После

Никто из тех кто хоть раз видел Ями Сукехиро не сомневался в том, что этот человек обладал несокрушимым душевным здоровьем. Ничто не способно поколебать его спокойную уверенность в себе и своей правоте. Никто за много лет, ни знатные мужи, ни прекрасные благородные дамы, ни суд, ни сам король не смогли заставить этого несгибаемого, грубого и самоуверенного человека усомниться в себе и своих суждениях. Он плевал на все и поступал руководствуясь своими убеждениями и совестью. Плевал на традиции рыцарей-магов и набирал в свой орден откровенных отбросов, вызывая смешки коллег из других орденов. На правила магического боя и применял неведомую катану, а тренировал себя физически не давая поблажки ни себе ни тем, кто рисковал к нему присоединиться. На свой собственный статус капитана магического ордена и таскался везде в одежде скорее достойной уличных разбойников нежели высокопоставленного командира. И уж точно никто из тех кто хоть раз видел Ями Сукехиро не мог бы предположить, что он способен испытывать неловкость и неуверенность в себе. Люди знающие его чуть лучше, а их было не так уж и много, догадывались об этой его способности, но, во избежание собственного увечья и смуты среди рыцарей – магов, предпочитали молчать о своих догадках. Вот и сейчас, проснувшись в предутреннем сумраке и обнаружив в своей постели постороннюю принцессу шипов Ями Сукехиро испытывал нерешительность. Сукехиро задумался над сложившейся ситуацией. За неделю прошедшую после сногшибательного заявления Финрала и до этой минуты произошло слишком много событий. Слишком мало времени на размышления о том, о чем стоило подумать еще год назад. Чертов Финрал, чертовы капитаны! Трусливые сопляки! Никто не рискнул сказать ему. Все только смотрели на его недоуменную рожу и отводили глаза! А она тоже хороша! Бегала от него столько лет. Нос задирала выше башни замка. Рот кривила, обзывала. А это оказывается мы так не ненавидим и презираем, это мы так стесняемся своих чувств. А ты Сукехиро догадайся! Мужчина рыкнул. Отрицать не было смысла, эта невыносимая гордячка ему нравилась. Давно. Да кому она могла не понравиться? Женщина невероятной красоты и магии. Сильная, независимая, словно сошедшая со страниц древних легенд воительница не давала спуску никому. Никто не мог завоевать ее благосклонность, а он презираемый ею с первого дня знакомства даже не пытался. Он помнил как на одном из приемов она танцевала с Нозелем Сильвой. И даже он, гордость королевского рода, робел перед ее ледяными глазами. Ями слышал как один отчаянный смельчак рискнул сделать ей предложение руки и сердца пригласив к стенам штаба ее ордена целый оркестр, и как вместе с несчастными музыкантами бежал от разъяренной воительницы. Она была гордой. Она была непобедимой. Она была неприступной. Она лежала в его кровати свернувшись, словно кошка, клубком у него под боком. Она звала его с того света умоляя не умирать и признавалась в любви на глазах у других командиров наплевав на свою гордость. Он хотел с ней поговорить. Да! Но что именно он хочет ей сказать он не знал. Вообще вероятность их разговора «после» была чрезвычайно мала с самого начала. Но даже если бы они оба в итоге остались живы, он надеялся, что у него будет время решить как сказать ей то, о чем он думал. Но эта безумная женщина и тут поставила его в глупое положение. Времени не было. Скоро, совсем скоро, она проснется и ему надо что то ей сказать. Ями вздохнул. Чертовски хотелось курить, однако те, кто притащил его в комнату не удосужились положить рядом пачку с сигаретами. Черт! Как? Как то объяснить ей что он чудовище с демоническим сердцем, грубый, неотесанный «мужлан» готов отдать за нее жизнь, но не готов носить белую сорочку с миллионом маленьких пуговок. Что его семья, самые дорогие ему люди в этом мире, это отбросы общества обреченные, не смотря на все заслуги перед королевством, быть опасными одиночками не нашедшими свое место в обществе. Что он не оставит их, не предаст их веру в него. Что он не умеет быть «нормальным». Ему нет дела ни до признание королевством, ни до регалий. Но ей, девушке из высшего общества, есть. И до регалий и до пересудов. У нее с ним не будет того будущего которое прочат всем благородным девицам, пусть даже они командиры ордена. Он был готов отдать за нее жизнь. Ями хмыкнул. Он и отдал. Кинувшись на перерез атаки нацеленной в нее он был готов умереть. Но он не отказаться от своего уклада жизни, от своего ордена. От самого себя. Командир Черного быка задумался о том, когда же его стали задевать ее нападки? Когда для него стало важно, что бы она смотрела на него с меньшим презрением? Ведь он пытался. Даже на том трижды идиотском свидании он сделал все как рекомендовали в таких случаях. Слушал ее. Ухаживал. А она опять сбежала едва коснувшись его руки. Ями нахмурился. Это сейчас он знает, что бежала она от смущения, но тогда... Мужчина улыбнулся, знать бы тогда, он не дал бы ей вырвать руку. Ями поерзал на кровати желая строиться поудобнее. Посмотрел на Шарлотту и встретился со взглядом голубых глаз.