in the middle of the night

Чонин вместе с Бан Чаном пошли обратно на стоянку, чтобы забрать оставленную там машину, пока остальные трое все еще находились в доме Мун Тэджи. Джисон никак не реагировал ни на слова, ни на рваные прикосновения, ни на жалобные взгляды старших. Он смотрел в сторону ванной комнаты и вспоминал вид лежащего там трупа, и его тело вновь заходилось в неконтролируемой дрожи. Было больно не только осознавать, что этот человек еще недавно ходил по этой земле, но и то, что ответов на свои вопросы они так и не получили. И Хан не знал, что беспокоит его сильнее. Сердце больше не стучало на грани срыва, а из глаз не текли предательские слезы; его излишняя эмоциональность порой проявляла себя в неподходящих местах, а страдал из-за этого сам Джисон. Спустя несколько минут, как Ян и Кристофер покинули комнату, парню стало стыдно поднимать глаза и смотреть на стоящих напротив старших. Минхо больше не сидел рядом и не согревал, а от этого по спине проходили мурашки. Но Хан всем своим естеством чувствовал, что они терпеливо ждали, наблюдая за каждой эмоцией, проскользнувшей в нервном дерганьи колен или плеч. Джисон еще раз глубоко вздохнул и опустил ноги на пол, собираясь встать. Хенджин и Ли не приближались, стараясь держать вынужденную дистанцию: они все еще не были прощены за свою глупую ложь и не знали, стоит ли так нагло вторгаться в личное пространство Хана. Но весь его вид так и кричал о том, что стоило. – Джисон-и, – пролепетал Минхо, подходя ближе, и рвано обнимая младшего за плечи. – Сегодня был тяжелый день, – Хван в подтверждение кивнул, закусывая губу. – Пора домой. – Не уверен, что могу назвать то место домом, – голос Хана прозвучал сдавленно и хрипло. Ли и Хенджин переглянулись, вопросительно выгибая брови. – Хочешь… – осторожно начал Хван, – К нам? – Минхо опустил глаза, но Хенджин продолжил: – Знаю, что мы поступили, как последние идиоты, не рассказав обо всем с самого начала, но, – парень замялся, – Мы хотели бы загладить вину, – Ли кивнул. – Поехали… домой, – усмехнулся Джисон от своих же слов, выпрямляясь в спине. Он последний раз окинул взглядом помещение и вышел из квартиры, предварительно набрав на домашнем номере Мун Тэджи номер полиции. Если повезет, они пришлют кого-то сюда, чтобы проверить вызов на подлинность. Остается только искренне верить в то, что до них они не докопаются. С этих самых пор факт смерти переводчика – не их проблема. Но проблема в поиске настоящего убийцы, который, казалось бы, не оставил после себя ничего, кроме следов от грязных подошв и блеклое описание «средних лет» от соседской старушки. – Настоящее приключение только начинается? – пропел себе под нос Хан, забираясь на заднее сидение машины. Здесь было не настолько уютно, как в автомобиле Бан Чана, но приходилось довольствоваться тем, что есть. – Что? – спросил забирающийся следом Хенджин; Минхо занял водительское кресло, косо поглядывая назад через зеркало. – Ничего, – шикнул Джисон, отворачиваясь к окну. Сладкая усталость расползалась по всему телу с каждой минутой все больше и больше, а через некоторое время парень тихо посапывал на плече Хвана, который смотрел на лицо младшего с расслаблением и радостью. Ли аккуратно выехал на трассу, встречая впереди стоящих около машины Чонина и Кристофера; они о чем-то бурно переговаривались, а еще через мгновение Ян демонстративно хлопнул задней дверью и стал ждать, пока Бан Чан соизволит сесть за руль. – Что у них произошло? – спросил Минхо у друга, слегка поворачиваясь к нему корпусом. – Возможно, у Кристофера замкнуло тормоза, – пожал плечами Хенджин. – Не каждый день видишь трупы в ванной и осознаешь, что убийство произошло намеренно. Он ведь тоже не железный, – парень задумался, прежде чем продолжить: – Но на Чонине просто так бы он срываться не стал, поэтому либо они сами расскажут, либо эта тайна будет похоронена вместе с ними в могиле лет через шестьдесят. – Будьте потише, – простонал засыпающий Хан, и упал головой на чужую грудь, пытаясь отогнать картинки увиденного в доме переводчика, но когда теплая ладонь опустилась на его спину, не думать стало проще, и через несколько минут Джисон уже спал.

