Волк и Море

У моря жить было неспокойно. Часто дул сильный, шквалистый ветер, поднимая на море огромные волны, и Волку приходилось прятаться среди камней на берегу, чтобы не промокнуть. Волны бросались на берег, исступленные и жадные, и Волку приходилось убегать, чтобы они не утащили его в глубину. Волны гнались за ним, но потом шуршали ласково и отступали, слизывая следы его лап с песка. В дни, когда море было особенно яростным, Волк прятался подальше в скалах, сворачивался клубком, и дремал, вспоминая родной лес и собратьев. Среди них он был особенным – другие волки любили сосны, достающие, казалось, до самых облаков, мягкий ковер хвои под лапами, глубокое ночное небо. Они любили петь стаей, любили гнать добычу, любили летний зной и зимний белый снег. Они не знали моря, и, когда услышали, что Волк хочет дойти до него, смеялись над ним, спрашивая, зачем ему оно, если есть ледяные горные ручьи с кристальной водой, и глубокие тихие озера за лесом, у северных болот. Воду из моря нельзя пить – а в ручьях и озерах вода вкусная и сладкая, особенно после хорошей охоты. Они смеялись над его любовью, и Волк ушел от них еще до большого пожара, решив жить один… Но он помнил их и скучал по ним в ненастные дни, когда к морю было невозможно приблизиться. Лето выдалось чудовищно жарким даже для Хорватии. Манджукич, разумеется, вернулся на родину. Курорты, на которых футбольные звезды предпочитали проводить свои отпуска, были для него чем-то чуждым и неприятным. По-настоящему отдохнуть он мог, казалось, только в своем (их с Иваной) доме, в Славонски Броде, и то, в этот раз, лишь условно. Несколько дней вместе – и снова в дорогу. Товарищеские игры предшествовали групповому этапу Евро-2016, отдыхать было некогда. Марио, как показалось поначалу, был в неплохой форме, последний товарняк закончился для него хет-триком – впрочем, меньше забить сборной крошечного Сан-Марино было бы попросту неприлично. Игры, плюс товарищи из сборной вокруг, знакомая «семейная» атмосфера сборов – все это должно было неплохо прочистить голову и помочь справиться с происходящим. Марио надеялся, что тяга к Дибале хоть немного ослабнет, пока он будет занят делом. Отдохнуть от Пауло толком не получилось: уже через неделю после того, как все разъехались по отпускам, тот скинул Марио фотографию из тату-салона. На ней он сидел на кушетке, скорчив смешное лицо, пока над его левой ногой трудился мастер. Марио только-только вернулся с тренировки, и, увидев оповещение, ожидал, что в мессенджере что-то от команды: или Домагой предлагает вечером посидеть с пивом, пока Чачич будет занят – да и можно же, до следующего матча почти неделя, или Шиме снова решил поныть, что на Евро без Деяна им делать нечего. Но это был Дибала, и не в общем чате, а в их личной переписке. Фото было довольно скверного качества, но Марио все равно тщательно его рассматривал, чувствуя, как внутри все снова переворачивается, будто он только сошел с какого-то аттракциона. Телефон мигнул новым оповещением: Пауло, не дождавшись реакции на фото, написал сам. ДибалаП: Как думаешь, что я там набью? )) ММ17: Пару полосок в комплект к тем, что на руке? В ответ прилетела фотография эскиза: футбольный мячик в короне. Манджукич даже глаза закатил от пошлости задумки, но, при всем желании, не мог осудить Пауло за такую татуировку. Все-таки, он еще совсем юный, и делать дурацкие тату – нормально. Сам Марио это прекрасно знал по себе. ДибалаП: Как тебе? Не глупо? ММ17: Решил короновать забивающую ногу? Неплохо. ММ17: Глупо – это спрашивать про нормальность выбранной татуировки человека, у которого вся рука забита сомнительными и не связанными картинками. ДибалаП: Мне нравится твой рукав! Он красивый. После таких сообщений хотелось еще пару дней не открывать мессенджер. Но это было невозможно: командный чат сборной пестрел обсуждениями, шуточками и, иногда, новостями. По большей части, все-таки шуточками: одним из первых матчей стояла игра с Турцией, и победа над этой сборной была бы особенной, принципиальной. Выбить турков сейчас, словно в отместку за собственный драматичный вылет с Евро-2008, было бы делом чести, поэтому игроки наперебой поднимали друг другу настроение и боевой дух. Марио в сборной было комфортно всегда. Семейная атмосфера давала ощущение покоя даже перед самыми нервными играми, и именно среди этих людей он чувствовал себя дома. Дома – в любой точке земного шара, куда бы «огненных» не занесло. Близкие, братские отношения между игроками добавляли ощущения большой дружной семьи, и секретов от большинства товарищей по команде у Марио не было. Почти. Свой главный секрет он оберегал достаточно тщательно, и это не мешало ему чувствовать себя здесь полностью своим. Но момент, когда Пауло выговорился ему о Морате, застрял в голове. Манджукич понимал, почему Пауло, услышав, что он знает о его связи с Альваро, сперва стал все отрицать. Но еще сильнее он понимал, почему Пауло, видимо, почувствовав, что его не собираются осуждать за эту связь, решил выговориться. Принятие оказалось важным. Марио после этого провел пару дней, представляя, как чувствовал бы себя, если бы какие-то близкие люди, помимо Иваны, знали о его наклонностях. Знали – и при этом не осуждали бы их, просто приняв его таким. С одной стороны, ему казалось, что ничего бы не изменилось, он жил бы так же, как до этого. С другой, представляя этот сценарий, он чувствовал облегчение. Как будто собственный секрет давил на горло, а потом ошейник снимали, позволяя дышать более полно и глубоко. Он даже всерьез задумался, может ли открыться кому-то в сборной. Веселый балагур Домо отпадал – Манджукич, не раздумывая, взял бы этого парня в любую разведку, но в том, что касается чувств или эмоций, Вида казался ему достаточно неуклюжим и чуть ли не грубым. Вряд ли он бы принял ориентацию приятеля нормально, ведь достаточно крепкие безадресные шуточки по этой теме от него порой проскакивали, и инстинктивно Марио решил, что ничего хорошего такой момент не обещает. Капитан, Дарио, хоть и пользовался большим авторитетом, но тоже казался Марио недостаточно надежным вариантом. Случалось слышать, как Дарио костерит соперников и «бабами в шортах», и «пидорами». В пылу игры получалось это не замечать, но память эти эпизоды подкидывала более чем услужливо. Ракитич, вроде бы, подобным тоже отличался. Возможно, стоило бы поговорить с Шиме – то неуловимо казался каким-то особенным, может, если и без таких же наклонностей, то уж точно наиболее терпимым в силу некоторой неотмирности. Но Врсалько настолько был занят переживаниями о том, что их защита сейчас никуда не годится без Ловрена, что дергать его не хотелось. К слову, Ловрен отпадал тоже, и сразу – Марио даже не смог бы объяснить, почему. Суба, Олич, Чарли – никто, в силу разных причин, не казался Манджукичу достаточно надежным. Когда он перебрал абсолютно всех, пришлось смириться, что принятия и полной открытости в родной шашечной «семье» ему не светит. Он даже обругал себя – вбил в голову какое-то там облегчение, насмотревшись на Дибалу, жил же нормально, без желания кому-то довериться, что началось-то? Но желание не унималось, а в памяти всплыл еще один человек, о котором Марио даже не подумал. Лука Модрич. Они были знакомы уже много лет, дружили давно, вместе играли в загребском «Динамо», и Марио не вспомнил о Луке сразу лишь по одной причине – они не общались уже два с лишним года. Не совсем, конечно, не общались – в рамках футбола все было по-прежнему, но вот дружба казалась испорченной из-за сущей ерунды. В 2014 году Манджукич, и так потрепанный после истории с Тимо, не особенно удачно выступал в товарняках перед плей-офф Чемпионата Мира, и потому ходил чернее тучи, остро реагируя на очень многие вещи. Он прекрасно помнил, как