Тепло твоего сердца

Рита думала, что стадия с кошмарами про своего мучителя миновала, но жестоко ошиблась. Буквально через пару дней после выписки и озвучивания своих планов на будущее, девушку стали тревожить страшные сны. Каждую ночь к ней приходил Хоффман с ножом в руках, и, находясь в роли зрителя, Лебедевой с ужасом приходилось наблюдать, как он убивает людей, словно гладиатор на арене пред императорской четой. Маньяк резал, колол, а после, весь в крови и с безумной улыбкой, принимался обнимать Марго, шепча слова любви. Та отвергала мужчину, кричала, чтобы он ушёл, оставил её, что боится и презирает его. Последнее сдирало маску влюблённого с лица убийцы, и он принимался за девушку, подвергая тем же мучениям, что и своих жертв. Порой пытки были даже хуже, ведь, по мнению Олларда, она предала его любовь, а за такое непременно стоит наказывать. Во сне Рита кричала от страха, да так громко, что не раз будила весь дом, в после, вся в слезах, прижималась к груди Серёжи, крепко обнимая возлюбленного. А вот об интимной жизни даже и речи не шло, ведь после такого стресса у девушки не был совершенно никаких сил и ничего, кроме как лежать и смотреть вдаль, не хотелось: началась депрессия. Рита подолгу сидела на одном месте, не обращая внимания на людей вокруг, даже на любимых Серёжу и Птицу; стала панически, до истерик, бояться ножей и крови, хотя, будучи врачом, не должна была этого делать; спокойный сон теперь был пределом мечтаний — девушка увядала на глазах. Однажды Разумовский всё же не выдержал и в очередной раз подошёл к любимой, чтобы уговорить её обратиться к специалисту. Взявшись за девичьи плечи, он внимательно посмотрел Рите в глаза и твёрдо произнес: — Душа моя, так больше продолжаться не может. На этой неделе же мы едем к психиатру, и точка! — ответом ему было уже ставшее привычным молчание. «Неужели ей настолько плевать на себя?» — мысленно спросил Птица, ощущая, как ненависть к Олларду вновь обжигает вены — если бы мог, он убил бы его ещё раз, но сейчас ему оставалось лишь поддерживать любимую. Серёжа покачал головой и ответил: «Она абсолютно разбита из-за этого ублюдка, будь он проклят! Придётся её брать в охапку и везти к врачу, сейчас она сама не сможет принять решение.» — ласково поцеловав возлюбленную в лоб, Разумовский закрыл дверь на ключ на всякий случай и спустился на кухню, где сидели все домочадцы и обедали. Завидев его, Олег нахмурился и уже как данность произнёс: — Всё так же. Да? — рыжий тяжело вздохнул и, устроившись напротив наёмника, твёрдо сказал: — Мы должны отправить её в психбольницу. Сама она не справляется, а наша поддержка не влияет на неё положительно. Уж извини, Зои. — обратился он к подруге. Бушар судорожно сжала вилку и, виновато опустив голову, заплакала от чувства вины и стыда, что её терапия не даёт результата. Олег, сидевший рядом, положил ей ладонь на плечо и ласково сжал, показывая, что не стоит обесценивать свой труд. Ощутив поддержку, девушка просветлела, но печаль не ушла из её взгляда. В следующее мгновение Мари предложила: — Может, обратиться к бывшей начальнице жемчужинки? Всё же она была добра к ней. — Там не стационар, фрау Мари. Нам нужен именно он, чтобы обеспечить Марго полный покой и отсутствие триггеров. — ответила Зои. — Ты же сможешь найти такое место? — с надеждой обратилась она к Волкову. Тот степенно кивнул, а после, посмотрев на Серёжу, сказал: — Я вместе с парнями выберу клинику и проверю её по своим каналам. Чтобы без врачей-самодуров и тайных экспериментов. — Спасибо тебе большое, Волче. — Разумовский пожал руку другу и, взяв еду на поднос, отправился в комнату к Рите, чтобы хоть немного привести её в чувство. Эти два месяца, январь и февраль, в основном он ухаживал за любимой: причёсывал, одевал, кормил, ведь депрессия лишь выкачивала из Риты силы и жизнь, не давая ей, физически полноценной, с двумя руками и ногами, заниматься обычными бытовыми делами. Порой Марго