Покоя в Мунго не дают

Вчера я спас жизнь Гарри Поттеру. В этом нет ничего особенного, я работаю колдомедиком, я обязан спасать жизни людей, но это немного другой случай. Это же чёртов Гарри Поттер, и спасать жизнь ему как-то непривычно. По факту я должен чувствовать гордость за себя, но я просто…это странное ощущение. Это облегчение? Я не могу понять. Но это первый случай, когда я спас Поттера, а не наоборот. Я быстро чёркаю что-то в его карточке и откладываю её в сторону, зарываясь пальцами в волосы, до сих пор в голове не укладывается. Я должен пойти к нему, но мне чертовски страшно. К тому же, он ещё не очнулся. Но всё равно нужно сходить. Собираюсь с духом, делаю глубокий вдох и направляюсь в палату двести двадцать шесть. Я стою возле двери минуты две, мои пальцы дрожат. Да что со мной происходит? Это всего лишь Поттер, мой школьный враг, национальный Герой и заместитель главного аврора. Ничего страшного. И он всё ещё не очнулся. Открываю дверь наконец и смотрю на него. Весь перевязанный, заштопанный, в синяках, накаченный различными зельями. Мне едва удалось его спасти. Сажусь на стул возле кровати Поттера, и начинаю заполнять данные в каком-то бланке. Я не особо сосредоточен на этом, всё время поглядывая на Поттера. Его грудь медленно вздымается, и я заворожённо смотрю на неё. И как я мог не узнать его вчера? Это же было очевидно. Там под чёлкой скрывается знаменитый шрам, и кто знает, сколько ещё шрамов на теле у Героя. Я внимательно осматриваю его совсем забыв про бланк. Он почти не изменился, только теперь на лице нет очков и есть щетина. Он хорошо сложен, и в отличной форме. У него сильные руки, широкие плечи, крепкая на вид грудь, а ещё просто шикарный пресс, к которому так и тянутся руки. Аврор как никак. Ещё бы себя берёг немного и под заклинания не подставлялся неизвестные. Я не знаю почему я так долго его не видел. Если он работает аврором, то скорее всего он частенько должен был здесь находиться, с его то осторожностью. Хотя кто знает как обстоят дела у Поттера. Пока я рассматриваю Героя, даже не замечаю что он вообще-то очнулся. Он приоткрыл глаза и смотрит по сторонам словно пытаясь понять где он и что с ним. А потом он замечает меня, мне кажется он не узнал меня пока. Взгляд у него мутный и заспанный, он смотрит на меня и хрипит: — Воды… Я подскакиваю со стула и наливаю в стакан воды из графина на тумбочке. Беру его под голову и немного приподнимаю, подставляю стакан ко рту и держу пока он пьёт. Затем ставлю стакан обратно и пододвигаю стул ближе к кровати. Беру с тумбочки свой ежедневник и спрашиваю его: — Как вы себя чувствуете, мистер Поттер? — мне приходится обращаться к нему на вы, не важно что мы друг друга знаем, я на работе. Он смотрит на меня непонимающе, прищуривается и хмурится. А потом он распахивает глаза и смотрит на меня так, что мне кажется во мне дырка появится. Видимо к нему приходит понимание, кто перед ним сидит, и он просто не верит своим глазам. Я пытаюсь не обращать внимания на него и решаю повторить свой вопрос. — Мистер По- — Малфой?! — он смотрит на меня будто в первый раз увидел, действительно не узнал. Со школьных времён я изменился. Отрастил волосы, которые собираю в крепкую длинную косу на затылке, моё лицо стало острее, а взгляд мягче, но он скорее более усталый. Я не могу похвастаться мышцами и телосложением как у Поттера, но все равно держу себя в форме. Я думаю сейчас Герой стал даже выше меня, он сильнее и крепче, на фоне его я кажусь каким-то слишком хрупким. Я смотрю на него спокойно и жду пока он примет реальность. Решаю попробовать заговорить с ним ещё раз. — Как ваше самочу- — Что ты здесь делаешь? — он надоел меня перебивать! Клянусь я сорвусь сейчас если он продолжит в том же духе. — Я здесь работаю, — его