Дела семейные

Юра мирно спал, завернувшись в одеяло. Да, в одеяло, да летом. Это привычка, тут уж ничего не попишешь. Его рука, согнутая в локте, лежала на глазах, закрывая их от пробивающегося сквозь шторы света солнца, в попытках растянуть блаженное состояние сна и спокойствия. Но неожиданно его сонная идиллия оказалась нарушена: сначала послышались чьи-то шаги, потом тихое недовольное фырканье, а затем противный звук раздвигающихся штор. Теперь скрываться от солнца бесполезно — его слишком много. — М-м-м, какого хуя? — протянул Юра, пытаясь вложить в это короткое высказывание всё свое возмущение и непонимание. — Вставай, засоня! Новый день, новые открытия. Жизнь бьёт ключом, Юрочка, вылезай из своего вороха, — приятный женский голос раздался над ухом Челябинска, а на его плечо призмелилась рука. Всё до боли знакомое, до жути родное, узнаваемое из тысячи, хотя нет, из миллиона. — Анечка, Анюта, Пермушка моя, еще пять минуточек… Мне такой сон досмотреть надо, — на автомате пробурчал Татищев и замолчал. Через пару секунд он резко открыл глаза и удивленно посмотрел на человека перед собой. — Стоп, Аня? Ты какими судьбами? Обычно Камская предупреждала о своем приезде хотя бы за день, чтобы у Юры была возможность подготовить свое жилище к прибытию подруги. Аня, конечно, в любом случае приедет, но ворчать будет так, что уши отсохнут, а прибираться и приводить квартиру в порядок всё равно придется. То, что Аня не сказала о прибытии было немного странно, но в пределах нормы. Также абсолютно нормально то, что Аня вообще находится в квартире, а не стоит перед дверью и трезвонит в звонок, потому что у них с Костей были свои комплекты ключей от Юриной квартиры на всякий случай. Они всегда обменивались ключами при переезде в новую квартиру, мало ли что может случиться, да и так сюрпризы легче устраивать. — Сюрприз! — Пермь немного отошла от Юры, давая ему взглянуть на себя в полный рост, широко развела руки и очаровательно улыбнулась. — Предвосхищая твои вопросы: нет, у меня не День Рождения, нет, у тебя не День Рождения, у детей тоже не День Рождения, сегодня нет никакой годовщины или любого другого праздника, ну, кроме того, что сегодня день пива, конечно. Просто соскучилась и решила заехать. Татищев всё ещё не очень вдуплял в этот мир, но уже сидел на кровати, наблюдая за активно жестикулирующей Аней. После того, как её монолог-объяснение закончилось, Юра с небольшим кряхтением встал и крепко обнял приехавшую подругу. — Всегда рад тебя видеть, Анют, — сказал Челябинск, немного отстранившись, и тепло улыбнулся, смотря в такие знакомые глаза, отливающие рыжим и лучащиеся радостью. — Детей сейчас нет, Катюня очень хотела пойти на какое-то мероприятие и запрягла Серого провожать её везде. Скоро должны вернуться вроде как. Уже полностью отпустив плечи подруги, Челябинск развернулся и направился к двери, потирая глаза и ведя Аню за собой на кухню. Как только они дошли до большого кухонного стола, Камская сразу плюхнулась на стул и закинула ногу на ногу, одновременно поворачивая голову в сторону Юры. Тот же, в свою очередь, уже поставил кипятиться воду и начал доставать из шкафчиков специальные «гостевые» вазочки с печеньем и разными видами конфет. — Ты давно приехала? — было бы совсем не удивительно, если Аня по приезде сначала бы залезла в шкаф за своей одеждой, оставленной здесь специально для подобных ночевок, сходила бы в душ, сделала бы себе завтрак, а только потом пошла бы будить Юру. Плавали — знаем. — Не, я как зашла, сразу поняла, что детей нет — слишком уж тихо. Решила пойти тебя разбудить сначала, — отозвалась Пермь, вытаскивая из вазочки свою любимую конфетку. — Принял, обработал, — кивнул Татищев и поставил на стол две кружки с горячим чаем. Садясь за стол напротив Ани, Юра заметил, что на самом краю стояла Серёгина кружка с нарисованным на ней черным треугольником