брала его за руку и прикладывала к своей щеке, шепча благодарность; всё-таки она не пребывала в коме и могла говорить, хотя, конечно, не очень много. Вот и в этот раз, когда Разумовский пришёл, Рита повернулась на звук шагов, зная, что сейчас побудет с родным человеком. Усевшись рядом, мужчина дал ей вилку и мягко произнёс: — Попробуй сегодня сама, вчера у тебя неплохо получалось. — Спасибо. — хрипло прошептала она и принялась есть. Порция была небольшая, специально под нынешние запросы Лебедевой, поэтому вскоре тарелка опустела. Серёжа приобнял возлюбленную, с радостью заметив, что она не вздрогнула от его прикосновений, а после услышал просьбу: — Позови Птицу, давно не виделась с ним. — Конечно, душа моя. — и через пару секунд радужка окрасилась золотом, и на девушку с прежней хитринкой взглянул альтер-эго. — Скучала, птичка? — а у самого в голосе такая нежность, какой она давно не слышала. Промолчав, Рита просто обняла его и прижалась всем телом. Уже привычно обвив её руками, Птица почувствовал, насколько она похудела, став похожей на скелет. «Жаль, что я не понял раньше про Хоффмана и не оборвал их связь! Даже после смерти он мучает мою птичку… Ненавижу ублюдка!» — от злости мужчина сжал девичьи рёбра и очнулся, когда услышал жалобный писк Риты. Тут же разомкнув объятия, Птица принялся извиняться, но девушка лишь покачала головой, мол «всё в порядке». Взяв любимую за плечи, мужчина твёрдо и уверенно произнёс: — Птичка, мы с Тряпкой решили, что тебе пора ложиться в клинику. Сама ты справиться не сможешь, да и Зои, если говорить честно, не помогает. Поэтому скоро ты будешь под присмотром специалистов, которые смогут тебя вылечить. — Спасибо. — убрав руки Разумовского со своих плеч, девушка легла обратно на кровать. Птица нахмурился и, встав на колени пред ней, взял Риту за руку. «Какая холодная… Раньше так не было.» — промелькнула мысль. — «Она угасает…» — когда пришло осознание этого факта, пришло и желание бороться за неё, спасти, ведь она заслужила жить спокойно. Ласково прикоснувшись губами к мягкой коже, Птица решительно произнёс, глядя Марго в глаза: — Мы спасём тебя, клянусь. — и стремительно вышел из комнаты. Рита ощутила, как горькие слёзы бегут по щекам; свернувшись в комочек, она взгрызлась зубами в одеяло и зарыдала. «Все заботятся обо мне, а я даже побороться за себя не могу! Чёртова обуза! Хотела лечить людей, теперь сама стала чокнутой! Ненавижу!» — мысленно прокричала она. «Уже и психушку для тебя подыскивают. Признай, что ты сошла с ума. Признай, признай!» — вновь в голове появился образ Олларда. Его безумная улыбка сменилась на просто счастливую, словно ему нравилось, что любимая жемчужинка стала похожа на него. Как там говорилось: муж и жена — одна Сатана? Вот, похоже, теперь так оно и есть. Зажмурив глаза, Рита закричала в подушку, пытаясь хоть как-то избавиться от накопившегося внутри ужаса. Тем временем на кухне решался вопрос, в какую клинику отправить Риту и на какой срок. Зои заявляла, что ей нужен как минимум год, потому что негативное влияние Хоффмана оказалось слишком сильным и чтобы выбраться из его ловушек, тоже нужны силы, которых у Лебедевой сейчас нет. Денис и Макс были настроены более оптимистично, говоря, что их подруге хватит шести-семи месяцев, чтобы вернуться в нормальное здоровое состояние. В этот момент на кухню зашёл Птица, это все поняли по глазам, горящим золотистым огнём. Сочувственно вздохнув, Мари решилась спросить: — Никаких улучшений? — и инстиктивно сжалась, потому что в последнее время альтер-эго слишком остро реагировал на всё, что казалось Риты — сказывались его переживания, смешанные с Серёжиными. Но в этот раз тот возразил и затем воодушевлённо заявил: — У птички есть подвижки, она стала проявлять больше эмоций и интереса, по крайней мере, к нам с Тряпкой. Но сама она всё равно не справится, поэтому её надо отправлять в психлечебницу. — Мы как раз это обсуждаем. — сообщил