Голос из тьмы

Так уж вышло, что познакомились они в первый учебный день Ибо. Хотя сам Сяо Бао обожал использовать глагол "напоролись". И ещё больше - "наступили". - Сначала я его на него наступил, а потом он как вскочил, и наступил уже на меня, ух! Я такого прессинга за все два курса не ощущал! - рассказывал Сяо Бао, драматично прижимая руку к груди и делая большие глаза, - И вообще никогда не ощущал, тогда я и понял, что мы встретились, чтобы стать лучшими друзьями, - и растягивал губы в лисьей улыбке. Ибо же во время каждого такого рассказа всегда мрачно молчал (что на контрасте с поспешной речью и смешками Сяо Бао выглядело ещё драматичнее) и просто стоял рядом, не меняясь в лице; он - камень, он - кремень. По сути, Сяо Бао не врал, но Ибо всегда видел за историей их случайного знакомства нечто большее, чем дешёвые рассуждения о судьбе, предопределенности и прочей ерунде, которую так любили его однокурсницы. Ибо в тот день настолько боялся опоздать, что пришел чуть ли не за час до начала учебного дня, и первое, что увидел - стихийный баттл прямо перед зданием главного корпуса. Его как будто магнитом притянуло. И если сначала Ибо, подпрыгивая и вытягиваясь на носочках, заглядывал через головы столпившихся студентов, то через какое-то время он с недоумением обнаружил себя сидящим в первом ряду с разинутым ртом: всё, что было между, он не помнил совершенно, помнил только баттл. Видимо, пришлось поработать локтями, но зато теперь он мог наблюдать за танцорами без боязни пропустить какой-то финт. Когда один из участников - высокий худощавый парень в светлых спортивках и чёрной безрукавке, с ярко-бирюзовыми афро, стянутыми резинкой на затылке - стремительно шагнул к нему и провёл рукой по щеке, Ибо даже собраться не успел. Ноги распрямились сами, и вот он уже теснит смеющегося и ловко уворачивающегося из-под его рук парня. Кажется, это длилось всего несколько секунд, Ибо же показалось - вечность. Тело летало само. Потом он отступил, хищно ухмыльнувшись напоследок, и чинно уселся на прежнее место. Парень с бирюзовыми афро вернулся в баттл как ни в чём не бывало. Уже после, когда за десять минут до начала первых пар, ребята начали рассасываться, а Ибо встал, отряхивая от пекинской пыли новехонькие джинсы, тот парень к нему подошёл. - Что надо? - спросил Ибо, расправляя футболку. Получилось резко и хрипло, и он сам поморщился - собирался же хоть в первый день вести себя дружелюбно, вот только не вышло. Опять. - Первак что ли? - протянул парень, складывая руки на груди, - А ты ничего, дерзкий, вольёшься, значит. Вот тут Ибо действительно начал раздражаться, всегда не любил, когда первый встречный пытался поставить ему диагноз по аватарке. - Не собираюсь я никуда вливаться, - огрызнулся он, - я просто хочу танцевать. - Оу, - хмыкнул парень, - очень оригинально. Ну а я Сяо Бао, - и протянул руку. Ибо машинально её пожал, и только потом понял, что от него, кажется, ждут чего-то ещё. - Ван Ибо, - сказал он после затянувшейся паузы, глядя на парня исподлобья. Парень же молчал, и взгляд у него был странный, даже грустный. - Приехал из провинции покорять Пекин? Всё ради мечты? Ибо бы вмазал ему, да только парень - Сяо Бао, его зовут Сяо Бао! - и не насмехался вовсе. Ибо вдруг понял, что почувствовал во время тех нескольких секунд танца - странное сродство, то же тоскливое отчаяние в глазах, желание танцевать, танцевать, никогда не останавливаться, столкнувшееся с реальной жизнью, но всё равно выжившее. - Ага, - внезапно для самого себя ответил Ибо, - но всё норм, я упрямый. Сяо Бао