Кнут и пряник

      прошло более семи суток, софья бесцельно чиркала пером по серой бумаге, прогоняя сон. девушка была огорчена и растеряна, как может она сидеть дома, пока над алиной вдруг издеваются? скверные мысли крутились в голове, а что если алиночку уже насилует какой-то мужлан, раздевает и целует её малиновые губы. напряжение сомусевой будто просачивалось сквозь кожу, летняя прохлада превращается в пламенную засуху, где чувства являются опасным ядром, чашей наивысшей точки кипения. на листке появляются, складываются горькие слова, печальные и униженные. софья хочет бороться. алиночка, светило моё нежное, не подобрать слова как близко мы, чувствую дыхание мятежное, ты как болезнь, от хвори до чумы. в моих объятиях ты другая, а одинокой словно умерла, сквозь свет оконный исчезая, твержу "вернусь", я не врала. проходят дни, я в заточении, ты в лапах серых бурлаков. и не мечтаешь о спасении, я верю в силу облаков.       писала плачущая девушка, склонившись над мелким столиком, её огненные пряди освещал огонёк громоздкой лампадки. ждать совсем не оставалось сил, сонечка поднялась с деревянного стула и посмотрела в вытянутое зеркало, испугалась своей бледности и мёртвенности кожи. даже пряди ныне яркие не казались такими вовсе. рыжеволосая пока не понимала своего состояния и нежных чувств, пробуждаемых от единственной встречи с семнадцатилетней девчонкой. о любви нет речи в сознании, но тоска давала о себе знать. софи вздёрнула нос и улыбнулась. — я верю в себя, — пылко проговорила она, надевая лёгкое льняное платьице. девушке предстоял очередной побег, впервые через собственное окно. было страшно, ведь не за что вовсе зацепиться, но к счастью у рыжевласки была верёвка на этот случай. сунув в мелкую сумку все свои накопления, а в корсет письмецо, она поспешила в долгожданный путь. плотная верёвка была закреплена за ножку дубовой кровати, другой конец был спущен с окна, девушка была предельно осторожна. потушив лампадку, схватилась за подоконник, а сильными руками, ногами обвила верёвку. маленькими телодвижениями она спускалась со второго этажа, в висках пульсировало, колени тряслись, но её дух подогревали думы об алине. заветный прыжок, сонечка снова на гальке, а в лёгкие наконец проник свежий прохладный воздух. нежный слух девицы напряг шум зелёной листвы, щебет неведомых птиц и вой дворняг где-то вдалеке. барышня поспешила к конюшне, подхватив цветастый подол. кони громко ржали, топали копытами, соня радостно высвободила свою кобылку, повела к двуколке. на этот раз действия были нечёткими, выходили из под контроля, соня была словно в тумане, очи наливались тревожными слезами. очень стремительно она прискакала к дверям знакомого учереждения, шлепки от плотных листьев остались на бледной коже бледно-розовыми пятнами, это не пугало, не болело.       сонечка проникла в дом терпимости с волнением, её глаза то и дело пробегали по лицам вокруг, ища одно единственное. в канители силуэтов она не заметила страшную крючковатую особу — содержательницу страшного заведения, она грубо влетела в девчонку. — чего тебе? — раздражённо кинула она, сверля пришедшую предвзятым взглядом. — я всего то хотела проведать вашу работницу, — спокойно произнесла сомусева, выдавливая отрешённую улыбку. — кого из этих непутёвых девиц-то? — алину, прошу, — сипло выдала соня со всей искренностью. вместо ответа женщина небрежно ухватила софью за локоть и потянула в сторону туалетной. весь путь её сопровождала скованность, страх. тяжёлая дверь поддалась костлявой ручонке, на громоздких стульях сидели накрахмаленные пышные девы, но её дражайшей худенькой девчушки не было. в глазах потемнело, грудь болезненно сковало, она была не в силах тронуться. лишь самые скверные мысли закрадывались в её голову, страх. вдруг Соню окликнула угрюмая женщина: — что застыла? соня мгновенно прозрела, её тяжёлые шаги распространились по деревянному полу, она подошла к единственной занятой комнатушке, замерла от собственной трусости. за дверью слышался скулёж и стоны боли, голос дивной маленькой алиночки. разум не переваривал этот страх, боль и отчаяние, разливающееся по тонким малиновым стенам. сзади подошла содержательница, с состраданием похлопала девушку