Марта́брины шелка.

Я почувствовал это в четвертом классе. Серая весна, серая Мона. Любимая Мона. Вторник. Перемена. За окнами пронеслись стаи потрепанных птиц. Близится дождь. Даже ватные грязные тучи и туманное небо указывало на это. Рядом сидящая Мона неистово раздражала. Ее подружки-одноклассницы столпились у парты с раскрасками и домашкой, увлеченно слушая новые прогнозы. — Люмин, какого числа у тебя день рождения? — Спросила Мона, ведя руками по своему игрушечному гадальному шару. На деле же это был обычный шарик с искусственными снежинками и снеговиком, неаккуратно покрашенный в фиолетовый и синий. — Двадцать пятое ноября, — С придыханием ответила Люмин, любопытно следя за движениями Моны. — Вижу… Ты — стрелец! — Мудро огласила свой вердикт та. — Да, да! Я — стрелец! Как ты узнала? — Радостно воскликнула Люми. — Сегодня тебя ждет пятерка по литературе, — Таинственно сведя переносицу «Гадала» Мона, все еще ведя руками по шару. — Да! Я как раз стих выучила, который нам задавали! — Весело отчеканив ответила Люмин. Позади сидящий Тарталья чуть ли не упал со стула, паникующе прикрикнув: — Какой еще стих?! Скарамучча, Скарамучча! Какая страница?! — Взял в руки стул, на котором дремал Скарамучча, и ненарочно начал его трести. — Ты идиот?! Вчера в электронном дневнике писали! — Закипая, пробубнил тот. Тарталья растерянно завертелся, а после вытащил из своего рюкзака с маквином учебник литературы. Жаль его. Тем временем, громко затрещал звонок на урок. Все мигом разлетелись по своим местам. Тишина. Учительница объясняла какую-то скучную тему. Тусклый лампы тихо трещали, приглушенно отдавая теплым светом. У Скарамуччи никогда не было проблем с точными науками, может, сказывалось то, что они все еще находились в начальной школе. Однако, по Моне так сразу и не скажешь. Она задумчиво черкала что-то в черновике, не понимая, почему ответы не сходятся. Что-то быстро написав на огрызке какой-то бумажки, Мона протянула его своему соседу.

«Помоги пожалуйсто с этой задачей, Скарамуча!»

Скарамучча заворчал: — Сейчас бы в гороскопах разбираться, а таблицу умножения не знать, Момо. И все же, быстро написав ей на обратной стороне ответ, который, нарочно был неправильным, не спешил отдавать злосчастный клочок бумаги. И, исправив в слове «Пожалуйсто» букву последнюю «О» на «А», протянул ей листочек. — Скарамучча с двумя «Ч», дуреха. Мона, естественно, не обратив внимания, лишь просветленно поблагодарила Скарамуша, продолжила решать уже новую задачу. Он злился на себя. Думал, что это пройдет со временем, подумаешь, симпатия, просто красивая девочка… Стоп, когда последний раз он считал какую-либо девочку красивой? *** Пятый класс. Зима. Мона резвилась со своими подругами на перемене, играя то в догонялки, то в прочие игры, игнорируя строгую историчку, которая постоянно им грозила вызовом родителей в школу. Играя в салки, Мона очень спешила убежать от растерянной Барбары. Начиная спускаться по лестнице, сама того не заметила, как ее толкнули. Нарочно? Навряд ли. Это был ее одноклассник, Беннет. Очень неряшливый неудачник. Мимо пролетел Рэйзор, отчего тот отшатнулся, невольно толкая Мону. Ноги потеряли опору. Не пролетев и пяти метров, почувствовала, как остановилась. Даже не упала. Учитывая то, что лестница была очень узкой, могло уместиться максимум три человека. Она пролетала возле стены, на что рядом стоящий Скарамучча успел среагировать и опереть руку так, чтобы она не упала. По нему не скажешь, но он был невероятно зол. На Беннета, на Мону. В то время как ладошки предательски запотели, Мона лишь уверенно вскочила на ступеньку, кинула: «Спасибо!» и удалилась. *** Шестой класс. Осень. Скарамучча, Казуха, Тарталья и Рэйзор играли в баскетбол, не обращая внимания на мешающих одноклассников. Дайнслейф и Кэйа о чем-то беседовали, Дилюк просто остался в раздевалке, как и Сяо, потому что не очень-то они и любили этот урок. Син Цю незаинтересованно следил за