Как унылый гаремник превратить в убойный роман про попаданца

Шэнь Цинцю помедлил немного, поглощенный размышлениями и радостный от того, насколько удачно складывалась его затея. Тем временем Лю Цингэ сжал губы в тонкую полоску, что явно выдавало его внутреннее напряжение. По натуре он был человеком прямолинейным, честным и справедливым, и уж точно не относился к тем, кто любит долгие пространные разговоры. — Ну? — спросил Бог Войны. — И к чему этот допрос? Если ты думаешь, что я все еще злюсь на тебя за тот случай на отборочных испытаниях несколько лет назад, то можешь быть спо… Его голос оборвался на полуслове, когда Шэнь Цинцю резко шагнул вперед, со щелчком сложив веер, и прижал его кончик к упрямым губам. Лю Цингэ теперь оказался так близко, что можно было через слои одежд почувствовать жар разгоряченного полуобнаженного тела. В этот момент шокированный выдох Бога Войны пошевелил аккуратно заправленную за ухо прядь волос владыки Цинцзин. Такое положение было для обоих в новинку, сбивало с толку, но с владыкой Байчжань нельзя было долго ходить вокруг да около, постепенно подбираясь к сути. Поэтому Шэнь Юаню пришлось зайти сразу с козырей: — То уже давно позади, младший брат Лю. А сейчас у меня есть для тебя предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Тонкие брови владыки Байчжань, дрогнув, приподнялись, а затем сошлись на переносице. В остром, пронзительном взгляде мелькнуло удивление, превратившееся в полную растерянность. Хорошо, именно такого эффекта и добивался Шэнь Цинцю. Не дав Лю Цингэ прийти в себя, он заговорил: — Мне нужна помощь. Такой благородный воин, как владыка Байчжань, не откажет же своему другу в помощи? Удивление на обычно жестком и холодном лице сменилось подозрением, между ними сгустилось напряжение. Однако Шэнь Юань, будучи к этому готовым, оставался совершенно спокойным. — Ты… — сильные пальцы Бога войны обхватили запястье Шэнь Цинцю, чтобы отвести его веер. И не встретили никакого сопротивления, ведь именно этого-то коварный попаданец и добивался с самого начала. Пока Лю Цингэ сжимал запястье владыки Цинцзин и прислушивался, его мысли можно было читать, как открытую книгу. Например, по приоткрытым губам и приподнятым бровям, которые несмотря на напускную грозность во взгляде, просто кричали о растущей в душе растерянности. Тогда Лю Цингэ нахмурился еще сильнее, поняв, что не ошибся, ощутив слабое, неровное течение ци в теле Шэнь Цинцю. Знал бы он, что Шэнь Юань всю ночь провел над древними записями, разыскивая методики, позволяющие намеренно замедлить циркуляцию жизненной энергии! Теперь цель была достигнута, так что оставалось только с уместно скорбным видом склонить голову: — Верно, брат Лю, — владыка Цинцзина высвободил руку из моментально ослабевшего захвата и привычно спрятал лицо за веером. — Из-за действия яда мои силы малы как никогда. Мне не остается иного выхода, кроме как просить о помощи тебя… — Какая помощь требуется? — отрывисто и решительно бросил Лю Цингэ, чья подозрительность и недоверие сменились беспокойством и некоторым душевным смятением. Шэнь Юань ясно видел, что Бог Войны сейчас чувствует себя очень неловко. Ему наверняка стыдно за столь холодный тон разговора. И это занимало столько моральных сил и внимания, что о том, чтобы критически обдумать, почему давний идейный противник пришел за помощью именно к нему, конечно же, не могло быть и речи, — попаданец это прекрасно понимал. Он спрятал лисью усмешку за веером и, картинно прижав свободную руку к груди, склонился в изящном поклоне: — Этот учитель смиренно просит младшего брата взять под опеку моих учеников, чтобы поднять их боевой уровень. На какой-то миг Шэнь Юаню показалось, что даже птицы и насекомые примолкли — такая звенящая воцарилась тишина. Хотя, возможно, это у него в ушах шумело от вполне реального приступа слабости, помноженного на сильное волнение. — Взять… Учеников? — наконец, неверяще уронил Лю Цингэ. На его лице отразилось все, что он думал по этому поводу. Признаться, вид у Бога Войны сейчас донельзя забавный. Конечно, эта просьба была из ряда