Олег, выдвинув стул рядом с собой, предлагая присоединиться. Такой жест всеми был расценен как шаг если не к дружбе, то, по крайней мере, к примирению и нейтралитету. Кивнув, Птица принял удобную ему позу, поджав под себя одну ногу и полностью оправдывая свое прозвище, по-птичьи нахохлился. — Есть какие-то варианты? — деловито спросил он. Олег кивнул и, отправив Дениса сходить в комнату за одной брошюрой, рассказал, что он по просьбе Серёжи подыскивает для подруги клинику, специализирующуюся на лечении ПТСР. Зои уточнила, почему именно этот диагноз. Тут в разговор вступил Макс, парень вспомнил одно из испытаний Рубинштейна, когда тот гонял их по симптомам и заставлял вспоминать, какую болезнь или синдром он описывает. Тогда в тех симптомах было и ПТСР, сопоставив признаки у Риты и описание от Рубинштейна, Макс понял, что всё совпадает. Выслушав предположение друга, Денис согласился с ним. После они вдвоём отправились к Олегу и с тех пор втроём работали над поисками подходящей лечебницы. Главным критерием был профессионализм психиатров и их опыт в лечении расстройств, подобных Ритиному. И вот наконец, троица была готова представить такую клинику, что находилась в часе езды от города Монтрё в Швейцарских Альпах. — Ну хоть недалеко от нас. — первой протянула Мари. — Только как добраться? Вам то светиться не с руки, а она одна не сможет, не в том состоянии. — На машине да, всего около двух часов. — сверившись с навигатором, сказал Олег. — Я могу отвезти её и побыть там, если понадобится. И, Серый, Мари права: тебе нельзя светиться. — строго добавил он. Понимая, что друг будет возражать, мужчине пришлось привести аргумент. — На въездах в город могут быть посты, а там твои фото. Лучше перестраховаться. — Ну за тебя я могу сказать то же самое. — фыркнул Разумовский. — Ты ведь со мной в одной связке после нашего побега, как, собственно, и Денис с Максом. — кивнул он на них, те лишь тяжело вздохнули и синхронно закатили глаза. — Тогда остаёмся мы с Зои. — подвела итог мадам Шантелье. — Про нас ведь никто из полиции не знает. — А если с птичкой что-то случится по дороге? Кто её успокоит? — парировал рыжий. — Только мы с Тряпкой можем это сделать, сами знаете. — Птица, мы все переживаем за Марго, не только ты. — строго осадила его Мари. — Так что, будь добр, подумай здраво. — лёд в её голосе появлялся редко, лишь в том случае, если женщина начинала злиться, и в гневе могла надавать нехилых тумаков. Благо, в молодости она прошла Вторую мировую, пусть и качестве медсестры, поэтому могла и за себя постоять, и тумаков надавать, если понадобится. Птица помнил такие моменты, поэтому решил приутихнуть, всё же не все остатки мозгов растерял. — Прошу прощения. — буркнул он, глядя исподлобья на женщину. Та гордо вскинула голову и деловито ответила: — То-то же, дорогой. Поэтому решено: девочку везём мы с Зои. Ты ведёшь машину, а я буду рядом с Марго, чтобы в случае чего успокоить её. Договорились? — Да, мадам. — бодро кивнула девушка. — Главное, чтобы ей помогли. — Помогут, иначе я и врачам, и вам, парни, руки-ноги переломаю. — произнёс Птица с такой интонацией, что всем стало понятно — он выполнит свою угрозу, причём ещё и будет этим наслаждаться. Спустя неделю удалось договориться о переводе Риты в клинику, за это время были собраны документы, справки, подтверждающие тяжёлое состояние девушки, а также сложены вещи, необходимые в больнице. Конечно, Лебедевой было страшно вновь быть оторванной от родных, но пришлось смириться, ведь «это делается ради твоего же блага», как сказала Мари. Всё время до отъезда Серёжа не отходил от Марго, пытаясь хоть немного приободрить её, рассказывал о программе лечения и успехах пациентов. Та слушала его и, казалось, всё же воспринимала информацию. Кошмары благодаря постоянному присутствию Разумовского стали приходить реже, и реагировала Лебедева на них чуть менее остро, но, разумеется, из такого болота просто так не