выкрутасами Чун Юня, Беннет же опять сидел в травм. пункте. Шум, гам и ссора. Мона увлеченно ссорилась с каким-то надоедающим одноклассником. Дело было так: друзья пригласили ее играть в волейбол, но так как она не очень умела, в большинстве случаев пропускала мячи или вовсе не могла подавать. Все было хорошо, пока она не попала в одну команду с этим выскочкой. Он то и дело покрывал ее неприличными словами за каждый промах, на что она, естественно, разозлилась. Конечно, Мона — не из робкого десятка, и все же это не добавляло ей силы как физической, так и моральной. Все было относительно нормально, пока дело не дошло до драки. Беспорядочные пинки, удары, и все это с обеих сторон. После очередного удара, Мона таки вскипела, и дернув очки этого недоумка, швырнула их в сторону. Но кто же знал, что он носил их лишь ради красоты? Пока он ищет их, Мона собиралась по быстрому убежать из зала или по крайней мере, в раздевалку. Он, ни на секунду не замешкавшись, повалил ее на пол, после чего драка возобновилась в еще более бешенном ритме. Дело стало пахнуть кровью, поэтому, когда увлеченные одноклассники наконец заметили, что драка перешла рамки дозволенного и зашла на более нечто серьезное, принялись их разнимать. Учительницы не было рядом: Бэй Доу ушла к директрисе Нин Гуан по срочному зову. Поэтому оставив Казуху за главного, она и не думала, что что-то может пойти не так. Поначалу все не обращали внимания на них, потому что такие разборки и перепалки между этими двумя были привычны. Разъяренный одноклассник все пытался нанести Моне ответные удары, в то время как та лишь зло утирала кровь с носа, отвечая подругам, мол, все хорошо. Барбара уже спешила со бутылем холодной воды и ватными дисками к той. Розария и Кэ Цин увели ее подальше, к скамье. Тарталья на миг отвлекся, но заметил странное напряжение в зале. — А что с девчонками? — Непонимающе спросил он. Казуха и Скарамучча заметили, куда устремлен любопытный взгляд Аякса, и поняли: что что-то не то. — Опять что-то не поделили. Стадо. Ну, чего застыли, продолжаем, — Раздраженно подгонял их Мучча. Пока не заметил знакомую синюю макушку в куполе одноклассниц. — Где она умудряется… — Перекинув мяч Рэйзору, поспешил к этой толпе. Два растрепанных хвостика, один из которых съехал вниз; вымотанный вид; на руке тонкий след крови; у носа ватный диск пропитанный красным цветом; помятая рубашка. Опять она забыла форму. — Что произошло? — Подралась с тем недоумком, — Холодно отчеканила Розария. — Бедняжка… — Всхлипывая, полушепотом прокомментировала Барбара. Скарамучча сел на корточки перед ней, а после лишь спросил: — С кем именно? Мона подняла взгляд на Скару. Слегка удивилась, ведь, хоть они вроде и были друзьями, не думала, что он так серьезно к этому отнесется. Розария, убрав ногу со стены, на которую стоя прежде облокачивалась, процедила: — Пошли. *** В угле спортивного зала сидел он, самодовольно подправлял свои шнурки, и явно он не был расстроен или огорчен: видимо, считал себя победителем в этой драке. — Он, — Равнодушно взглядом указав на виновника торжества, удалилась к Барбаре. К этому времени уже подошли Казуха и Тарталья. — Ты — трус. Тебе льстит ничья с шестиклассницей? — Вызывающе спросил Скарамучча. — Ничья? Это даже дракой не назовешь, — Оскаливаясь, встал тот. — Мой дорогой друг подразумевал вопрос риторический. Риторические вопросы не требуют как такого ответа, — Вмешался Казуха. — Мне плевать, — Уже теряя свое самодовольство, ответил он. — Да что ты? Уже не такой смелый? Не смей приближаться к ней даже на десяток километров. Лучше вообще не находись с ней в одной стране. Лучше всего: даже в одной вселенной не находись, — Ухмыляясь, мелодично отметил Скарамучча. Скарамучча взял одноклассника за грудки, впечатывая его в брусья турника. Но тот, не успев ничего ответить, получил лишь предупреждающий удар. Как таковые дети в таком возрасте еще не очень способны сдерживать силу, поэтому, удар