***

– Я отнесу его в свободную комнату на втором этаже, а ты пока завари кофе, – скомандовал Хван, держа на руках Хана. Минхо только кивнул, заглушил двигатель и вышел из машины, поднимаясь по небольшой деревянной лестнице к домику у побережья. В доме Хенджина было намного уютнее, чем в жилище Ли: буквально на каждом шагу стояли горшки с растениями или вазы с высушенными цветами, а темные шоколадные стены украшали невероятных размеров картины, обрамленные в позолоченные рамы. Первый этаж представлял из себя гостиную, объединенную с кухней. Обеденный стол вдоль аккуратно был покрыт линейной скатертью, а утонченный камин, стоящий напротив мягкого дивана, разгорался древесным пламенем, отдавая комнате собственное тепло. Минхо прошел на кухню и остановился около полочек, высматривая кофейные зерна. Он был в этом доме бесчисленное множество раз, но при каждом новом визите эта злополучная банка всегда стояла в разных местах. Но когда с поисками было окончено, то Ли на момент задумался, что они будут делать, когда вновь все вместе соберутся? У них нет ни подтверждения информации, ни ее опровержения. Все, что они имеют на данный момент – это подкрепленные слухами сухие факты из переведенного учебника по истории, и вероятность того, что это окажется правдой, просто мизерная. – У него кошмары, – констатировал факт Хенджин, спускаясь с лестнице. На его лице была вселенская печаль, а губы интуитивно поджались. – Такого не было, когда мы спали вместе. – Может, что-то повлияло на его состояние, пока вы самозабвенно занимались сексом? – спросил Минхо без доли язвительности или злости. – Любые слова могли что-то изменить. Хван на минуту задумался, падая на стоящий рядом стул. Ли сел напротив него и стал внимательно всматриваться в знакомые черты, подмечая и явный недосып, и волнение. Казалось, что и сам он выглядит совсем не лучше, но проверять догадки совершенно не хотелось; хотелось только выпить чего-нибудь у Чанбина и поваляться в кустах, проветриться на свежем воздухе. «Это – человеческое тепло, и если ты не чувствуешь его, то, скорее всего, спишь». – Я не думал, что мои слова подействуют настолько… сильно, – нервно усмехнулся Хенджин, мельком смотря в сторону пустой лестницы. – Но если это и правда произошло, то ему стоит привыкнуть… – Спать в одиночестве после того, как ваша ночь любви прошла? – теперь голос Минхо звучал рассержено. – Тогда становится понятно, почему он спокойно спал с тобой, а сейчас его преследуют кошмары, – старший цыкнул, опустошая чашку. – Сначала обнадежил, а потом бросил. Поздравляю, Хван Хенджин, вы не умеете следить за языком. – Спать с другом? И как ты себе это представляешь? – То есть, переспать с другом – это нормально, а спать вместе с ним для тебя дикость? – выгнул бровь Ли, обескураженно смотря на Хенджина. – Мы оба имели сильную связь с господином Ханом, и он заботился о нас с тобой, сиротах, все наше детство, – с напором начал старший. – Не думаешь, что стоит вернуть должок и позаботиться хотя бы о его внуке? Этот мальчишка совершенно беспомощен. – Отнюдь, – помотал головой Хван. – Он смелый и очень сильно похож на своего дедушку, но, – он замялся, – Этот потенциал кроется за толстой стеной страха и одиночества. – Минхо наклонил голову, вслушиваясь. – Но ты прав, – вздохнул младший, – Ему нужна поддержка. Этому человеку еще город спасать, а он боится того, что видит во сне. Уму непостижимо. – Тогда придется спасти его, а уж только потом Допру, – сказал Минхо, прикрывая глаза. – И тебя это устраивает? – спросил Хенджин, выводя на столе круговые узоры. – Это меньшее, что мы можем сделать для него самого, а не из чувства долга перед господином Ханом. Джисон просыпается не в своей комнате в полной темноте и по спине непроизвольно проходят мурашки, но только через мгновение он чувствует хватку чужой руки у себя на животе и видит спящего рядом Хенджина. Его ресницы забавно подрагивают из-за проходящего по