выбраться, поэтому и пришлось отправить её на лечение. И вот, в начале марта, девушка вместе с Зои и Мари поехала в стационар, где ей предстояло жить в течение года. Визиты родственников были разрешены, но лишь раз в неделю, дабы не нарушать покой пациентов, а также выезд за пределы клиники для них был строго запрещён. Находилась она в уединённом живописном месте в горах, занимая старинный замок, переделанный в современную клинику с новым оборудованием и уютными светлыми комнатами для пациентов. Замок окружал тёмный хвойный лес, укрытый снежной шубой, а озеро было сковано льдом, но выглядело не менее красиво. На пороге их с доброжелательной улыбкой встретил заведующий клиники, Пьер Ришар. Пока Зои была рядом с Ритой, придерживая ту под руку, Мари разговаривала с врачом, дабы убедиться, что с её девочкой всё будет хорошо, и она в надёжных руках. Заведующий провел женщин по всей клинике, рассказав об условиях проживания, оплате за лечение, графике визитов. Только удостоверившись в безопасности и надёжности клиники, Мари и Зои смогли со спокойной душой оставить Лебедеву лечебнице. Сама же девушка, оказавшись наедине с заведующим в своей палате, не могла не отметить, что чем-то Пьер напоминал ей Рубинштейна: то ли манерами, то ли слишком проницательным взглядом зелёных глаз. Под его прицелом было неуютно, и девушка дала это понять, поджав колени к груди и обхватив их руками. Мужчина заметил это, но, зная о расшатанном состоянии психики пациентки, не притронулся к ней, лишь мягко сказав: — Я понимаю, мадемуазель Шнайдер, сейчас вы боитесь меня и думаете, что я причиню вам вред. Но позвольте доказать, что это не так. — Месье Ришар, я сама психиатр и знаю наши уловки, чтобы расслабить пациента. — резковато произнесла девушка, найдя в себе силы посмотреть ему в лицо. Тот кивнул, принимая данный факт во внимание, и ответил: — Разумеется, и я рад, что вы не забываете об этом. Но мне сейчас главное, чтобы вы признали, что больны и нуждаетесь в помощи. Ваше состояние будет ухудшаться с каждым днём, если не начать сейчас. — настойчиво убеждал её Пьер. — Что мешает вам признать эту данность? — Мои собственные демоны в виде одного человека. Олларда Хоффмана. — увидев, как вытянулось лицо психиатра, Марго усмехнулась: — Вижу, слышали про такого. Так вот, этот маньяк любил меня, а под конец я едва не погибла от его руки. И теперь даже после смерти дьявол в его лице не оставляет меня! — исступлённо воскликнула Марго. — Я не могу нормально жить, видя один и тот же кошмар: как лезвие ножа окропляется моей кровью, как острая боль пронзает тело и как его руки прикасаются ко мне в последний раз! — Вы боитесь его? Ненавидите? — что-то записав в блокноте, спросил Пьер. — И то, и то, но всё же второе больше. Оллард убил стольких женщин, из-за его поисков погиб мой одноклассник, а однажды на невинного человека повесили его преступления, и тот покончил с собой! — вновь вспоминая всё это, девушку начала душить ярость от своего бессилия, а тело стало дрожать. — Ненавижу его! Он отравляет мою жизнь даже после смерти! — слёзы покатились по щекам — Рита была близка к панической атаке. Ришар понял это и, всё же осторожно взяв её за руки, произнёс спокойным убеждающим тоном: — Марго, послушайте. Вы в безопасности, вас никто не обидит. Ваш мучитель мёртв и больше не причинит вам боли. Сейчас всё хорошо. — видя, что пациентка начинает прислушиваться к нему, мужчина продолжил: — Дышите под мой счёт: раз-вдох, два — выдох. Так станет легче. Давайте вместе со мной. Раз-два, раз-два. — постепенно с помощью дыхательных упражнений девушка смогла прийти в себя. Психиатр облегчённо выдохнул и, радостно улыбнувшись, похвалил её за старания. Та ответила на его слова, кажется, впервые за последнее время улыбнувшись. — Проблем, конечно, у вас много, но мы будем работать над ними и совместными усилиями сможем побороть ваш недуг. — А какой он у меня? ПТСР? — Похоже на то. — подумав, серьёзно