захохотал, Ибо тоже захохотал, и как-то незаметно они разговорились. Конечно, потом оказалось, что Сяо Бао - никакой не Сяо Бао. Его звали Вэй Чжии, он приехал в Пекин из Шэньчжэня (здесь Ибо присвистнул, с его собственной, как он считал, провинциальной дырой, это даже сравнивать было нельзя), был старше на четыре года, и как раз перешёл на третий курс на факультете современного танца - том же, что у Ибо. Сяо Бао был увлечён танцами так же фанатично, и сейчас особенно плотно занимался вакингом. В итоге случилось то, чего Ибо и боялся. На первую пару своего первого дня он безбожно опоздал. - А ты хоть знаешь, что делать? - настойчиво зудел над ухом Сынён, - а откуда знаешь? - Помолчи немного, пожалуйста, - Ибо с тоской посмотрел на приоткрытое окно, зачем он вообще впустил этого ненормального? Сынён надулся и обиженно замолчал. Ибо аккуратно перевернул меч, обращая его острием к себе, коснулся холодным металлом груди. Было страшно. Во всём устройстве этого сюрреалистического мира, частью которого он и сам стал внезапно, прослеживалась какая-то жестокая ирония. И всё время что-то приходилось додумывать самому, никто и не планировал что-то ему объяснять или подсказывать. Хотя... Ибо со вздохом повернулся к насупленному Сынёну и сдался: - Мне просто ткнуть хорошенько? - Ты не пробьёшь грудину, - со знанием дела заявил тот, - Лучше втыкай в живот. Ибо чувствовал холодный пот, стекающий по затылку. Легко сказать. Он облизал пересохшие губы, вспоминая улицу, погруженную в мрак Промежутка. Пока Ибо, перемазанный ошметками плоти, пытался взять себя в руки, Она небрежно прокрутила в руке короткий меч и отточенным движением вонзила его себе в плечо. Лицо её даже не дрогнуло в этот момент. Ибо потрясённо смотрел, как лезвие погружается в плоть и кость словно нож - в масло, а затем рассыпается искрами, будто его и не было. - Пробью, - прохрипел Ибо, - должен пробить. Я не знаю, будет больно? Я привыкну со временем? Сынён ободряюще замахал руками, но улыбка у него вышла скособоченная: - Насколько я знаю, боль будет всегда. Пальцы у Ибо снова затряслись, он затравленно огляделся. - Дай-ка мне в зубы ту футболку, - он мотнул головой в сторону спинки кровати, - если я начну орать, сбежится вся общага. Придётся потерпеть. Сынён послушно взял футболку и запихал её комком в широко раскрытый рот Ибо. - Может тебе, не знаю, как-то опереться? В итоге Ибо пристроился на коленях перед кроватью и уперся в край матраса сложенными поверх навершия руками. Он чувствовал себя до крайности нелепо, вкус у грязной футболки был просто отвратительный, ощущение неуместности происходящего зашкаливало. Сынён присел рядом на корточки, на лице застыло беспокойство. Он даже молчал - видимо, действительно переживал. Ибо несколько раз вдохнул-выдохнул, собираясь с силами. Зажмурился. И надавил изо всех сил, всем весом. Боль навалилась, ослепляя, почти отправляя в беспамятство, Ибо выл в промокшую от слюней футболку, слезы непроизвольно текли по его лицу, Сынён держал его трясущиеся плечи, и это длилось, длилось, длилось, чтобы внезапно оборваться. Ибо рухнул лицом в кровать, задыхаясь, пытаясь выплюнуть футболку. Боли уже не было, но по голове словно ударили кирпичом, отголоски осели даже в кончиках пальцев. - Долго.. Долго это... продолжалось? - выдавил Ибо, без сил растекаясь по кровати. Сынён вытащил из-под его щеки мокрую футболку, ткань неприятно царапнула кожу. - Секунды две-три. Ибо даже оторвался от спасительной кровати. - Мне показалось, вечность. Он потёр рукой лицо. - Как... как мне теперь вынуть