было паршиво: боль по Анатолию еще терзала его, а уход из «Баварии», которая предпочла Левандовского, и которая встала на сторону Гвардиолы, сильно ударил по нервам. В этот раз не помогал даже приезд в сборную, который обычно приводил его в чувство. В холодной Исландии, когда продрогшие «огненные» после тренировки вернулись в отель, Лука, очевидно, замечая убитое состояние друга и желая его подбодрить перед матчем, подошел и сказал что-то… Спустя два года Марио даже толком не мог вспомнить, что именно – что-то про необходимость выложиться на полную. Но в тот момент, замерзший, злой и обиженный на весь мир, он воспринял это придиркой к себе. Как будто бы он не отдавал себя всего на матчах, как будто не бился чуть ли не насмерть за мячи… В общем, тогда он в грубой форме посоветовал Модричу отвалить и следить за собой, а не за другими. Лука тогда пожал плечами и отошел. И больше не подходил вообще. Сам Марио же уперся, решив, что раз тот не подходит, то все отлично, и им лучше друг без друга. Хотя и скучал. И вот сейчас Лука, похоже, остался одним единственным человеком, которому он мог бы доверить свой секрет, несмотря на эту затянувшуюся ссору. Однако, такое решение требовало обдуманности. Марио не спешил. Турцию переиграть получилось, и на волне этой эйфории почти получилось и с Чехией: первый тайм хорваты уверенно вели, как в счете, так и во владении. Во втором они немного сдали позиции, пропустив один мяч, но победу все-таки можно было бы удержать. Однако, под конец матча, когда оставалось продержаться всего ничего, на поле полетели файеры и петарды. Фанатская трибуна дымилась и полыхала, толпа неистовствовала. Матч был остановлен, поле заволакивало дымом. Остановка оказалась роковой, хорваты потеряли в ней темп и эмоции, в итоге позволив игроку Чехии забить, сравнивая счет. Это, правда, не сильно помешало уже в следующем матче разобраться с испанцами, однако, ничья с Чехией подводила общий результат к не самому удовлетворительному. Португалию нужно было побеждать. За этот июнь Марио толком не смог сосредоточиться на сборной. Спал он плохо, снова попытался прибегнуть к наказаниям себя за мысли о Дибале, за желание – но быстро убедился, что ни тело, ни мозг не собираются больше реагировать на боль от горячей воды, и успокоения найти не получается. Пауло приходил во сне, Пауло скрывался в нескольких фото, спрятанных на телефоне среди вороха картинок с природой и собаками. Пауло морской солью разъедал горло, не позволяя даже выдохнуть громче обычного, когда Марио сдавался и касался себя в надежде на разрядку. Пауло не желал оставлять его в покое. Психологически Марио был разобран. Физически – не лучше. Разумеется, за не самой лучшей физической формой следовала и голевая засуха. Он был рассредоточен, а потому бесполезен. Возможно, это тоже сыграло свою роль: он, все-таки, как основной нападающий, должен был забивать, больше и лучше. Но за весь групповой этап ему так и не удалось отправить мяч в ворота. Когда они потерпели поражение от Португалии, было стыдно. Стыдно перед самим собой за слабость, перед тренером, перед настоящим мозгом команды, состоящим из двоих – Лука и Иван были чертовски хороши в этом турнире, но полузащита не может вечно спасать команду, когда основной нападающий не в форме. Стыдно перед Дарио, который, сразу после концовки игры, объявил о завершении карьеры – для него все должно было кончиться не так. Не вылетом на групповом этапе, а, как минимум, полуфиналом… Праздновать было нечего, и они не праздновали. Тихо разошлись по номерам, готовясь завтра вернуться к отдыху с семьями и близкими людьми. Пережить неудачу и начать думать о новом вызове – отбор на Чемпионат Мира, который маячил впереди, тоже обещал быть непростым. Тем более, с потерей капитана. Марио, отправляя Модричу сообщение с просьбой поговорить, жалел, что не выбрал более приятного момента. Но почему-то казалось, что поговорить им стоит именно сейчас. Соль перехватывала горло, драла пищевод, и ему отчего-то казалось, что ему станет легче, если он поделиться с Лукой. Словно тот был глотком воды, способным разбавить соленую морскую влагу, облепляющую глотку. Словно бы это что-то изменило. Они встретились на черной лестнице отеля, Лука выглядел немного помято и как будто раздосадованно. Будто бы Марио отвлек его от чего-то – от чего, сеанса самокопания из-за вылета сборной с Евро? Тем не менее, когда Лука заговорил, в его голосе услышалось бесконечное терпение. - О чем ты хотел поговорить? Если что, по поводу той размолвки… Я уже и забыл, из-за чего мы… - Да и я не помню, - Марио неловко хмыкнул, пряча руки в карманы широких тренировочных штанов. – Думал, ты дуешься на меня, ну и решил дуться в ответ. - Очень логичное решение, - слабо улыбнулся Лука. – Я скучал по тебе, Манджо. - Я тоже. Ужасно. - Команда по тебе тоже скучала. По тебе, которым ты был в 2012 году. - Мне жаль, что я в этот раз вас подвел и приехал в такой дерьмовой форме… - начал было Марио, но Лука махнул рукой, обрывая его. - Я не к тому, что ты не в форме. И ты не виноват. Никто не виноват, а то сейчас начнется, тот, этот, вон Домо руками размахался в концовке… Давай-ка главных виновных будут искать журналисты, это их любимая игра. А мы – семья, здесь нет одного виноватого. Если вина делится на всех, то каждому придется нести груз поменьше. - Говоришь, как капитан. - Посмотрим, - уклончиво качнул головой Модрич. – Я изначально о том, что ты сейчас сам не свой. Два года назад было похожее, но на поле ты становился злым… Сейчас же ты как будто не здесь. Не с нами. Нам не хватает тебя. Что происходит? Что тебя мучает? Манджукич глубоко вздохнул, отходя к окну, большому и в пол. За стеклом спала ночная улица маленького французского городишки, их отель был далеко от центра, где сейчас, наверняка, полно счастливых болельщиков… Не их болельщиков. - Мне нужно тебе кое-что сказать, - глухо выговорил он. – Но есть шанс, что после этого ты не захочешь меня видеть. Есть кое-что… Что-то, что заставит нас перестать общаться уже по-настоящему. - Начало интригует, - Лука сощурился чуть встревоженно, но Марио этого не заметил, старательно рассматривая асфальт тротуара за стеклом. - Ты мне как брат, я знаю тебя очень давно. И я не хочу, чтобы между нами были секреты. Это как-то дерьмово с моей стороны, мы тут, в сборной, знаем друг про друга такое, чего никто не знает… - Ты сейчас про ту игру с правдой за выпивку, когда мы узнали, как Перишич в свой первый раз кончил, пока надевал резинку и опозорился перед девушкой? – Не сдержал смех Лука. – Да уж, не каждый мужик признается при друзьях о таком позоре. - И про нее тоже, - Марио прикрыл глаза. Верно, в той игре они говорили много занятных подробностей друг о друге, словно бы скрепляя своими дурацкими, позорными и стыдными секретами «огненное» родство. До него тогда очередь не дошла – их разогнали спать. И хорошо, иначе ему пришлось бы лгать и сочинять что-то противное, но не настолько противное, как правда. Которую он сейчас собирался сказать Луке. - В общем, есть вещи, которые я не готов рассказать всем, но могу доверить хотя бы тебе. Я пойму, если ты после этого от меня отвернешься, но мы тогда сможем сделать вид, что это из-за той ссоры в Исландии… - Манджо, - Модрич фыркнул, оказываясь рядом, дотянулся до плеча, уложив на него ладонь. - Я гей. Лука молчал, наверное, с минуту, таращась на него озадаченно, и за эти секунды Марио уже сотню тысяч раз пожалел о своей смелости. Пока Лука не фыркнул, явно пряча смех. - И все? Я уж думал, ты человека убил, или, не знаю, купаешься в крови юных девственниц, или в этой своей Италии полюбил пиццу с ананасами… - Лука, я же серьезно. - Ничего не может быть серьезнее, чем любовь к ананасам в пицце – вот где патология, - продолжил веселиться Модрич. Марио, не выдержав, заулыбался в ответ. - Ладно тебе… Но оставишь пока это между нами? - Тебя никто тут не осудит, - посерьезнев, пожал плечами Лука. – Просто поверь. Но я понимаю, если ты не готов открываться, и сохраню все в секрете. Просто знай, что не осудят. - Ну да, тот же Ракета, вообще-то, гомофоб, по-моему, - буркнул под нос Марио, чем вызвал новый приступ непонятного веселья со стороны Луки. - Уж Иво-то точно! Ладно, проехали. Ты из-за этого секрета как сомнамбула ходишь? Давно вообще про себя это понял? - Давно, еще в подростковые годы. Но, это неважно. Важно то, что я сейчас..