пришелся довольно сильным. О, да, со стороны Скарамуччи было неимоверно глупо насилие порождать насилием. Хотя бы, может потому, что в этот момент в зал зашла учительница. Ну, и хотя бы потому, что в школе сидеть у директрисы ему не нравилось. Пусть и с Моной. *** Девятый класс. Зима. В честь своего дня рождения, Тарталья решает устроить крупную вечеринку. Вечеринка проходит на даче, и домина там такая, что, не побоятся высказаться, целое поместье. Родители остались в городе, разрешая Аяксу все это дело при условии: никакого алкоголя. Но кто их, конечно, послушает? Моне же родители не разрешили. Но, опять же, кто их послушает? Папина старая красная олимпийка, темно-синяя джинсовая юбка, черные капронки и черная водолазка. Розовый блеск отражался бликами старой лампы в комнате. Не забыв замазать пару прыщиков старой тоналкой, довольно обернулась вокруг своей оси. Собравшись с силами, посмотрела в окно и оценила высоту. Прыгать можно. Жилье на первом этаже давало особые привилегии, например: возможность спрыгивать с окна и не умереть. Полезно? Еще как! Внизу уже ждали Люмин, Синь Янь, Розария и Барбара. И, если последняя очень переживала за девушку, остальные же терпеливо поджидали с интересом. Вжух! И она уже тут! — У тебя тут стрелка… — Указывая на проделанные отверстия, уведомила Розария. — Без разницы, поехали! — Синь Янь мигом утянула всех за собой к старой машине Люмин, которую ей любезно предоставил Итэр. Девушки предвкушали веселье, танцы и множество алкоголя. О, да, эта ночь обещала быть потрясной! Что может быть лучше, чем отрывная молодость? Опять же — ничего! *** Войдя в дом, девушки удивились: тут было невероятно много людей! И откуда у Чайльда столько знакомых? И, конечно, сразу же Мона заметила вальяжно сидящего Скарамуччу в отцовской потертой косухе. Танцы не прекращались ни на миг: подростки двигались в отвязном ритме диско. Спустя несколько часов веселье только усилилось: Мона попивала якубу, будто это папин виски; Люмин, флиртуя с Аяксом, отлично проводила время; Сахароза и Альбедо же что-то обсуждали на тихой кухне, наслаждаясь компанией друг друга. Вся ваша мудрость умещается в наколке, вся ваша юность это надпись на футболке Однако, на дискотеке начался какой-то другой движ. Мона заинтересованно посмотрела в угол комнаты, и, похоже, то была толпа возле стола с алкоголем. В предвкушении некого азарта, Мо подозвала Розарию и предложила ей выпить. Рядом сидящая Эола безынтересно уже пробовала красное дешевое вино, будто дразня девушек. — Без проблем, но держи себя в руках, не переборщи, — Предупредила Розария, после чего не предупреждая, отправилась к этому самому столу. Мона, немного поколебавшись, все же решилась. Первый бокал был довольно приятным: жгучая жидкость разлилась, будто на сердце, отдавая теплом во все мышцы. Второй бокал позволял сосредоточиться на вкусе, все еще согревая Мону. А дальше… Все как в бреду. Буквально пьяном бреду. По-тихому забрав целую бутыль, незаметно смылась на второй этаж. Скарамучча, стараясь все это время не упускать Момо из виду, заметно напрягся, не заметив ее в своем поле зрения. Внимательно осмотрев этаж и пройдясь по всем комнатам, не заметил ничего, кроме незнакомых сношающихся парочек в гостевых комнатах. Поднимаясь на второй этаж, почуял странные голоса и звуки: — Мона, ты мне давно нравилась, и… Но, видимо, Моне было не до этого. Сидя в обнимку с уже полюбившимся вином, она лишь пусто смотрела куда-то мимо, и чуть ли не засыпала. — Черт, плевать, — Голос какого-то мутного парня звучал в тихом коридоре. Видимо, сейчас он пытался ее поцеловать, держа ее щеки слишком сильно. На что она, недовольна мыча, повертела головой. И… Отрубилась. Тот, воспользовавшись этим, неаккуратно поднял ее на руки. Кто помешал ему пройти и метра? Логично, Скарамуш. — Далеко собрался? — Угрожающе навис над мутным типом он. — Чел, сам понимаешь, удачный момент. Отойди. Вот это зря было. Быстро и хлестко