— В Вашу сторону Солнце никогда не светит,

      Лилия завяла.       "О̶н̶ Она выглядит как м̶ё̶р̶т̶в̶ы̶й̶ мертвая, но кровь не стекает. При свете Солнца лежалАс закрытыми глазами, укутавшись в густую траву. И только бы не наступить на эту белоснежную форму, за которую готовы отрезать головы. Е̶г̶о̶ её можно было оставить. *** её можно было не носить на руках и сейчас не дотаскивать со вздохами и потом до ближайшей беседки, где в тихом омуте скромно пустует небольшой тенёк — единственный спаситель от устоявшейся жары. Да больше и некому спасать, да и сколько бы не хотелось упадка чужого клана... сохранить чужую жизнь важной личности было бы довольно героичным поступком. Представить только, насколько поднимется авторитет, если лидер всё таки не окажется м̶ё̶р̶т̶в̶ы̶м̶ мёртвой и̶ э̶т̶о̶ с̶п̶а̶с̶е̶н̶ие̶ о̶с̶т̶а̶в̶и̶т̶ о̶п̶е̶ч̶а̶т̶о̶к̶ в̶ и̶с̶т̶о̶р̶и̶и̶ к̶а̶к̶ *****//**/** Белоснежные лавочки по кругу закрылись куполом, украшенного блестящими на отражении Солнца желтыми лентами. Перчатки запотевали таскать эту тушу пара сотен метров, ещё несколько раз поваливая е̶г̶о̶ её снова и снова на траву, пока руки под конец пути окончательно ослабли. Вокруг задул последний ветерок, приносящий в лицо сухую пыль и опавшие листья с деревьев. Пот ужасно стекал со лба, всё тело внутри тёмной жарящей одежды превращается в баню, правда без свежего веника. Сам же уважаемый в своих кругах п̶р̶и̶н̶ц̶ п̶р̶и̶н̶ц̶е̶с̶с̶а̶ принц ********** сейчас только уселся на лавке и расположил на бёд//рах чужую голову. По штанам тут же расплылись блондинистые волосы, а резинку... не то что бы пришлось, захотелось снять. Безо всяких странных домыслов, только чтобы освежить голову. Свой длинный плащик он кинул на столик, красующийся в самой середине беседки, шляпу кинул в ту же сторону; зубами стянул перчатки и положил неподалёку, причудливый бант расстегнул с первой пуговицей своей рубашки и потянул ручки в стороны, откинув голову к перилам. Волосы задышали, в голову не бились жаркие летние лучи. Принц страдал от жажды, но, видимо, кое кто лежащий на но*г**ах уже отмучался. Только вечно поющие птицы над головой не страдают, да и летят куда хотят... Все границы им открыты, на всех смотрят свысока, никто над ними не властен. Завораживает каждый воробушек, хотя в особенности ****** любил белых голубушек. Любовные письма, конечно, никому ещё не отсылал, но с самого детства мечтает сделать это. Порой ему казалось, что он вовсе не способен к чувству любви. Сердце не способно биться чаще от человека — только если бежать от него. Но это просто нагрузки. Это не пылающая грудь от чувств. И сердце никому не принадлежало, да и кандидатов на него не было. Все такие высокомерные, все такие эгоисты и одинаковые. О̶д̶и̶н̶ Одна из самых-самых "таких" до сих пор лежит с закрытыми глазами. Хотя онАи любит много поиграть в жизни как в театре, раздражал он поменьше. Ну, ***** ко всем с "той" стороны не имела никаких приятных эмоций, ко всем относясь одинаково, только изредка уважительно приветствуясь с представителями ************. Совсем редко. Потихоньку п̶р̶и̶н̶ц̶^цесса началАпросыпаться. Пальцы пошевеливались, ресницы заигрались. Пару раз моргала, мотала головой, м̶о̶р̶щ****^морщилась, пытаясь развидеть облик *********** перед собой. Его голова так и красовалась над собственной. Попытки что-то сказать, только что очухавшись, связывалось в неясную речь, от которой *** только со смехом отворачивался. — Неужели жара настолько ударила, *****? — спрашивал вежливо принц, подняв взгляд в сторону света. — Э? — ****** хотела вскочить, но чужая рука внезапно остановила е̶г̶о̶ её. — Вам нужен отдых, — он приложил ладошку ко лбу. ***** резко схватил её и отодвинул от себя. — Как я тут-... Какой отдых? — **** расспрашивалА***п̶р̶и̶н̶ц̶, у̶ж̶е̶ с̶а̶м̶ с̶е̶б̶я̶ ****** т̶р̶о̶г̶а̶я̶ онА. — О, Ваша Светлость, мне по... посчастливилось увидеть Вас посреди поля. Мимо я не прошел, поэтому сейчас Вы в безопасности, — голос так пел, словно