и вечными кольцами от застоявшегося кофе внутри. Надо бы её убрать. Вообще у каждого в их доме была своя кружка, потому что в какой-то момент Катя заявила, что если человек близкий и дорогой, то у него должен быть свой уголок, даже такой символический. Поэтому у Камской тоже такая имелась: большая и широкая кружка на пол-литра, сделанная Катей специально для Ани на каком-то фестивале рукоделия, стенки кружки раскрашены в разные цвета в виде хаотичных клякс, а сверху написано «любимой Тёте Ане» и нарисован медвежонок. — Ну, давай, мочи. Че у тебя стряслось? — прямо спросил Юра, отхлебывая горячий чай и пристально смотря на подругу. — Да ничего такого, на самом деле, — Камская пыталась выдержать любопыто-беспокоящийся Юрин взгляд, но спустя несколько секунд сдалась и отвела глаза. — Только с Савой немного повздорила… Но там ничего страшного, правда, просто не сошлись во взглядах как обычно. На это Татищев только коротко кивнул, решив, что если девушка захочет, то сама всё расскажет. Он без спросу лезть не собирается, знает, чем это может быть чревато. Не зря они дружат уже несколько сотен лет, уже выучили друг друга от и до. — Понятно. Хочешь сейчас детей дождемся и домашние посиделки устроим? Расслабишься, да и пиздюки мои по тебе соскучились, — Челябинск посмотрел на оживишуюся после этих слов Пермь, которая сейчас глядела на него из-под опущенных ресниц и активно кивала. — Катюня там как раз какой-то мультик выбрала специально для тебя, даже я не знаю, что там за бесовщина может быть. Вот и поглядим как раз.

***

Юра мирно курил на балконе, а Аня сидела рядом с ним и рассказывала что-то из последних новостей: как она ездила в небольшой отпуск в горы, как мэр назначил ей работы сверх нормы и пришлось до самого утра проторчать в офисе, как ей на улице попалась прелестная кошка, которую она забрала к себе домой и назвала Дунькой, какое красивое платьешко она купила недавно для Катюни в подарок, как у нее в театре прошла премьера новой балетной постановки… На рассказе про балет лицо Татищева сморщилось, но он промолчал, понимая, что для той, кто является одной из балетных столиц России, это может быть оскорбительно. Да и балет не так уж и плох, наверное, просто не для него развлечение. За мирными посиделками на балконе и обменом впечатлениями они не услышали как открылась входная дверь и в квартиру зашли. — Э, мелкая, у нас гости, прикинь, — донеслись отголоски удивленной реплики Магнитогорска. Уловив это, Юра затушил сигарету и вместе с Аней направился в коридор, придерживая для неё балконную дверь. Камская поспешила к детям и, добежав до прихожей, резко вынырнула из-за угла с громким криком «Та-дам!». Юра, вошедший за ней следом мог наблюдать за тем как губы Сереги распылылись в легкой улыбке, а на лице Кати происходила невероятная смена эмоций от непонимания, к удивлению, а потом и к неподдельному восторгу. Девочка, не успев даже снять второй кроссовок, побежала к Перми, чтобы запрыгнуть на нее и крепко-крепко обнять за шею. Аня же на это только счастливо рассмеялась и приобняла Снежинск в ответ, поддерживая ту в воздухе. — Ну все, мелюзга, харе миловаться. Разувайтесь и проходите уже, ща че-нить намутим, — Челябинск стоял рядом с Серегой со скрещенными на груди руками, перед этим потрепав сына по макушке в знак приветствия. Юрин взгляд наткнулся на одиноко стоящий Катин кроссовок рядом с дверью. — Катерина, разуваемся до конца. Нечего Ане одежду марать. — Ой-ой, какие мы грозные! — с усмешкой проговорила Аня, опуская девочку на пол. — Я, между прочим, постарше тебя буду, Юрочка, поэтому кто это еще мелюзга? Юра хотел сказать что-то язвительное, но махнул на это рукой и пошел на кухню, чтобы поставить чайник вновь нагреваться. Пока дети убежали по своим комнатам переодеваться, Аня откуда-то притащила свою дорожную сумку и поставила её рядом с