хм..ощутил что-то к одному человеку, и мне достаточно тяжело. Поэтому я не в форме, поэтому в голове не футбол, а черт знает что. Я ни на чем не могу сосредоточиться. И не смогу быть с ним, потому что это все разрушит. - Этот человек из сборной? - Нет. - Понятно, - Лука сочувствующе сжал его плечо, но в его голосе Марио послышалось облегчение. – Я не могу ничего советовать. Но, если нужна помощь, если нужно будет выговориться, я – твой друг, Марио. - Я знаю. Поэтому и сказал тебе. - Стало легче? Манджукич прислушался к себе. Определенно, ситуация с Пауло все еще казалась неразрешимой, собственное влечение заставляло ненавидеть себя, но разговор с Лукой словно бы притупил это. Лука не отшатнулся, не обозвал его, не сказал, что от этого есть лечение… И при этом, он знает теперь о нем все. И не оттолкнул. Не пошутил, что будет теперь оглядываться в душе, или что-то в этом роде. Он просто принял его? Вот оно какое, принятие? Это чувствовал Пауло? Возможность рассказать кому-то о том, что долго носишь внутри. - Да, определенно. - Я рад, - Модрич кивнул и потянулся за объятиями. – Спасибо, что доверился. Июль тянулся совершенно бесконечно. Марио сперва был почти железно уверен, что первая половина этого месяца уйдет на Евро, но, так как ватрени вылетели с турнира, не оставалось ничего, кроме безделья. Он виделся с Иваной, гулял с собакой, изредка выбирался в поля, и даже пару раз доехал до Врсара, к морю. И маялся, пропадая в летней жаре и собственных мыслях. Желание скорее отправиться на предсезонку путалось с желанием увидеть Пауло, увидеть, подрос ли он за это время, насколько сильно загорел… Да просто увидеть. Дибала, правда, исправно выкладывал свои фотографии в инстаграме, показывая их с девушкой отдых, но этого было недостаточно. Это было не то. Они переписывались. Не постоянно (этого бы Марио просто не вынес), даже не особо часто, но переписывались. И, каждый раз, когда Манджукич начинал печатать сообщение в их диалог, о стенки черепа в истерике билась на повторе зависшая монотонная мысль. «Чтожетыделаешьчтожетыделаешьчтожетыделаешь». ММ17: Ох, однажды, когда я был подростком, я уже играл в форме «Ювентуса». ДибалаП: Чегоооо? Следом в чат прилетели аж две строки эмодзи, изображающих удивление. Марио тихо рассмеялся, печатая ответ. ММ17: Дело было в «Марсонии», я в ней играл, когда был маленький, мы остались без формы – разработать свою оказалось очень дорого для такого крошечного и бедного клуба. И мы просто купили форму Ювентуса, нашили на нее эмблемы «Марсонии», так как наши цвета тоже были черно-белые. Так и играли. ДибалаП: Офигеть! Получается, играть в Юве – это судьба для тебя)) Марио убеждал себя, что ему просто было скучно и он убивал время, тянущееся в отпуске вязко и неспешно. Марио старался не писать первым, но Дибала успешно справлялся с этой задачей, и писал ему сам. Справедливости ради, в соседнем командном чате Пауло активничал тоже, вовсю общаясь с командой и обмениваясь с ними фотками из отпуска. Марио убеждал себя в обычной скуке, но неизменно, когда брал в руки мобильник, он открывал чат с Дибалой, даже если не было новых оповещений, и читал последние сообщения в переписке. Пауло писал ярко, живо, за буквами слышался его голос, искрящий эмоциями, и Марио прокручивал это в голове, представляя, как Пауло сказал бы ту или иную фразу, а вместо эмодзи представлял его подвижное, выразительное лицо. Ближе к середине месяца Маркизио в общем чате позвал Дибалу присоединиться к своему семейному отдыху, так как они оказались где-то поблизости друг от друга, и тот с радостью согласился. В чат с Марио после этого он не писал почти две недели. Манджукич совсем извелся, одновременно и скучая по бессмысленным, в общем-то, перепискам, и злясь на свою реакцию. Он не понимал, какого черта ему не все равно. Вернее, прекрасно понимал, но… В командном чате кипела жизнь. Ребята обсуждали новую тренировочную форму (на смену ярко-розовому цвету пришел желтый), и грядущие подписания новичков – к команде присоединялся аргентинец, игравший в «Наполи», Гонсало Игуаин, Дани Алвес из «Барселоны»… Компания для Пауло подбиралась отличная, испаноговорящие латиноамериканцы точно должны были с ним поладить. В эту же компанию можно было отнести Куадрадо – с колумбийцем, принадлежащим «Челси», продлили аренду. Манджукичу скучать тоже не пришлось – был подписан юный Марко Пьяца, знакомый ему по молодежной сборной Хорватии. Соотечественник – уже неплохо. Также, к «Юве» присоединился боснийский полузащитник Миралем Пьянич. Балканская компания выглядела не слабее латиносов. Наконец, настал август. Предсезонные сборы прошли в Гонконге. Команда знакомилась с новичками, Пауло не отлипал от Игуаина, Алвес тоже держался с ними, все радовались предстоящим матчам, соскучившись по игре. Марио казалось, что Дибала его не замечает. Хотелось лезть на стену, огрызаться на мелкого еще совсем Пьяцу, и снова стоять в стороне от команды, обособленно и одиноко. Последнего не допускал Клаудио, который, хоть и не был пока допущен врачами до игр – ждать полного восстановления нужно было до октября, прилетел в Гонконг с командой. Маркизио сходу объявил, что не даст в этом году Манджукичу снова постоянно залипать в телефоне, и теперь находился все время рядом, подшучивая и рассказывая о прошедшем отдыхе. - У Пауло такая крошечная девушка. Я не думал, что кто-то может быть меньше самого Паулито, - смеялся он, совсем не замечая, как застывает лицо Марио. – Мне кажется, он такой ребенок, когда мы всеми собрались за ужином, он пропал, и оказалось, что он ушел на задний двор играть с моим старшим сыном… И так они возились вместе целыми днями, то с мячом, то гоняли собаку, то запускали пену в бассейн. На крышу лазили… Можешь себе представить, ему компания семилетнего пацана была интереснее всех нас! - Неудивительно, вы же там все светские зануды, - не упускал возможности подколоть его Буффон. Правда, оба испарились, когда Пауло все-таки оказался поблизости, ненадолго оторвавшись от своих новых и старых друзей. Марио удержал себя от того, чтобы сделать несколько шагов навстречу, и лишь сдержанно кивнул. Улыбка, полученная в ответ, слепила, как блики солнца на волнах в жаркий день, била по глазам. - Как провел отпуск? - В основном, лежа, - невозмутимо пожал плечами Марио. Дибала рассмеялся, думая, что это шутка, и пришлось улыбнуться тоже. Пауло выглядел отдохнувшим, веселым, приветливым. Похоже, расставание с Моратой он пережил более спокойно, чем изначально показалось Манджукичу. Позже стало понятно, что это не так. В середине августа начался новый сезон. Нельзя было сказать, что Пауло стал играть сильно хуже, но что-то, определенно, изменилось. За несколько первых матчей он отдал парочку голевых, и замолчал. Новичкам можно было бы простить такое, за счет адаптации. Но для Дибалы это было нетипично, а уж, учитывая, как он раскрылся к концу прошлого сезона, от него ждали совершенно другой игры. Он выходил на поле без вдохновения, «отбывал номер» и исчезал. Растворялся в выпадах соперника, не добегал до конца в своих атаках. Сердце Манджукича каждый раз болезненно