Обстоятельства, что вновь связали нас

Июль в своём завершении обрушился на префектуру Токио благосклонной погодой: летний ветерок был теплым и лёгким, голубое небо более не скрывалось за серыми грузными тучами, как было несколькими днями ранее, а прикрывалось лишь перистыми мазками различных цветов: розовым, оранжевым, лимонным. Буйство красок, что расположились на небесном полотне, радовали как минимум пару мальчишеских глаз, которые с жадностью впитывали каждый оттенок и набросок, оставленный облаком или пролетающим самолётом. Возможно, в ближайшее время эскиз великолепного заката отпечатается на листах блокнота тринадцатилетнего мальчика, составляя компанию портретам, цветочным натюрмортам и прочим природным пейзажам. Погода настолько была чудесна, что даже Кибуцуджи Музан, обычно изнывающий от летней жары, был удовлетворен вечерней теплотой, наслаждаясь видами и ароматом уходящего лета. Он целый день просидел дома, помогая бабушке по мелкому хозяйству или проводя время за чтением книг из домашней библиотеки, и лишь только во второй половине подросток решил выйти на улицу. Сельская местность, где жила пожилая госпожа Кибуцуджи, ничем не отличалась от большей части Японии: окруженная горами с густым лесом, она была также прекрасна своим ландшафтом, дикими зверьками и птицами, чье пение разносилось по всей округе. Однако, для Музана эта деревушка была особенной — спокойствие и некая атмосфера, не присущая мегаполису, привлекала юного Кибуцуджи, который большую часть сезонов проводил в Токио. Музан с раннего детства ездил к бабушке, но именно летние каникулы на протяжении многих лет он предпочитал проводить вдали от дома, в тишине и подальше от нескончаемой толпы и духоты города. Лишь в прошлом году из-за длительной болезни он не смог покинуть столицу и провел вторую половину лета в стенах больницы. Маму мальчика удивляло, что будучи уже подростком, которым, как правило, скучно со старшими, её сын не стремился проводить каникулы в компании друзей, а уезжал в село к свекрови. Женщина предполагала, что мальчика привлекала память о детстве, сокрытая в мелких деталях. Она не ошиблась. Дело действительно было не только в необыкновенной атмосфере, но и в воспоминаниях, дорогих для юного Музана. Каждый раз, приезжая в деревушку, он вдыхал ароматы ностальгии, вырисовывая в своей памяти образы прошлого, и с интересом рассматривал, на первый взгляд, непримечательные и обыденные вещи - обстановку деревянного домика, качели, подножье горы, ручей, ветхий мост, просёлочные улицы — такие родные для него, связанные с одним, когда-то близким человеком. Он знал каждое посаженное здесь цветущее дерево, особенно помнил сливу, на которой они соорудили небольшой скворечник, что до сих пор служил пристанищем для местных пернатых; помнил тропинки, где они бегали, и дорогу от школьной площадки, по которой он провожал его до дома, держа за маленькую ручку. Музан, следуя по главной, но малолюдной улице, проходил мимо гостиниц и смотрел на лавки небольших магазинчиков, в основном нацеленных на туристов, посещающих онсэн. Подойдя к одному прилавку, где продавалось всякое барахло - от магнитиков разных регионов страны до шурупов - мальчик поздоровался с пожилым мужчиной, выискивая среди безделушек простые карандаши. Кибуцуджи ещё вчера хотел закончить очередной эскиз, но из-за сломанного под корень грифеля ему это не удалось. Заплатив парочку йен, Музан убрал карандаши в рюкзак, попрощался с продовцом и пошел дальше в сторону просёлочной дороги, где располагались маленькие, местами обветшавшие домики, вблизи которых доносились лишь пение цикад и тихие шаги мальчика. Далее начиналась небольшая развилка: одна дорожка шла также вдоль жилых зданий, вторая же проходила около школы. Решив, что погода сегодня предрасполагает к долгой прогулке, подросток выбрал длинный путь через учебное заведение. Чем ближе он подходил к школьной площадке, тем ярче доносились писк, крики и детский смех. Здесь было наибольшее скопление сельской молодёжи: ребята помладше резвились в догонялки и катались на качелях, старшие играли в волейбол или просто