Сквозь красные пески

Мокрые от воды волосы разметались в разные стороны, спутанные, прилипали к лицу. Горячая кровь, стекая со лба, заливала правый глаз так, что невозможно было моргать. На животе и груди не осталось живого места, трудно было понять, почему она ещё оставалась в сознании. Тяжело поднимая избитые руки, заметила синие пятна от грубых пальцев, что хватали её и тащили к реке. Порывы ветра царапали кожу мелким песчинками. Повернув голову, она увидела, как из пустыни в её сторону несется стена из песка. Буря? У самого Нила, как же странно. Сидела на мелководье, оглянулась на течение воды. На секунду показалось, что увидела в волнах характерную тень… Быть того не может, померещилось. Она с самого детства чувствовала, что сама по себе, но умереть вот так, в полном одиночестве, во власти стихии… Сил подняться не было, да и пытаться бежать становилось бессмысленно. Сердце в груди колотилось так, что не унять. Да и надо ли? Пусть бьётся, пока может. — Эвтида! О чем думают люди, ожидая скорую смерть? Вспоминают дом, семью? Близких сердцу? Говорят, перед уходом видишь всю прожитую жизнь, словно в калейдоскопе… Значит, должно вспомниться и хорошее. Что хорошего с ней успело случиться? Дружба с Исманом, что был убит? Черная магия, что гнала её на плаху? Встреча с Ливием, что чуть не погиб из-за её тайн? Учёба у наставника, что вздумал отравить и бросить на растерзание фараонским псам? Она не разбогатела, как мечтала когда-то. Не посмотрела мир, да даже Нижний Египет не увидела. Ей так хотелось раздать злополучные долги и обрести свободу. Умчаться подальше от охоты, от хвори. Она не успела по-настоящему полюбить… Да и некого было, надо признаться. Все мужчины в её окружении либо хотели поймать её, либо сами боялись быть пойманными. Всё, что встречалось ей о большой любви в переписанных ею свитках, казалось чем-то выдуманным. Наверно, людям так легче живётся. С надеждой. На небосводе жизни Эва вдруг почувствовала себя маленькой одинокой звездочкой, которую так и не взяли ни в одно созвездие. — Эвтида, очнись! Ветер усиливался, голова раскалывалась. Кричать не получалось. Глотая в немом крике воздух с песком, она тёрла красную от удавки шею. Крепко сомкнула веки. Быть похороненной заживо — наверно, достойная шезму смерть. — Эвтида Меренсет! Кто-то больно схватил её за плечи. Потом была пощечина, и вдруг — в легких воздух. Тело било мелкой дрожью: резко стало смертельно холодно, словно её вытащили из кипящей реки и бросили на берег. Волосы противно липли к мокрому лицу и такой же мокрой от ледяного пота шее. Он сунул ей в руки флягу с водой. Она жадно пила, пока мужчина не выдернул спасительный сосуд из рук. — Перебор, плохо станет. Что видела? Во мраке хижины глаза Сета горели огнём, но в этот раз Эва не видела в них угрозы. Был в этом взгляде, скорее, жадный интерес. Неужели он думает, что все её сны принадлежат и теперь ему тоже? Как бы не так. — Это просто кошмар из детства. Такое часто бывает… — вытирая мокрый лоб рукой, начала было Эва, но что-то в выражении лица Сета заставило её остановиться. Алые глаза приобрели недобрый блеск. — Я не просто любопытствую, — Сет говорил вкрадчиво, стараясь сдерживать раздражение. — Если ты не заметила, мы в середине истории с недописанным финалом. Если тебе во сне являются знаки, хорошо было бы поделиться ими с могущественным богом-покровителем. «И коллектором в придачу», — пронеслось в голове, но Эва прикусила язык. Понимала: накалять обстановку было плохой идеей. В конце концов, пока есть общее дело, Сет не будет ей вредить. Да и много ли у неё союзников? Особенно сейчас, когда перспектив умереть гораздо больше, чем шансов выжить. Она никогда не пересказывала свои сны — нутром чуяла, что к добру такие откровения не приведут. Рэймсс и Дия были её потенциальными конкурентами, и как бы Эва не желала с ними сблизиться, всегда должна была помнить о том, что в мире черномагов каждый сам за себя. Реммао она тоже боялась рассказывать про видения — переживала, что сочтет ненормальной, непригодной к работе, откажется учить. Наверно, так сработала интуиция: быть может, наставник напал бы на неё гораздо раньше, узнай он в своё время об «отклонениях» ученицы. Стоило ли делиться видениями с Сетом? Он покровитель черной магии и до сих пор, кажется, был заинтересован в том, чтобы Эва жила. К тому же если кто-то и сможет разгадать причину наличия у черномага сновидений, так это он. Однако это же божество сейчас охотилось на Саамона — такого же, как и Эва, черномага с теплой Ка. Да и в целом реакции Сета на какие-либо ситуации спрогнозировать было невозможно: он то шутил, то без раздумий сворачивал шеи. Эва тонула в мрачных мыслях, глядя куда-то сквозь Сета. Тот ждал ответ, продолжая прожигать шезму глазами. — Ещё раз спрашиваю: что видела? Ничего тебе не сделаю, успокойся, — Сет положил руку Эве на плечо, пытаясь привлечь её внимание. Сфокусировав взгляд на его пылающих в темноте глазах, Эва сделала глубокий вдох. — Я вижу сны, очень часто. В основном кошмары про, скажем так, проблемы в родном