сжималось, когда Пауло, после очередного неудачного паса или финта тоскливо оглядывался на скамейку запасных, словно ища кого-то. Кого – было понятно. Машинальная привычка, обменяться хотя бы улыбками с Альваро, и бежать дальше, получив эту маленькую дозу поддержки. Но взгляды Пауло ловил только Марио, с приходом Игуаина присевший в запас довольно плотно. Новый аргентинец забивал стабильно и хорошо, даже с учетом ослабевшего Дибалы, и среди прессы и фанатов уже начали ходить разговоры о том, что к зиме Манджукича могут и на трансфер выставить. Словно в очередной раз повторялась история с «Баварией» и Левандовски, с «Атлетико» и Гризманном… Самому Марио тоже совершенно не нравилось выходить в концовке матча на 10-15 минут, и прочно застрять на позиции сменщика результативного новичка. Тем не менее, это почему-то волновало его в меньшей степени, чем тот факт, что Игуаин держался рядом с Пауло. Несмотря на то, что толку от Дибалы на поле сейчас было немного, Гонасало поддерживал соотечественника, старался как-то его расшевелить вне поля и всячески подбадривал. Пауло грустно улыбался ему, но смотрел сквозь. В отпуске он чувствовал себя хорошо, почти не думая о случившемся расставании, но, по возвращении в команду, отсутствие Мораты ударило его больнее, чем он сам ожидал. Подавленное состояние усиливалось и переплеталось с отсутствием результативности, Пауло опять, как магнитом, тянуло к чтению фанатских сайтов. Каждый комментарий с упоминанием того, что «бриллиант сдулся» становился дополнительным камнем на плечах. На вопросы прессы Макс терпеливо говорил, что у всех футболистов бывают пики формы и ее спады, но и его терпение подходило к концу. С Пауло было нужно что-то решать. Перерыв на сборные мог бы стать очередным спасением для Пауло – перезагрузка на родине полезна, и многих переключала в нормальный ритм. Но, вместо того, чтобы нормально выступить, Дибала в матче с Уругваем получил красную карточку и был выдворен с поля под разочарованный свист трибун. Марио, после ничьи с Турцией в своей сборной, взглянул на результаты южноамериканских сборных, и впервые в жизни первым написал Пауло. Остаться равнодушным было невозможно, тем более, он прекрасно помнил, каким болезненным может оказаться расставание с партнером, которого ты действительно любил. Особенно, когда разделить это ты ни с кем не можешь. А, судя по тому, что происходило со спортивной составляющей жизни Дибалы, тот был в полном раздрае и никак не мог свыкнуться с мыслью, что Мората больше не рядом. ММ17: Ты как там? Расстроился? ДибалаП: Как идиот. ДибалаП: Поверить не могу, что так облажался и подвел сборную. ДибалаП: Ты смотрел матч? Его, кажется, совсем не удивило то, что Марио ему написал. Либо, он был настолько расстроен, что удивляться было бессмысленно. ММ17: Не смотрел, просто увидел результат. Решил поддержать, что ли. Хотя, тебе, наверное, уже все наши написали. ДибалаП: Мне приятно, что написал ты. После этого, наверное, стоило привычно замолчать, отложить телефон в сторону. Марио сделал, что хотел – выразил поддержку, дежурно и сухо. Что еще нужно? Но телефон будто прирос к ладони. Манджукич тихо выдохнул, почти не глядя, и набрал новое сообщение. ММ17: Я могу позвонить тебе? Спустя секунду телефон засветился входящим: Пауло позвонил сам. Руки у Марио почему-то дрожали так, что он едва не промахнулся по экрану, и едва не сбросил звонок. - Привет, - говорить это, когда они только что переписывались, было безумно глупо, но он понятия не имел, что еще сказать. Не успел собраться – когда предлагал позвонить, в голове была куча мыслей, много слов, но их все выбило, как только он увидел , что Пауло звонит сам. - Привет, - в голосе Дибалы можно было услышать улыбку. А еще огромную усталость. Марио никогда не считал себя особенно эмпатичным человеком, но почему-то эмоции Пауло сейчас по тону считывались очень просто. - Ну… Рассказывай, что ли, - неловко выговорил Марио. – Ты как до красной карточки дорвался? Пауло рассказывал. Сперва ровно, немного грустно, он описывал матч, но потом явно увлекся. Эмоции так и взрывались, он то возмущался, то виновато вздыхал, говоря, какой дурак несдержанный. От неловкости разговора не осталось и следа. Ухо немного ныло, прижатое телефоном, рука успела устать, но Марио не мог оторваться. Он слушал, смеялся тихо, и сочувственно откликался на какие-то фразы. И слушал, бесконечно слушал голос Пауло. Почему-то в реальности не выходило так в него вслушаться. Сейчас же Марио точно бы сказал, что низкий голос Пауло совсем не подходит к его мальчишеской внешности. Голос Пауло был старше его самого. А вот мысли – ничуть. - Это же отборы к Чемпионату Мира, лажать нельзя. Хорошо хоть, они выиграли, но я оставил команду вдесятером на весь второй тайм… Меня никогда не простят за это. - Команда? - Болельщики! Команда – нормально, ко мне после игры подходил Месси, просил не париться, и другие ребята сказали, что все норм. Они согласны, вторая желтая вообще на ровном месте, я ничего такого уж не сделал… Но трибуны так свистели, когда я уходил… - Может, это был свист в адрес идиота-судьи. - Может. Но, я потом смотрел комментарии… - Дибала. - А? - Мне казалось, ты насчет чтения комментариев от фанатов меня еще в прошлом сезоне послушал. Что я тебе сказал? Помнишь? - Ммм, что… Что, если мне заняться больше нечем, кроме как читать такое, лучше пойти пообщаться с девушкой. Или с другом поговорить. - Ну вот. - Ну, вот, - передразнил Пауло, засмеявшись. Марио невольно улыбнулся сам. Смех Пауло прыгал вокруг осколками, попадал в уши и щекотал горло. – Вообще, я послушался. И вот говорю. С другом. Манджукичу немедленно захотелось перегрызть себе руки за то, что он вообще взял и написал с предложением звонка. Стало невыносимо. Первым из противников в Лиге Чемпионов стал «Динамо Загреб». Перед игрой команда в шутку расспрашивала Марио о том, все ли хорваты так играют, как он – агрессивно и грубо, все ли такие здоровые и высокие. Он отшучивался, посмеиваясь, предлагая им просто посмотреть игры этой команды, и напоминая, что легионеры там тоже есть, а вовсе не одни хорваты. Сам он, правда, провел матч на скамейке, но, когда забил Пауло, вскочил на ноги со всем, кажется, стадионом: наконец-то! Этот гол был нужен Дибале, как воздух. Он мог поправить его психологическое состояние, Марио сам знал, как такие моменты буквально лечат. Невозможно не забыть о боли хоть ненадолго, когда стадион скандирует твое имя, ликуя. Он не ошибся. За голом хорватской команде последовал гол в ворота «Эмполи», затем сразу же – дубль, принесший победу над «Удинезе». Пауло стал улыбаться чаще и заметнее. И, кажется, наконец-то прекратил оглядываться на скамейку запасных. Игра за игрой, «Ювентус» стабильно поднимался по таблице, двигаясь более ровно, нежели в прошлом году. То, что команда будет бороться за скудетто, было очевидно уже сейчас, в первой половине сезона, и с каждым матчем положение в таблице все улучшалось. Немаловажны были и успехи в Лиге Чемпионов: после победы над «Динамо», им удалось победить французский «Лион». Игуаин в этом турнире оказался чертовски полезен: давление ответственности его совершенно не выбивало из колеи, и играл он так же уверенно, как и в обычной Серии А. А потом случился матч с «Миланом». В этой гостевой игре фанаты россонери с удовольствием доставали Буффона лазерными указками, пытаясь помешать ему в сложные моменты атак на ворота. Не отставали и хозяева поля – игра шла грубо, с постоянными подкатами и толчками. В таком эпизоде засветился даже Пауло, всем весом сбивший высоченного чернокожего миланца в отместку за его фол на Алвесе, случившийся минутой ранее. В воротах «Милана» по-прежнему был тот же самый молодой вратарь, едва перешагнувший отметку восемнадцати