неудачники

i love you in the morning when the blood runs to your cheeks

babe, you are the first thing and the last thing that i'd see

i was just a boy striking matches upon your heart

i couldn't get no sparks

      

vance joy — call if you need me

      сны — это, конечно, что-то с чем-то. в одном за тобой бегает какой-то убийца с ножом, в другом — тебе снова 10, твоя жизнь ещё имеет смысл, твой младший брат тащит тебя к пруду, чтобы посмотреть на уток, но внезапный оглушающий звук колокола из тёмной башни не даёт тебе сосредоточиться, и, когда ты отвлекаешься на секунду, маленькая рука, сжатая в твоей, превращается во что-то склизкое, и смеётся, скулит, как голодный клоун. дневники эмоций не помогают по вечерам скинуть накопившийся груз переживаний, как раз наоборот — каждая страница сценарием к новому сну, от которого хочется поскорее проснуться, хотя, признаться честно, билл часто ловит себя на мысли, что ведёт эти дневники как-то неправильно, только поэтому они не работают. может, стоит меньше тратить времени на выбор обложки, больше на попытки отличить тревогу от возбуждения?       жуткий звон колоколов не прекращается даже тогда, когда билл начинает приходить в себя; первое, что он видит перед собой, это, конечно, большая лабрадорья морда, неустанно утыкающаяся в лицо. кличка — батон, почему — не спрашивать. билл мягко отпихивает от себя радостную собаку, пытаясь понять источник звука, и только спустя ещё пару секунд он понимает, что звонит телефон, а не выдуманные башни в его голове. всполошившись, парень дёргается к смартфону, но не успевает нажать на «принять» — вызов остаётся пропущенным.       — б-блядь! — он шипит, отчего пёс сразу же успокаивается, хотя всё равно мешает — бедный батон укладывается прямо на ноги, не давая двинуться. неважно, нужно перезвонить… стэнли? чего это он звонит с утра пораньше?       билл оглядывается на настенные часы и раздосадованно вздыхает. часовая стрелка давно показывает за полдень. он моментально набирает номер уриса, и, к своему счастью, не попадает на автоответчик.       — а-а-алло? привет! — от более нежного голоса хозяина собака снова начинает весело бегать вокруг, но на этот раз спешит скрыться на кухне. у билла небольшие апартаменты, совсем небольшие, но зато он успел отхватить себе собственные, а не арендованные.       — привет, билл, я тебя не отвлекаю? — стэн встревоженный, серьёзный, и это уже привычно. денбро выпрямляется и садится на кровати, спуская голые ноги на пол, и именно в этот момент в область над коленом стреляет чем-то очень острым. чувство внезапной боли отвлекает от происходящего в телефоне, и билл тихонько матерится:       — твою мать, — очень тихо. он осматривает свою ногу — раны не очень глубокие, поверхностные, но успели немного испачкать простыни кровью. конечно, он видел их вчера, такое сложно пропустить, но был слишком занят попытками достучаться до стэнли и поленился заклеить хоть чем-то.       — … всё в порядке? — голос стэнли возвращает в реальность, но билл всё равно не отводит взгляда от своих новых ран. он никогда к этому не привыкнет. надо было обработать их сразу.       — д-да, извини, я…, — билл осматривается в поиске отмазки, но ничего не находит; он тянется за влажными салфетками, лежавшими у кровати, и начинает мягко вытирать засохшие корочки. — н-ничего, увидел, что м-мой п-пёс… н-неважно…       в трубке не слышно ничего, кроме неловкого взволнованного молчания. стэн очень старается колоться и язвить, и у него отлично получается, но билл уже знает, что это только фасад. за обложкой мизантропа прячется очень добрый человек, которого слишком часто пытаются убедить в том, что он плохой.       — ладно…, — ему очевидно некомфортно от этой паузы, и биллу становится стыдно за свою реакцию. нужно было промолчать. — мама джорджи сказала позвонить тебе.       — ко-конечно, ч-ч-ч… ч-что случилось?       стэнли ни разу его не перебил, хотя мог бы сделать это уже несколько раз, билл ловит его на этом не впервые. его внимательность действительно греет душу; когда всю жизнь стараешься не ронять лишних слов, потому что избегаешь презрения на чужих лицах, привыкаешь замалчивать даже важные вещи. наверное, из-за такого отношения к своему лексикону билл когда-то стал хуже следить за заиканием, только оттого сейчас заикается больше, чем в универе. с возрастом становится только хуже — не с кем особо отрабатывать.       — в общем, джорджи упал на площадке, пока играл, и у него теперь болит рука… майк попросил меня отвезти его в больницу, мы позвонили твоей… эм… одре, она сказала, что не сможет его забрать сейчас, и попросила позвонить тебе, — его голос уверенный, но всё такой же беспокойный, и билла немного колит мысль о том, что стэна, видимо, вырвали с выходного. чёрт, а он ответил… ну, на вчерашнее? как можно было забыть про всё то, что вчера было? билл цыкает с самого себя и хватается за волосы слишком экспрессивно для актёра без аудитории.       воспоминания о прошедшем вечере приходят в голову совсем внезапно, и от них тревога в горле разыгрывается только сильнее, от чего упоминание бывшей жены остаётся совсем незамеченным. билл ведь даже не успел посмотреть, не было ли ответа, а сейчас они разговаривают, как будто ничего не было, ещё и джорджи…       — ты сможешь приехать к нам в больницу? — вырывает из размышлений, словно бы стэнли повторяет вопрос во второй раз. билл дышит через рот и смотрит на стену перед собой; там, среди множества развешанных записей, висит распечатанное колесо эмоций. что там у тебя сейчас? тревога или возбуждение?       — да, к-конечно… как он? — билл поднимается с кровати, гладит батона, выуживает откуда-то вчерашние джинсы, начинает собираться совсем как-то неумело; он только проснулся и, кажется, стэн это уже давно понял. колено болит, но с ним, наверное, уже ничего не будет — билл решает разобраться с этими порезами позже.       — думаю, ничего серьёзного, пока что мы идём на автобус, он как раз рассказывал мне про твою коллекцию фарфоровых лисичек, — стэнли мягко смеётся. на фоне слышится весёлый детский голос, но разобрать его не получается. билл осматривает свою коллекцию в три лисицы и хмурится, параллельно застёгивая ширинку.       — серьёзно?       в ответ только смех стэна; словно музыка для ушей. немного сиплый, уставший, но всё же приятный голос. кажется, джорджи на фоне смеётся тоже, значит, не так всё плохо с рукой. совсем неосознанно билл расплывается в улыбке от мысли о стэне.       — нет, а я что, угадал? — он ехидничает. билл слышит звуки транспорта на фоне. улыбка стэнли, должно быть, сейчас очаровательная.       — ну п-почти… эм, — по комнате пробегает ощущение какого-то волнения, от которого избавиться биллу не удаётся. он думает, что нужно успеть перед выходом, а оттого медлит с ответом. одна из лисиц словно смотрит на него в ответ. — у т-тебя д-должен был б-быть выходной?       на другом конце провода задерживают ответ тоже. кажется, всё-таки залез, куда не звали… билл чувствует это в своём животе ещё со вчерашнего вечера, но как ещё он должен был поступить? да, не его это дело, разбираться в чужих отношениях, всё такое, но стэнли его друг… да нет, дело даже не в этом. если бы денбро стал свидетелем такой ссоры случайных прохожих — он бы не остался в стороне, и, если бы мог, написал бы смс тоже. билл очень хотел вчера позвонить, но воздержался, боясь навредить стэну ещё сильнее… неприятная дистанция между ними, появившаяся вчера, отчего-то кажется больше, чем с любым незнакомцем на улице, и это тоже не укладывается в голове — вчера утром они все ещё были друг другу никем, а сейчас билл чувствует себя так, словно потерял близкого друга.       — неважно, не переживай. я скину тебе адрес, ладно?       да, да. не твоё дело, не твоё дело, не-тво-ё-де-ло.       билл кивает в ответ, сминается под чужими пальцами, как просроченная газета, и отвечает:       — д-да, конечно. в-выгуляю со-собаку и приеду.       экран телефона темнеет, когда билл отрывает его от уха. может быть, он хочет от стэнли слишком много, и это нормально, потому что урис очевидно очень закрытый человек. это нормально, что он не открывается, особенно под таким давлением — биллу кажется, что он ведёт себя слишком грубо.       — нужно п-поторопиться, — говорит билл сам себе и идёт умываться, решая посмотреть диалог со стэном по дороге до больницы.       «Да, всё хорошо, не переживай. Мы помирились. Спасибо, что написал…»       ну не звучит, как правда, так ведь? всю дорогу это сообщение заставляет напрягаться мышцы в таких местах, что у билла не получается прямо сидеть за рулём, и он всё время ёрзает.       билл не идиот, а ещё не вчера родился. в абсолютно неадекватном состоянии стэна уводят прямо у него из-под носа, в этот же вечер его соулмейт снова режет себе ноги, билл, конечно, должен сказать спасибо, что не руки. это всё слишком начинает походить на сюжет дешёвого романа, который бы денбро никогда не написал.       стоит, наверное, пояснить, что мысль о том, что стэн может быть его соулмейтом, начинает посещать его всё чаще, хотя и кажется очень глупой выдумкой, к которой билл пришёл, когда увидел руки стэна в парке — он забирал из холодных ладоней свой кошелёк, но зацепился взглядом за неаккуратный шрам, до одури похожий на его собственный.       за все тридцать лет жизни с самим собой билл уже запомнил, что в душе его прячется печальный романтик, и об этом говорит количество женщин, которым посчастливилось получить синяк или порез такой же, как у билла — будьте уверены, денбро расписал красивую жизнь с каждой из них, и первые несколько раз был точно уверен, что встретил ту самую, но разочаровывался ещё до полноценного знакомства. с каждой новой «той самой» уверенность становилась слабее, а после встречи с одрой билл перестал искать вовсе, потому что влюблённость в эту девушку была для него важнее и трепетнее, чем детские мечты о соулмейте. со временем он стал относиться к своему соулмейту с глубоким, но платоническим чувством. билл никогда не отпускал идеи найти её, в первую очередь — чтобы помочь, как он сможет, даже, если он будет счастлив в браке с другой. в этой идеи нет ничего эгоистичного; билла, конечно, пугают все новые порезы, старые — тоже, но спасти от них своего соулмейта всегда стояло более приоритетной задачей, чем обезопасить от них себя. билл уверен, что за этим селфхармом прячется что-то ужасное, и также уверен, что сможет подобрать нужные слова, которые могли бы остановить это самоистязание. наслушался он уже за всю жизнь, что его соулмейт — «эгоистичная идиотка, не нужна она тебе», но эти слова в основном слетали от друзей, у которых проблем сложнее утреннего похмелья никогда не было… они правы только в своём невежестве. кто угодно осудит за такой «эгоизм», но в душе билла никогда не было ни капли злости за все эти раны. если бы он считал иначе, он бы не написал целый роман в попытке понять своего соулмейта, которого он даже не встретил, но всегда искал.       из-за вредной привычки выдумывать романтичное будущее с каждым незнакомым «соулмейтом», билл перестал быть уверенным во всём, что он видит на других людях. не уверен он теперь и в том, что ищет её — всю жизнь он рассматривал только женщин, потому что не думал, что мужчина сможет понять его душу также сильно, полюбить её также охотно, как женщина, да и мужчины никогда не проявляли к нему особого интереса; свою бисексуальность билл ни от кого не прячет, но, видимо, она сама скрывается от окружающих за излишне гетеронормативной внешностью. наверное, проблема в клетчатых рубашках и карго-шортах. это, конечно, шутка.       