по плечу. — не печалься, скоро твоей будет, — произнесла женщина с отчаянным и скверным чувством эмпатии. соня закипала от поступающей ярости. — да как вы могли? она ж ещё ребёнок, осквернит её бедное тело этот ирод, девчонка и так слаба, — кричала софи, пребывая в отчаянии. — да что ты, в самом деле, потерпит, — со смешком кинула женщина. рыжеволосая не выдержала злобы, развернулась на пятках и подтолкнула дверь, она тихо открылась, ханжа позади цокнула и куда-то поспешила. громкие мольбы о пощаде стали всё ближе, толстый потный мужлан продолжал измываться над телом плачущей алины, не взирая на внедрение сони в их ужасающее пространство. девушка не растерялась, адреналин бил в голову, у софи созрел план. глаза обвели открытое окно, примкнули к стекольной вазе. с яростной быстротой девчушка схватила посудину и с силой разбила её о шершавый затылок этого страшного человека. стекляшка раскололась, а с головы ослабевшего мужчины заструилась алая кровь. это напугало соню, но не остановило. девушка валит тяжёлый труп с кровати, на которой оказывается голая и морально убитая девушка. её серое лицо исказилось в гримасе боли, только слабый блеск глаз делал простушку живой. сердце болезненно защемило, но не время выпускать эмоции, следовало трезво разобраться в ситуации. со скоростью софья накинула на плачущую сорочку и бережно прижав к себе, подтолкнула к открытому окну. стеклянные глаза в непонимании уставились в сонины, та же отказалась от прежней задумки и взяла хрупкое тело девицы в свои руки, прижимая.       вместе они вылезли из окна в кромешную темень, фонарь из глубины улочки слабо освещал пыльную дорогу. сомусева не медлила, за спиной уже замигали блики лампадки, стоило убраться отсюда. рыжая опустила проститутку на сиденье двуколки и дёрнула кобылу за вожжи. эта странная парочка рассекала темень, пока далеко позади слышались отчаянные крики. возвратиться домой было вовсе открыто признать поражение, но софи не из таких, она будет бороться до конца, непоколебимо. светловолосая девушка глядела на свою спасительницу с надеждой, сжимала её свободную руку и упивалась слезами. было снова не время поддерживать бедняжку, поэтому соня как могла обеспечивала физический комфорт. может она не до конца соображала, что действительно убила человека, но отрицать было нелепо, нужно было действовать. прошло около часа бесцельной езды, девушки остановились в заросшей части леса, соня расслабилась для объяснений.       рыжеволосая вылезла из повозки и привязала лошадь к дереву, затем аккуратно поставила спасённую на землю. девочка не издавала ни звука, даже плакала молча, отчаянно. — тебе больно, тебе обидно, тебе страшно, я знаю,— заключила соня, принимая понимающее выражение лица. алина немного расслабилась, заплакала громко, а вскоре обмякла, прижавшись к другой девушке. горькие слёзы спадали на спину рыжей, прожигая насквозь. — мне очень жаль что так вышло, но я хочу тебе помочь, если позволишь, то увезу тебя далеко и у нас с тобой всё будет замечательно, я буду любить тебя — с улыбкой проговорила сонечка, поглаживая дрожащую спину девчонки, наконец она созрела для таких высоких слов. алина вдруг встрепенулась. — что ты несёшь, как у нас с тобой всё будет замечательно? мы обе девки! — крикнула алина и отпрянула от своей новой знакомой. у софи помутнел взор, к горлу не поступал воздух, неприятная тяжесть разлилась по телу. — ч.. что? но это совсем не важно, до нас никому не будет дела. алин, неужели ты хочешь чтобы над твоим телом издевались эти пьяные мужчины ближайшие лет двадцать, платили сущую мелочь, а потом выкинули тебя как ненужную шавку? — набирала темп соня, в непонимании смотря на собеседницу. ночная бабочка опустила взор, отчаянно пытаясь пропустить эти слова мимо ушей. — хотя бы я не буду с такой как ты, — пренебрежительно кинула светловолосая, отталкивая софью. алина порывалась сбежать, глупая дура. софи остановила девушку лишь единожды, вложила в её ледяную ручку бумагу со своим стихом, сжала и отпустила. алиночка убегала стремительно, не попрощавшись, ломала чувства по полам. софья обречённо проскулила, ударив ствол дерева костяшкой, в её душе порождалась нескончаемая буря страшных эмоций. она её потеряла.