Но ведь для тебя этот праздник значим, – аргументирует паук, улыбается и наблюдает за любимыми глазами, пытающие жизнью и счастьем. – Мне никогда не надоест твоя игра. – Да, не скрываю, что меня этот день особенный. Знаешь, думал, что Барри был бы рад, тому что я открыл ресторан… Хотя нет, он бы сказал, что я долбаёб, – Хаск улыбнулся и они посмеялись. Действительно глупые слова. – Помнишь, что должен мне новую стойку для саксофона? – С чего бы вдруг? – чуть не давится вином Энтони. – С того, что Наггетс этой ночью ее погрыз. Ещё немного и я куплю целый стеллаж для того, чтобы убрать в него мои инструменты. – Наши инструменты, – поправляет паук и обречённо вздыхает, безтактно поставив локоть на стол. – Думаю, что стоит вместо стеллажа купить перегородки, которые ставят от маленьких детей в дверные проёмы. – Ох, как же я мог забыть про твою укулель, – понимающе кивает кот. – Укулеле, – куксится Даст. – Прости, я не воспринимаю гитары таких маленьких размеров, – приглушённо смеется Хаск и с нежностью смотрит на то, как паук поправляет упавший локон. – Да, хорошо. Купим. Главное, чтобы я по случайности не споткнулся о эти перегородки.       Сменяя лёгкий гнев на милость, Энтони касается чужих костяшек кончиками пальцев. Кот улыбается немного сильнее, дёргает хвостом и сжимает чужие пальце между своих.       Этот вечер действительно можно ознаменовать волшебным.       Дверца автомобиля поддалась невыносимо тяжело. Пришлось нагнуться для того, чтобы присесть на заднее сиденье такси.       Энджел Даст, облегчённо выдыхает и обращает внимание на рядом сидящего Хаска, который находится в таком же убитом состоянии. Первая минута тишины не принесла дискомфорта. – Что у тебя? – первым нарушает тихое молчание Энтони, который слегка сполз с сиденья и уронил голову на чужое плечо. Кот склонился в его сторону и прижался ухом к светлой макушке. – Инвентаризация, – коротко отвечает Хаск и нащупывает чужую ладонь. Пальцы мошенально сжимают край перчатки и стаскивают латекс. Паук не возражает и будет безмерно рад, если кот снимет с него одежду и уложит в кровать. – А у тебя? – Выкидыш, – вполне серьёзно и уставше звучит голос Энджела.       Хаск медленно моргает, анализирует сказанное, поднимает голову и только сейчас переводит свой взгляд на партнёра. Тот поднимает голову, прижавшись оголённой ладонью к тёмному меху. – Новенькая. Где-то месяц работает. Залетела от клиента, побоялась об этом рассказать, ведь ее бы уволили или отправили на аборт. У нее кровотечение началось, а это дура в уборной заперчалась, – Энджел опускает голову и медленно моргает, отчаянно стараясь забыть увиденное. – Нашли только через два часа.       Вновь воцарилась тишина. Хаск не в силах найти подходящие слова. Он лишь вздыхает, отпускает любимую ладонь, перекидывает руку через узкие плечи и обнимает, переплетая их пальцы другой рукой. – У тебя денёк хуёвее моего, – кот целует паука в висок, успокаивая и намекая, что уже всё кончено. Энтони благодарно кивает и закрывает глаза.       Они молчат и это молчание не впивается в плоть словно раскалённые иглы. Тела прижимаются друг к друга, желая слиться воедино, собрать остатки сил и поскорее оказаться в кровати. – Давай закажем ужин, – уже шепчет Энтони, отчаянно стараясь не уснуть за плече любимого. – Полностью согласен. Что хочешь? – кот дёргает ухом и переводит взгляд с окна на светлые локоны. Они скоро приедут. – Огромный, жирный и сочный бургес с двумя говяжьими котлетами, наполненные халестирином и тысячами калорий, – паук находит в себе силы, чтобы задрать голову и встретиться с золотыми глазами. – Ох, как эротично, – Хаск ухмыляется, а Энджел тихо смеется.       За последние полгода кот слишком сильно сросся с порноиндустрией и не удивляется ни одному из огромного множества фетишей.       Не обращая внимание на откровенный хаус в спальне, они лежат на кровати, смотрят в экран ноутбука и доедают оставшийся фаст фуд.       На протяжении последних пару месяцев Энтони повадился приучать кота ко всяким уходовым средствам. Всё началось с обычной гигиенической помады, а уже сейчас кот сидит с тканевой маской на лице, на лбу мягкий ободок и под глазами патчи. Хаск первое время сопротивлялся, но сейчас свыкся, даже с бигудями на его отсительно недлинной шефелюре. Ему ещё повезло, а вот Энтони походит на девушек из среднего века, которые носили сложные причёски. Коту это нравится. – Что скажешь насчёт этой? – паук указывает на, возможно, десятую цветочную арку, которую они смотрят. Кот, облокотившись о будущего супруга, медленно моргает глазами. – Цветы голубые, сам знаешь, что я ненавижу этот цвет, – Хаск пожимает плечами и кладёт в рот ломтик картошки фри. – Как по мне предыдущая была неплохой… А ты уверен, что нам нужна эта свадебная арка? – Ну конечно же. Я хочу, чтобы у нас осталось много фотографий, – объясняет очевидную истину Энтони и возвращается к прошлой арке. Кот понимающе кивает. – Знаешь, я тут подумал, может быть нам провести роспись и праздник в разные дни? – Конкретнее. – Ну, в один день мы распишемся. Без какого-то большого пиршества… Хочу, чтобы этот день был только наш. Только ты и я, – как-то смущённо отвечает паук, пожимает плечами и поправляет отклеившуюся маску у крыла носа. – Хорошо, будет так, как ты пожелаешь, – Хаск улыбается, присаживается, выпремляет спину и слегка расправляет крылья, чувствую в них боль. – Я уже предвскушаю тебя в белом платье. – Рози сказала, что ее подчинённые займутся нашими костюмами, – Энджел улыбается и закрывает ноутбук.       Изящные руки обхватывают мужской совершенно ничем не прикрытый торс. Паук тычется носом в загривок, заставляя пробежать мурашки между крыльев.       На лице кота невольно проскакивает улыбка и он ухмыляется, почувствовав нежный поцелуй за ушком. Он повернул голову, желая узнать причину неожиданного прилива нежности. – Какого летать?