несмотря на то, что в жизни билла были однополые отношения и влюблённости, он впервые заинтересовался в мужчине, как в потенциальном соулмейте… со стэнли всё не так, как с другими парнями, да и с девушками тоже. даже, если стэн действительно окажется такой же глупой выдумкой, как все остальные, это ничего не изменит. то невесомое чувство счастья и нежности, которое билл испытывает рядом с ним, придаёт ему уверенности больше, чем любые физические проявления, и ему хочется узнать… кажется ему или нет?       это, конечно, глупо… билл забегает вперёд и отлично это понимает, но он романтик, а значит решения сердца не оспаривает и играет по этим правилам. он знает стэна ещё со школы, каждое воспоминание о нём наполнено тем же трепетным чувством, таким же сильным, как услышать «я согласна» у алтаря, как взять новорождённого любимого сына на руки впервые. сейчас, рассматривая свою школьную влюблённость под другим углом, денбро удивляет только то, что он не попытался найти уриса раньше; он ведь действительно был влюблён в него… если бы только не этот ужасный переезд, всё могло бы быть по другому.       уже у самой больницы билл не сразу выходит из машины, держась обеими руками за руль так, как будто от этого зависит его жизнь. нужно собраться… нужно выйти из машины, дойти до стэна, сосредоточиться, наконец-то, как нормальному отцу на том, что у сына травма! господи, ну что он за человек… всю дорогу думал о том, что урис прячет под своими длинными рукавами, ни разу не поймал себя на мысли, что ребёнок мог что-нибудь сломать… в своё оправдание можно только показать удостоверение отца выходного дня. джорджи, к сожалению, не является обыденностью в его жизни, только праздником — спасибо жене… бывшей. аааа!!!       билл цокает языком и шлёпается лицом в руль, но подскакивает сразу — вызванный его твёрдым лбом гудок пугает бабушку, которая переходит дорогу по парковке, и приходится как-то жестами извиняться.              потеряться на всех этих этажах вообще несложно. для билла это, скорее, является неизбежной судьбой — теряться везде постоянно, а ещё постоянно опаздывать. он сейчас не опаздывает; ты не можешь опоздать, если не назначал точное время — и всё равно находит себя бегущим мимо уставших медсестёр и вредных пациентов. он заворачивает за угол, почти сбивая с ног какого-то врача, и наконец-то видит их — стэнли и джорджи сидят на скамейке перед кабинетом и оба улыбаются, пока джорджи активно жестикулирует здоровой рукой. билл останавливается и делает несколько глубоких вдохов.       сын — всё такой же взъерошенный рыжий цыплёнок, а на его руке красуется эластичный бинт, и почему-то от этой картины в голове выскакивает образ хорошего друга из детства, с которым когда-то потерялись все связи. билл вообще успел со всеми потеряться: и со школьными друзьями, и с влюблённостями, и даже со своими родителями. стэнли взъерошенным не выглядит, но усталости на его плечах больше, чем обычно. признаться честно, это не делает его менее привлекательным — билл ловит себя на том, что пропускает пару нужных для жизни вдохов и выдохов. золотистые кудри прячутся за ушами, как обычно, кожа всё такая же бледная, но этой бледности не видно за мириадами веснушек, которые покрывают его острый нос, щёки и лоб. взгляд у стэна очень загруженный и утомлённый, но играется сладкой карамелью, когда он улыбается. даже, если стэнли не любит что-то в своей внешности, билл никогда с ним не согласится, да и эта идея кажется ему дикой, потому что он не знает, что в этой нежной золотистой усталости не может не нравиться.       от одной только мысли о таком глупом споре денбро улыбается, и желание воссоединиться с сыном и стэнли становится только ярче. он подходит к ним ближе, но джорджи видит его ещё раньше, а потому подбегает и врезается в колени. боль от свежих порезов пробегается по всему бедру, и приходится прикусить это ощущение, чтобы не показать стэну — хотя, кажется, он замечает прищуренные от боли карие глаза. билл поднимает джорджи на руки и улыбается.       — п-привет, ху-хулиган, что с-случилось? — приятно, что сын его тоже не перебивает, хотя, конечно, за этим пацаном уже замечено несчётное количество подколок над заиканием отца.       — я упал! а потом я заплакал, но мистер хэнлон помог мне успокоиться, папа, он дал мне кое-что, но я тебе не скажу, что, ты будешь ругаться…       стэнли улыбается и кивает биллу в знак приветствия, а потом поднимается, прихватывая с собой какие-то документы и свою сумку. на улице слишком тепло для того, как он одет, но билл скидывает это на то, что температура даётся им по-разному.       — он не будет ругаться, джорджи, — стэн мягко гладит ребёнка по спине. — майк дал ему пачку печенья, пока они меня ждали.       от радости встречи сердце выпрыгивает из груди совсем уж по-детски, не давая сосредоточиться на том, что важно. увидеть сегодня стэна живым и целым — действительно радует билла больше, чем если бы всё закончилось на утренней смс. с удовольствием от встречи не складывается только то, что глаза стэна слишком уж покрасневшие для человека, написавшего, что «всё хорошо и они помирились». билл склоняет голову на бок, разглядывая стэна, и тот, заметив чужой взгляд, сразу же отворачивается в сторону. денбро смотрит на своего сына.       — а т-ты мне оставил? я, в-вообще-то, выбежал к т-тебе сразу из к-кровати.       стэнли начинает медленно направляться к выходу, и билл, заметив это, идёт за ним. сын что-то весело отвечает, махая пустой пачкой от печенья.       — так и знал, что ты только проснулся, — стэн смотрит на билла с мягкой улыбкой, когда они ровняются.       — д-да, — от замечания становится немного неловко, хотя, конечно, едва ли это серьёзное предъявление. стэнли, скорее, гонится за попыткой немного подколоть сонного друга, и у него это получается. — так… ч-что с рукой?       