произнёс врач. — Травма, что нанёс вам тот маньяк, оказалась слишком сильной. К тому же, мне кажется, что этот стресс и связанное с ним расстройство начались ещё до него. — при этих словах Рита вздрогнула, и Пьер понял, что угадал. — Скажите, были ли ещё какие-то травмирующие моменты? Если не хотите сейчас, поговорим об этом позже. — мягко добавил он. — Да, лучше позже. — дрожащим голосом прошептала Марго, и психиатр понял, что на сегодня с неё хватит. Поднявшись со стула, мужчина позвал медсестру и попросил выдать пациентке чистую форменную одежду и успокоительные. — Это для вашего же блага, мадемуазель. — ободряюще произнёс Пьер. — Следующий сеанс назначаю через три дня, за это время пока составлю примерный план вашего лечения и приём лекарств. Договорились? — Да, месье. Можете оставить меня? — не требование, не каприз, просто просьба уставшего человека. Кивнув, врач вышел из палаты, а девушка легла обратно. Ей хотелось немного вздремнуть, всё же путь до клиники и непростой разговор с Ришаром вымотал и без того потрёпанный организм Риты. Дождавшись, когда медсестра принесёт одежду, она закрыла дверь на ключ, чтобы никто не мешал ей, и вскоре погрузилась в сон, молясь об отсутствии в нём Олларда. Благо, Морфей исполнил её желание, одарив радостными светлыми сновидениями о близких: вот Серёжа смеётся и играет с Вилли, а рядом сидят Олег и Мари, на их лицах виднеется искреннее удовольствие; после её посещает воспоминание о детстве, когда мама была ещё жива, как она в красивом вечернем платье стоит перед зеркалом и прихорашивается, а маленькая Рита любуется ею, разинув ротик. Ольга замечает дочку и, отвлекаясь на неё, улыбается, а затем, наклонившись, берёт на руки. Девочка чувствует любимые мамины духи с нотками сирени и яблока и наслаждается ароматом. От этого воспоминания даже спустя столько лет у девушки на глаза наворачиваются слёзы, и подушка становится влажной. Возможно, если бы мама была жива, она защитила дочь от всех бед, дала совет, как правильнее поступить, но её нет рядом, от того становится ещё тяжелее. Проснулась Лебедева уже вечером, ближе к десяти — о том говорили часы, висящие на выкрашенной в светло-зелёный цвет стене. В комнате было темно, жемчужный свет полной луны скрадывал очертания предметов, но девушку это в кои то веки не напугало. Почувствовав себя наконец-то выспавшейся за последние пару месяцев и ободрённая отсутствием ненавистного Хоффмана в своих снах, Рита подошла к окну и широко открыла его, впустив в комнату морозный воздух. Глубоко вдохнув его свежесть, а после медленно выдохнув, девушка почувствовала себя живее и бодрее стало легче — давно она уже не наслаждалась тишиной и покоем. Рассматривая пейзаж, раскинувшийся перед ней, Лебедева думала о своей дальнейшей жизни и мечтала, как освободится от влияния Хоффмана. Сейчас, будучи в более-менее адекватном состоянии, достичь которого стоило ей и её близким немалых усилий, девушка смогла понять, что если она хочет спокойно жить дальше, создать крепкую семью и видеть на лицах любимых счастье, то должна бороться за себя так же, как боролась за Серёжу и Олега. «Ради тех, кого любишь и кем дорожишь, ты приложишь все силы, чтобы вылечиться и вернуться к ним.» — вспомнились напутственные слова Мари. Женщина говорила необыкновенно серьёзно, пытаясь донести до Марго, что успех поездки зависит только от неё: если она действительно пожелает исцеления, то всё получится. Ей об этом говорили все родные, и не раз, но до разбитого депрессией сознания эта мысль не доходила. А сейчас, пребывая в покое и тишине, там, где с ней будут работать специалисты, девушка смогла тщательно поразмыслить над этими словами и до неё дошло, что так оно и есть. Как говорили в университете ещё на первом курсе: «Зависимого можно вылечить, только если он сам этого захочет, а иначе никакие лекарства, кодировки, тренинги не помогут.» — Ты должна выстоять, должна стать здоровой ради