его? Сынён покачал головой: - Я не знаю. Позвать? Представить? Ибо упал щекой в простынь: - Не хочу сегодня даже думать об этом. Завтра. Всё - завтра. Про навыки Ибо в домашнем хозяйстве Сяо Бао всё понимал правильно. Ибо ужасно готовил, с трудом освоил стирку и глажку, его крошечная комната была в вечном беспорядке, так как время каждый раз он тратил не на уборку, а на какие-то гораздо более важные занятия. Возможно, если бы лет в тринадцать он оказался в общаге и регулярно получал бы разнос за разбросанные вещи и мусор, он бы и стал аккуратистом поневоле. Но ему было девятнадцать, дома за всем следила мать, а уставшей комендантше было плевать, какой вертеп притаился за отдельно взятой общажной дверью. Главное, что студент вернулся днём, а не глубокой ночью. Ибо воровато оглянулся, прежде чем зайти в свою комнату. Общага в двенадцатом часу утра была практически пуста, он, даже с негабаритным свертком, никому не был интересен. От квартиры Сяо Бао он шёл пешком, дворами, сверяясь по навигатору, но всё равно пару раз заплутал. Одежда пришлась практически впору: Ибо подвернул резинку на тех самых судьбоносных светлых спортивных штанах и даже нашел обычную серую футболку с принтом - непонятно, как она затесалась в шкафу Сяо Бао, тот короткие рукава хронически не переносил. "Теряется линия плеча", - постоянно гундосил он, напяливая очередную майку-безрукавку. Видимо, эта футболка осталась от одного из вечных одноразовых парней Сяо Бао. Ибо от этой мысли передёрнуло, но другой нормальной одежды он не нашёл. У Сяо Бао чуйка была на отборных мудаков, и вообще вкус в парнях отстойный, Ибо ему так и сказал однажды, когда устал слушать нытьё. Сяо Бао так смеялся, что почти свалился с каменного парапета, на котором они сидели с коробками лапши, Ибо еле успел поймать его за полы мастерки. - Ну расскажи мне о своём вкусе в парнях, - весело сказал Сяо Бао, едва отдышавшись. - Мне не интересны парни, - зашипел Ибо в ответ раздражённо, - но даже я понимаю, каких потрясных козлов ты вечно цепляешь. Вот что я не понимаю, так это зачем эти отношения вообще. Тем более такие, после которых ты мне ноешь. - А Юйтин? Что на счёт неё? Ибо так задумался, что даже перестал жевать. - Она классная, - признал он и снова задвигал челюстями. Ещё немного подумал и продолжил с набитым ртом: - Но я хочу не её, а мотоцикл. Он будет моей любимой девушкой. Здесь Сяо Бао снова начал ржать, но в этот раз Ибо ловить его не стал, наоборот, ещё подпихнул его бедром, направляя прямиком в кусты. Свёрток Ибо сделал из безнадежно испорченного ципао, висевшего в шкафу далеко сзади. Оно было разорвано вдоль, но не по шву. Напоминание об очередном мудаке, разумеется. Ибо много раз грозился его выбросить и вот, кажется, сдержал своё обещание. Ципао он выбрал по нескольким причинам. Во-первых, оно его страшно раздражало, будучи признаком существования той части жизни Сяо Бао, которую он от общественности (но не от лучшего друга) тщательно скрывал. Во-вторых, оно уже было испорчено. Ну и в-третьих, более плотной и длинной вещи Ибо просто не нашёл. Грёбаные фетишисты, думал Ибо с мстительным удовольствием, пока яростно скручивал ципао, упаковывая меч. У этой тряпки была ещё и вызывающе вульгарная белая меховая опушка, которую Ибо сумел подогнуть и утрамбовать внутрь свертка, как раз к лезвию меча. Сяо Бао придётся потом что-то сказать, может даже соврать. Ну ничего, в этом городе Ибо научился многим вещам, значит, и врать научится, когда это будет необходимо. Хотя врать, конечно, не хотелось бы. Ибо поморщился от этих мыслей, заходя