стэн держит какие-то документы, биллу думается, что никогда ещё на нём не было столько ответственности за джорджи, и это, в каком-то смысле, греет ему душу и пугает одновременно. последний раз, когда он был ответственен за ребёнка, закончился ужасно.       — простой ушиб, врач прописал несколько мазей. можешь не переживать, надо будет только смотреть, чтобы он не бегал пока, но это уже будет на мне, — стэн прижимает указательный палец к своей щеке, и биллу кажется, что стэнли подмигивает. джорджи начинает махать руками, но урис сразу его успокаивает.       — а вообще-то дядя доктор сказал, что я сломал руку! — отчего-то ребёнок выглядит очень гордым, но оба взрослых понимают, что он приукрашивает, и легко смеются. — чего вы смеётесь? у моего соулмейта теперь тоже она сломается! это нам мистер урис рассказывал!       — нет, малыш, — стэнли останавливается, чем останавливает и остальных, и поправляет джорджи бинт на руке. — я не совсем так говорил. руку ты ей не сломаешь, но синяк оставишь хороший, так что не махай руками, а то сделаешь хуже.       становится понятно, почему с ним все дети такие послушные. биллу тоже хочется его слушаться, когда он так улыбается и говорит; а ещё отчего-то кажется, что парень уриса совсем этого не ценит. судить, конечно, плохо, и билл обычно придерживается этого несложного правила, но не тогда, когда дело внезапно стало касаться стэнли уриса, которого он, на самом деле, толком-то и не знает. только вот в сердце чувство, как будто он знает его всю жизнь.       билл улыбается и опускает сына на пол, джорджи сразу же берёт обоих мужчин за руки. стэну, кажется, неловко от того, как они могут выглядеть со стороны, и он немного краснеет; это не убегает от внимания билла, который только что не виляет хвостом. ему эта картина… нравится.              всю дорогу до дома одры и её нового мужа стэнли общается в основном с малышом, объясняя ему суть работы связанных организмов, показывая ему что-то в интернете. сложно сказать, правда ли ему неловко сейчас говорить с биллом, но эта мысль паскудно не прекращает поедать голову денбро, и к трапезе приступает с новой силой каждый раз, когда стэн отворачивается на заднее сидение. помогает только то, что, возможно, стэну не хочется отвлекать водителя от своей работы.       все эти рассказы про соулмейтов знакомы биллу отлично. он уже взрослый дяденька, знает, что к чему, но слушать маленькую лекцию уриса ему всё равно хочется с особым упоением. когда стэн заканчивает объяснять джорджи, почему ломанные кости не передаются «по наследству» соулмейтам, малыш замолкает и долго высматривает что-то на дороге, прежде чем нарушить резко повисшую тишину.       — а какие у вас есть шрамы от соулмейта?       внезапный вопрос заставляет всех морально и не очень поперхнуться. билл краем глаза видит, как напугано стэн на него смотрит — и кажется, как будто они оба думают об одном и том же. стэнли может показать сейчас что-то, что даст денбро окончательную уверенность в его догадках, и их обоих пугает эта мысль, но по разным причинам. сердце пропускает удар, но потом нагоняет все следующие с бешеной скоростью, и билл совсем не думает о том, что должен, вообще-то, смотреть за дорогой. он не отворачивает лица от лобового, но хватается за любую возможность, которая ему предоставлена. периферическое зрение едва ли помогает поймать то, как стэн протягивает на заднее сидение руку, а зеркало заднего вида успевает уловить только очень умно-деланное лицо сына. ужасная необходимость заставляет билла обернуться, показаться навязчивым и грубым, но он не может — именно сейчас они выехали на очень занятой участок дороги. нужно смотреть туда, а не за чужими шрамами.       мужчина чувствует, как очень важные моменты проскальзывают сквозь пальцы, и, когда он всё же оборачивается, то видит, как руки стэнли уже прячутся под тёмными рукавами. не успел. стэнли смотрит на него забито, взволнованно, и билл мягко улыбается, чтобы дать понять, что всё нормально — хотя внутри себя сгорает от ужасного любопытства. это был его шанс, но он его профукал. в машине снова повисает тишина. билл паркуется перед домом своей бывшей жены.       — ну понятно, — на детский голос поворачиваются все. джорджи сидит с умным видом, держа свои маленькие ладони в замочке, и сам себе кивает, смотря в окно на свой дом. стэнли и билл переглядываются, не понимая, к чему такой важный вид. внезапно билл заостряет внимание на том, какие пересохшие у стэнли губы, и эта мысль заставляет его неосознанно облизнуться.              после звонка за входной дверью начинаются непонятные звуки, но билл к ним не прислушивается. он оборачивается в пол-оборота, чтобы смотреть на стэнли и джорджи. урис сел на корточки перед ребёнком, чтобы поправить его куртку, и от этой картины внезапная неприятная мысль приходит в голову — в его жизни ведь никогда такого не будет больше. глупо, конечно, ставить на себе крест, но даже при всей своей богатой фантазии биллу сложно представить жизнь, где рядом с ним снова будет человек, который искренне полюбит его, тем более трудно увидеть в будущем маленький продукт любви, который спрашивает глупые бестактные вопросы. билл не может представить, что когда-нибудь обретёт семью, когда потерял уже две. начинает складываться ощущение, что это просто его судьба.       интересно, может ли стэнли назвать своего парня своей семьёй? шутят ли они также про фарфоровых лисичек, поправляет ли он ему также застёжку на куртке… как он улыбается, когда он влюблён? он влюблён?       — уилл, — от размышлений и поправлений отвлекает грубый мужской голос в дверном проёме. новый муж одры, или, как билл его про себя называет, двухметровый осёл, смотрит на него так, словно на крыльце не «дальние родственники с приёмным сыном», а дурно пахнущие попрошайки. наверное, за это денбро так ненавидит этого мужчину, даже если понимает, что не имеет права злиться. это была ошибка одры, а не её соулмейта, держать билла так долго в неведении… да и даже если так, она же ушла к соулмейту! ты не имеешь права злиться! соулмейты, соулмейты, ещё раз услышит и его…       — билл, — поправляет стэнли и выпрямляется, становясь рядом с денбро плечом к плечу. от такого невесомого прикосновения биллу становится тепло и приятно, и злость сама начинает сходить на нет. — мы привели джорджи.       соулмейт одры едва уловимо цокает языком, когда видит смущённое переглядывание мужчин перед собой, и начинает заходить обратно в дом.       — сейчас я позову одру, — говорит он, прежде чем скрыться в коридоре. лёгкая мысль о том, что одра получила того, кого заслужила, неприятно сквозит у затылка. биллу не стоит ловить себя на таких мыслях, он ведь хороший человек.       — всё в порядке? — сиплый голос стэна снова отрывает от мыслей, и билл неуклюже улыбается, когда смотрит на него. кудряшки, веснушки, карамель… парень стэна не хороший человек.       — да, всё х-х-х.., — билл трёт затылок и краснеет. у него не получается сказать слово, да и стэн, наверное, и так его понимает; стэнли гладит его по плечу, пытаясь поддержать. не хороший…плохой, но, быть может, у стэна есть причины оставаться с ним. это тоже не те мысли, которые стоит обсасывать в голове.       — если хочешь, я могу…       — мистер урис, — одра появляется в дверях внезапно, неприветливо, и биллу уже давно привычна эта новая одра. они встречаются взглядами мимолётно, прежде чем она тянет руки к джорджи, но для билла эта секунда длится целую вечность, учащая своей мерзкой тягучестью пульс, заставляя задыхаться своей неправильностью. раньше всё было не так… раньше и он выбрал одру по причине, которая имела смысл, но сейчас ему даже смотреть на неё неприятно. это предательство, которое сквозит в каждом их взаимодействии, но которое так поощряется обществом… она же ушла к соулмейту! билла тошнит и он не замечает, как взволнованно стэн смотрит на него в этот момент.       — добрый день, одра, — стэн решает ухватить внимание женщины на себя, может, чтобы смягчить непонятную злость между бывшими супругами. он протягивает документы, оставленные врачом, и рассказывает о случившемся, о словах врача, о чём-то, что он уже рассказывал в машине, и билл не слушает его, только краем глаза за ним присматривает, лишь бы не столкнуться взглядом с одрой.       — вы меня очень удивили своей халатностью, мистер урис, — она руками отправляет ребёнка в дом, не давая биллу с ним даже попрощаться, малыш успевает только грустно помахать ему и учителю, не осмеливаясь спорить с мамой. — а если бы он руку сломал? я думала, вы смотрите за детьми на…       — прекрати, — денбро злится при одном взгляде на пристыженного стэна. он вообще ни в чём не виноват, а выслушивает так, словно собственноручно пихнул ребёнка под поезд. — это всего лишь с-случайность. он не пострадал, тем более сегодня даже не е-его с-см-сме…       — остановись, — одра перебивает бывшего мужа слишком беспощадно для человека, который когда-то признавался в любви, и этого так давно не происходило — из всего круга общения билла с его заиканием не справляется только редакторша его книг, и то не от злой мысли, она просто очень суматошная, привыкла говорить поверх других людей, чтобы не забыть, что вообще хотела сказать. в прочем, от одры билл другого и не ожидает. — ты сейчас защищаешь чужое наплевательство, а не своего ребёнка, билл.       и интонация эта тошная, и речь её дробная, хочется тут же провалиться под землю, никогда не появляться на этом пороге больше. и это было правильным решением — отступить в сторону, когда дело касалось родительства и совместно нажитого, вот только билл не помнит, в какой момент судебного разбирательства было хоть слово про его честь и достоинство. он не помнит, чтобы они шли дополнением к ребёнку и недвижимости.       билл уже собирается открыть рот, но чувствует лёгкую руку на своей груди, и, когда смотрит на неё, понимает, что стэнли стоит рядом всё это время. он тоже всё это выслушивает, ему тоже, наверное, неприятно. надо было довезти его до дома, а самому потом ехать к жене… бывшей. стэн останавливает его от того, чтобы говорить, и вступается сам.       — извините, что так вышло, — у стэна речь очень плавная и размеренная. помогает успокоиться. — следующего раза не будет.       выдержанная пауза после каждого говорящего сильно режет уши. одра хмыкает, медленно начиная закрывать перед собой дверь.       — мы с вами ещё поговорим, мистер урис. до свидания.       с биллом она не прощается.              первый выдох билл делает, когда спускается с последней ступеньки. словами сложно передать, как сильно его тревожит вся эта ситуация с разводом и его последствиями. есть маленькое ощущение, что ничего из этого не должно было случиться, это просто маленькие доминошки, сваливающиеся до сих пор после какого-то одного большого кусочка. когда он только успел дать первый толчок? когда пустил джорджи на улицу играть одного?       — ты в порядке?       а ведь если подумать, то вообще нет. билл смотрит на своего спутника и улыбается намного печальнее, чем планировал. нет, ничего не в порядке, но ему не хочется портить стэну настроение.       — знаешь, — стэнли оглядывается себе за спину, как будто пытаясь понять, не подслушивает ли их одра, и наклоняется к биллу немного ближе. — извини, если тебя это ещё больше расстроит, но мне всегда казалось, что одра та ещё сука.       