Серёжи, если не хочешь потерять его. — твёрдо произнесла Лебедь. Первым делом она решила начать с душа и переодевания, снять хотя бы физический груз. Тщательно вымывшись сама, что уже было для неё достижением, девушка переоделась в выданную ей форму, похожую на пижаму: широкая рубашка бежевого цвета и такие же брюки; также к комплекту прилагалось несколько пар белых носков и тапочки. Поухаживав за кожей, Рита взглянула в зеркало: взгляд за последние годы отяжелел, пропала живость и яркость, тёмные круги залегли под глазами, выделив морщинки около них, уголки губ опустились, добавляя возраста. Но это сейчас не слишком заботило бывшего психиатра, главным было избавиться от недуга. В течение трех дней, что разделяли первый и второй сеанс, девушка боролась с собой, стараясь не впускать Олларда в свои сны, а если не получалось, то там она старалась загонять свой страх подальше, а злость использовать как топливо для битвы. Изгонять своих же демонов оказалось непростой задачей — Хоффман упорно не желал исчезать из её памяти, настырно напоминая о себе воспоминаниями об их встречах, разговорах, но Рита в ответ вспоминала об жестоко убитых женщинах, лежащих сейчас в холодной земле, об их родственниках, оплакивающих мёртвых близких, о Михаэле, который чувствовал вину до самой своей гибели. «Поэтому ты должна бороться, чтобы это чудовище окончательно не уничтожило тебя.» — раздался внутренний голос, что молчал два месяца, и девушка была рада услышать его. Язвительный, жёсткий, но, тем не менее, справедливый, он всегда оказывался прав, поэтому она с ещё большим усердием стала работать над собой. К следующему сеансу Марго была готова практически на сто процентов. Месье Ришар вновь пришёл к ней в палату и довольно отметил положительные перемены в поведении пациентки, но, вовремя опомнившись, мужчина достал коробочку с таблетками и положил их на стол перед Ритой. Та понимающе хмыкнула, примерно зная, что там за лекарства. — Вижу, вам полегчало, мадемуазель Шнайдер. — с лёгкой улыбкой начал врач. Та согласно кивнула и, мягко улыбнувшись, ответила: — Есть ради кого стараться, месье Ришар. — Возлюбленный? Или муж? — с хитринкой в голосе спросил мужчина. — Первое. — в голове тут же всплыл образ Разумовского, только вот сознание не смогло выбрать одного и показало сразу двоих: хитро ухмыляющегося Птицу в привычных чёрных одеждах и весело смеющегося Серёжу в своём любимом халате. Её личные демон и ангел. Она так и не смогла выбрать между ними. А с другой стороны, Птица — часть Серёжи, и она должна была давно это принять, а не стараться избавиться от него. На её губах расцвела улыбка, озарив лицо, а в глазах блеснула любовь. Психиатру было интересно наблюдать за пациенткой, и он понял, что сможет справиться и вернуть её к нормальной жизни, но самым главным было то, что она сама этого хочет. И вот потянулись дни пребывания Риты в лечебнице. Не сказать, что они были сплошным курортом, наоборот, девушке предстояло немало поработать над собой. Были и слёзы, и истерики, и вновь панические атаки. Пьер понимал, что необходимо вытащить всех демонов пациентки, избавиться от всей психологической заразы, что отравляла ей жизнь, поэтому старался наполнить первые месяцы лечения разговорами о прошлом, дабы узнать, какие ещё проблемы мучают Марго. Вскрылись многие внутренние раны: непринятие смерти матери, злоба на отца за загубленную жизнь мамы, синдром спасателя, пережитое изнасилование. Чем больше Ришар узнавал пациентку, тем больше ему хотелось дать ей второй шанс на нормальную здоровую жизнь. Лекарственные препараты, в частности, антидепрессанты группы СИОЗС, Пьер давал лишь на начальном этапе, когда эмоциональное состояние Марго ещё оставляло желать лучшего, сопровождаясь резкими скачками настроения — от истерики до апатии, а также кошмарными сновидениями, после которых девушку могли успокоить лишь лекарства. Спустя примерно два месяца психиатр отменил