лет, и Пауло до одержимости хотелось ему забить – он помнил, как Джиджи подкалывал его в прошлом сезоне, говоря, что вратарь молод, но чертовски хорош. Доннарумма и вправду был таков: за полчаса матча он успешно отразил несколько довольно сложных ударов, и это только раззадорило Пауло. В очередной раз забыв об осторожности, он взял слишком высокую скорость, собрал на себя пару защитников россонери и рванул к воротам, но поскользнулся и полетел на газон. Заднюю поверхность бедра пронзило болью, огненной и тянущей. Поднимался он с трудом, растирая мышцу и тихо шипя ругательства. Массимилиано у бровки вопросительно вскинулся, махнул рукой, жестом обозначая, что готов ввести замену, но Пауло помотал головой, пробежавшись на пробу, припадая на ногу. Было больно. Он стиснул зубы, тихо чертыхаясь. Уйти сейчас, когда он настолько распалился и поймал кураж? Вот еще. И Дибала пробежался в очередную атаку, стараясь не хромать. Надолго его, правда, не хватило – от второй вспышки боли потемнело в глазах, к горлу подкатила тошнота, и он осел на газон в нескольких метрах от ворот Доннаруммы. Аллегри спешно выдернул со скамейки Куадрадо, к Пауло же направилась медицинская бригада. Он сидел на газоне, часто моргая и стараясь дышать через нос – боль была еле выносимой. Его ногу осмотрели, и, понимая, что заморозка не поможет, предложили покинуть поле. Маркизио встретил его у скамейки запасных, дал опереться на себя, сочувственно хлопая по спине. Он сам вернулся буквально недавно, всего три игры назад, и прекрасно понимал, как сейчас ощущает себя Пауло. Тот матч они проиграли с минимальным счетом, а Пауло выбыл на полтора месяца. Сильное растяжение мышцы, конечно, было не равно разрыву какой-то важной связки, и болевой синдром вскоре был снят, но физические нагрузки были запрещены. Максимум – недолгие прогулки, но никакого бега. Пауло использовал это по полной – как только лечение завершилось, перейдя в стадию восстановления с рекомендацией покоя, он стал ходить на каждый матч, стремясь быть рядом с командой как можно чаще. Потому что дома оставаться было невыносимо. Ему удалось оправиться от расставания с Моратой, он действительно снова переключился на футбол, опьяненный успехом и криками трибун. Это стало его анестезией – но Антонелла стать лекарством в очередной раз, как в случае с Франко, не смогла. Пауло не хотелось с ней разговаривать, не хотелось проводить время вместе. Он по-прежнему спал с ней, в близости порой удавалось забыться, но иногда он, все-таки не удерживаясь, представлял под своими руками не мягкое девичье тело, а жесткие мышцы. Ладони скользили по маленьким, округлым плечам, а хотелось цепляться за другие – широкие, крепкие. Он вжимал девушку в мягкую постель, зацеловывал липкие от помады губы, но хотел совсем другого. Хотел выгибаться навстречу грубым касаниям, скулить от острого удовольствия, удерживать не за длинные шелковистые пряди, а сжимать пальцы на коротких, выскальзывающих из рук волосах. Радовало одно – фантазии перестали иметь лицо Альваро. Хотелось просто абстрактного мужского тела. Впрочем, особым поводом для радости это было назвать сложно – лучше бы, потеряв Морату, он просто стал бы, как все. Нормальным. Ноябрь выдался особенно сырым и промозглым, даже для Турина. В этом месяце Пауло в прошлом году ездил на сборы, а в этом из-за травмы лишился вызова. Оставалось сбегать из дома, натянув капюшон куртки на голову, пряча лицо под козырьком кепки, и, уехав подальше, оставлять машину и бродить по городу, надеясь остаться неузнанным. Ему везло. В один из таких походов он попал под проливной ливень, и, в поисках укрытия, выбрал таковым небольшое кафе, почти пустое в будний вечер, но через окна светящее теплым приветливым светом. Заведение оказалось маленьким, «семейным», состоящим из двух помещений – одно, совсем маленькое, всего на пару столиков, выходило к прилавку-стойке, за которой гостей встречал хозяин, копошащийся сейчас с бокалами, висящими на сушке. Второе, побольше, было, видимо, основным залом, с красно-терракотовыми стенами, которых почти не видно было за всяческими хаотичными, но почему-то не раздражающими украшениями. Стены прятались за полками, на которых стояли винные бутылки, книги, банки с различными видами макарон, и за картинами, постерами, плакатами. На одной из стен висел плоский телевизор. С потолка свисали лампочки на черных шнурах. - Добрый вечер! – От бодрого и радостного голоса Пауло даже вздрогнул, готовясь натянуть капюшон пониже. Но от прилавка ему улыбался хозяин, отставивший бокалы в сторону, но не спешивший бросаться к нему с узнаванием и просьбой взять автограф. – Вам нужен столик на вечер? - Да, - неуверенно кивнул Пауло. – Где-то…в незаметном месте. Его проводили к столику в углу, с одной стороны отделенному стеллажом, уставленным бутылками, банками и прочим декором, а с другой – прячущимся за выступом от дивана, принадлежащего другому месту, для большой компании или семьи, судя по всему. В стене за спиной была небольшое окошко, прикрытое ширмой, из-за которой доносились голоса и звон посуды, судя по всему, с кухни. - Ваше меню, - Пауло, забирая плотный лист коричневой бумаги, на котором были пропечатаны блюда, рассмотрел хозяина заведения внимательнее. Худой и низкий, в темно-красной рубашке и серых, стильно потертых джинсах, прячущийся за черным фартуком с логотипом, мужчина выглядел лет на тридцать максимум. Его лицо, не загорелое и со светлыми оттенками в волосах и глазах, было смутно знакомым. Пауло рассматривал долго, прежде чем успел понять – этот человек напоминал внешне немецкого футболиста, Матса Хуммельса, только с короткими, русыми волосами. Это было забавно, и Дибала даже слегка улыбнулся, смутившись от осознания, что смотрит слишком долго и откровенно. - Извините. Можно мне американо? - Один американо, - мужчина, напоминающий Хуммельса, чуть наклонился, сдержанно улыбаясь. Он Дибалу все-таки узнал сразу, и теперь понимал его немного нервный вид. – Не бойтесь, здесь вас, даже если узнают – не потревожат. У нас так принято. - Спасибо, - улыбнулся Пауло в ответ, впрочем, сохраняя настороженность. - Сожалею о вашей травме и желаю скорее вернуться на поле, - еще раз кивнув, хозяин исчез за стеллажом, и Пауло тихо выдохнул, осматриваясь. Кафе было почти пустое, только в дальнем от него углу сидела семейная пара, тихо общаясь. Пауло уже внимательнее осмотрел интерьер, замечая на одной из стен поделки-картины из крашенных винных пробок – одна изображала сердце, а вторая – логотип заведения, стилизованную гроздь винограда, превращающуюся в винный бокал. «Пербакко» - шевеля губами, прочел он название, и сдержал смешок – вот уж выбрал же этот хозяин название для своего кафе… - Мадонна, это что, Дибала?! – Принесший ему кофе кто-то, видимо, официант, не сдержал возгласа. Семейная пара, к счастью, никак не отреагировала. Зато из-за стеллажа послышался сердитый окрик: - Лука, клянусь Богом, я убью тебя! Я обещал, что парня не будут доставать! - Я и не достаю, - отмахнулся тот, кого назвали Лукой. В отличие от хозяина заведения, рубашку он носил белую, а внешне походил на типичного итальянца – смуглый, черноволосый, с большими влажными глазами и стильной бородкой. Почему-то Пауло показалось еще, что он смутно напоминает Хедиру, и стало смешно – все ему сегодня кажутся похожими на футболистов. - Итак, - Лука, не стесняясь, поставил перед ним чашку с кофе, и выдвинул стул, садясь напротив. – Вы почему «Милану» слили? Я проиграл Микеле бутылку замечательного сицилийского вина! - А, ну… - Пауло растерянно захлопал глазами. За спиной Луки грозно вырос хозяин заведения – очевидно, Микеле. - Отстань от него! И твое вино мы все равно выпили вместе! - Да, только ты пил со сладостью победы, а я – с