первой реакцией служит, конечно, недоумение, но потом отчего-то денбро хочется рассмеяться, и он даже не упускает эту возможность. то ли от серьёзного лица стэна, то ли от слов, совершенно ему не идущих, произнесённое кажется самой настоящей шуткой, и биллу совсем не хочется с ним соглашаться, хотя он и понимает, что в глубине души именно это и происходит.       рыжие волосы немного скачут под пальцами, когда билл чешет затылок.       — н-ну… я п-предпочитаю такое вслух н-не говорить, — потому что думает об этом чаще нужного. билл машет в сторону машины рукой и делает шаг в её сторону. — пойдём, я т-тебя подвезу.       очень бы хотелось, конечно, чтобы случившегося вообще между ними не стояло, но сложно это игнорировать. даже хуже — хочется это обсудить, но боязно показаться каким-то неприличным сплетником.       — е-если честно, мне казалось, ч-что она т-только с-с-со мной так, — билл выдыхает, чтобы сказать как можно ровнее, а то заикаться перед стэном уже надоедает. он смотрит, как тот садится в машину, и он так аккуратно смотрит под ноги… не может не очаровать своим поведением. — разговаривает.       стэнли садится в машину и пристёгивается, довольно по-хозяйски протягивая руку к навигатору, чтобы показать, куда ему нужно ехать. это… снова заставляет билла поёрзать от каких-то выдуманных картин в голове. картин, где они могли бы… каждый вечер так ездить туда, куда стэн покажет.       — обычно я стараюсь пропускать это мимо ушей, — урис смотрит глаза-в-глаза и улыбается, не помогая откинуть от себя выдуманные вечера. — мне и дома такого хватает с лихвой.       — ага, я заметил.       от вырвавшейся фразы билл прикусывает свой язык достаточно сильно, чтобы он действительно мог оторваться. ну чем он только думает! он почти в панике смотрит на стэна, ну и конечно, конечно, тому становится неловко от сказанного… билл не хотел звучать так, как в итоге прозвучал, и от безысходности ему хочется биться головой о близлежащие поверхности. какой же он идиот!       — и-и, — ну конечно, дыхательная яма появляется в его речи именно сейчас! билл хватается за руль и жмурится, снова шумно выдыхая. — и-и-извини! я не это имел в в-виду!       — не переживай, — стэн на него даже не смотрит, а у билла не получается разглядеть его лицо хоть в одном из зеркал. — я знаю, что ты не со зла.       никакого «ты прав», ничего из серии «это действительно так». слова стэнли несут за собой какие-то ужасные, разрушительные нотки, пропитанные отчаянием, до которого самому биллу ещё далеко. по крайней мере, ему так кажется, и он не знает, почему его вообще это волнует; от ревности или беспокойства за старого-нового друга?       — я п-правда не со зла, — билл решает на этом оставить тему и наконец-то трогает машину с места парковки.              рука дрожит где-то у радио, но решимости его включить не хватает, потому что в глубине души билл понимает, что это не поможет с тишиной, которую он спровоцировал. ощущение тонкого льда под ногами резко сменяется бесконечным падением, и он не прекращает думать, когда же неуверенный лёд сменится крепкой землёй между ними? было бы приятно общаться, он же не просит большего. общаться, как друзья… как раз то, чего денбро сейчас так отчаянно не хватает, и, может, по этой причине он всё так искусно портит. ну давай, билли, скажи ещё раз, какая у него жизнь дерьмовая, вы точно подружитесь! бедный-билли-бой.       билл опускает голову в сторону окна и устало трёт глаза пальцами, когда молчание резко прерывается вопросом стэнли.       — вы долго были вместе?       кому-то это может показаться бестактным, биллу же хочется улыбнуться от возможности наладить коммуникацию, даже если тема одры всё ещё стоит для него довольно остро. почему-то сейчас это обсуждать легко. он смотрит на стэна украдкой, сразу возвращая глаза на дорогу.       — довольно-таки… я п-познакомился с ней в ко-колледже, когда был на п-первом к-курсе. с развода пр-прошёл уже год п-примерно.       — и какого это… у тебя нет чувства, что ты потерял часть жизни впустую? — урис отвечает быстро и звонко, впервые за все их диалоги он кажется нетерпеливым, словно острота вопроса отошла ему, вместо уильяма, и того это не обижает, но заставляет волноваться. он ведь спрашивает это не интереса ради, и это очевидно.       — п-по началу, — билл убирает руки с руля, когда они останавливаются на светофоре, и опускает голову, ему хочется быть честным. — м-мне было т-тяжело прощаться с хорошими в-воспоминаниями, н-но п-по… последний год всё п-перечеркнул.       стэнли молчит и отчего-то выглядит разбитым.       — я б-благодарен ей за всё, что б-было, и не с-считаю это по-по-терянным в-временем… я любил, в-взрослел, узнавал с-себя… д-даже, если её п-предательство всё р-разрушило.       ответа со стороны пассажирского так и не следует, и биллу кажется, что нужно просто больше времени; стэну, наверное, тоже неловко говорить о разводе человека, которого он знает не так давно. это нормально.       машина проезжает ещё несколько кварталов, прежде чем стэн открывает рот. он улыбается и разворачивается к биллу.       — прям всё? — откуда сквозит это ощущение, что ему просто хочется перевести тему?       вопрос звучит немного колко, но билл только улыбается в ответ. сегодня грубость за грубость, это, наверное, честно, даже если любопытство стэна не так сильно задевает гордость денбро, как его комментарии об отношениях уриса. он отворачивается на дорогу и садится в кресле удобнее, наконец-то освобождаясь от всего напряжения, которое было до этого.       — всё хорошее точно, — он не заикается, и ему становится горделиво за самого себя.       на самом деле, это его печалит лишь в некоторой мере. от его влюблённости в одру, которая сохранялась не смотря на количество лет, проведённых вместе, от неё действительно ничего не осталось, и не развод был тем, что так безжалостно стёрло, отрубило все чувства. билл никогда не перестанет думать о том, о чём другие почему-то молчат — она целый год бегала к другому мужчине. что такое сделал билл, чтобы от него нужно было бегать? или чего не сделал? он был верным и открытым партнёром, и в его идеальном мире он как минимум заслужил если не того же, то хотя бы правды.       