доме, но есть и другие сны, особые, — Эва сомневалась, стоит ли выкладывать всё, но отступать было поздно. — Ещё в Гермополе, в храме Тота, мне во сне явился Анубис. Уже в Фивах я снова видела его, но с Исманом на руках. Мне казалось, то было предупреждение, однако Реммао я не решилась сказать. А сейчас… Эва запнулась. Глаза вдруг застелили слёзы, но не от того, что ей стало страшно вспоминать сновидение. Ей на секунду показалось, что Сет ей не поверит, примет её за девицу с бурной фантазией или, что ещё хуже, просто поднимет на смех, и тогда она вновь останется один на один с загадкой, которую не в силах решить самостоятельно. — Ну и… Дальше что? Ты тут? — Сет щёлкал пальцами перед лицом девушки, пытаясь вернуть её к рассказу. — Это все бредни мои? С ума схожу, — всхлипнув, Эва дала волю душившим её слезам. Содрогаясь в беззвучных рыданиях, она не заметила, как Сет замялся, будто сомневаясь в чём-то. Затем аккуратно подвинулся к девушке и положил горячую руку ей на спину, притягивая к себе. Шезму вздрогнула от неожиданности, но не стала сопротивляться: её так знобило, что любой источник тепла был кстати. Спустя минуту она заметила, как её дыхание стало выравниваться. Тепло, исходившее от Сета, согревало её. Приходило успокоение, говорить стало проще, словно с холодом и дрожью бог забирал часть её тревог себе. Отдышавшись, Эва начала вспоминать. — Господин, как наяву всё было. Меня кто-то душил у реки, вода вокруг была в крови, человек тот хватал меня и окунал в воду раз за разом… В очередной раз вынырнув, я увидела: убийца пропал, и только тень мелькнула на водной глади. С пустыни шла буря, что вот-вот должна была похоронить всё живое. И потом я очнулась. — А тень-то чья была? — уточнил Сет. — Тень? — Эвтида задумалась. — Мне сначала померещилось, будто хищный зверь или маска некроманта, но то снова был Анубис. Я уверена. — Зачастил к тебе во снах, получается. Нехорошо к чужим слугам в гости ходить, — тихо произнёс Сет. — Но с этим я сам решу, а что до бури… Думается мне, Эвтида, ты все не так поняла. — Не так? Меня чуть не засыпало, Анубис разве не о смерти меня предупреждал? — Эва пристально смотрела на Сета, пытаясь понять, к чему он клонит. — Не вяжется. Буря не собиралась тебя губить, напротив, спугнула твоего убийцу, — уверенно ответил бог. — Потому что песчаный ветер — это всегда я. Эва вновь неуверенно подняла глаза на мужчину, всё ещё прижимавшего её к себе. Он рассуждал о событиях её сна так, будто всё произошло наяву, и события эти требовали анализа и осмысления. Вопреки её страхам, он не стал ухмыляться или язвить, обвинять в наивности. Такое поведение всегда насмешливого бога заставляло её теряться. Заметив её взгляд, таивший в себе и испуг, и подозрения, Сет пустился в объяснения. — Думаешь, не верю тебе? Эвтида, сама посуди: в союзники нас сама судьба записала. Что думать обо мне — дело твоё, но ты мне, к твоему же счастью, ещё не давала повода в себе сомневаться. Да и чувствую я ложь. Сочиняла бы — я бы сразу понял. В темноте хижины повисла пауза. Эва хотела сосредоточиться на толковании символов из сна, но раз за разом возвращалась к мысли о том, что сидит, прислонившись к Сету, и слушает, как он подбирает совсем не характерные для самого себя слова поддержки. Пережив неприятное видение, шезму плохо соображала, но даже столь медленной работы сознания хватало на осознание простого факта: бог хаоса не обязан был подрабатывать лекарем душ. — Спасибо, — наконец, произнесла Эва. — За что, шезмочка? — в словах мелькнула знакомая ухмылка. — За доверие, господин, — серьезно ответила девушка. — Наедине называй меня Сет. Или Аш. Как самой нравится. Я для тебя и правда господин, но самой Меренсет, так уж и быть, разрешу себя по имени звать. — А тебе оба твоих имени нравятся? — решила уточнить Эва. — Оба, не обидишь, — кивнул мужчина. — Тогда буду Сетом звать. Аш для меня — путник у оазиса. Но как божество ты мне явился под другим именем. И когда я вспомнила тебя в своем прошлом, сразу признала спасшую меня грозную тень как бога Сета. — Вспомнила меня? — Сет вскинул брови в удивлении. — Думал, логически добралась до понимания, что это я тебя тогда выручил. — Логика никогда не была моей сильной стороной… Сет, — Эва попыталась улыбнуться. — Ночь нападения Реммао вернула мне память, словно круг замкнулся, ведь тогда снова меня загнали в угол, и снова кому-то пришлось меня спасать. А ведь после побега из дома я многие годы ломала голову: правда ли я убила? Как смогла? Неужели на моих руках кровь? — Это на моих руках кровь, шезмочка, а ты живи спокойно, — тихо сказал Сет, а затем замолчал, задумавшись о чем-то своем. Они просидели молча до самого рассвета. Эвтида постепенно согревалась и приходила в себя, аккуратно прислонившись к богу так, чтобы не потревожить его рану. Сет же закрыл глаза и ушел в свои мысли и только периодически поправлял на коленях Эвы плед. В ногах у странного дуэта спал Омфис: его единственного в ту ночь никакие кошмары не волновали. К этой странной компании Эва постепенно начинала привыкать.