горечью поражения! – Негодующе отмахнулся Лука и кивнул Пауло, поясняя: - Я – ювентино с рождения, а этот негодяй болеет за «Милан». Невозможно с ним работать! Дибала не сдержал улыбки. Лука общался с типичной итальянской экспрессией – он задействовал жесты, интонации, мимику, напоминая все этим Буффона. Микеле же выглядел более сдержанным. - Если бы я не травмировался, мы бы выиграли, - усмехнулся Пауло. Лука торжествующе оглянулся на приятеля. - Радуйся, что главное оружие «Ювентуса» не в строю, иначе твоих россонери отскребали бы от газона! Это можно было бы счесть почти издевкой, вот только Пауло видел, что Лука говорит совершенно искренне. Это было почти странно: большая часть болельщиков «Юве» сейчас превозносили Игуаина, разочарованные слабым стартом от Дибалы. Но, выходит, существуют и те, кому нужен именно он? Кто ждет именно его игры? Пауло отпил немного кофе. - Я постараюсь восстановиться к следующей игре, и тогда вы сможете отыграться, - кивнул он Луке. Тот разулыбался в ответ. Микеле тихо посмеивался рядом. Пауло думал, что это место ему очень сильно нравится. И эти двое – тоже. Ответный матч с «Лионом» отметился ничьей, а также тем, что Клаудио снова выпустили на поле – впервые после разрыва крестов. Видимо, на радостях, он даже получил желтую в концовке матча, ввязавшись в стычку с игроками «Лиона», но по нему было заметно, как он буквально светится от возможности снова играть. Массимилиано, глядя на это, даже позволил ему отбегать все два тайма, хоть и планировал изначально снять с игры минуте к пятидесятой, чтобы не перенапрягать. В Лиге Чемпионов они шли уверенно, и в следующем матче разбили «Севилью» - воодушевленный возвращением на поле, Маркизио забил гол – ему в честь возвращения доверили пробить пенальти, и отметился голевой передачей для Марио, который забил мяч уже на добавленных минутах. Было, что отпраздновать, и с поля Клаудио несли буквально на руках – это сделал Буффон, в этом матче сидевший в запасе, потому что додумался перед игрой пожаловаться (шутливо!) на больную спину. Его услышал Аллегри и заявил, что не намерен рисковать. Попытки разубедить тренера были тщетны, поэтому катание Клаудио было, отчасти, еще и демонстрацией от Джиджи, что все с его спиной в норме. Ребячество, конечно, и Макс только сердито фыркал на команду и их развеселившегося капитана. К ответному матчу с «Динамо Загреб» Пауло, наконец-то, восстановился и смог выйти на игру. «Юве» победил, обеспечив себе проход в этом турнире дальше. Конечно же, приближающийся Новый Год означал не только приятные домашние хлопоты и подбор подарков, для футболистов наставала пора рождественских видео. Манджукич, как обычно, надеялся отделаться чем-то простым, как в прошлый раз. Не вышло – его суровый образ в прошлый раз настолько зашел фанатам в соцсетях, что пиар-служба решила выпустить ролик, где он должен был сыграть, по сути, центральную роль. Помимо него, в ролик включили Бонуччи, Барцальи и, почему-то, Пауло. Эти трое наряжали елку, пока Марио стоял за их спинами с «фирменным» недовольным выражением на лице, и скептически качал головой, когда Зебра Джей – маскот-талисман «Ювентуса», раздавал подарки в виде белых свитеров с рождественским рисунком. Получив же такой свитер, он надевал его, оставался доволен и желал на камеру счастливого Рождества – но все равно очень хмуро. После трех дублей удалось записать нормальный, устроивший пиарщиков вариант, и ролик отправился на монтаж. Пауло же был на расхват – он принимал участие и во втором ролике, сделанном совместно с различным стаффом – с младшими тренерами, массажистами, медиками, уборщиками и даже поварами. Они все, вместе с некоторыми парнями из команды, изображали группировку ультрас, поющую рождественский гимн на манер футбольных кричалок. Вышло оригинально и даже немного трогательно. Самым интересным был челлендж, в котором футболистам предлагалось наугад несколько предметов, которые оказывались особыми заданиями. Суть заданий не раскрывали, чтобы реакция игроков была наиболее искренней. Пауло с ужасно серьезным видом рассмотрел представленные ему предметы-задания: календарь, наушники и игрушечную фигурку футболиста. Никто из съемочной группы даже не удивился тому, что он сразу же выбрал игрушку – Пауло абсолютно все считали немного ребенком, и он не обижался. (Попробовал, правда, однажды надуться, когда услышал что-то подобное от Аллегри, но Макс с серьезным видом добавил: - У тебя лицо ребенка и взгляд убийцы, когда ты на поле. Это Дибале почему-то понравилось, и он раздумал выражать недовольство.) Выбрав игрушку, он получил в качестве задания коробку с игрушечным полем и фигурками игроков «Ювентуса». Глаза у него буквально загорелись, как будто он и в самом деле был маленьким мальчиком. - А который из них я? – Засмеялся он, рассматривая фигурки, и выбрал одного из футболистов. – Наверное, вот этот… Он с сосредоточенным видом перекатывал мяч по полю, передавая пасы фигурками, и доводя его до ворот. - Ага, а вот Алекс Сандро… Делает передачу… Ииии гоооол! Над тем, как он бормотал, играя, тихо посмеивался даже оператор в процессе съемки. Пауло, забив гол фигуркой, изображавшей его, радостно засвистел и пробежался вокруг стола, раскинув руки. - Так, теперь тебе нужно передать эстафету троим игрокам, кого еще отправят на это испытание, - женщина из пресс-службы водила пальцем по планшету, что-то прикидывая. - Любым? – Растерялся Пауло. – А они не откажутся? - У них нет выбора, нужно снимать, - пожала плечами она. – Решай, и начнем. Пауло тихо выдохнул. На итоговом дубле он уже уверенно улыбался, называя имя следующей жертвы челленджа – Марио Манджукич. ММ17: Ты издеваешься? Ненавижу съемки. ДибалаП: Да ладно, это очень весело! ММ17: Ненавижу камеры. ДибалаП: Перестань, тебе понравится, у них прикольные задания) ММ17: No good ДибалаП: ))))))) На съемку Марио отправлялся, как на казнь. Впрочем, съемочной команде он старался улыбаться и вести себя мягко. Рассмотрев предложенные варианты заданий, он, вспомнив, что выпало Дибале, сразу же отодвинул фигурку футболиста в сторону. - Нет, это точно no good… Он напряженно осмотрел стол – выбор был невелик, игрушка, наушники и баночка мыльных пузырей. Наушники выбирать не хотелось – заставят еще петь на видео. Вздохнув, Марио потянулся к мыльным пузырям – они показались ему безопасными. Что вообще сложного можно выдумать с пузырями? А просто выдувать их совсем нетрудно. - Вы должны забить гол с помощью мыльного пузыря. - Боже… Не будь на него направлена камера, он бы точно сказал что-то пожестче. Но ему хватило самообладания просто помянуть Всевышнего, и отправиться к маленьким, детским воротам с пузырями в руках. Манджукичу показалось, что он будет возиться с этим вечность. Но он сам бы никогда не смог объяснить то, что через смесь раздражения и смущения сумело пробиться веселье. Это было и в самом деле весело: пузыри лопались, не желали долетать до ворот, самый первый он вообще, привычно, как мяч, пытался загнать в ворота ногой. В какой-то момент он даже о камере забыл, совсем расслабляясь и смеясь над происходящим. С «забитым голом» он все-таки немного считтерил, поймав падающий пузырь на палочку, которой тот был выдут, и поднеся его максимально близко к воротам, сдул снова, на этот раз загоняя в сетку. Судьи поблизости не было, поэтому такой гол засчитали, а Марио так обрадовался, что забыл о своем хмуром образе, ликующе смеясь в камеру. К счастью, на этом от него с участием в праздничной кутерьме отстали. Тем не менее, у самой команды настроение было вполне праздничное. Они завершили первый круг сезона с отличным результатом, лидируя в гонке за скудетто, они прошли групповой этап Лиги Чемпионов, выйдя в одну восьмую. До Рождества оставалось всего