театральная постановка. В̶ г̶о̶л̶о̶в̶е̶ К***** б̶ы̶л̶о̶ т̶о̶л̶ь̶к̶о̶ т̶о̶, к̶а̶к̶ ж̶а̶л** б̶у̶д̶е̶т̶ в̶ы̶г̶л̶я̶д̶е̶т̶ь̶ л̶и̶д̶е̶р̶ в̶ е̶г̶о̶ р̶у̶к̶а̶х̶, к̶а̶к̶ о̶н̶ п̶р̶е̶в̶з̶о̶й̶д̶ё̶т̶ ******** в̶ с̶и̶л̶е̶. С̶т̶р̶а̶н̶н̶о̶****** м̶ы̶с̶л̶и̶, в̶ с̶о̶ч̶е̶т̶а̶н̶и̶е̶-т̶о̶ с̶ т̶а̶к̶и̶м̶и̶ с̶л̶а̶д**** р̶е̶ч̶а̶м̶и̶ ****. — Так... Так мне стоило вздремнуть на природе, не нужно было меня таскать так много! — Мне не сложно, — *** приложил ладонь к чужому лбу во второй раз, н̶о̶ у̶ж̶е̶ к̶р̶е̶п̶ч̶е̶. —и Вы, видимо, надолго уснули. — А знаете, я вспоминаю. Кое с кем у меня был танец, такой прекрасный танец с ночи до рассвета... — она закрыла глаза, представляя у себя перед глазами милую картину воспоминания. ******** в ответ только томно промычал, сглотнув слюны. "Наверяка, она понимает, что значит любить" — сделал слепой вывод для себя принц, смотря на улыбающееся личико. — Вот Вы любили кого-то? —внезапно спросилА******. — Не... не знаю, — он провел себе ладонью по открытой части груди. — Подождите, Вы тут совсем разделись что-ли? — Да жарко же! И Вы снимите с себя лишнего, отдохнём. — О̶х̶, ********, — принц^есса, о̶т̶с̶т̶е̶г̶н̶у̶в̶ п̶л̶а̶щ̶ и̶ с̶н̶я̶в̶ п̶и̶д̶ж̶а̶к̶, с̶н̶о̶в̶а̶ п̶р̶*и̶л̶ё̶г̶ н̶а̶ е̶*г̶о̶ б̶ё̶**д̶р̶а̶. —з̶н̶а̶л̶и̶ б̶ В̶ы̶ т̶о̶л̶ь̶к̶о̶ к̶а̶к̶ у̶ н̶а̶с̶ н̶е̶ п̶р̶и̶в̶е̶т̶с̶т̶в̶у̶ю̶т̶с̶я̶ т̶а̶к̶и̶е̶ п̶о̶с̶и̶д̶е̶л̶к̶и̶... — П̶р̶е̶к̶р̶а̶с̶н̶о̶ з̶н̶а̶ю̶. Н̶о̶ ч̶т̶о̶ ж̶е̶ В̶ы̶, е̶с̶л̶и̶ с̶а̶м̶и̶ п̶р̶и̶л̶*е̶г̶л̶и̶ с̶н̶о̶в̶а̶ к̶ м̶о̶*и̶м̶ н̶о̶**г̶а̶м̶**, ^д.д. жгг^ значит не против? — в голосе чувствуется хитрейшая улыбка, прикрытая ладонью. — А мне стоило уйти?       Он хотел заикнуться "да". Хоть чем-то подколоть е̶*г̶о̶ её слова, но т̶о̶т̶ та, кажется, не чувствует никакой неловкости. "Стоило не засыпать в поле"... Не красиво звучит. Да ну его... — Не стоило бы, нет. — Так значит Вы не против вести со мной беседу? — и лицо залилось в смех. Необычный смех, он не похож на собственный. ****** смеялс̶я^лась не со зла, не чтобы насмехнуться над кем-то. О̶х̶ т̶ы̶, с̶ т̶а̶к̶и̶м̶ к̶о̶н̶т̶р̶а̶с̶т̶о̶м̶ т̶у̶т̶ с̶л̶и̶ш̶к̶о̶м̶ о̶ч̶е̶в̶и̶д̶н̶о̶е̶ р̶а̶з̶д̶е̶л̶е̶н̶и̶е̶ а̶н̶т̶а̶г̶о̶н̶и̶с̶т̶о̶в̶ и̶ г̶л̶а̶в̶н̶ы̶х̶ г̶е̶**р̶о̶е̶в̶, к̶о̶т̶о̶р̶ы̶е̶ с̶а̶м̶ы̶е̶** с̶в̶е̶т̶л̶ы̶е̶-д̶о̶б̶р̶ы̶е̶-н̶е̶в̶ы̶с̶о̶к̶**о̶м̶е̶р̶н̶ы̶е̶-ч̶е̶с̶т̶н̶ы̶е̶, а̶ *** о̷л̷и̷ц̷*е̷ в̶ы̶г̶л̶я̶д̶е̶л̶** к̶а̶к̶ к̶л̶а̶с̶с̶и̶ч̶е̶с̶к̶и̶й̶ в̶р̶а̶г̶ о̶б̶щ̶е̶с̶т̶в̶а̶-х̶о̶л̶о̶д̶о̶к̶-п̶р̶*и̶н̶ц̶и̶п̶и̶а̶л̶ь̶н̶ы̶й̶-с̶к̶у̶ч̶н̶ы̶й̶-т̶р̶а̶в̶м̶и̶р̶о̶в̶а̶н̶н̶ы̶й̶ р̶е̶б̶ё̶н̶о̶к̶, и̶ в̶о̶о̶б̶щ̶е̶ С̶о̶л̶н̶ц̶**е̶ о̶т̶ н̶е̶г̶о̶ в̶ п̶р̶о̶т̶и̶в̶о̶п̶**о̶л̶о̶ж̶*н̶у̶ю̶ с̶т̶о̶р̶*о̶н̶у̶ м̶е̶ч̶е̶т̶с̶я̶. — Моё дело — довести Вас до безопасного места и убедиться, что всё в порядке. А дальнейшая судьба меня не интересует. — А В**ы знали, что та*к прово**жают то*лько ***? — Надеюсь, В̶а̶*с̶ э̶т̶о̶ н̶е̶ с̶м̶у̶**т̶и\_             Ещё пары капель чернил не хватило, скорее, всё истратилось на то, чтобы черкануть ненужные слова. Руки слегка потрясывало, да так они страшно не успокаивались, что попытки ровно дышать заканчивались сбитым тоном и невыносимо бегающим кадыком.       — Забыл полить, простите, милые цветочки, — дрожащим, но ласковым голоском обращался Камиширо к белым лилиям, остававшиеся еле живыми без получаемых лучей солнышка. Для них подобрана красивейшая вазочка, эти цветы были особенные в поэтичном сердце. Оборачиваясь в их сторону, принц каждый раз вспоминал, как крал их с чужого сада и на всех бегах перебирался через забор, пока слуги не запинали до смерти. Как только тогда Тенма не выражался, подбирая из своего богатого лексикона самые грубые, но вежливые фразочки; а какое было у него лицо, когда увидел собственную лилию на шляпке, где среди чёрных цветков именно он так сильно выделялся своими жёлтыми тычинками и снежного цвета листками... Боже, тут высокий рост только в пользу. Но Руи знает на что идёт, и нет, он не выпивает перед прогулкой, а намерено посещает чужой сад, пытаясь прокрадываться всё глубже. Молодой хозяин своего домашнего