фармакологическую терапию, оставив когнитивно-поведенческую психотерапию, аутогенную тренировку и релаксацию. Йога очень понравилась Лебедевой, когда-то она хотела изучать и заниматься ею, но не хватало времени из-за учёбы и практики, а после и вовсе стало не до этого. А теперь, в спокойной обстановке, когда и делать особо было нечего, девушка с упоением принялась вместе с остальными пациентами со схожим диагнозом посещать занятия. Как и заведено, раз в неделю пускали посетителей. Для визитов выделили тёплые беседки на берегу озера, в которых даже зимой было комфортно. Чаще всего приезжали Мари и Зои, порой — Денис с Максом, рассказывали о своей работе, как всегда, в своей шутливой манере, не давая подруге заскучать. А вот Серёже и Олегу не удавалось часто навещать девушку, но та не расстраивалась, понимала, что они это делают не потому, что не хотят видеть её или слишком заняты, а из-за конспирации. Хотя после их побега из России прошло полтора года, выдавать своё местоположение даже Грому ни один не собирался — слишком много шума они наделали, чтобы о них просто так забыли. Всё это Марго знала и ничего не требовала. Накинув на себя кардиган, она шла к берегу озера, к тому времени уже проявившему свою настоящую красоту, обнажив воду василькового цвета, и там читала письма от них двоих, живо представляя, как Птица ворчит, исправляя текст Серёжи, как тот «мило» улыбается ему в ответ, а Олег понимающе хмыкает, мол «как ты его ещё терпишь». Со временем девушка стала чувствовать результат от терапии: кошмары стали являться реже, а если и появлялись, то она достойно справлялась с ними, не давая напугать себя. А к началу августа произошло то событие, которое очень ждал Пьер: Рита смогла окончательно одолеть Хоффмана. Сидя на очередном сеансе, девушка рассказала о сне, где она, наконец-то, выяснила главный страх своего врага: сгореть заживо. Вспомнив рассказ Олега об убийстве маньяка, Марго поняла, что единственный способ уничтожить нечисть — огонь, так было всегда, и будет и впредь. Оллард вновь стоял пред ней, в этот раз одетый, как в их первую встречу: чёрный деловой костюм и серое пальто. Только теперь он понял, что потерял контроль над ситуацией, но всё же решил попытать удачу: — Сердце моё, с тобой всё хорошо? — стараясь держать лицо, спросил мужчина. От таких слов Марго перекосило от ярости и она прошипела: — Ты ещё умудряешься спрашивать, всё ли со мной в порядке?! Я ненавижу тебя, а ещё знаю, как ты сдох! — произнеся это, девушка не без удовольствия заметила отблеск страха в глазах противника. «Значит, боишься огня. Это тебя и убьёт, теперь уже навсегда!» — Ты однажды сказал мне, что во снах наше сознание может создать что угодно — от наслаждения до ужасного кошмара. Давай-ка кое-что проверим. — хищно ухмыльнулась Рита, подбираясь чуть ближе к Олларду. — Давно не видел такого выражения на твоём прелестном личике. — отзеркалив её ухмылку, довольно ответил Хоффман. — Но что же ты собираешься поставить против меня? — елейным голосом произнёс он. — Твоё сознание слабое и беспомощное. Перестань бороться, душа моя. — Не перестану! Я больше не твоя жертва! — рявкнула Лебедева. — Я самолично сожгу тебя, как это сделал Олег! — Ты должна захотеть убить меня, тогда сможешь по-настоящему избавиться. — подсказал Оллард, и Рита поняла, что действительно этого желает. Ради себя, ради своих любимых и близких, ради дальнейшей нормальной жизни. В её руках возник факел, пламя которого так и тянулось к Хоффману. Огонь осветил его лицо, оказавшееся обезображенным, а от того уничтожать оказалось ещё проще: не было больше жалости, сомнений и животного страха, лишь желание поскорее избавиться от этого кошмара. Вот язычок обжигающего пламени лизнул мужчину один раз, обнажая кости, вот второй, и постепенно всё его тело обнял огонь. До самого конца они смотрели друг другу в глаза, а напоследок Марго прошептала: — Гори в аду, Оллард Хоффман. Там тебе самое место.