сидели на скамейках, болтая о своём. К счастью или к сожалению, за все те годы, что Музан проводил в деревне летом, у него был один друг, с которым он уже не общался, потеряв с ним связь. Можно сказать, что Кибуцуджи попросту его избегал, не сообщая о своём приезде. Подросток бросил взгляд на громко смеющихся старшеклассников и направился в сторону дома вдоль площадки. Несмотря на приятную погоду, все же было то, что не устраивало мальчика: оранжевое солнце, плавно стремящееся к горизонту, невероятно слепило чувствительную радужку алого цвета, заставляя глаза немного слезиться и рефлекторно закрываться. Именно в тот подлый момент, когда Музан прикрыл глаза рукой, чтобы стереть с них влагу, к нему прилетел мяч прямиком в лоб, оставляя на светлой коже красный полукруглый отпечаток с небольшим количеством пыли. От удара подросток не смог устоять на худых ногах и шлепнулся на пятую точку, пачкая светлые шорты о землю. Держась за место удара худой ладошкой, мальчик выискивал место, откуда прилетел злополучный мяч. Все, чего хотел подросток в этот момент, так это зарядить со всей силы в лицо криворукому придурку, не умеющему обращаться с простым инвентарем. К нему как раз кто-то приближался, но из-за слез фигура была мутной, поэтому Музан толком не мог понять кто это, однако уже был готов нанести ответный удар. Так бы он и сделал, если бы не услышал рядом знакомый голос, который тут же остудил его гнев: — Ох, Музан, это ты! Прости, мы не хотели в тебя попасть! Как ты? На хрупкое плечо мальчика мягко легла ладонь, чье тепло проникало даже через ткань футболки. Это нежное прикосновение отдалось на чувствительной коже мурашками, тут же распространившихся по всему телу. Затем ладонь переместилась на лоб, ласково трогая место ушиба, заставляя щеки юного Кибуцуджи покрыться лёгким румянцем. Проморгавшись, Музан наконец-то увидел до боли любимые им гранатовые глаза, которые сейчас были тронуты беспокойством, но все также сияли, излучая особую теплоту. Подростку вновь посчастливилось увидеть их обладателя, чье лицо он давно не встречал в реальной жизни, каждый раз наблюдая лишь во снах. Камадо Танджиро— старшеклассник, который не просто нравился тринадцатилетнему подростку — он был по уши влюблен в него. Многие бы сказали: "Это гормоны, скоро пройдет", однако Музан был уверен в обратном — он никогда не переболеет Танджиро, по которому воздыхает уже не первый год. Эта "болезнь" преследовала Кибуцуджи с детства: ещё будучи четырёхлетним ребёнком он позволил себе поддаться очарованию мальчонки восьми лет, что своей добротой и улыбкой дотронулся до сердца угрюмого Музана, заставляя каждый раз трепетать при виде энергичного соседа. В те времена они виделись часто: постоянно играли, бегали друг к другу с ночёвкой, болтали и просто ребячились, как и все дети в их возрасте. Однако, чем старше становился Танджиро, тем больше он был занят на летних каникулах: помощь родителям в пекарне и дома по хозяйству, частые встречи с друзьями и желание общаться со сверстниками, а не возиться с ребенком младше. По этой причине Музан не хотел напоминать о себе: он не желал навязываться с ненужным Камадо общением и надоедать итак занятому юноше. Однако, судьба решила не следовать желаниям подростка и именно сегодня свела их снова. Если бы он выбрал короткий путь до дома, то сейчас бы не смотрел на любимого им человека и не воспринимал удар мячом подарком свыше, а не небесной карой. — Я в порядке, — коротко ответил подросток, чтобы успокоить вечно переживающего за него юношу. Естественно, Камадо словам пострадавшего не поверил, быстро принёс бутылку с холодной водой и приложил на место ушиба. Четыре года разницы для Кибуцуджи были словно пропасть, которую он никак не мог преодолеть, и дело было даже не в том, что у них разные интересы в силу возраста. Танджиро, будучи старшим среди шести детей, изначально относился к Музану как к младшему братику: постоянно его опекал, предостерегал и воспитывал. Мать и бабушка Музана считали это прекрасным, однако Кибуцуджи был иного мнения, желая быть в глазах Камадо не ребенком, а равным. Кибуцуджи становился