помещению сквозняка, но Хан в свою очередь ощущает только спокойствие. Он совершенно не злится, и этот факт спустя несколько часов полностью укладывается в его сознании как нечто само собой разумеющееся. Он просто не может. Эти люди с самого начала были рядом, и простить одну оплошность не так сложно, как вынужденно их игнорировать. – Хен? – слышит слабое копошения Хван и медленно разлепляет глаза, смотря на сонного Джисона. – Хен, ты меня слышишь? – еще раз спрашивает младший, а у Хенджина от такого обращения пальчики поджимаются, и пищать в подушку желание появляется. Он слабо кивает, сглатывая образовавшуюся слюну. – Где я? – У меня в спальне, – тихо отвечает Хенджин, не пытаясь как-то напрячься, чтобы привстать. – Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он, смотря в растерянные и такие большие от дезориентации глаза напротив. Хан коротко кивает, даже не понимая суть вопроса и вытирая отекшее лицо ладонью. – Хочешь есть? – Джисон отрицательно мотает головой. Младший еще некоторое время мнется, а следом обвивает торс Хвана руками и поджимает к себе ноги, и мгновение спустя оказывается в капкане теплых рук. Так он вновь и засыпает, только изнуренный не от секса, а от ощущения родного человека рядом. По правде говоря, Минхо уже добрых десять минут стоит рядом с закрытой дверью, ведущей в комнату Хенджина, и держит в руках собственную подушку. Иногда даже такому как он становится одиноко в постели, и мозг активно посылает сигналы действовать. Человек он до жути тактильный, а если выбирать между возможностью спать одному и с двумя парнями, которые к этому моменту стали ему несколько больше, чем друзьями, то выбор очевиден. Но вдруг они не чувствуют того же? Ли поджимает губу и пару раз глубоко вдыхает. Каждый человек, встретившийся ему на улице, сказал бы постучать в эту чертову дверь, ведь проснуться через год с осознанием того, что все упустил, причинило бы несравнимую с переломом боль. – Хенджин? – шепчет Минхо, просовывая голову в дверное отверстие, и из глубины комнаты начинает доносится знакомый шепот. – Чего тебе? – шикает младший, приподнимая голову; ему только вновь удалось заснуть, а нарушитель спокойствия получит по шее за свою гениальность. – Можно? – спрашивает Ли, проходя внутрь, и Хван закатывает глаза, но даже не задумывается, прежде чем поднять одеяло.

***

– На данный момент у нас есть, – весело начал Чанбин, когда все ребята собрались в его баре и мирно распивали поданные коктейли, – Абсолютно ничего, – только вот его улыбка совершенно не сходила с беззаботного лица, и это порядком насторожило всех присутствующих. – И чему ты радуешься? – первым не выдержал Феликс, показывая то, насколько сильно он раздражен и обескуражен поведением знакомого. Со будто подменили и вместо серьезного мужчины поставили пятилетнего ребенка. – Как это? – наигранно поразился Чанбин и продолжил: – У нас нет ничего, кроме предположительной личности убийцы переводчика, – все остальные тяжело вздохнули: они не желали верить в произносимую парнем несусветную чушь. – Хорошо, раз вы не понимаете, – вздохнул Со и начал объяснять: – Скорее всего, подозреваемый рассчитывал на то, что тело Мун Тэджи найдут в процессе разложения, когда все улики будут стерты с тела жертвы. – Думаешь, он начнет мстить тем, кто сорвал его план? – предположил Сынмин, и тело Джисона покрылось дрожью; он теперь хоть и спокойнее реагировал на факт чужой смерти, но смириться с этим до конца все еще не смог. – Не далеко ли ты зашел? – Отнюдь, – покачал головой Чанбин. – Если бы убийца знал, что убитого могут начать искать в скором времени, то подобрал бы место скромнее, чем его собственная квартира, – парень пожал плечами, распаляя всеобщий интерес и мотивируя на командные раздумья. – То есть, перед самим убийством он точно был уверен, что Мун Тэджи не имеет ни родственников, ни друзей, и интересоваться им в ближайшее время никто не станет, – Кристофер согласно