то ли от накопившейся обиды, которую ему толком некому вылить, то ли просто ради чужого любопытства, билл решает продолжить тему.       — з-знаешь… все п-почему-то ожидают, что я б-буду… понимающим, — билл делает ещё один вдох, иначе снова провалится в яму. — он в-ведь её соулмейт.       очередной светофор останавливает движение, но билл не смотрит на стэнли.       — … но я всё равно н-не м-могу. иногда м-мне кажется, что я б-был бы г-гораздо счастливее, если бы она ушла п-просто так… не по любви к н-нему, а потому что её н-не устраивает с-секс, мои носки на п-полу, я н-не знаю…       в груди всё сжимает от злобы, но разочарование сильнее, и биллу кажется, что он сейчас шмыгнет носом. может, и не стоило открывать эту коробку сейчас… наверное, не стоило.       — что угодно, но не это, — он говорит тише, но теперь собой не гордится, даже если ни разу не запинается.       машина позади начинает сигналить, потому что задерживаться перед зелёным неприлично, и билл снова устало хватается за руль, чтобы тронуться с места, когда чувствует, как на его колено ложится рука. билл смотрит на хозяина руки секундно, очень удивлённо. стэн улыбается.       — всё в порядке, — он гладит колено билла очень легко и нежно, не переводя это движение в пошлость. успокаивающе, почти как ребёнка, и денбро ведётся также по-детски, даже когда стэнли убирает руку. — мне кажется, ты заслуживаешь большего… и найдёшь ещё человека, который сделает тебя счастливым.       тревога билла начинает тихо уходить. стэнли не сказал ему ничего, что он не слышал раньше, но от него-от него-от него. от него всё по-другому. на лицо снова натягивается улыбка, даже если на ней всё ещё есть следы прошлых эмоций.       — или ты сам себя сделаешь счастливым, не буду тебе говорить, как тебе жить, — стэн тоже откидывается в кресле, и отчего-то они оба смеются.       — в-взаимно. ты з-заслуживаешь быть счастливым.       и даже если это тоже про то, как урис несчастен в отношениях, сейчас ответ билла никому не кажется грубым, и улыбка с веснушчатого лица никуда не уходит. по крайней мере, биллу не кажется, что он снова что-то портит.       после недолгой паузы, стэн снова смотрит на него и спрашивает:       — так… какая у тебя собака? и почему лисицы?              если бы у билла спросили, растянул ли он специально эту поездку, он бы, наверное, соврал, потому что признаться в том, что он намеренно выбрал дорогу «лабиринтом» и через макавто было бы слишком стыдно. может, ответил бы честно, потому что причина у него уважительная — они переходили от темы к теме, и никакая не казалась окончательной. батон, лисички, коллекции книг, которые раньше были у стэна, питомцы из детства, которые были или не были, и многое другое — биллу хотелось продолжать только больше, но дорога, к сожалению, не может быть бесконечной, и за два квартала до адреса стэнли просит его остановить машину.       — давай я выйду тут… там дальше узкие дворы, тебе потом будет не выехать. м?       — уф, — выдыхает денбро. ему так хочется поговорить ещё немного, но он паркует машину там, где ему сказали. — м… м-может я тебя п-про… провожу?       стэн ничего не отвечает, но улыбается, когда берётся за ручку двери, и от этого странного молчания билл складывается в шесть раз. он смущается, неужели он сказал что-то не то? как он звучал со стороны?       — у-уже п-поздно, д-д… д-да и я т-тебя з-задержал о-оп-опять… д-да---       — хорошо, но только до поворота, чего ты так распереживался-то? — он сразу выходит из машины, а билл смотрит ему вслед ещё несколько секунд, абсолютно потеряв дар речи. окончательно, точнее. действительно, из-за чего он так расплылся?              и даже если дорога эта будет до поворота, билл уверен, что со стороны он выглядит, как счастливый пёсик. он точно знает, что стэн понимает это тоже. ему не стыдно.       — так вот, про эдди, — им идти ещё несколько метров, и билл не знает, сколько там идти после поворота, но стэнли уже сжимает в руках ключи, как будто боится потерять.       — ага, с-спасибо, что дал его н-номер. н-но мне как-то н-не… неловко ему писать, буду к-как снег на голову.       — я как раз об этом, — когда они доходят до угла, стэн останавливается и поворачивается к биллу лицом, что-то ещё выискивая в своей сумке. билл даже помогает её придерживать и замечает там пачку сигарет… и ещё что-то, что, вообще-то, не его ума дело. — я ему скажу, как сильно ты по нему скучал. думаю, он будет рад встретиться…       интересно, а стэнли был бы рад ещё раз вот так встретиться? не из-за травмы ребёнка, конечно, чёрт подери, но хотя бы просто из-за билла… просто в выходной, просто покататься. это было бы славно.       — с-спасибо, с-стэн… а то м-мои социальн-ные навыки, — билл показывает большим пальцем вниз и «пукает» языком, от чего урис снова мягко смеётся. когда они стоят друг напротив друга вот так, в животе снова что-то скручивается… только уже совсем не злоба, а что-то порхающее, чего биллу не совсем пока хочется признавать полностью. в голове появляется бесчисленное количество вопросов от одного только взгляда в его карие глаза. что он показал джорджи в машине? понравилось ли ему сегодня с биллом?       появляется непреодолимое желание смахнуть хоть пару веснушек из-под его глаз пальцем. проверить, куда они слетят.       — я пойду, а то уже действительно поздно, — стэн протягивает руку, чем немного удивляет, но билл всё равно слишком быстро за неё хватается и скорее гладит её, нежели пожимает. холодная.       — с-спасибо за в-вечер. и-изв…       — не нужно. до встречи, билл денбро, — он улыбается и мягко выуживает свою руку, также плавно скрываясь за углом, и машет на прощанье.       билл стоит на месте ещё около минуты, вздыхая слишком мечтательно.       слишком-слишком-слишком. нужно вернуться в машину.              и никакая бытовуха не отвлекает его от того, чтобы прийти в себя. найти хорошее место для парковки, успеть поругаться с надоедливой соседкой, снова выгулять бедного одинокого батона и наконец-то нормально поесть — ничего не помогает выкинуть из головы мысли про веснушки, а из желудка это крутящее чувство, и биллу оно знакомо не понаслышке, только вот он всем естеством своим отрицает его присутствие. ну и что, что его живот крутит об одной мысли о внимательных карих глазах? какая разница, если весь вечер он не может выкинуть из головы улыбку, попытку заступиться перед бывшей, что это меняет? ничего, поэтому билл не думает об этом, только наслаждается лёгкостью, которая внезапно прикоснулась к его тяжёлой жизни.       даже когда он заходит в ванную комнату, чтобы наконец помыться и обработать свои утренние-вчерашние-вечерние порезы… ему всё равно легко и спокойно, по крайней мере до тех пор, пока он не достаёт свою аптечку.       до конца своей жизни, наверное, билл будет отгадывать, что же стэн такого показал его сыну в машине… все порезы, шрамы, ничего, кроме той маленькой ранки на запястье, денбро не видел за все их короткие встречи со стэнли, и попробуй тут отгадать, специально он так прячется за своими водолазками с высоким-высоким горлом или это просто такой стиль у него? вкус на одежду у него, конечно, замечательный… только вот билл снова отвлёкся.       на самом деле, думать про свои шрамы старые ему не то, чтобы приятно, даже если на своего соулмейта он не злится. он помнит всё до мелочей — страх, когда крови проливается больше, чем обычно, ощущение расходящейся под чужим лезвием кожи. больше, конечно, бесконечный страх за собственную жизнь, потому что любое физическое ощущение заканчивается именно этим чувством.       билл проводит пальцем по своему самому широкому и некрасивому шраму — на предплечье, вертикальный. конечно, он именно в таком положении, и это ежедневное напоминание для билла, почему ему нужно найти его соулмейта. даже, если они не влюбятся никогда, день, после которого на руке появился этот шрам, билл не забудет никогда, даже если сильно постарается; как испуганно одра вызванивала скорую помощь, как мир вокруг начал чернеть, а ноги от слабости подкашиваться — все эти сцены мимолётными кадрами пролетают перед глазами каждый раз, когда взгляд падает на уродливый вертикальный шрам на руке. помнится, первое время он переживал, просто в панику впадал от мысли, что его соулмейту не успели помочь, но оставленный позже синяк на щеке был одновременно и облегчением, и ещё большим тревожным звоночком. эта история, паника, пережитая всеми вокруг, медленно уходила в прошлое, но билл её всё равно не отпустил… это был первый раз за весь их брак с одрой, когда он вспомнил, что мечта найти соулмейта была для него больше, чем желанием прожить остаток жизни в обещанной обществом романтике и любви. билл не смог спасти младшего брата, а посему долгом своим взял спасение этой незнакомой девушки, или мужчины, которую он никогда в жизни не видел, но был по какой-то причине связан с ней на молекулярном уровне…       нельзя, конечно, отрицать, что вся эта сказочная связь, о которой он слышит с детства со всех углов, всё равно не оставляет голову билла по сей день. помочь — здорово, влюбиться… билл уж точно не из тех людей, кто стал бы давить на окружающих из-за какой-то потенциальной возможности стать ближе, даже вокруг стэнли он бегает на носочках, потому что ему неловко показаться навязчивым, но возможность, всё же, что ему когда-нибудь повезёт также, как одре… а может и больше! это приятная возможность, которую не хочется терять. интересно, с соулмейтами действительно настолько хорошо, что можно и брак крепкий и честный разрушить?       самому себе сказанная в сторону одры гадость немного радует, но в то же время совесть балуется и гложет. билл улыбается сам себе и выдыхает, после чего размазывает мазь по уже не таким уж свежим ранкам и заклеивает сверху ваткой, которая сразу же начинает съезжать куда-то в сторону.       честно говоря, он за всё это время так и не научился нормально с этим разбираться…              «если вы проявите инициативу, успех не заставит себя ждать». билл крутит в руках бумажку, которую нашёл в кармане своей куртки. на фоне играет телевизор, батон где-то грызёт свою игрушку, но билл словно в вакууме. инициатива, а?       — е-если… ес-если… блядь, — он откидывается в кресле и поднимает кусок бумаги над своим лицом. наверное, было бы неплохо проявить инициативу и всё же спросить у стэна, не хочет ли он как-нибудь встретиться, может, и не наедине, с тем же эдди было бы тоже замечательно увидеться… для начала, правда, проговорить бы это предложение вслух так, чтобы ни разу не расплакаться от остановок.       билл вздыхает и складывает руки на груди, бумажку сминая где-то между пальцев. он смотрит в потолок ещё несколько секунд и сразу задерживает дыхание.       нельзя давать себе времени на передумать, даже если воспоминания о том, как долго стэн отвечал в прошлый раз, всё ещё скребутся в затылке. билл открывает диалог с учителем своего сына, придерживая большие пальцы над экраном в последнем жесте сомнения, и всё же набирает сообщение.       да, в прошлый раз он отвечал до неприличного долго… оповещение на телефоне заставляет билла подпрыгнуть, а ещё обрадоваться, словно он снова школьник, а сообщение от стэна — заслуженная пятёрка за контрольную. билл улыбается во все тридцать два.              22:11 стэнли (детский сад): Да, думаю можно? Куда ты хочешь сходить?