все ближе к Танджиро, непроизвольно сокращая возрастную дистанцию, но тот будто и не замечал взросления Музана, воспринимая его все тем же четырёхлетним ребенком, коим подросток давно не являлся. Несмотря на роскошную жизнь, Музан не был избалован и повзрослел быстро. То ли дело было в воспитании, то ли в окружении, преимущественно состоящего из взрослых людей. Наверняка в чем была причина сказать сложно, существовал лишь факт — Кибуцуджи Музан был взрослее большинства своих сверстников. Он довольно рано стал самостоятельным мальчиком, что многими людьми не оставалось незамеченным, кроме двоих — Госпожи Кибуцуджи и красноволосого юноши, что сейчас сидел рядом с подростком и не знал, как подобрать слова после столь долгой разлуки. — Мы так давно не виделись!..Не ожидал тебя здесь встретить, — с лёгкой улыбкой проговорил Танджиро, на самом деле чувствуя себя неловко. Обычно общение не составляло для него труда, но сейчас было иначе — в голове будто стало пусто, ни единая фраза не приходила на ум. — И я, — кратко ответил подросток, также не сумев найти слов. — Мы ведь не виделись год, если не больше? Как твои дела? "Два, Танджиро. Мы не виделись чертовых два года" — Ох, давай помогу, — юноша тут же спохватился, протягивая Музану руку, дабы помочь тому встать с пыльного асфальта. Мальчик с радостью принял помощь, касаясь теплой ладони. "Как же я..." —...скучал. Глаза Танджиро расширились в удивлении, а тонкие брови поползли вверх, когда сам Кибуцуджи снова покрылся румянцем, осознавая насколько откровенную фразу он выдал. Камадо тут же широко улыбнулся, искренне радуясь услышанным словам. — Я тоже скучал по тебе, Музан! — с улыбкой проговорил юноша, оглядывая подростка и замечая в нем явные изменения, произошедшие за время, —Ого, как ты подрос, скоро меня догонишь! Действительно, Кибуцуджи вытянулся на пару сантиметров, и сейчас его линия глаз располагалась на уровне подбородка юноши, чему подросток был несказанно рад. Теперь ему не требовалось высоко задирать голову. Но изменения претерпел не только Музан: мальчишка заметил, что Танджиро стал шире в плечах и немного набрал в весе, избавившись от излишней худобы, но также окончательно растеряв детские щеки, из-за чего лицо приобретало более взрослый вид. Руки стали крепче, да и в целом фигура выглядела ладной и очень притягательной для одного подростка, находившегося в начале пубертатного периода. Пока Музан оценивал, несколько же хорошеньким был его сэмпай, со стороны площадки к ним начал приближаться молодой человек, которого Музан без труда узнал: Кеджуро Ренгоку. Он всем сердцем ненавидел этого чересчур эмоционального и энергичного парня, что постоянно вился вокруг Танджиро ещё с начала средней школы и окучивал Камадо всеми способами. Однако, к счастью самого Кибуцуджи, либо Танджиро в упор не видел ухаживаний Ренгоку, либо искусно их игнорировал, не поддаваясь на разного рода провокации. По крайней мере, года два назад. — О, Музан, надо же? Давно не виделись! — поприветствовав давнего знакомого, Кеджуро в привычной дружеской манере протянул широкую ладонь для рукопожатия. Музан с явной неохотой принял приветственный жест от человека, которого терпеть не мог, что не скрылось от глаз Камадо и блондина. Танджиро вспомнил, что юный Кибуцуджи с детства не любил прикосновения чужих или малознакомых людей, а Ренгоку попусту проигнорировал данный "закидон" и тем же громким тоном продолжил: — Я пришёл за мячом. Нужно уже завершить партию, а то Тенгену не терпится блестяще одолеть команду Гютаро. — Ах, да. Что-то я совсем забыл подкинуть вам мяч, — Камадо вернул сине-желтый мяч в руки Ренгоку, продолжая — Вы сможете закончить без меня? Хочу проводить Музана до дома. — Да, разумеется, — ответил Ренгоку, переключая внимание на черноволосого парнишку, — Ты то хоть в порядке? У Танджиро сильный удар, можно хороший ушиб заработать. — Все нормально. — Коротко и ясно, - Кеджуро рассмеялся на такой лаконичный ответ и отправился к своей команде, напоследок кинув Танджиро фразу, которая не понравилась Музану: — Вечером созвонимся. — Ну что пойдём? - Танджиро бодрым