глаза раскрываются ещё шире, хотя куда уж больше то, и он смотрит на меня будто я умалишённый. Хотя будь я на его месте, так же отреагировал бы, — я твой лечащий врач, поэтому имей хоть каплю уважения, Поттер. Я всё-таки не выдерживаю и обращаюсь к нему на ты. Он ложится головой на подушку и обрабатывает полученную информацию. Признаться честно, мне немного обидно, что он ничего не знает обо мне, потому что я знаю практически все подробности его жизни, очень часто читаю Пророк. Я наслаждаюсь его озадаченной физиономией и жду вопросов. Наконец он открывает рот и пытается связать слова в предложение. — А как…где-что…почему я собственно здесь? — Он смотрит на меня, опять, как-то потерянно и рассеянно, у него в голове много вопросов, но он не может связать слова. — Я так понимаю, что на миссии, ты подставился под заклинания и, слава богу, несложные проклятия которые я смог снять. Но это не всё. У человека, который тебя атаковал, было маггловское оружие. Пуля была в грудной клетке совсем рядом с сердцем, но нам удалось извлечь её, — он внимательно слушает и смотрит на меня, непонимающе, неверяще, — как ты чувствуешь себя сейчас? — Так это ты делал мне операцию?.. — у него нет сил на удивление, он просто ничего не понимает, осоловело моргает, — прости, у меня ужасная слабость и недомогание, я хочу спать, тело ломит немного, и ещё…я ничего практически не помню о миссии и о том как меня ранили. — В аврорате допрашивают подозреваемых, как только всё разрешится тебя поставят в известность. Посещения будут разрешены с завтрашнего дня. Ты неплохо реабилитируешься. Твоё состояние в этот момент — норма, — я делаю пометки в блокноте, объясняя ему что и как, а он всё смотрит на меня своим внимательным взглядом, — так что сейчас тебе нужен сон и отдых. Я зайду позже, когда ты проснёшься. Если тебе станет хуже, позови меня. — Совсем забываю про формальности, и обращение на вы. Я собирался встать со стула и уйти, так как Поттер уже почти заснул, но он начал говорить: — А ты изменился со школы, сильно изменился, Малфой… — Он говорил это уже с почти закрытыми глазами. Я усмехнулся, встал со стула, потрогал ему лоб, и направился к двери. — Спи, Поттер. Стоит ли говорить о том, что я очень удивился его комментарию? Я не знаю о чём он говорил, о внешности или о моём поведении, мне говорили это многие, но почему-то важно было услышать это именно от него. *** Когда в следующий раз я захожу в палату Поттера, он всё ещё спит. Но выглядит более живым чем в прошлый раз. За окном уже не такая плохая погода как вчера, и сквозь тучи просвечивают лучи солнца. Если приду с работы вовремя, можно погулять с Скорпи. Он уже давно ждёт когда проведём время вместе. А то видит меня только либо усталым и вымотанным до смерти, либо уже спящим. Хороший я отец, даже сыну время не могу уделить. Смотрю на Поттера и у меня в голове возникает куча вопросов. Как он чувствует себя после расставания с Джиневрой? Как у него дела на работе? Почему я так долго не видел его? Я тут же отвожу свой взгляд от него и одёргиваю себя. Почему мне это вообще должно быть мне интересно? Малфой, ты уже совсем рехнулся, если тебе действительно интересно как дела у Гарри Поттера. Тут же я слышу тихий кашель со стороны Поттера. Мгновенно реагирую и подставляю ему воды. Придерживаю пока он пьёт, затем сажусь на тот же стул возле кровати. Он смотрит на меня своими опухшими, но от того не менее большими глазами. Они без очков кажутся живее, настоящее. На удивление мне, он немного улыбается и не отрывает взгляда. — Снова привет, Малфой. Я заторможенно смотрю на него. Мне немного не верится, что он действительно улыбается мне и смотрит так, мягко, дружелюбно, без злости и неприязни. Я не привык к таким взглядам, особенно от него. Но