кивнул, хоть и с горечью. – А тут его умысел раскрывается, и шанс того, что его найдут, в стократ повышается. Но подойдем к этому делу со стороны полиции: каков был мотив? – По словам соседки, предполагаемый убийца заходил к господину Мун Тэджи недавно, скажем, пару дней назад, судя по цвету кожи трупа, – задумался Чонин. – Примерно же в это время мы выяснили о существовании переводчика, и договорились наведаться к нему в ближайшие несколько дней, – Ян прикусил губу. – Я не могу утверждать точно, но… – Он знал, – прояснило Джисона и он с тоской опустошил бокал, попросив Чанбина сразу наполнить его снова. – Какое ему было дело до обычного переводчика, живущего в одиночестве? – задал тот риторический вопрос. – Никакого, только если этот самый переводчик не мог предоставить незнакомцам информацию, которая нарушит его выстроенные заранее планы. Но смысла возвращаться в его дом нет. – Хорошо, тогда нам остается просто ждать убийцу на пороге чьего-то дома? Предположительно, что это будет дом Джисона или Чонина? – нервно усмехнулся Феликс, и у всех немного поубавилось пылу. Они не знали, насколько убийца умен, и знал ли он их личности, поэтому опасность представала немыслимой. – Не только наши, – покачал головой Хан. – Если он знает про нас, то знает и про остальных, а это уже опасность для всех восьмерых, – парень вздохнул, но почему-то эта новость его не сильно удивила. – Владение огнестрельным оружием в пределах этой страны запрещено, поэтому в лучшем случае мгновенная смерть при максимальной осторожности нам не угрожает, – он замолк, а следом закончил: – Но стоит полностью обыскать дом моего дедушки. Там наверняка найдутся игрушки поинтереснее, чем перочинные ножи. – Ты в этом так уверен? – выгнул бровь Сынмин. – Есть идеи, чем еще заняться? – парировал Джисон и усмехнулся. – Да, – вместо Кима ответил Феликс. – Если так называемый убийца прознал про наши планы, то скорее всего всегда находится где-то поблизости. Мы опросим с Сынмином жителей Допры и съездим в Уэст-Тайл, чтобы поинтересоваться деталями дела у полиции, – парень окинул взглядом присутствующих. – Вероятнее всего стоит ожидать их скорейшего появления на пороге дома Джисона или Чонина, так как они контактировали с соседкой, а после был найден труп, – Хан призадумался, а после одобрительно кивнул; к ним действительно скоро должна была пожаловать целая кавалерия полицейских. – Вы так уверены, что органы дадут вам ответы? – самодовольно усмехнулся Минхо. – Если не дадут, значит возьмем сами, в чем проблема? – пожал плечами Сынмин и закончил: – Мы журналисты, а не случайные прохожие. Где-то приврать, где-то приукрасить, и детали смерти господина Муна в кармане. – Мы ведь уволились, – благоговейно простонал Феликс, и все удивились, но через мгновение до каждого присутствующего стал доходить смысл столь необдуманного поступка. – Но удостоверения-то остались, – подмигнул Ким, и оба парня скрылись за дверьми бара под несколько восхищенных взглядов товарищей. Джисон возвращался в дом своего дедушки с неким прозрением: господин Хан мертв. Он умер у внука на руках, а шокированный на тот момент парень даже не проявил никакого уважения перед погибшим в первые дни после захоронения. Он был ужасным родственником, но не бессердечным, поэтому всю дорогу до дома его заживо съедала совесть. Идущие рядом Чонин и Бан Чан не сильно обращали внимания на друга, предпочитая просверливать друг в друге зияющие дыры. – Я ведь говорил, что поеду с вами! – излишне громко вскрикнул старший, разводя руки. – Ты снова хочешь об этом поговорить? – глаза Яна наполнились отчаянием, и Кристофер поубавил пылу, предпочитая строить догадки наедине со своим сознанием. Единственное, чего не хотел Бан Чан – это причинять младшему боль, но эта ситуация настолько отразилась на его душе, что чаша волнения вмиг переполнилась и вылилась на невинного человека путем ссор и криков. Чонин за последние несколько часов вымотался, и