шагом направился в сторону пожилой госпожи Кибуцуджи, попутно прощаясь с товарищами. Не пройдя и ста метров, Камадо вспомнил, что даже не попросил прощения за опрометчивый бросок и отдернул себя: — Точно, я же не извинился. Прости, что попал в тебя мячом! Не знаю, как так вышло... Может в качестве извинений, я угощу тебя булочками с вишнёвым джемом? Ты же их не разлюбил? — Я же уже говорил, что со мной все порядке. Хватит извиниться, — раздраженно ответил Музан, хмуря чёрные брови, — и нет, не разлюбил. "Так же, как и тебя". Музан чувствовал себя двояко: он был невероятно рад встретить своего давнего знакомого, но в то же время парень злился — он в который раз принуждал старшего к общению с собой. — Вот и отлично! Мама как раз сегодня заготовила новую партию, так что наедимся с тобой, — проигнорировав тон собеседника и подмигнув, красноволосый решил задать парочку стандартных вопросов по типу "Как дела? Как родители и бабушка? Как учеба?". Он спрашивал их не просто, чтобы скрасить время и уйти от неловкой тишины — Камадо было искренне интересно, как сейчас живет его друг и был рад узнать, что Музан в полном порядке. — Ты как, на все лето приехал? А в прошлом году не приезжал? Когда я навещал госпожу Кибуцуджи, она сказала, что ты не приедешь, вот только почему - не уточнила, — Танджиро в неловком жесте почесал щеку указательным пальцем и отвел взгляд. Бабушка Музана была не самой болтливой и открытой особой, поэтому выпытать у нее причину отсутствия внука парню так и не удалось. К счастью юноши, Музан был более открыт, по крайней мере с ним. — Я уезжаю тридцать первого днем. А что касается прошлого лета: у меня не получилось приехать из-за болезни. Я почти месяц пролежал в больнице с пневмонией. В общем, лето выдалось не самым удачным. Да и в этом году я приехал буквально дня три назад, - задумчиво ответил подросток, слегка хмуря брови. — Аа, так ты тут недавно! Ахах, я уже подумал, что ты меня избегаешь, — смеясь, Танджиро даже не догадывался, что озвучивал истинную причину, по которой они не встретились раньше. Будь как в прошлые года, Музан сразу в день приезда навестил бы семейство Камадо, оставаясь у Танджиро на всю ночь, однако в этот раз Кибуцуджи поступил иначе. После небольшой паузы, которая показалось юноше немного натянутой, Танджиро, дабы уйти от молчания, размышлял о чем же можно было поговорить. Взглянув на блики ярких пятен неба в мокрых дорожках между ростками риса, парнишка вспомнил, как Музан несколько лет назад зарисовывал это место в альбом. "Точно, Музан же любил рисовать!" — Ты всё ещё рисуешь? Помню, что ты зарисовывал это рисовое поле. У тебя отлично получалось! Судя по вскинутым вверх черным бровям, Музан был удивлен. Он не ожидал, что давний знакомый помнил о его увлечениях, так как подросток редко рисовал при посторонних. — Да, рисую в качестве хобби - периодически заношу эскизы в скетчбук. — Здорово! А профессионально позаниматься не хочешь? Я уверен, у тебя точно получится! У вас в школе наверняка есть клуб искусств, — Танджиро повернулся лицом к собеседнику, вглядываясь в ярко-алую радужку, что впитывала остатки солнечных лучей, и смело шёл спиной вперёд, будто знал каждый отступ или камень на просёлочной дороге. — Я состою в нём, но посещаю чисто для галочки. Мне нравится рисовать в тишине и одиночестве, а не в кучке людей, любящих комментировать чужие работы, — отвечая, Кибуцуджи сохранял зрительный контакт, не отводя взгляд от старшеклассника. — Зато они могут подсказать, если что-то не получается! Чужой совет иногда правда помогает. — Как правило, они высказывают никому ненужное мнение и раздают бестолковые указания, — без тени сомнения ответил Кибуцуджи, в очередной раз заправляя за ухо темную прядь. — Какой ты бука, Музан, — звонкий смешок раздался по округе, отражаясь вибрацией по телу брюнета и вызывая мелкие мурашки по тонкой коже, — Покажешь потом свои рисунки? — Да, покажу некоторые, как мы придем к тебе, — Музан легонько приподнял уголки губ, поддавшись заразительной улыбке своего друга. — Только лишь некоторые? — обидевшимся тоном спросил Танджиро, развернувшись лицом к дороге. Несерьезность друга выдавало его собственное лицо, на котором еле сдерживалось желание посмеяться. Подделывать эмоции, даже в шутку, он так и не научился. Подросток, вскинув бровь, посмотрел на старшего, словно говоря "ты серьёзно думаешь, что я куплюсь на это? ", а затем и вовсе закатил глаза, когда Камадо демонстративно отвернул голову, вздергивая подбородок. — Ты мне не поверил? Не поверил...