ударив парня кулаком в нижнюю челюсть, подхватил Момо. Тип взялся руками за лицо, шипя, упал на корточки. Скарамуш, не став терять время, стукнул его своим ботинком по затылку. Мона видела десятый сон, мирно лежа в холодных руках своего друга. Поочередно он открыл все двери: тут не то, тут занято, тут вообще какая-то толпа. Не выдержав, ворвался в комнату: — Эй вы, кролики, симбиоз на этаж выше, помещение освобождаем. Парочка недовольно собрала вещи смылась куда-то, не обращал внимания. Благо, свои дела в порыве страсти они делали не на кровати, а то неловко бы получилось. Бережно уложив Мону на постель, не стал подправлять ее хвостики. И что теперь? Уходить? Не вариант. Оставаться? Можно. Но вот тут ни кресла, ни чего-то подобного. Даже подушки не было. И на край кровати не сядешь, Мона разлеглась во сне, да так, что места не оставалось. Ну и зачем она такая длинноногая? Хотя… Есть идея. Моне самой без подушки было очень некомфортно, поэтому он, приняв горизонтальное положение, положил ее голову себе на живот. И так ей, видимо, было мягче и теплее. — А я вот и не сплю давно, — Довольно и хитро замурлыкала та. Достижение открыто: довести Скарамуччу первый раз в его жизни до стыда. — Мне теперь обосраться? — Раздраженно пробурчал тот. — Желательно. Но на полу, будь любезен, — Посмеялась Момо. — На самом деле… Спасибо. — Будешь извиняться, когда протрезвеешь. Однако, не успел он и закончить фразу, Мона сразу же вскочила и направилась в туалет. Скарамучча лениво последовал за ней. Кому, как не ему держать заботливо ее иссиня-черные космы? — Отвратительно… — Промычала та. — А то. *** Колледж. Весна. Снимая комнату в общежитии, Мона неимоверно удивилась, и, не будем скрывать, смутилась: ее соседом был, по классике жанра, никто иной как Скарамуш. — А ты что забыл в медицинском? — Ой, вот только не говори, что… Да ну не-ет! — Он разочарованно простонал, чуть ли не валясь с кровати. — Какого хера ты здесь забыла, Крипипаста?! — Хотела жить с человеком адекватном, но придется жить с агро-пятиклассником в сомбреро. Мечта. *** Мона, скучно просиживая неинтересную пару, думала, как-бы избавиться от этого груза. В портфеле же на деле только карты Тароо, уже настоящий шар для гадания (мало ли, где пригодится), пара шоколадок и ручка с одной тетрадью, ну, и мелочь, само собой. Выводя незамудренные узоры на парте, мечтала о нем. О его мелочных фразах, грубых волосах, и холодном взгляде. *** Скарамучча думал. Все это время. На самом же деле, он был очень рад тому, что его соседкой оказалась Мона. По ощущениям было тоже самое в четвертом классе, когда Мону, девочку, живущую этажом ниже в его хрущевке, посадили со Скарамуччей. И все эти семь лет, может, чуть больше, он размышлял. Настала пора признаться, он чувствовал это. По-началу, старался на это невыносимое чувство эйфории игнорировать, но с каждым разом оно лишь усиливалось. Сидя под лестницей и прогуливая таким образом пару, он увидел издали выходящую из аудитории Мону, которая, видимо, была очень рада тому, что смогла свалить с этой ненавистной лекции. — Момо, куда путь держишь? — Скарамучча? Подойдя ближе, почувствовала хватку. Под лестницу ее еще никто дружески посидеть не звал. — Правда или действие? — Спросил тот. — Правда, — Недоуменно ответила Мона. — Похуй, действие, — Заявил Скарамуш, после чего утянул ее в долгожданный поцелуй. Она, пребывая несколько секунд в шоке, лишь смущенно продолжала сидеть нелепо, но, выждав пару мгновений, ответила на действия того. Ласково протянула руки к его щекам, кончиками пальцев дотрагиваясь холодных мочек ушей, что сейчас были предельно красными. И сами щеки ее были не лучше: горячие, нет, кипящие. Его губы были покусаны, а во рту все еще отдавался вкус дешевого энергетика.

Скарамучча нежно запустил руку в волосы Моны, вплетая ненарочно те мартабрины шелка, что хранил он семь лет. Она, лишь трепетно и прерывно воздыхая, о нем, о нем она мечтала. Любила.