холодильником. — Так, Татищев, дети, наверное, голодные. Предлагаю поесть, а потом уже и думы думать, — девушка уже потянулась к ручке холодильника, когда увидела испуганный взгляд Челябинска. Открыв холодильник, Камская увидела пугающую картину: внутри находился маленький брикетик масла, три яблока и бутылка пива. И всё. Прям реально всё. Дети, уже в домашней одежде, зайдя на кухню могли полюбоваться разворачивающимся зрелищем. Они точно знали, что сейчас будет. Вот Тётя Аня уже перевела свой грозный взгляд на отца, вот её брови нахмурились, вот её рука уже тянется за лежащим рядом половинком, а вот отец уже медленно начинает отступать назад, подняв руки в примирительном жесте. — Анечка, это не то, что ты подумала. Мы вчера всё доели, а сегодня я как раз собирался бежать в магазин! Это была последняя капля. — Татищев, ты что вообще совесть потерял вместе со страхом?! Какого лешего у тебя в холодильнике только набор алкоголика-холостяка? Если ты сам нихрена не жрешь, то хоть детей корми! Чем вы вообще питаетесь тут все, дошираком и доставкой пиццы?! Хорошо, что я сегодня приехала, иначе бы заморил бы моих птичек голодом! — каждую свою реплику разъяренная Пермь сопровождала взмахом половника, зажатого в руке. — Татищев, я тебя сейчас как в старые добрые в канаву выкину, а детей себе заберу! Почему даже Костя за этим не следит, если ты не в состоянии? Вот до него тоже доберусь! Нашлась тут парочка, гусь да гагарочка! — Анют, успокойся, всё хорошо. Вон, спроси у детей, — Юра посмотрел на Серёжу с Катей как на последнюю соломинку, взглядом умоляя их спасти его от праведного гнева лучшей подруги. — Правда, Серёг? — Да, тёть Ань, не злись на папу. Мы правда хорошо кушаем, просто сегодня день похода в магазин. Честно-пречестно! — вместо Магнитогорска за Челябинск вступилась дочь. Повернувшись к Снежинску, Аня немного начала остывать, но половник не положила, а пошла обратно к своей сумке. — Ладно, скажи спасибо Катюне, что она спасла сегодня твою тощую задницу. Хорошо, что я привезла гостинцы, иначе бы с окна в магазин полетел за продуктами, — Камская начала доставать из открытой сумки кучу контейнеров и пакетов, видимо, с теми самыми «гостинцами». В контейнерах оказались шанежки и посикунчики, а пакеты были до краев заполнены пельменями «хлебное ухо». Аня обожает кухню своего края и научилась великолепно её готовить. Когда Юра с Костей приезжают к ней домой, то там всегда вкусно пахнет выпечкой, хоть и не сладкой, а сама хозяйка выходит к ним в заляпанном мукой фартуке и с широкой улыбкой на лице. Аня любит кормить дорогих сердцу людей домашней едой, поэтому на любой совместный праздник или просто посиделки она приносит свои любимые блюда. После её визитов в Юрином доме еще долго доедают фирменные пельмешки и вкуснейшие пирожки с мясом. — Я сейчас разогрею все, а вы садитесь за стол, — Аня уже все распаковала и сейчас раскладывала по тарелкам. Вскоре на столе уже стояла большая тарелка шкворчащих пирожков, а перед каждым красовалась мисочка с готовыми пельмешками. Серёга, кто бы мог подумать, просто обожал Анину еду и с удовольствием уплетал всё за обе щеки, а потом всегда просил добавки. Суровый Уральский мужик растет — еды нужно много. Катя же с удовольствием ела маленькие посикунчики, но вечно забывала о том, насколько они горячие, а потому забавно махала руками перед лицом, пытаясь остудить уже находящуюся во рту пищу. — Катюнь, ну столько раз уже обжигалась. Подуй сначала, — нежно, но с неким укором посмотрел на девочку Юра и тоже закинул в рот пирожок. — Посикунчики… Анют? — Ась? — Камская повернулась к другу и вопросительно на него посмотрела, отрываясь от поедания своей шанежки. — Смени ты уже название для своих «пописюнчиков» в конце концов, — Юра поднес свою кружку к губам, изо всех сил пытаясь сдержать смех. — Ах, ты!.. — половником ему сегодня всё-таки прилетело.