в свою комнату. Захлопнув за собой дверь, он огляделся и не придумал ничего лучше, чем положить меч поверх груды обуви в углу. Красная ткань ципао вызывающе переливалась на свету. Впервые за весь год учёбы ему внезапно захотелось навести порядок в комнате, разобрать и выбросить хлам. Ибо потряс головой, чтобы избавиться от нелепых идей. Он рухнул всем весом на табурет перед рабочим столом и подтянул к себе ноут. Проблемы надо решать по мере их поступления, мелькнула мысль. Ибо открыл Байду и набрал в строке поиска: "как защитить дом от злых сил". В ответ интернет вывалил столько найденных страниц, что Ибо даже слегка охренел. Кажется, он недооценил увлечение человечества оккультизмом. Ибо лежал в зале прямо на полу - в той же позе, в какой упал после тренировки - и медленно приходил в себя. Был обеденный перерыв, и танцевал он в абсолютном одиночестве. Сяо Бао наобещал купить ему лапшу в коробочке, вкусную. Ибо было плевать на вкус лапши. Ни спать, ни есть последние дни он спокойно не мог, и лишь загонял себя до того состояния, когда всё становилось настолько ровно и безразлично, словно его реакцию на окружающий мир выключили нажатием кнопки. Кнопка по-видимому была маленькой и незаметной, иначе Ибо обнаружил бы её много раньше, и пользовался регулярно. Все окружающие, даже его друзья, думали, что он просто заморочился перед итоговым выступлением. Ибо думал, что сошёл с ума. В любое другое время мысли в его голове неслись бесконечным потоком, Ибо не мог остановиться - раз за разом прокручивал в голове ту обрывочную информацию, которой располагал, пытался составить план действий, каждую свободную минуту искал что-то в интернете, наяривал миллионы вопросов в чат Сынёну, и думал, думал, думал. Успокоить голову получалось только в танце - канал связи с космосом прерывался, поверх мыслей растекалась сладкая бессодержательная пустота. Такая спасительная, что Ибо был готов тренироваться часы напролет, и вместо обеда тоже. Сейчас, растянувшись без сил на паркете, Ибо почему-то вспомнил, как на прошлый годовой отчётник они с Да Тин ставили танец по "Улыбающемуся гордому страннику", а Сяо Бао вызвался помогать. Ибо это очень впечатлило, в тот момент он заново осознал, что дружба их - надолго, и ближе человека у него, наверное, пока нет. Они даже потом пробежались по одному из пекинских рынков и купили Сяо Бао эту идиотскую древнюю шапку, очень потешную. Но на рутинной тренировке, разумеется, никаких шапок не было - скакали в обычной одежде. После очередного захода, когда всех троих уже начало пошатывать, Да Тин устало махнула рукой и сказала, что пойдёт за водой. Ибо и Сяо Бао одновременно и очень картинно попадали на пол, потом начали смеяться над своей синхронностью. Ибо лежал на спине, раскинув конечности морской звездой, Сяо Бао устроился на боку, подложив руку под голову. Шаги Да Тин стихали в коридоре. - Бо-ди, - негромко позвал Сяо Бао и, услышав согласное мычание в ответ, добавил: - Есть кое-что, что я тебе не рассказывал. Ибо закрыл глаза, чтобы не щуриться от света ламп. Теплый свет красиво растекался под веками. - Я и сам догадался, что они платят тебе, И-гэ. Я ненавижу их, но моё отношение к тебе не изменилось. Каждый выживает, как может. В наступившей тишине Сяо Бао как будто всхлипнул. - При мне можешь не хорохориться, И-гэ. Я готов подставить плечо. Сяо Бао зашуршал рядом - видимо подполз немного ближе и сел. Ибо продолжал лежать. Пол качался, как воды неспокойной реки, в такт дыханию. - Я на самом деле даже не из Шэньчжэня, - голос его прозвучал немного