Но я был так убедителен! — Танджиро пытался доказать своё актерское мастерство, но в ответ получил лишь смешок и правду: — Ты не умеешь врать, Танджиро. От слова совсем. "В этом твое очарование". — А ты давно играешь в волейбол? — Музан хотел спросить об этом ещё в начале, но после череды вопросов от неугамонного мальчишки, запамятовал. - Где-то полгода, может чуть больше. В первый раз сыграл на площадке с ребятами, потом начал играть в школе. Сейчас времени стало побольше - младшенькие ведь подрастают. Незуко вовсю помогает в пекарне, плюс к ней к подключаются Шигеру, Ханако и Такео. Они такие молодцы. Настоящие помощники! Помнишь их? - Помню, - кивнув, брюнет вспоминал лица ребят и сопоставлял их с названными именами, но до конца не смог, мысленно перепутав братьев. - Здорово! Вы ведь примерно одного возраста, как раз пообщаетесь! Музан знал братьев и сестёр Танджиро, однако, несмотря на то, что они были ближе по возрасту к подростку, с большинством из них общий язык не складывался, возможно потому, что он и не пытался наладить контакт с младшими из семейства Камадо. Проходя по знакомым тропам, у Музана возникала новая ассоциация с местом близ рисового поля: пение цикад в перемешку с мелодией птиц, запах влаги, уходящее солнце, оставляющее орнажево-красный след и смех Танджиро создавали новое воспоминание, располагаясь в ряд к предыдущему, словно являясь продолжением киноплёнки. ... Аромат свежей выпечки с характерными ванильными нотками встретил двух молодых людей на пороге дома Камадо. Пройдя на кухню, Музан поприветствовал госпожу Кие, которая хлопотала на кухне, и малыша Рокуту, старательно помогающего своей маме. Они обменялись парочкой фраз, после чего, Танджиро, как и обещал, принес гостю чай и булочки с вишневым джемом. Музан был в восторге: сладкое слоеное тесто немного крошилось лепестками и таяло во рту, а джем придавал кислинку благодаря целым ягодкам вишни, которые приятно лопались на зубах. Танджиро сам с удовольствием уплетал приготовленные Незуко слоеные пирожки, нахваливая сестрёнку вслух своему другу. - Братик, я думаю, Музан понял, что тебе очень понравилось, - донеслось со стороны дверного проёма, где стояла девушка в розовом фартуке, смущенно наклонив голову. Незуко была на два года старше Кибуцуджи, однако в былые времена они неплохо общались: гоняли в приставку, пока Танджиро был занят домашними делами, спорили на тему "какой персонаж игры или аниме круче и почему?" и даже рисовали на перегонки, лежа на полу, а потом спрашивали у Танджиро, чей герой получился лучше и реалистичнее. За два года она подросла, но внешне совсем не изменилась. Музан надеялся, что и внутренне она осталась той же доброй и забавной девчонкой, способной дать фору любому парню в игре на приставке. - Я так рада тебя видеть! - Незуко подскочила к мальчику, присела рядом и начала расспрашивать у Музана о какой-то манге, название которой старший Камадо даже и не слышал. Она не задавала банальных вопрос, на подобии "как жизнь?", так как видела по состоянию подростка, что у него все отлично, что шло плюсом в её карму лично от Кибуцуджи. По началу Камадо пытался вникнуть в их диалог, но имена, периодически мелькавшие в разговоре, совсем ни о чем ему не говорили, поэтому он предпочел слушать. Все, что он понял - кто-то кого-то убил, и не понес за это никакого наказания. По крайней мере, так думала Незуко, Музан же был иного мнения, считая, что герой мастерски обвел всех вокруг пальца. Танджиро был удивлен не только вкусу сестры, которая, как оказалось, была любительницей психологических триллеров, но и схожести интересов подростков. "Даже и не знал, что у них так много общего" - Камадо задумчиво почесал