возможно он просто ещё не до конца проснулся, а я уже напридумывал. — Как себя чувствуешь, Поттер? — Я не улыбаюсь, но говорю мягко. Кто бы знакомый услышал нас, перекрестился бы. — Вполне нормально, — мне кажется или он улыбается ещё шире? — Лучше чем утром, ломота проходит понемногу. — Это хорошо, — оцениваю глазами его состояние, он выглядит более расслабленным и его цвет кожи стал насыщеннее, судя по его настрою ему действительно лучше. Сканирую его заклинанием и записываю результаты. Он не отрывает от меня взгляда. Мне неловко его чувствовать. Так и хочется поёжиться. Но в его глазах всё ещё нет неприязни, и это главное. Для меня он давно перестал быть врагом. Мы были детьми. И сейчас, я не хочу возрождать былую вражду, пока всё хорошо, меня устраивает. Его кажется тоже. Хотя прошло уже более 10 лет со времен войны, я всё ещё бывший Пожиратель, а он — Национальный Герой. Метка на моём предплечье уже выцвела, но она всё ещё там есть. И я стараюсь носить одежду с длинными рукавами чтобы она никого не смущала и ко мне было меньше внимания. Хотя бы на время, мы можем забыть о наших статусах, вражде и вообщем о прошлом. И тут он неожиданно выдаёт: — Спасибо, Малфой. Я замираю. Он меня только что… поблагодарил? Я реально не сплю? — Что? — переспрашиваю чтобы убедиться, что я не ошибся. — Я говорю, спасибо, за то что…спас меня. Я удивляюсь и по-доброму усмехаюсь. — Это моя работа, Поттер. Даже печально становится что это так. — Я знаю, просто… спасибо. Он говорит это как-то скомкано, смущённо что-ли. И мне становится неловко. — Когда снова попадёшь в передрягу, заглядывай. Он смотрит на меня и тут он неожиданно…рассмеялся. Открыто так, хрипло, искренне. Я застыл как вкопанный. Он улыбается мне, он смеётся из-за меня. Конечно, это может быть только из благодарности, но мне от чего-то хочется верить, что это не так. Он успокаивается и говорит: — Обязательно. Я не выдерживаю и приподнимаю уголок губ в улыбке. Невозможно устоять. — Ладно, если с тобой всё хорошо, то я пойду. Тебе должны принести ужин сейчас. Если станет хуже — зови. — Я снова трогаю ему лоб и уже иду к двери, но слышу: — Хорошо, доктор, — с усмешкой говорит он. Я выхожу из палаты и иду к себе в кабинет. Захожу и наливаю себе стакан воды. Почему-то от воспоминаний его смеха к моим скулам приливает кровь, и я ничего не могу с этим поделать. *** Я захожу в палату к Беверли. Я очень надеюсь что с ней всё хорошо. Моральные травмы страшнее физических. Раны заживут, синяки пройдут, боль наружная когда-нибудь, но пройдёт. А боль внутренняя, разбитое и выкинутое сердце, изуродованная душа, просто так не вылечатся. Нет ни рецептов, ни лекарств, это просто так не вывести, это не забывается. Можно только облегчить боль, оставить очень, очень плохим воспоминанием, но ты никак не избавишься от неё, не забудешь. На первый взгляд можно подумать, что девушка вообще не живая. Она просто лежит на кровати и стеклянными пустыми глазами смотрит в потолок. На лице нет эмоций. Вообще. Это просто оболочка от былого живого человека. Сажусь на стул рядом с кроватью и аккуратно сканирую её состояние палочкой. — Здравствуй, Беверли, — ноль реакции, девушка вообще не реагирует на меня, — как твоё самочувствие? Она не реагирует на меня. Не единый мускул не дрогнул. Она выглядит ещё хуже меня. Кожа стала бледная, практически уже серая, а глаза тусклые, почти бесцветные. Мне не противно, мне очень сложно смотреть на неё, я не вижу в ней живого человека. Медсестра сказала что она весь день так лежит. К еде даже не притронулась. — Беверли тебе нужно покушать, — не реагирует, — иначе тебя начнёт выворачивать, будет болеть голова. Мне кажется это бесполезно. Она меня вообще будто не замечает. Самое больное — я знаю это состояние. Я пробыл