В комнате тихо

Доктор Рейнор утверждает, что Баки совсем одна, но это, очевидно, неправда. Баки никогда не бывает одна. Код из слов давно не работает, чудо в Ваканде все-таки произошло, но очень быстро Баки поняла, что свободной она не стала. Ей кажется, что Солдат вместе с отсутствием слов не перестал «включаться» — он перестал «выключаться». Он всегда с ней, он смотрит на нее из зеркала льдистыми глазами, он видит сны, от которых она просыпается в холодном поту и с криком. Никто не может контролировать его теперь, и он отыгрывается, беря под контроль ее режим сна и бодрствования. Так Баки кажется. Я Джейми «Баки» Барнс, и я больше не Зимний Солдат. Она повторяет это себе, повторяет-повторяет-повторяет до тех пор, пока слова не сливаются в одно, пока они не превращаются в бессмысленный набор неразличимых звуков, а Солдат никак не перестанет пялиться из зеркала. У Солдата был код для его активации, а у Баки такого кода не было, и эта мантра им не становится. Она чувствует его постоянно. Это его тревога из-за отсутствия какого-либо дела или миссии, его случайные тихие мысли о том, что его спишут за ненадобностью, раз не дают никаких заданий так долго. Это ему нервно, что у него больше нет куратора, что некому следить за его состоянием, и это приходится делать самостоятельно, что некому давать приказы. Я Джейми «Баки» Барнс, и я больше не Зимний Солдат. Баки на сеансах смотрит то перед собой, то в потолок. Баки не хочет слушать Рейнор, Баки не хочет видеть, как она пишет в блокноте, карябая ручкой бумагу, не хочет говорить с ней. Зачем вообще говорить? Разве это что-то изменит? Чему-то поможет? Зачем открываться? Кому? Людей лучше держать на расстоянии. Она-он-оно опасны. Баки не знает, кто она такая (такой? Такое? Не кто, а что?). Вот Баки и пытается жить, как жила, иногда общаясь только с соседом, чей сын снится Солдату. Баки не уверена, кем ее считает Накаджима, ей кажется, он видит в ней мужчину — она не собирается его поправлять, если так. Он чуть ли не единственный человек, которого она пускает в свой маленький изолированный пузырь по доброй воле, испытывая при этом много сложных чувств. Имя Накаджимы есть в ее списке, но она не знает, что с ним делать. Жить, как жила, получается плохо. *** — Это никогда не было личным. Земо зачитывает код, а потом извиняется. Баки чувствует, как скребется внутри что-то непонятное и требующее. И нет почему-то ничего приятного в том, что за стеклом теперь он, а не она, как в прошлый раз. Я Джейми «Баки» Барнс, и я больше не Зимний Солдат. От Земо не исходит угрозы, и его извинения как будто даже искренние. Баки не собирается ему верить. *** «Я отдам тебе его». Баки плещет ледяной водой себе в лицо и жмурит глаза до звезд, низко наклоняясь над раковиной. Солдат — это вещь, принадлежащая тому, кто им владеет. Им можно торговаться, его можно отдавать попользоваться. Солдату это привычно и правильно, а Баки от этого тошнит, Баки от одной мысли выворачивает наизнанку, и хочется содрать с себя грязную запятнанную десятилетиями кожу. Чужие руки, так много было чужих рук, что тело до сих пор, кажется, принадлежит не ей. И уж тем более не Солдату, Солдату вообще ничего не могло принадлежать. Я Джейми «Баки» Барнс, и я больше не Зимний Солдат. Мантра не работает. Это была очевидная часть плана. Солдатом расплачивались. Солдату это привычно. Но если бы все не сорвалось, то?.. Баки продирает дрожью. Его бы просто отдали, просто оставили бы там? Ее. Его. И что бы тогда с ней\ним сделали? Баки сглатывает ком, который никак не пропадет. Думает почему-то о Стиве и о том, что не смогла попасть на его похороны. Солдат слышит, как скрипит дверь, дергается всем телом, оборачиваясь, а Баки понимает, что забыла закрыть ее. — Прошу прощения, — говорит Земо только и уходит. От его бархатного голоса вибрируют кости. Баки вытирает лицо и выбирается из ванной, хорошо ориентируясь в темных коридорах. Земо она находит почему-то на кухне. Из света тут только маленький ночник над кухонными ящиками. — Будешь чай, Джейми? — спрашивает он, не поворачиваясь к ней. Без пальто он кажется меньше. Баки смотрит на него долго, сверлит взглядом затылок. Слышно, как тихонько позвякивает ложка о края чашки. — Что бы случилось, если бы сделка прошла успешно? — спрашивает она онемевшими губами, и только тогда Земо оборачивается к ней, перекрывая свет своей спиной. Смотрит черными глазами и наклоняет голову вбок. — Никто бы не стал тебя на самом деле им отдавать, — отвечает он и плавно делает к ней шаг, а Баки подбирается. У Земо взгляд ну просто препарирующий, и Баки уже знает, что он сейчас скажет: — Солдата волнует то, что сделка сорвалась? Баки бьет Земо о стену, схватив за горло. Он распахивает рот, пытаясь поймать воздух, и негромко хрипит, смотря на нее во все глаза. В темноте