щеку, после чего обратил внимание на не присущую тишину - младших не было дома. - А где все? - Они ушли в гости к Руи, - быстро протараторила девочка, после чего вернулась к дискуссии, развившейся на фоне качества геймплея какой-то, опять же, неизвестной для Камадо игры. Раздавшийся звон колокольчика прервал беседу ребят. Девочка, быстренько схватила поднос готовых печений и умчалась к прилавку, находившемуся за седзи, кинув напоследок "до встречи". После ухода сестры, мальчики допили чай и собирались пойти в комнату старшеклассника, но перед этим Танджиро несколько раз уточнил не нужна ли помощь Незуко или матушке, не мешает ли им Рокута, и после отрицательных ответов со спокойной душой Камадо с гостем направился на второй этаж. Комната юноши была небольшой, но такой же уютной, какой её помнил Музан. - Располагайся, - проговорил Танджиро, присаживаясь на кровать. Музан поставил рюкзак на мягкий прикроватный коврик и сел рядом. - Покажешь мне свои рисунки? Очень хочется посмотреть. - Да, - мальчик кивнул, после чего достал из портфеля чёрный блокнот и начал выборочно показывать картинки, пропуская портреты Камадо. Последний помнил о словах Кибуцуджи, поэтому расспрашивать, что "скрывал" подросток, он не стал. Танджиро присел ближе и с любопытством рассматривал творения Музана, восхищаясь таланту мальчика - сам Камадо был далек от искусства, поэтому всегда поражался людям, владеющим этим мастерством. - Это потрясающе! У тебя точно талант! - Танджиро был в восторге от увиденных картин: на плотных листах блокнота были изображены различные животные, птицы, улицы, пейзажи и леса. Некоторые рисунки с видом неба или же леса имели яркие разнообразные цвета; другие, в основном, где был город - мрачные и тусклые оттенки. - А чем ты рисуешь? - спросил юноша, рассматривая расплывчатый деревенский домик близ озера. - В основном, акварелью и карандашами, но иногда применяю маркеры. Например, вот тут, - мальчик указал рукой на лес, через чащу которого пробирались яркие лучи солнца. - О, эта кошка с черепаховым окрасом уже была. Она твоя? - поинтересовался Танджиро. - Нет, госпожи Тамае. Её зовут Чачамару. Она иногда забегает к воротам нашего дома и просто сидит. Очень ласковая кошка, - мальчик рассматривал медового цвета глазки животного на последней зарисовки в блокноте. - Она милая. А у тебя нет домашнего животного? - Нет, у отца аллергия. Но я хотел бы себе кота, - задумчиво произнёс Кибуцуджи, представляя в воображении чёрного гладкошерстного питомца. На этом рисунки в блокноте закончились, а потому мальчик закрыл блокнот и потянулся к сумке. - Да, тебе очень подходит это животное, - парнишка улыбнулся, укладываясь на кровать. - Почему? - искренне не понял брюнет. - Ты такой же...отстраненный? Сам себе на уме. Ворчишь, когда тебя трогают без твоего желания, - с улыбкой пояснил Танджиро, смотря в глаза с алым отливом. Музан засмущался от столь пристального взгляда и пробурчал себе под нос, разрывая зрительный контакт: - Никто этого не любит. Камадо посмеялся, но затем продолжил: - Я заметил, что ты не рисуешь людей. Почему? - Танджиро подумал, что вопрос звучал глупо, но все же решил его задать. - Они меня не вдохновляют, - коротко ответил брюнет, застегивая портфель. Он не соврал. Люди никогда его не привлекали как объект интереса в живописи. Единственным человеком, кто вдохновлял Кибуцуджи, был Танджиро Камадо, что сейчас мирно лежал на мягкой кровати и совсем не задумывался о том, кем на самом деле являлся для подростка. Стук в дверь отвлёк Музана от мысли - в комнату заглянула Незуко и попросила брата "кое в чем" помочь. - Я сейчас подойду, - после сказанного, Танджиро вышел из комнаты и захлопнул седзи. Музан облокотился о стену и стал рассматривать комнату, в которой ранее коротал не одну ночь. Единственное изменение, которое заприметил мальчик - это увеличившееся количество фотокарточек, расположенных на противоположной стене: к старым фото добавились новые со школьной поездки, соревнований, а также дня рождения, явно сделанные в этом году - о свежести говорила цифра семнадцать на торте. Помимо самого