в таком около года. Скорпиус был тогда ещё совсем крохотный. Я через силу, через боль, воспитывал его. Не без помощи мамы, хотя и ей было нелегко. Мы справились вместе. Я хотел подарить сыну счастливое детство. Я не хотел чтобы он видел мои страдания. И я улыбался ему, я старался изо всех сил. Я улыбался, но улыбка была ломанной, вымученной, аж страшно становилось. Я улыбался, а из глаз текли слёзы. Моё детство было счастливым, это несправедливо, что я не могу подарить такое своему ребёнку. Астория умерла когда Скорпи было полтора года. До двух лет он был довольно капризным ребёнком. Он постоянно плакал, он искал маму. И я тоже по привычке искал его маму. Я любил Асторию, но не так как любят жён. Она была мне наравне с мамой, самым родным человеком. Она была поддержкой, она была другом, она была самой прекрасной девушкой которую я встречал, она никогда не требовала от меня ничего. Она была прекрасной матерью, она любила Скорпиуса больше жизни, и отдавала ему всё, мы отдавали ему всё что могли. Но в один день её не стало, и я до сих пор помню то, что она написала в том письме. Мы оба знали что долго она не протянет, поэтому она оставила записку мне. «Драко, пожалуйста, когда меня не станет, не запускай себя, люби Скорпиуса за нас двоих. Найди человека, с которым ты будешь счастлив, которого ты будешь любить сильно-сильно, и не забывай меня. Ты подарил мне самые лучшие моменты, спасибо тебе за всё. Я люблю тебя, милый, люблю нашего малыша, мне очень жаль, что я не смогла дать ему хорошее детство, с мамой. Будь счастлив. И не вздумай ни в чём себя винить. Астория.» И тогда у меня случилась такая истерика, что я разрушил почти всё в своей детской. Я выныриваю из воспоминаний и замечаю на тумбочке маггловский телефон Беверли. А в чехле фотография. Беверли с парнем. Такие счастливые, искренние, молодые, вместе. И я перевожу взгляд на девушку. Это уже не тот человек, который изображён на карточке. — У меня умерла жена 4 года назад. Сейчас у меня растёт сын от неё. Она была самым родным мне человеком. Она вытащила меня со дна, она была моей опорой, она была тем ради чего я живу. А потом она тяжело заболела. Оказалось, что на ней было проклятье, — я смотрел в пол и не заметил того, что девушка повернула голову и смотрела на меня, — Она медленно умирала на моих глазах. Это было очень больно, но ещё больнее было осознавать, что я не могу ничего сделать. И вот настал день когда её не стало. Я воспитывал сына, я улыбался и плакал. А он словно начал понимать что к чему. Он постоянно искал маму. И мне так больно было на это смотреть. Мне очень жаль что я не смог подарить ему счастливое детство. Я поднимаю взгляд на девушку. Она смотрит на меня. Мне прямо в глаза. И из её глаз текут слёзы. Она такая же опустошённая, но это первые признаки жизни, она не камень, она может плакать, она нормальный человек. — Я хочу сказать тебе, что это не забывается, не вылечивается, но со временем утихает, если найти себе цель и смысл жить дальше, оно немного стихнет. Я смотрю на часы и понимаю что мне нужно уходить, что я планировал погулять со Скорпиусом и тут я слышу тихое, практически шёпотом: — Спасибо. Я смотрю на неё и понимаю что сделал всё правильно, что выговорился. Киваю ей в ответ, встаю и смахиваю ей волосы с глаз. Она смотрит на меня и в её глазах благодарность. У самого выхода я прощаюсь с ней. — До свидания, Беверли. И неожиданно она говорит: — До свидания, Мистер Малфой. Я несколько секунд смотрю на неё, а потом немного улыбаюсь. Пока я иду по коридору в свой кабинет, прохожу мимо двести двадцать шестой, и немного заглядывая в стеклянное окно через жалюзи вижу, что с Поттером всё хорошо, и он ест. С лёгкой улыбкой я дохожу до кабинета, собираюсь и направляюсь домой через камин.