несколько дней и всего один матч – с «Миланом», за Суперкубок Италии. Особых сомнений в победе не было. В одном из матчей накануне Марио умудрился сломать запястье при неудачном приземлении, но это не мешало тренировкам, и не считалось травмой, убирающей его из состава. Правда, небольшое слабое место у него из-за этого все же нашлось… В ночь перед последней тренировкой, за двое суток до кубковой игры, Турин засыпало снегом. Мягким и пушистым, оставшимся лежать на улицах, не тающим почти сразу, как бывало обычно в этой части Италии. Снегу, как дети, обрадовались все, на тренировку вышли бодро, хоть и пришлось значительно утеплиться. Марио шел впереди, общаясь с Миралемом – тот рассказывал что-то о своем сыне. В спину прилетел комок мокрого снега, сзади раздался взрыв смеха. Марио обернулся: на некотором расстоянии от него Эвра и Пауло, хохоча, готовили новые снаряды. Он наклонился, сгребая снег в здоровую ладонь, а вот лепить его было неудобно, так как вторая рука была в плотном гипсе. Пока он возился, его настигли еще несколько снежков. Отбиваться было бесполезно, он бы не успел. Не стоило и пытаться кидать снег в ответ. - Пожалели бы нападать на калеку, - с улыбкой крикнул Манджукич, отряхивая руки. Эвра переключился на Игуаина, влепив ему снег в затылок, прикрытый шапкой, а Пауло подошел ближе, стаскивая с рук промокшие перчатки. - Мы, как хищники, искали раненую зебру, - очень серьезно объяснил он, но глаза его искрились весельем. Он дотянулся до Марио, пальцами стряхивая с его плеч и спины налипший снег. Марио невольно задержался взглядом на руках, рассматривая кисти. Они казались совсем маленькими, даже для невысокого роста Пауло, почти детскими. По собственным рукам электрической искрой проскочило глупое желание дотронуться, сжать, согреть дыханием ладони – наверняка ведь холодно, голой кожей касаться снега. Тем более, для теплолюбивого Дибалы. Конечно, было нельзя. - Я, кстати, помнишь, в прошлом году запястье вывихнул, - Пауло, глянув на его загипсованную руку, заговорил снова, убирая руки, и наваждение спало. Марио кивнул, всем своим видом показывая, что слушает, он продолжил: - Рассказать, как? - Не на игре, помнится. - Ага, дома. Я пытался набить, как мячик, куриное яйцо, помнишь, как ты рассказывал, по легенде? Ну и, в общем, наступил в коробку с яйцами и упал. Так тупо и смешно. - Ты пытался чеканить яйцо? – Опешил Марио. Ему и в голову не приходило, что Дибала его тогда вообще слушал, и уж тем более, он и подумать не мог, что хоть кто-то примет старую балканскую легенду всерьез. - Аж несколько дней. Так и не смог, - Пауло пожал плечами, чуть улыбаясь. – Подумал, знаешь, классно было бы стать бессмертным игроком, и владеть мячом, как будто сам дьявол. - Почему дьявол, а не бог? - Потому что футбольный бог уже есть – Диего Марадонна, конечно же! Манджукич покачал головой. Пауло рядом сейчас смеялся, искрился весельем и совсем не походил на дьявола. На дьявола он походил ночами, когда являлся Марио во снах: с порочным видом, просящими нотками в голосе, смотрящий голодно и томно, обжигающий прикосновениями к обнаженной коже, будто языками адского огня. Не отпускающий и жадный. Совсем не похожий на того, кто шел сейчас рядом. И похожий одновременно, когда быстро облизывал сохнущие на зимнем ветру губы, или щурил свои невозможные глаза. Пауло и сам не знал, зачем рассказал о той своей глупости. К Марио он ощущал безграничное доверие, с той самой ночи, когда напросился к нему в номер, и долго выговаривался о своей разрушенной любви. Марио тогда больше слушал, чем говорил, в спор вступил лишь, когда они обсуждали любовь к клубу, но в его взгляде тогда было что-то такое, что давало понять – он понимает. Он не просто слушает сейчас, он понимает от и до каждую нотку той боли, которой делится Пауло. С того момента он тянулся к Манджукичу еще сильнее обычного. Тот знал его секрет, тот оказался довольно дружелюбным человеком, даже имеющим чувство юмора, а вовсе не тем хмурым молчуном, каким выглядел поначалу. Ох уж эти аргентинцы с их невероятной гордостью своим знаменитым соотечественником Марадонной. Марио рассмеялся, качая головой, а Пауло снова замедлил шаг, смотря на него. - Почему ты так редко это делаешь? - Что? – Не понял Марио, тут же привычно нахмуриваясь. - Улыбаешься. Смеешься. У тебя совсем другое лицо становится, такое живое, красивое… Видео с пузырями вышло офигенным, потому что ты там смог смеяться, хотя казалось, что будешь злиться, что не получается… - Дибала! В пару к Полю, разминайтесь! – Крикнул Макс. Пауло улыбнулся еще раз, и побежал в направлении Погба. Манджукич проводил его задумчивым взглядом, коснувшись щеки ладонью, и прикрыв ей улыбку, точно наощупь пытаясь понять – что меняется. По его мнению – ничего. Лицо как лицо… Катарский стадион, на котором проходил матч за Суперкубок Италии, заполнен был под завязку – огромное количество болельщиков обеих команд прилетели в чужую страну ради кубкового матча и превратили трибуны в настоящее красно-черно-белое море. Поддержка с двух сторон обещала быть оглушительной. Под громкую торжественную мелодию, выходя на поле, Пауло невольно заулыбался – возможно, где-то тут на трибунах сидят и Микеле с Лукой, в очередной раз заключив спор на бутылку вина и готовые отчаянно болеть за команды – каждый за свою. Он мысленно пообещал себе обязательно навестить их после Рождества. С самого начала «Ювентус» начал прессинг, но Доннарумма, этот уникальный юный вратарь, не терялся ни на секунду. Он легко забрал удар от Стураро, в стелящемся прыжке блокировал попытку Марио забить. Со штрафным от Миралема ему повезло – мяч ушел выше ворот, очевидно, Мира достаточно сильно нервничал. Холодное спокойствие Доннаруммы поражало, и Пауло от души ему позавидовал. А еще его достаточно сильно забавлял факт того, что на их воротах стоит Джанлуиджи-взрослый, если не сказать, возрастной, а «Милан» защищает Джанлуиджи-юный, совсем еще зеленый. Одинаковые имена при должном мастерстве у обоих – это было попросту красиво. В итоге, додавили: Къелл сумел перенаправить мяч в ворота ударом головы, обманув вратаря, и стадион взорвался воплями. Не будь это первая половина первого тайма, Массимилиано сейчас, скорее всего, отдал бы распоряжение сесть в глухую оборону и оберегать счет, но это было невозможно. Впереди было слишком много времени, а россонерри были раздразнены пропущенным мячом. «Милан» и в самом деле, пропустив гол, не растерялся, а, наоборот, будто включился в игру наконец. В итоге, уже к концовке первого тайма, Бонавентура сумел переиграть Буффона и забил. Трибуны синхронно охнули, кто-то от радости, кто-то от разочарования. В итоге на перерыв уходили с ничьей. В раздевалке Аллегри не давил особенно, сказав, что, если дело дойдет до серии пенальти, у них будет большое преимущество в виде Джиджи – тот неплохо отражал одиннадцатиметровые, чем и был знаменит. Макс рассчитывал на то, что у более молодого Доннаруммы после двух таймов и овертаймов нервы, все-таки, начнут сдавать и он наошибается. Второй тайм был наполнен атаками россонери и сражениями в штрафной площадке «Юве» - Къелл сражался, как лев, не позволяя атакам дойти до прямого удара по воротам. К концу тайма Пауло удалось выловить момент, в своей манере накрутить возле себя аж трех защитников, и пробить – мяч Доннарумма взял, но, как не без удовольствия отметил сам Пауло, с большим трудом, и долго еще стоял, глядя ему вслед. Присматривался вратарь не зря – новую попытку Пауло предпринял уже через пять минут, на этот раз так же неожиданно и плотно пробивая уже в другой угол. Доннарумма выбил мяч, тяжело рухнув на газон. В этот раз Пауло поймал его взгляд и чуть улыбнулся, кивая, точно одобряя его мастерство. Джиджио в ответ хмуро сдвинул