сумасшедших, невыполнимых, ведь даже при всем желании помочь старшему брату пик Байчжань не резиновый. В груди защекотало от смеха, и владыка Цинцзин сдержал улыбку. Он понимал, что за ним пристально наблюдают, но Система тревожно молчала, и это нервировало. А потому Шэнь Юань поспешил вернуться к привычному образу Шэнь Цзю, скривив губы в несколько ядовитой усмешке: — Не заставляй меня это повторять. Видишь ли, в таком состоянии я не смогу обучить своих подопечных так, как они того заслуживают. — Допустим, я тебе верю, — в грозовых глазах все еще плясали искры удивления, но видно было, что властитель Байчжаня из последних сил противостоит пламени искушения выполнить просьбу Шэнь Цинцю и тем самым избавиться от внутреннего напряжения. — Только вот не могу ответить положительно ни при каком раскладе. Распределение по пикам существовало издревле, и его не просто так придумали. — Если это кажется младшему брату слишком обременительным, — покорно уступил Шэнь Цинцю, — то возьми к себе хотя бы одного моего ученика. Ло Бинхэ. Его талант к боевым искусствам, пожалуй, превосходит мой, и только поэтому мне пришлось обратиться к тебе. Богом войны ведь называют не за красивые глаза, — Шэнь Юань высокомерно хмыкнул, маскируя комплимент язвительным тоном. Откровенно льстить Лю Цингэ он побаивался, памятуя слова Системы об «идеологическом противнике». — Предположим, я согласился, — медленно проговорил Лю Цингэ. — Что ты хочешь взамен? — Разумеется, у меня есть условие, — Шэнь Юань обмахнулся веером, со щелчком сложил его и коснулся кончиком груди мужчины, напряженно застывшего напротив. — Каждую третью неделю месяца Ло Бинхэ должен будет проводить на пике Цинцзин, чтобы получить всестороннее развитие! Впрочем, — губы тронула четко выверенная змеиная улыбка, за которой угадывалась хитрость, но не чувствовалось угрозы, — вместе с Ло Бинхэ этот великодушный учитель готов принять парочку самых прилежных учениц с пика Байчжань и обучить их благородным искусствам. С чуть слышным выдохом Лю Цингэ заправил за ухо шелк черных волос, выбившихся после тренировки из высокого хвоста, и открыл взору Шэнь Цинцю очаровательную родинку на скуле. Не нужно было смотреть в глаза, вспыхнувшие жадностью, чтобы понять: бумаги Юэ Цинъюаня, дополнительный козырь, ему даже не понадобятся. Хотя все же было приятно увидеть, как зрачок, окруженный горячим солнечным ободком, расширился, вытесняя синеву, и в золоте глаз лучи дневного светила отразились особенно ярко. — Хорошо, — ответил наконец Лю Цингэ после небольшой паузы. Шэнь Цинцю с широкой улыбкой на губах протянул ему документы и, более чем довольный проделанной работой, удалился на Цинцзин. Он не стал оборачиваться, чтобы посмотреть на ошеломленное лицо Бога войны, который пробежался по строчкам беглым взглядом и, поняв, что все было решено с самого начала, громогласно прорычал вслед: — Шэнь Цинцю!..

***

Бряц! Мокрая тарелка выскользнула из вмиг ослабевших пальцев Ло Бинхэ. — Что? — дрожащим голосом спросил он. — Учитель, что вы сейчас сказали? Улыбка, которая заиграла на его губах, стоило увидеть вернувшегося в бамбуковую хижину Шэнь Цинцю, исказилась и застыла, как приклеенная. То, что он услышал, настолько не укладывалось в голове, что мальчишка забыл извиниться за разбившуюся посуду и собрать с пола осколки. Покачав головой, владыка Цинцзин снисходительно улыбнулся и положил на детское костлявое плечо изящную, но крепкую ладонь. — Все уже готово, Бинхэ, — сказал он гордым, торжественным тоном. — В твоей жизни начинается новый этап, и я понимаю, почему тебя шокировала эта новость. Любой ребенок мечтает стать учеником прославленного Бога войны, но это место досталось тебе. Перед тобой открываются такие головокружительные перспективы… — заклинатель вздохнул и мечтательно покачал головой, а затем устремил на Ло Бинхэ прищуренный взгляд с хитрецой. — На твоем месте я бы побежал в свою комнату собирать вещи и верещал в подушку от радости. С этими словами горный владыка протянул руку, чтобы подбадривающе и мягко погладить Ло Бинхэ по жестким курчавым волосам. Тот