сипло, - Вот сказал, и даже легче стало. Кроме тебя, никому не говорил. Только в деканате и знают, наверное, когда моё личное дело перелистывают. Ибо открыл глаза и тоже сел, скрестив ноги по-турецки. - А откуда? Сяо Бао криво ухмыльнулся. - Из Гуйю. Сбежал, как только школу закончил. До Шэньчжэня целый день добирался, первую ночь спал на вокзале... Родители так и живут в Гуйю, работают в одной из мастерских. Они не злятся на меня. Я ездил зимой - ничего не изменилось. И Лианжань также медленно течет под окном. Говорили, что её почистили. А я в окно кухни видел, как соседский мальчишка перешёл на другой берег по мусору. Ибо стало стыдно за то, как он всегда отзывался о родном Лояне. Он попробовал представить худого, коротко стриженного Сяо Бао, с его неудобным увлечением танцами, неудобными взглядами на жизнь, неудобными желаниями и предпочтениями. - Когда я уезжал, так и сказал парням с мастерской: меня же никакая пуля не возьмёт, во мне и так слишком много свинца. Никто не смеялся. В Гуйю это не смешно. Ибо протянул руки, и Сяо Бао упал ему в объятия, уткнулся лицом в шею. Плечи его дергались. Так их и застала Да Тин, вернувшаяся с тремя бутылками воды. - Что происходит? Ибо подумал о серой реке, по которой плывут куски железа и пластика. - Его очередной придурок бросил через смс-ку, - объяснил он Да Тин. Плечи Сяо Бао затряслись ещё сильнее. Когда Ибо в тот вечер всё же добрался до общаги, то первым делом позвонил матери. Конечно, она была очень рада, расспрашивала про учебу, друзей. Ибо вяло шевелил языком, смотря невидящим взглядом в окно. Перед его глазами текла Лианжань. Из воспоминаний его выдернул телефон. Звонил, разумеется, Сяо Бао - видимо, не мог выбрать обещанную лапшу. - Да, - прогудел Ибо, не глядя отвечая на звонок. - Ты в зале? - Сяо Бао звучал очень обеспокоенно. - Ну... э... Да? Что случилось? - Ибо, - Сяо Бао начал задыхаться, - Беги оттуда, бросай всё и беги. К тебе идёт очень жуткий парень, я его не знаю. Беги через окно. Ибо резко сел. - Что? - Беги, придурок! Я даже с места сдвинуться не могу. Он подошёл и спросил, как тебя найти. И я не мог не ответить, не понимаю, как так получилось, как будто тело мне не принадлежало... Ибо сбросил звонок, убирая телефон в карман. Пару секунд он раздумывал, порываясь собрать вещи, но вспомнил прошедшую неделю и решил, что жизнь дороже рюкзака. Зал находился в цоколе, и окно было только под потолком, но адреналин помогал и не в таких ситуациях. Ибо подтянулся на руках и распахнул створку. Он почти успел. - Ко мне, - приказал голос за его спиной, и Ибо швырнуло назад, прокрутив в воздухе, грудь взорвалась дикой болью, он рухнул на пол на колени и понял, что против воли скользит вперед по паркету, прямо к ногам высокого стройного мужчины в чёрном костюме и при галстуке. От прожигающей тело боли Ибо отключился на секунду, а когда ударился коленями - вновь очнулся. Из груди торчала рукоять Биченя. К ней и протянул руку мужчина, но меч дернулся и нырнул обратно, рассыпаясь искрами. Ибо задыхался. Боль отступила, оставив фантомное жжение в груди. Он медленно поднял голову. У мужчины, стоящего над ним, было геометрически правильное, очень красивое лицо. Такие лица, наверное, бывают у небожителей. И равнодушный, мертвый взгляд. Ибо смотрел на него в ужасе. Внутри всё словно завязалось узлом, перекрутило нервы. - Бо-ди, вот оно как, да? - насмешливо протянул мужчина, уголки его губ подрагивали в презрительной усмешке, - Что ж, пускай и Бо-ди, сойдет. Взгляд его стал хищным. - В таком случае, можешь называть меня Чжань-гэ.