выслушивать повторные обвинения из раза в раз было сложно. Он понимал, что втроем могло быть лучше, но будь оно так, то Джисон бы не смог открыто с ним заговорить. К тому же, никто из них не виноват, что вместо хозяина они нашли его труп. Кристофер кинул осторожное «Прости», и они вновь пошли дальше в тишине, разбавляемой шелестом листьев. Но на самом деле Ян обиды не держал: он впервые за свою жизнь чувствовал искреннюю заботу, не смешанную с помешательством на его теле, поэтому даже такие сцены приводили парня в приступы умиления и улыбка сама собой расползалась на румяном лице. В последнее время он ощущал себя гораздо лучше, чем несколько лет до этого, и сам Бан Чан это замечал. Когда они впервые встретились, Чонин выглядел хуже заброшенного хозяевами дома, хуже собственной побитой машины и ничуть не лучше твинов, истинный облик одного из которых некогда посчастливилось узреть самому Кристоферу. В нем была сокрыта бескрайняя печаль, которая выражалась в нервных подергиваниях и изуродованном теле. Старший обомлел, когда впервые случайно застал Яна, переодевающимся спустя пару дней после начала их совместного сожительства, и этот момент стал переломным в их нынешних отношениях. «Никто не смеет делать тебе больно, слышишь?», – сказал тогда Бан Чан, успокаивая бьющегося в истерике Чонина. И скоро им придется поговорить об этом снова. – Я хочу отлучиться, – предупредил парней Хан и скрылся на заднем дворе дома, срывая первую попавшуюся одинокую ромашку. Кристофер и Ян растерянно переглянулись, но останавливать парня не стали, и сами вошли в дом первыми, предварительно спросив разрешения нынешнего хозяина. Джисон остановился напротив дедушкиной могилы, которая начала медленно покрываться травой, и присел на колени, медленно поклонившись табличке с выгравированным «Хан Тэбом» на ней. Он осторожно положил жалкий цветок к своим ногам и зарылся лицом в колени, судорожно вдыхая и выдыхая, чтобы восстановить сердцебиение. Его мозг отчего-то решил, что сейчас самое время вспомнить детство, и Джисон не смог удержаться от того, чтобы жалобно сжать губы в полосу. Когда-то дедушка был для него всем, вторым дыханием и протезами, позволяющими свободно передвигаться. Он спасался у него от родительской суеты и шумного города, от плохих оценок в начальной школе и жестоких детей-обидчиков, что не упускали повода поиздеваться над его излишне «женским» видом. У дедушки он находил спокойствие души и равновесие тела, Джисон мог отыскать ответы на все свои глупые вопросы, начиная от «Почему взрослые столь безразличны к детям?» и заканчивая «Почему я не такой, как все?». Джисон находил утешение в словах поддержки и утверждениях, что он лучше. На самом деле Хан уже не помнил, сколько времени просидел рядом с могилой, безвольно смотря вперед, и даже не обращая внимания на похолодание. Через некоторое время на улицу выскочили взволнованные Бан Чан и Чонин, окликающие друга за несколько метров. Джисон медленно повернул голову в их сторону и поднялся с земли, отряхивая ноги. Он осмотрел запыхавшийся вид парней и вопросительно выгнул бровь. – Мы нашли стенд с огнестрельным оружием в подвале, – начал Ян, опираясь на колени. – Одного не хватает, – закончил Кристофер, растерянно бегая глазами по Хану. – Хорошо, – спокойно кивает Джисон и следом продолжает: – Расскажите об этом остальным и передайте, чтобы они были осторожными. – Тебе в особенности, – выделил Бан Чан, – Нельзя здесь оставаться. – Если вы боитесь, что меня пристрелят, – с напором ответил Хан, – То дадите мне быстрее самому осмотреть дом и уйти, – Чонин поджимает губу, но послушно хватает Кристофера за руку и уводит. Джисон входит в дом и уже сейчас чувствует дискомфорт, сочащийся из старых стен. Он бегло осматривается по сторонам и сразу направляется в противоположный конец помещения, замечая приоткрытый металлический люк, найденный под ковром в комнате господина Хана. Парень хватает лежащую рядом