поля лилий упрям и негостеприимен к клану Тёмной Лилии, особенно к такому приставучему Руи, словно деревенский кот, от которого до ушей готов краснеть от злости: что-то украдёт, напишет записку с наилучшими пожеланиями фильтровать речь, подготовит подарок в виде протухших яблок и с приглашением на ужин в таком стиле... это ещё мягкие проказы. Инцидент про то, как Камиширо "украл" сестрёнку Тенмы, думаю, не стоит упоминать в подробностях, такая шутка принцу не понравилась... А Руи нравилось так беззаботно проводить свои дни, свои часы. Нравилось и удивлять, и злить, хотя причину своего азарта он найти не смог до сих пор. О, а как других раздражало его отсутствие забот, словно проживает своё детство второй раз. У всех давно свои скелеты в шкафу, рутина, заботы, пока Камиширо каждое утро выходил в даль и танцевал с полевыми цветами после дождя, гулял по балам и самое опасное занятие...       — Опять переделывать, седьмой раз... Боже, — накрывая лицо ладонью говорил Руи вслед за летящими в стороны бумагами. — меня посадят быстрее, чем я напишу первую главу. Или сожгут? чего только не придумают, если не заменю... — он смеялся. Смеялся уставши, что болела грудь. — А может сделать начало с танца? Нет-нет, банально, слишком банально...       В дверь постучали три раза. На короткий ответ "проходите" вошла с мятным холодком девушка, держа в руках запылившиеся предметы для уборки. Из ведра вот-вот вылилась бы вода, а порошок оказался таким тяжёлым, что пачка со скрипом и разлетевшейся пылью оказалась на деревянном полу.       — Ваша очередь, — негромко напомнила Мафую, обратно направляясь к выходу.       — Э? Так я же... — не успел он договорить, как её след пропал.       Обычные дни в особняке не обходятся без разборок по бытовым делам. У одних голова болит и не хотят убирать, сваливая все дела на лидера, другие на вечных съездах, а особенный тип делает вид, что крепко спит, от чего в доме нередко можно увидеть валяющиеся таблетки снотворного. Будучи верным парнем, принявший наследство и всё хозяйство на себя, Руи себя главным здесь не чувствовал. Ну, или только чуточку, когда всё доходит до организационных моментов (давайте закроем глаза на то, что ни одну из его идей так и не приняли в дело). "Чужой среди своих" — так Камиширо описывал себя. С одноименным названием у него идёт в процесс произведение, на которое истратил десяток баночек чернил, половину фантазий из головы (потому что остальная половина - цензура), несколько бессонных ночей и десятки кружек кофе при рассвете. Он мог не выходить днями из комнаты, сидеть с зашторенными окнами и никого к себе не впускать, закрывая дверь на замок; но и уважаемые жильцы здесь посылают письма, на которые чаще юноша откликается саркастически. А стоит только выйти на улицу — домой идти нет желания. Гулять по садам, играться с соседскими детишками, пробираться без приглашения на скрытые от глаз мероприятия, похаживать по рынку в роли дегустатора — он везде найдёт себе занятие, чему только с шумом дивятся.       Уборка с минуты на минуту завершится: остались только небольшие разорванные бумаги, вероятно, письма от незнакомых лиц, капли разливных напитков после недавних именин хозяина особняка. Средь длинной шелковой дорожки, облитая цветом черешни, красовался маленький лепесток. Белый и аккуратный, словно написанный маслом на бордовом фоне. Руи свободной левой рукой взял его. Ещё не засохший, даже пахнет.       — Нас кто-то посещал? — спросил про себя он, продолжая обнюхивать миленькую улику. — а я и не знал.       Он мельком заглядывает в чужие двери, но каждый занят своим: кто-то в том же темпе шьёт костюм, по соседству создаются басни, а в укромном местечке книжный червь забирается в другой мир, отойдя от внешнего шума. Хотя из шума здесь только птички, распевающие каждый час, пока горло не запершит.       — Я тебя залью маслом и повешу на стену в рамку, милый друг, — шептал он лепестку лилии, пряча его в карман халата.       