брови. Овертаймы прошли суматошно и быстро – подуставший загнанный Пауло обидно ошибся, выйдя один на один с вратарем, пробил выше ворот, рухнул в отчаянии на колени – в этом эпизоде он должен был все решить, и стать героем. Не смог – после предыдущих игр полностью проведенных им на поле, после этого напряженного, и затянувшегося до ста двадцати минут матча, ноги ныли от напряжения, наливались свинцом, и воздуха начинало не хватать. Он банально устал и терял концентрацию. Судья объявил серию пенальти. Буффон уверенно расправил плечи, Пауло, наоборот, устало и обреченно выдохнул, пока Массимилиано сосредоточенно и деловито распределял очередность ударов. Маркизио, которому выпало бить первым, по спокойствию мог посоперничать и с Буффоном. Он легко, без видимого напряжения, переиграл Доннарумму, забив, и вернулся к команде, невозмутимый, красивый и как будто бы даже не уставший, хотя провел на ногах и в активном беге всю игру. Буффон, в свою очередь, отразил удар Лападулы, и стадион взревел от восторга. «Ювентус» сходу получил преимущество, которое, впрочем, признавать было рано. Марио пошел к одиннадцатиметровой отметке, тихо ненавидя это все: овертаймы его выматывали психологически, физически он бы и еще тайм выдержал. Но нервы мотало знатно. А еще он ненавидел бить пенальти, бил их редко и даже не тренировках его особенно этим не нагружали – зря. Потому что он, ударив по мячу, промахнулся – мяч влетел в перекладину. Понуро вернувшись к команде, Манджукич тихо извинился, когда игроки окружили его, обнимая и хлопая по плечу. Осуждения он не получил – его нелюбовь к пенальти знали все, и, скорее, были недовольны решением Макса включить его в список бьющих. Бонавентура переиграл Джиджи и в пенальти, забивая гол, но Игуаин тут же восстановил справедливость, забив Доннарумме. 3:2 3:3 4:3 4:4 Пауло, услышав, что сейчас его очередь, ощутил сворачивающуюся клубком в горле тошноту. Пятый удар – один из самых ответственных. Если он сейчас забьет, а следом «Милан» промажет – он будет героем. Они выиграли. Если он забьет, а «Милан» забьет тоже – все начнется сначала, снова десять ударов. Если он не забьет… Под коленями начало тянуть противной слабостью и показалось, что ноги сейчас подкосятся. Доннарумма возвышался в воротах, напряженно следя за Пауло, прекрасно помня, как тот был опасен на поле. Дибала разбежался, ударил – вратарь бросился к мячу всем телом, сжал в руках… Пауло тихо зашипел от разочарования и пошел к команде, не оглядываясь. Пашалич, вышедший следом, забил безошибочно, даря своей команде Суперкубок Италии. Россонери праздновали, обнимались, всем скопом поздравляли Доннарумму, который подошел к Буффону и по-мальчишечьи смущенно попросил обменяться футболками. Буффон в ответ сгреб его в объятия, шумно поздравляя с победой и восхищаясь чужой молодостью и мастерством. На награждении Марио рассерженно оглядывал торжествующих игроков «Милана». Хотелось выигрыша, трофея. Хотелось возвращаться домой с кубком. Он ощутил вину за свой промах, ведь, забей он тогда… Взгляд сам отыскал в толпе у скамейки запасных Пауло. Вот кто сейчас точно ощущает нечто похожее. Дибала стоял, поникнув плечами, пока Погба ему что-то горячо растолковывал. В раздевалке, впрочем, особенного ощущения разочарования не было. Массимилиано напомнил, что главное для них – сосредоточение всех сил на Лиге Чемпионов, а Суперкубок никуда не денется от них в будущем году. Буффон и вовсе смеялся, одобрительно отзываясь о вратаре россонери, и спрашивал у стоящего рядом Барцальи, сколько денег клубу приносит выигрыш Суперкубка. - Да пусть хоть миллион… Главное – наши фанаты видели, что мы сражались, как львы, до последнего. А миллион… Миллион – это такая мелочь! – Он осмотрелся, отыскав взглядом Клаудио. – Эй, Принципино! Ты бы отсосал мне… - Да, - не отвлекаясь от снятия тейпа, обвивающего ногу под коленом, перебил его Маркизио. - …за миллион. Эй, да я даже не договорил еще! Куда ты соглашаешься! Такой прикол испортил! Раздевалка взорвалась хохотом. Атмосфера значительно улучшилась. Марио, посмеиваясь над шутками Джиджи и Клаудио, присел возле Пауло, который, насупившись, сосредоточенно распутывал шнурки бутс. - Переживаешь? – Тихо спросил Марио. Дибала поднял на него мокрые зеленые глаза. Казалось, от слез их цвет становился ярче, а слипшиеся иглы-ресницы впивались куда-то в горло, сладко-тянуще щекоча. - Я не забил… - Я тоже не забил, - Манджукич кашлянул, прочищая горло от этого щекочущего чувства, но взгляд от чужих глаз оторвать не смог. Смотрел и смотрел. – А знаешь, кто еще часто не забивал решающие пенальти? Поважнее, чем вот такие, которые запороли мы. - Кто? - Роберто Баджо. - И это не помешало ему стать настоящей легендой «Ювентуса»! – От громкого голоса подошедшего Буффона они оба вздрогнули. – Так что, не вините себя, а просто забейте. Забейте в следующий раз. На Рождество Пауло хотел навестить маму, уже намереваясь взять билеты в Германию. Заодно было бы приятно увидеться и с Мариано, средним братом – его сын, приходившийся Пауло племянником (и выглядящий при этом его ровесником), часто гостил в Турине, а вот сам брат из-за работы прилетать не мог. Но в планы вмешалась Антонелла, потребовав «нормальный праздник». Она сердилась на Пауло из-за того, что тот весь месяц, пока был травмирован, проводил с командой, отвергая ее предложения слетать куда-то на красивый отдых, и теперь твердо решила взять свое. По ее мнению, проводить Рождество нужно было в красивом отеле какой-нибудь жаркой страны, желательно, с океаном в шаговой доступности. Доводы про то, что Рождество – семейный праздник, на нее не действовали. - Со своей семьей я праздновать не хочу, а праздновать с твоей… С какой стати, Пауло? Мы ведь не женаты, значит, они мне пока еще не семья. Кстати, о свадьбе… Мы же должны пожениться? Все-таки, мы уже так долго вместе. Дибала, в ужасе от мыслей о возможности жениться, поспешил перевести тему, соглашаясь, что им стоит отправиться, например, в Дубаи – там в зимний период отдыхали многие звезды. Антонелла, к счастью, сразу переключилась на эту тему. В канун Рождества, утром, Марио разбудил звонок в дверь. Ленни вперед него рванула на звук, хрюкающе тявкая, очевидно, лучше хозяина понимая, кто мог заявиться перед праздником. На пороге стояла Ивана, улыбающаяся и счастливая, тут же передавшая сумку в руки Манджукича и присевшая на корточки, чтобы приласкать суетящуюся Ленни. - А ты чего не предупредила? – Сконфуженно поинтересовался Марио, закрывая за ней дверь. Девушка фыркнула, пожимая плечами. - Можно подумать, ты мог тут быть не один. - А вдруг мог? - Сильно сомневаюсь, - она, наконец-то, отстала от Ленни и потянулась к нему за объятиями, целуя холодными губами в щеку. – С наступающим Рождеством. Я, к слову, у тебя из ящика забрала почту… Ивана чуть отстранилась, передавая Манджукичу какие-то рекламные каталоги, листовки и прочее, чем обычно бывает набит почтовый ящик, если проверять его не чаще, чем раз в месяц. Среди этого мусора выделялся небольшой конверт из плотной бумаги, который привлек внимание Марио. Отложив на тумбу остальное, от вскрыл его и встряхнул – на ладонь выпал небольшой браслет, из переплетенных меж собой черных и белых полос кожи. Привязанная к нему крошечная открытка с рождественским оленем была подписана очень знакомо – совсем, как кто-то в мессенджере. «ДибалаП» Текст гласил: «Пусть мы тогда и не договорились до единого решения, я все-таки настою на своем: клуб важнее всего, а «Ювентус» - это и вовсе любовь навсегда. С Рождеством, Мистер No Good!» - Так-так, мне кажется, ты мне должен кое-что рассказать, а? – Лукаво улыбнулась Ивана, рассматривая открытку. Марио тихо вздохнул, кивая. Браслет жег пальцы, как прикосновения того, кто его отправил.