сумку и спускается вниз, включая свет. Перед ним предстает стеллаж с оружием, и тот выдыхает, на секунду прикрывая глаза. Если все это обнаружит полиция – ему светит не один год за решеткой. Взгляд парня падает на стоящий рядом стол. Он ожидаемо завален всякой ерундой от сточенных карандашей до пожелтевшей бумаги, и тут Джисон натыкается на красный блокнот, лежащий под кипой документов. Он хаотично листает первые страницы и его глаза округляются от увиденного: в записной книжке детально проиллюстрированы виды тварей и описание их способностей, их многовековой истории и слабых мест. Хан рвано выдыхает, пряча блокнот в карман, и принимается стаскивать весь дедушкин арсенал в сумку. У него в голове ни одной адекватной мысли или слова; само тело полностью состоит из нервозности, смешанной с полной дезориентацией, а руки самостоятельно лихорадочно стаскивают все вещи друг на друга, не перебирая. Джисон на секунду останавливается и глубоко дышит, считая варианты развития событий, но приходит лишь к одному: если не спрячет все имущество господина Хана, то все их планы пойдут крахом. Парень только продолжает рыскать глазами по полу и подбирать упавшие бумажки, когда как весь остальной арсенал был собран и уложен на дно дорожной сумки. Он поднимается, и вместо того, чтобы сразу выйти из дому, садится на диван, мягко рассматривая тлеющий камин. Джисон периодически сжимает и разжимает пальцы, складывает их в замок и вновь разлепляет, приковывая к коленям. Его голова постепенно приходит в норму, когда как ноги отбивают незамысловатую мелодию на паркете. Хан имеет последний шанс все оставить, но он пообещал. «Долг выше чувств», – любила твердить его мать, оправдывая полную отстраненность от сына в процессе его воспитания. Впервые он понял ее слова, но не ее действия в прошлом. Мы в ответе за тех, с кем образовали глубокую эмоциональную связь. Именно поэтому Джисон встает с места и берет в руки сумку, окидывая комнату грустным взглядом. Когда-то он сюда вернется, но только когда вновь ощутит безопасность в пределах этих одиноких стен. Но здесь все напоминает о дедушке, и горечь от этого чувства сильнее, чем от факта непосредственной угрозы в лице вооруженного неизвестного человека, который шел по их следам раньше, чем прошлись они. Хан на момент замирает. Он смотрит в окно на жилые массивы и на языке замирает расслабленный вздох. Парень ощущает взгляд, прикованный к нему за слоем стекла, но не может рассмотреть чужака в темноте. Осознание волной проходится по встревоженному мозгу, и Джисон мигом разворачивается, направляясь в сторону черного входа, выходящего прямо к поляне с могилой. Его руки мелко подрагивают, а от принятия собственной беспомощности даже с целым набором огнестрела хочется безбожно плакать, забившись в угол. – Минхо? – тихо говорит он в телефон. – Встреть меня возле круглосуточного. Если повезет, я буду там через пять минут. – Что значит «если повезет»? – было слышно, как голос старшего приобрел некую опаску. – Джисон? Джисон! Но Хан уже не отвечал. Не на слежку он рассчитывал, когда выходил из дома после того, как обнаружил труп переводчика в его же квартире. Деваться было некуда, а еще больший страх доставляли фантомы, головы которых медленно начали показываться между деревьев. Они блуждали между крон, потряхивая верхушки, и издали были слышны крики диких животных, случайно попавшихся на уловку этих тварей. Джисону стало не по себе. Еще несколько минут и они будут здесь, прямо перед ним. Парень ускорил шаг, закидывая сумку на спину, и быстро озирался по сторонам, чтобы случайно не наткнуться ни на предположительного сталкера, ни на фантастическое существо. В обоих случаях встреча могла закончится либо смертью, либо жизнью, и свои шансы на успех Хан проверять не хотел. Он чувствовал, как еще минуту вибрировал его телефон, но через мгновение перестал, и Джисон готов был уверовать, чтобы Ли не подумал, что звонок Хана был шуткой.