Свеча уже потухала, и парень вернулся в свою темную берлогу, смахивающая на книжное царство. Хотя и большинство книг отсюда ему читал кто-то другой, а не сам, Руи являлся персоной начитанной. Ранее, пока эта странствующая беда с фиолетовой гривой не закрыла двери сюда, любой мог зайти и взять почитать книгу, отдохнуть в компании хозяина дома и провести дискуссии вплоть до следующего захода Солнца. Где-то по ту сторону комнаты горел последним пламенем единственный фонарь, но больше и не надо. Руи схватил его и поставил посреди стола, подготавливая предметы для работы. В голове, полностью здоровой голове, сияло желание сохранить этот красивый лепесток. Он любит самодельные украшения: ими заполнена комната. Да и не только украшениями, по правде говоря. Приходящие в голову гениальные мысли записывал (и всё равно забывал), какие-то понравившиеся отрывки из книг срывал и вешал неподалёку от кровати, раз в полгода перечитывая эти великолепно связанные слова и такой сложный слог, что при каждом прочтении они имели совершенно разный посыл. Некоторые листочки, приклеенные на стенки полок, осыпались и падали прямо ночью, от чего Руи не раз с испугом просыпался и давал повод другим волноваться. За листочки, конечно же.       Изделие с минуты на минуту перестанет быть просто соринкой, поднятой сегодня утром. Бережливые ручки, закрытые слоем перчаток, заливают формочку, с ходу окуная в эпоксидное масло лепесток. Небольшими порциями жидкость вот-вот зайдёт за рамки. Руи успел вовремя остановиться, и теперь любуется почти готовым изделием, на которое так красиво падал слабый свет. Три ровных стука в дверь. Как же неудивительно угадать, что за гость сюда хочет зайти. Камиширо, сняв перчатки, взял лампу и подошёл к двери, несильно открыв её. Тёмная фигура почти сливалась с неосвещенным коридором, а лунный свет не доходил дальше подоконника.       — Что же Вас потревожило в столь поздний час? — спросил он, приспустив голову.       — Спать невыносимо с таким соседом, который в очередной раз что-то химичит, — с нетерпеливым тоном ответила Асахина, закрыв рот с носом ладошкой. — запах отвратительный.       — Не химичу, а рукодельничаю, барышня.       Суровый взгляд устоялся на чужих глазах, на что Руи только неловко засмеялся. "Понял я, не буду нарушать Ваши сновидения" — и вернулся в комнату, перед закрытием двери вежливо приклонившись. С открытым окном думалось лучше, но теперь спать клонило как ребёнка. С улицы доносило слабым ароматом сновидений, спящего мира вокруг. Чувство сонливости Камиширо ненавидел, ощущая себя слабым. Пачки кофе под рукой не нашлось, очертания кружки в темноте можно спутать с баночкой для красок, посему ногам пришлось хромать до самой кровати, в которую он нырнул с головой. Ходячие грёзы уже затмевали разум, а к постели соблазн оказался жаднее и пары минут хватило, чтобы Руи вошёл в сонное царство на следующие двенадцать часов, если не больше.       Недосып мучал до самой двери, таская в руках кучки листов. На славу сонный паралич сыграл лучше любого будильника. Незасохшие чернила пачкали руки до локтей.       — Голуби ещё не подохли там?       — Интересуетесь моим хозяйством, господин? — лукаво ответил ямщик, забирая кучки текста.       — Интересуюсь, как по ту сторону мне никто не пишет, — Руи облокотился об стенку, опустив голову.       — Обязательно спрошу и доложу при следующем визите, — тот уже садился обратно за подозрительно тихого коня. — до встречи!       — И Вам того же, — не успел парень договорить, как пыль полетела в лицо и не осталось ни следа от лошади. Камиширо надумывал пойти обратно спать, но его за собой потянул рассвет, а потом и путь довёл до соседней улицы. Самый посещаемый и уже полюбившийся сад встречал гостя с шелестом листьев и слабым шумом фонтана в самом сердце этого местечка. Где-то мимо пробежала белочка, у цветов танцевали бабочки; одна умудрилась сесть на шляпу, к чёрным лилиям. Руи тихо хихикал вслед, приветливо заигрывая с утренними насекомыми. Он ходил по самым кромешным путям, куда мало кто ступает, по ходу распевая песни в унисон скворцам. Давно знает эту территорию, придумывая названия каждому деревцу. Неподалёку слышны звуки проливающейся воды. Садовникам работать в такую рань было обычным делом. Из угла Камиширо заглянул на задний двор. Парень неподалёку заставил проснуться весь сад, поливая белоснежные лилии водой утренней речки. Блондинистые волосы, на удивление, были распущены: в обычное время ходит с симпатичным хвостиком, а сейчас ветер шаловливо путал их друг с другом. И выглядел он непривычно по-домашнему, без каких-либо дорогих одеяний, лишь слегка расстегнутая рубашка с комбинезоном и босыми ногами. Стоило глазкам подняться вверх, как они сразу заметили выскакивающую из угла давно знакомую шляпку, эти чёрные цветки и хитрое, лисье лицо, в которое сейчас парень прыснет из лейки и заставит Руи повалиться на траву. Но ему до смеха, совсем плевать на любые наказания. Лежал и задыхался со смешинкой во рту, пытаясь не спугнуть бабочек поблизости. Сверху вниз на него смотрел самый вспыльчивый лучик, зрачки которого становились краснее и краснее, а рот не мог подобрать возмутительных слов.       — Вы же не хотите никого разбудить, Тенма, так давайте без этого всего, — Руи снял шляпу, протирая ладонью лицо.       — Куда Вас в такую рань несёт, если только не держали пари!...       — Не пил, могу дыхнуть, — он подозвал пальчиком к себе Цукасу.       — Ну-ка, — в нос ударил едкий кофейный запах. — ну и запашок... От вас всех также там воняет? мерзость-мерзость, зачем я, вспоминаю этот запах! Фу!       — У меня особенный запах, — с улыбкой ответил Камиширо, разложившись телом на травке.       — Э? Это не Ваша земля, а располагаетесь как на собственной, что за неуважение! — воскликнул Тенма, как собеседник показал знак быть тише. — была б моя воля и силы, вышвырнул.       — А что, — Руи оперелся локтями, заинтересованно наклонив голову в сторону. —Вы не упражнялись в детстве? всё в книжках наверняка, да?       — Не Ваше дело, Камиширо, — и отвернулся к цветам, набирая из ведра в лейку ещё больше воды.       — Это Вы для меня наливаете?       — А хотите, чтобы всё на Вас полилось?       — Могу помочь с садом, он такой красивый, — парень крутился вокруг да около, иногда лишь подглядывая на рассвет.       — В наших кругах помощь от Вашего клана не приветствуется, да и присутствие на нашей...       — Но я же не круг спрашиваю, а Вас, — Руи украл с чужих рук лейку. Какая-то часть воды, случайно налитая через край, пролилась прямо под ноги.       — Как неаккуратно!       — Я помою.       — Вы решили в роль слуги уйти? Ха, как унизительно для лидера клана, не замечаете?       — Для других я уже давно не лидер, — он всё размахивал руками в стороны. — для Вас и слугой, и...       — Правда же чудной Вы! — Цукаса пытался отнять лейку, но безуспешно. — ступайте своей дорогой.       Позади кто-то встал, словно призрак. Тенма мигом замолчал, выпучивая глаза, как у психа. Он тихо отошёл на шаг, своим молчанием напугав Руи. Тот легко обернулся и увидел низенькую девушку, словно куколка. Волосы её длиннющие и светлые, на голове заколки с лилиями, а сама наряжена в один халат. Она всё почесывала глаза и сонливо зевала на ходу: говорила медленно и тихо, что даже шум фонтана перебивал её речь.       — У нас гости? — коротко спросила девушка, посмотрев на парня около себя. — вы слишком шумите, и Цукаса, когда это Вы за сад отвечать решили?       — Йоисаки, Вам бы появляться не как призрак каждый раз... — он незаметно взялся ладонью за сердце. — прошу простить меня за шум, у нас... незваный гость, — он пристально посмотрел на Руи.       — Совершенно случайно заглянул сюда, не в планах было мучать Ваши сновидения, — Камиширо вежливо приклонился и легонько поцеловал мягкую ладонь девушки, улыбаясь вслед. Но в её глазах не было приветливого слова.       — Наслышана про Вас.       — Канадэ, — обратился Цукаса, забирая лейку. — я потом всё объясню, просто...       — А с какими целями Вы тут, Камиширо?       — О, — юноша приложил ладонь к сердцу, чистыми глазками смотря в глаза девушке. — у меня ни за что нет плохих намерений, я только помочь с садом. Так сказать, наладить отношения.       — Интересно, — коротко проронила она, взяв случайно упавший листик дерева в руки. — наладить отношения, выполняя работу... Ну, воля Тенмы, я не решаю. С меня только чай.       — Чай не пью.       — Будете. Точнее, если так получится. Мне пора, — и неспешными шагами она направилась обратно в особняк, оставив парней наедине. Цукаса всё сморщивал брови, вероятно, противясь от смазливого личика Руи при Канадэ, а тот глядел в стороны, только бы не в чужие глаза.       — А меня встретили лучше, чем я думал.       — Зачем с ходу было придумывать, что Вы хотите наладить отношения с кланом? Так хочется погостить, или что? — он сделал шаг вперёд.       — Я и в правду хочу, говорю от чистого сердца. Особенно с...       — Я... — быстро перебил Цукаса. — за то, как Вас примут, я не отвечаю.       — Так сделайте мне условия, чтобы приняли гладко.       — Наглец.       — Я помогу с садом, а Вы отпоите меня чаем. Выгодная сделка, не замечаете? — Руи протянул руку.       — Это будет наша первая и последняя сделка, — Цукаса протянул ладонь в рукопожатия.       — Я руку тянул не за рукопожатиями, а лейкой, —Камиширо по лисьи улыбался, пока собеседник, уже весь вскипевший, отдаёт обратно лейку в руки и идёт к лежаку неподалёку. Он по пути расстегнул ещё пуговицу, ладонью проводя по открытой части груди. Тут Руи и вспомнил своё произведение, на пару секунд застыв в воспоминаниях. Точно такая же картина, только не хватает беседки... О, только бы не сейчас об этом думать, сейчас самое время унижаться перед величием Тенмы и выполнять крестьянскую работу при жаре утреннего Солнца.       По ходу своей работы он успел своровать одну лилию, причём так незаметно, что Цукаса даже не обернулся и не взвизгнул. Эта лилия будет особенно напоминать сегодняшний день, когда наконец удастся без хитрых поворотов судьбы войти в это поместье и пообщаться с кланом, который держит какую-то детскую обиду с прошлого поколения (хотя с чего Цукаса не отказался держать его у себя на территории?). "Я назову тебя рассветной эйфорией, это так подходит" —подумал про себя Руи, засовывая в карман растение.       — Ваша Светлость, что же Вы за мной не следите? Мало ли, — с самоиронией сказал Камиширо, обернувшись в сторону возмущающегося лидера. Сейчас он меньше всего смахивал на кого-то главенствующего, доминирующего целой системой — лишь на простолюдина, которому дали отдых; и одежда простенькая, что неподобающе для высших сословий.       — Выполняйте работу молча, мне лучше знать, что и как делать! — хотя и излишне наругался, но по правде стал пристальней смотреть за... Даже не сказать "подчинённым", хотя Цукаса спокойно мог управлять Руи. Кажется, он не в восторге от своей роли.       Час на пеклом солнышке мог быть более заметен, если бы не кроны деревьев, затмевающих вид на облака. Частенько пришлось туда забегать, спасаясь от солнечного удара; а Тенма всё лежал с закрытыми глазами, укрывшись зонтиком. Рука закрывала лоб, юноша всё сопел себе под нос и всё-таки не выдержал такого раннего пробуждения. Этот момент слабо напомнил Руи его же рукописные строчки, правда в отличии от них, Цукасе ничего не грозит. Лейка уже пару раз пустела и набиралась водой из вёдер, ноги подкашивались, но обошлось без жертв. Ну, без потоптанных лилий. За такое время парень успел рассмотреть каждую лилию, погладить, а самым некрасивым легонько чмокать лепестки. Всем уделил внимание, всех так занежил, что открылось второе дыхание и все в дуновение ветра заигрались и распахнулись. Пыльца слабо, но красиво светила даже в тени деревьев; интересно посетить это место в ночное время, какова же будет красота!       