все еще не двигался, пытаясь осознать сказанное. Каких трудов ему стоило обратить на себя внимание Шэнь Цинцю, сколько пришлось стерпеть издевательств, чтобы заслужить признание? И вот теперь его жизнь, что только начала налаживаться, рушится снова… Ло Бинхэ оказался не готов к этой новости. Да и как можно быть к такому готовым, если ты совсем недавно переехал в бамбуковую хижину и из-за некоторых обстоятельств вроде нашествия демонов даже не успел разложить вещи? А еще, что гораздо важнее, буквально вчера принял учителя в своем израненном жизненными испытаниями сердце как семью, за которой нужно присматривать и всегда защищать. У Ло Бинхэ закружилась голова, в глазах защипало, будто присыпали песком. Некоторое время он постоял, не желая расплакаться прямо здесь, перед Шэнь Цинцю. Разве он капризный ребенок или щенок, в очередной раз выброшенный на улицу, а не воин? — Я не могу уехать, учитель, — выдавил Ло Бинхэ. Как он ни старался выровнять дыхание, все же голос предательски задрожал. — Почему? — вздернул бровь владыка Цинцин. Мальчишка сглотнул, пытаясь унять боль в груди. Если учитель после всего все же хочет его отослать, то так тому и быть, но… — Кто же тогда будет готовить вам вкусную еду? Кто присмотрит за вами, если вам станет нехорошо из-за Неисцелимого? Как тогда выплатить долг жизни перед вами, если меня не будет рядом? Ло Бинхэ поначалу говорил тихо, но потом его голос стал громче, а речь быстрее, и в результате сдерживаемые эмоции все же выплеснуть наружу в виде сжатых кулаков вместе со слезами на глазах. Признаться, Шэнь Цинцю был весьма этим шокирован. Поражен до глубины души. Но когда он порывисто опустился на колени, в голове раздался тревожный гул: «Внимание! «ООС»! Вы ведете себя слишком мягко!» «Но я должен его успокоить, чтобы он не натворил глупостей!» — в сердцах возразил Шэнь Юань. «ООС»! «ООС»! «ООС»!» Внутри заклинателя все закипело от гнева. «Ладно, шайтан-машина, ты победила! Покупаю разблокировку «ООС», не до твоих глупых баллов сейчас!» Дождавшись, когда с веселым «пилик!» загорится зеленая лампочка, возвещая об успешной покупке, Шэнь Цинцю вскинул руки, прижал судорожно вздрагивающего мальчишку к своей груди. Длинные пальцы привычно вплелись в упругие кудри, перебирая пряди, а в душе зародилась неясная тоска со щемящим теплом. Ло Бинхэ вцепился в плечи учителя в ответ, скрывая лицо в складках одежд цвета цин. — Ты в самом деле решил, что я бросаю тебя? — спросил заклинатель строго, хотя его рука широкими движениями гладила ребенка по спине медленно и успокаивающе. — Нет, я всегда буду рядом, чтобы помочь тебе. Каждый месяц ты будешь на несколько дней возвращаться сюда, на Цинцзин, чтобы продолжать учиться этикету и благородным искусствам. Я не позволю, чтобы обезьяны с Байчжаня испортили моего благовоспитанного ученика! Шутка, сказанная теплым грудным баритоном, возымела положительный эффект, и Ло Бинхэ фыркнул сквозь слезы, крепче стиснув тонкие детские руки за спиной владыки Цанцюн. — Учитель всегда будет на первом месте для меня, — жарко заверил мальчик. — Теперь твоим учителем станет Лю Цингэ, — мягко пожурил тот и положил руки на плечи Ло Бинхэ, отстраняя. — Но это не значит, что моя вера в тебя ослабнет. Наоборот, я хочу только лучшего будущего для тебя. С таким наставником, как Лю Цингэ, ты станешь драконом и достигнешь Небес, Бинхэ. Только веди себя хорошо со своим новым учителем, не позорь имя Цинцзин, ясно? Сделай это для меня. Хотя до этого в больших обсидиановых глазах мальчишки сверкали протест и обида, но Ло Бинхэ был вовсе не глупым ребенком. Ясно, что не было причин считать себя преданным, когда учитель объяснил ему мотивы своего решения. А уж горячая просьба в конце окончательно выветрила лишние мысли из головы. Ло Бинхэ сложил руки перед собой и склонился, покорно пообещав: — Все, что пожелает учитель Шэнь. — Ну вот и умница, — Шэнь Цинцю обхватил большим и указательным пальцами подбородок Ло Бинхэ и приподнял, лукаво улыбнувшись. — Так почему же ты еще не собираешь вещи, мой ученик? Вперед! Тебя ждут великие свершения!