комнаты они кажутся огромными и черными, и плещется на дне что-то полубезумное, жадное и жаркое. Баки давит железными пальцами сильнее, и Земо кладет руку на ее широкое запястье, но не предпринимает никакой попытки оттолкнуть. Баки кажется, она может задушить его так. Он не будет против. Он, судя по виду, этого хочет. Она сжимает его горло сильнее. Хочет проверить, в какой момент в Земо включится инстинкт самосохранения (если он у него вообще есть). Солдат заинтересованно наклоняет голову вбок. Он никогда не видел, чтобы его жертва улыбалась. Заметив это краткое движение головой, жертва умудряется улыбнуться даже шире, а потом выдавить: — Доброе утро, Солдат. Баки одергивается от него, оказываясь на другом конце комнаты так быстро, что даже сама не успевает понять. Земо делает жадный громкий вдох, держась за стену, трет шею и смотрит на нее блестящими глазами. У Баки трясется живая рука. На руке из вибраниума смещаются пластины. Она сжимает-разжимает кулаки, а желание спрятаться, исчезнуть, сделать так, чтобы никто ее больше никогда не видел. Это что только что было… У нее начинает болеть голова. — Джейми… — зовет Земо. Любой нормальный человек сбежал бы, оставив кучу кирпичей. Земо же пробует подойти к ней ближе. — Заткнись, — выплевывает она, отступая, пока не бьется о стену лопатками. Голова кругом. Солдат под кожей скребется. Или это она под его кожей? Солдат не привык, чтобы жертвы после встречи с ним оставались живы. Нет, стоп, Земо — не жертва. Баки чувствует, как ее окатывает ледяным страхом, и он не ее — это Солдат. У нее слабеют колени. Он хочет на них упасть. Солдат напал не на жертву, Солдат напал на куратора — он помнит Земо, помнит гораздо лучше, чем всех остальных. Солдат теперь просто в ужасе. За нападение на куратора было предусмотрено наказание. — Солдат, — зовет куратор, приближаясь так осторожно и медленно, выставив вперед руку, как будто движется к дикому животному. — Солдат, все в порядке. — Не подходи ко мне, — говорит Баки. У нее заплетается язык, у нее неровно и больно колотится сердце, ее трясет. Ее сейчас вырвет. Пусть все уйдут, пусть на нее никто не смотрит, ей мерзко от взглядов, ей мерзко, что ее видят, пусть… Пусть Солдат тоже исчезнет, боже, она так хочет, чтобы он исчез, чтобы ее не тянуло блевать от страха из-за того, что он посмел обидеть «куратора», чтобы не было при взгляде на Земо этого ощущения, чтобы… — Все хорошо, Солдат, — теплая ладонь Земо ложится ему между лопаток и гладит по кругу. Солдат на него не смотрит. Баки хочет эту руку сломать. Не ломает. Не может. *** Она находит Земо у мемориала, стреляет в его улыбающееся лицо и наблюдает, как улыбка растворяется в разочаровании. — Дора Милаж будет здесь через час, — говорит Баки, высыпав пули из руки. Земо сначала смотрит на нее в некотором замешательстве, а потом его взгляд проясняется. — Зная тебя, часа тебе будет более, чем достаточно. Земо встает вплотную, слишком близко, и Баки давит желание сделать шаг назад. У него пытливый липкий взгляд, от которого хочется увернуться, но еще есть в глазах что-то удивительно мягкое, бархатное, что-то странное и обещающее, и Баки вдруг хочется за это что-то уцепиться и понять, к чему оно вообще. — Спасибо, Джейми, — выдыхает Земо, окинув ее взглядом, вверх-вниз, от глаз к губам и обратно. Он улыбается и обходит ее. Баки не смотрит ему вслед. *** Дора Милаж не в восторге. Айо смотрит на нее осуждающе. *** Баки находит путеводитель по Испании под своей дверью, когда возвращается домой из магазина. Там едва заметно загнута одна из страниц и обведены некоторые буквы и цифры, складывающиеся в дату, время и место. Баки фыркает и думает, что никуда она не поедет. *** Она едет. *** Вот он, Земо собственной персоной, в щегольском светло-бежевом костюме, сидит за круглым столиком, закинув ногу на ногу. Перед ним стоит полупустая чашка не то с кофе, не то с чаем. Он улыбается, когда замечает Баки. У него в глазах пляшут солнечные лучики. — Доброе утро, Джейми, — говорит он, и голос мурчаще льется, как сладкий сок. Баки, окинув его взглядом, присаживается напротив него, и Земо, не теряя времени, окликает официанта и говорит ему что-то по-испански. — Я рад, что ты пришла, — говорит он, смотря на нее глянцевыми глазами и не пытаясь скрывать того, что действительно рад. — Зачем я здесь? — спрашивает Баки сразу же, пытаясь вложить в голос раздражение, и Земо наклоняет голову вбок, качнув ей. Из зачесанных назад волос у него выбивается маленькая завивающаяся в колечко прядка, лежит на лбу и подрагивает от малейшего ветерка. — Зачем ты меня сюда позвал? Официант приносит чашку с терпко пахнущим чаем, ставит перед ней и уходит. — Я хотел пригласить тебя на свидание. Баки закрывает глаза. Баки думает: «Пиздец». — Охуеть ты джентльмен, Земо. — Я знал, что ты оценишь.