Облака потихоньку сливались одно за другим, а пару кругов обхода по саду хватило, чтобы в удобный момент через более удобные пути прокрасться сюда. Руи вдоль и поперёк изучил территорию, причём основные места скопления красоты он не глядел: только укромные и запыленные углы, где мало кто ступает ногой, да и пауки тоже были не в восторге от гостя. Возвращаясь к лежаку, там до сих пор дремал Цукаса при свете утра, что даже ресничка не тронется.       — Неприлично же так, — негромко сказал Руи, нагнувшись ближе к спящему. А тот сразу очнулся, выпучив глаза, как уколенный.       — Д-делайте свою работу! — резко отошёл юноша, схватив зонт. Ладно, теперь он больше смахивал на вредную леди.       — Всё сделано, — Камиширо уважительно приклонился.       "А в поместье лучше, чем я ожидал" — промелькнула первая мысль, когда нога впервые ступила в жилище чужого клана. Не место делового собрания, а место чаепития. На стол уже почти всё накрыто: слуги неспеша подносят тарелки со сладостями, Канадэ аккуратно наливает зелёного чая, запах которого прошёлся по всему помещению. Огромные окна освещали всё вплоть до высоких потолков, почти доставая до куполов. По стенам разрастались ветви винограда, где-то вдали висят на гвоздиках пустые корзинки, в тишине стоят массивные колонны, на которых когда-то искусно прошлись резьбой. По паркету стучали чьи-то женские, озорные каблучки, крутящиеся в танце с самим собой.       — Отори... — не успел Цукаса произнести, как девушка сразу заметила его, а в особенности глаза её поднялись на гостя, стоящего позади, словно дрожащего от страха видеть жильцов. Хотя ладно, самое страшное — лидера — он пережил, остальные будут делом времени...       — У нас гости! А это случаем не...?       — Именно, — Тенма отвернул взгляд в сторону, слегка засуетившись движениями.       — А что он у нас делает?       — Помог в хозяйстве, достоин отведать чаю, — влезла в диалог Канаде, наливая последнюю кружку. — Эму, можешь садиться.       — В хозяйстве? Да ладно! Камиширо?! — её глаза горели от удивления так, что вот-вот заискрятся, а щёчки налились приятным румянцем.       — Тенма, представите меня клану? — шёпотом спросил Руи, от чего Цукаса неприятно содрогнулся.       — Дурак... Ладно, — блондин поднял голову, спрятав руки назад. — сегодня Камиширо не угрожает нашей безопасности, давайте же примем его... как гостя.       — А как он оказался у нас? — спросила Отори, поднося чашу к губам.       — Эму, позволь мне рассказать после завтрака. Не помнишь наше правило? — Йоисаки взяла кружку с уже остывшим чаем. — когда я ем...       — ... я ем и ем!       — Да, так тоже можно. Ну-с, располагайтесь, уважаемые Тенма и Камиширо, — Канадэ провела ладонью по столу, приглашая многоуважаемого и точно ожидаемого всеми гостя (конечно не обратно, не подумайте!) на свободное сидение. Прямо напротив него сел Цукаса, который всё застолье избегал встречи взглядами; то бегая глазами, то нервозно шевеля правой ногой. Нет, Камиширо было не менее страшно здесь находиться. Порой, сталкиваясь глазами с прохожими слугами, с каждым из которых была своя история, становилось неловко. С высокомерием и тихим возмущением смотрела даже уборщица, которой приходилось не раз прибирать грязные следы обуви Руи в саду. Косые взгляды коснулись даже самого лидера. "Ну и наворотил, а стоило только открыть врата мне сюда... " — задумался про себя Камиширо, уже не обращая на кипяток чая; не обращая, как обжигает язык.       — Какая-то неловкая тишина, не думаете? — спросил он вслух, поднося чашу к середине стола.       "Хотя я прекрасно знаю, почему вы все молчите"       — У нас не принято чокаться, — Цукаса не подвинул кружку ни на сантиметр на встречу.       — А что ж у вас вообще тут можно? Дышать разрешаете?       — Камиширо, Вы просили к себе нормального отношения — и Вы проявите в ответ, пожалуйста, — он отпил так много чая, что весь искривился от кипятка. Канадэ быстро поднесла воды и отдала в чужие ручки. Руи совсем незаметно улыбнулся, почти не поднимая уголков губ — только глазами, которые и без того еле прочитать. Но и в них Канадэ увидела что-то настолько страшное, что бросила холодный тон.       — Камиширо, — начала Йоисаки. — Вас не учили этике?       — Учили, в первую очередь — вести себя чуть лучше обезьяны, — с усмешкой он стащил печеньку и чуточку откусил.       — Если же Вы так горите наладить отношения, то стоит хотя-бы иногда проявлять уважение, а не насмехаться над самим главой клана. Ни к кому из нас нельзя так относиться.       "Я и писка не издал, ну и чудики... "       — Вам наверняка показалось, в мою сторону Солнце слепило, вот и...       — В Вашу сторону Солнце никогда не светит, — коротко добавил Тенма, важно усевшись на кресле.       Ладно, встреча выдалась не такой приятной, как казалось. Хотя так и должно быть, это нормально. Всё как и должно идти, обычный ход событий... Фанатизм Руи от книг и собственных фантазий доходил до того, что он каждую минуту ожидает невероятных событий, пытается создать из жизни какой-то сборник "незабываемых приключений с главным неудачником Тёмной Лилии Руи Камиширо". По пути домой он ещё пару раз оборачивался, надеясь, что кто-то втихую будет следить за ним, но там и перекати-поле поехало в другую сторону, да и Солнце правда слепило в глаза, а не за спиной. "Такое бывает" — утешал себя Руи, снимая шляпу. Да, всё-таки надеяться на счастливый конец была глупой затеей. "Нет, это только начало, а может правда поставить такую цель... " —он обернулся разок к поместью Белой Лилии, но калитка вот-вот стала закрываться. Со слабой улыбкой пришлось перестать оглядываться с надеждой, что случится удивительное.       Хотя ещё разок глянул.       В своём поместье все свои — не то, что у Белой Лилии. Руи потягивал ручки вперёд, похаживая по коридору. Неужели хоть кто-то оглянулся в его сторону без презрения за сегодня (ямщик не считается!). Тот отвлёкся от газеты, большим пальцем пометив последнюю прочитанную строчку.       — Руи, — Шинономе поднял голову, бегая глазами по одежде. — пахнет от тебя не нашим.       — Акито, ты такой чуткий всегда. Да, я сегодня дома не был с утра.       — Опять к тем бегал? М... У тебя на голове, — парень вытащил белый листок, затерявшийся в волосах. Руи сразу отдернул его и забрал своё маленькое чудо в ладошку, почти прижимая к сердцу. — да куда он тебе сдался? На следующий день сгинет же.       — Тебе какое дело? Сегодня твоя очередь убираться, между прочим, не забывай.       — И твою комнату не трогать, помню я, помню, — Акито снова уткнулся головой в текст газеты, быстро пробегаясь глазами. — хм, нелегальная литература... — и ушёл в свою комнату, заперев на замок.       "Нелегальная литература?" —повторил про себя Руи. И ещё раз повторил. Его успело пару раз дёрнуть по всему телу, прежде чем вернуться в свое живое состояние.       — Это было странно, — пробормотал он и отошёл в свою комнату.       Днём тут в разы страшнее находиться, чувствительные глазки не выдерживали такого контраста тёмных и мертвых стен с ангельскими просветами солнышка, и только белые лилии отражали лучи, сами светясь так ярко, что заменяли свечи. Очередной беспорядок на столе, разлитые чернила на бумагу, почти закончившиеся печати для писем, неприятный запах масла, устоявшийся со вчерашнего дня. Пол неприятно скрипел под ногами, а эта раздражительность, к слову, копилась весь день — тут только надеяться на стальную сдержанность и не привлечь в очередной раз внимания.       Руи лёг в кровать убитым, уткнувшись лицом в подушку. Никаких нежностей и мечтаний. "Нет, я странно себя веду, что же со мной... " —быстро он переключился на спокойный лад и через силу улыбнулся, повернувшись лицом в потолок. Стоило вспомнить про цветок в кармане, который все-таки удалось украсть, а как же он приятно пахнет! Парень почти закатывал глаза от приятной мелодии запаха, совсем не обращая внимания на прилетевшего белого голубя к подоконнику.       С письмом в клюве.