изменника и его семейства, на них были запечатлены друзья Камадо, которых Музан знал и не раз видел: Иноске и Зеницу. На одном кадре Хашибира тянулся за тортом, в то время, как Танджиро ещё не задул свечи, на другом - уже блондин протягивал руку к Незуко, пытаясь приобнять её за талию, что не скрылось от проницательных глаз Камадо и отразилось на фото. Больше всего внимание подростка зацепили фотографии, где Танджиро был с Ренгоку: вот на одной блондин дарит Камадо подарок, на другой они непозволительно близко сидят у костра, касаясь плеч друг друга, на третьей - над чем-то смеются. Губы мальчика непроизвольно дернулись, а взгляд потемнел от злости. Музан прекрасно понимал, что Танджиро уже семнадцать лет, и он вправе встречаться с кем хочет, но мысль о том, что кто-то может ему нравится, вызывала в голове подростка сплошное негодование. А вдруг это просто дружеское фото? С Иноске и Зеницу он вообще стоит в обнимку, да и к Ренгоку юноша никогда не проявлял любовного интереса. По мнению, Музана, Танджиро смотрел на Кеджуро так же, как и на всех остальных - с добротой и теплотой, но не более. Не было никакой заинтересованности и признаков симпатии, в отличие от взгляда блондина, который лет с четырнадцати неоднозначно смотрел на Камадо, не раз пытаясь ухаживать за ним. Может Кибуцуджи просто не хотел замечать любовного взгляда со стороны Танджиро? А вдруг Камадо все-таки сдался и ответил на чувства Кеджуро? Музан бился затылком о стену, не желая вообще думать о подобном исходе, который вполне мог произойти. Ренгоку был хорош собой и идеален во многих аспектах: трудолюбивый, отзывчивый и ответственный парень. В школе он зарекомендовал себя как порядочный человек и надёжный товарищ, на которого пускали слюни половина учащихся от средних классов до старшеклассниц. Музан хоть и был умен и трудолюбив, но, в отличие от блондина, не являлся душой компании или же одноклассником, с которым можно невзначай поговорить о девчонках, наседании предков или же невыполненной в очередной раз домашкой: ему не были близки подобные темы, а потому он держался на дистанции, поддерживая с классом лишь деловые отношения. Кибуцуджи не относился к числу мальчиков, забитых в отчуждение одноклассниками или не признаваемых обществом - он сам возвел вокруг себя стену, отгораживаясь от не интересующего его общения. Друзья у подростка были, хоть и в небольшом количестве - всего лишь трое - но к ним он относился с теплотой и должным уважением, с удовольствием коротая время за прогулками или же очередной игры в приставку с Мичикацу и Аказой. С поклонницами у юного Кибуцуджи проблем также не возникало: подрастающих девиц очень привлекал образ отстранённого богатого подростка, да ещё и с такой симпатичной мордашкой. Кажется "беда" с повышенным вниманием от противоположного пола - одна из немногих вещей, объединяющая их с Ренгоку, не считая любви к одному жизнерадостному мальчишке. Несмотря на такого противника, сдаваться Музан не собирался - не в его характере было отступать от намеченной цели. Хоть он был младше и не так напорист, как старшеклассник, но подходил к делу не менее эффективнее - более плавно, продумывая как ему лучше достичь нужного результата. Вот только, как ему завладеть сердцем Камадо, Музан пока, к сожалению, не придумал. Через пару минут вернулся Танджиро с потертым ноутбуком с кучей девчачьих наклеек, пачкой кислых мармеладок и двух банок сладкой газировки. - Как насчет фильма? - поинтересовался парень, протягивая газировку и присаживаясь на кровать рядом с Кибуцуджи. - Давай. Есть что-то на примете? - Музан неосознанно подсел ближе к юноше и случайно коснулся его плечом, на что Танджиро не обратил никакого внимания, открывая упаковку кислых мармеладок, одновременно кивая на вопрос брюнета. Камадо открыл старенький ноутбук и после его загрузки щелкнул на нужный файл с фильмом. - Интернет плохо ловит, поэтому онлайн толком не посмотреть. Приходится скачивать, - пояснил парень, параллельно прибавляя громкость динамика. Это была популярная семейная комедия, которую все нахваливали, однако Кибуцуджи скептически относился к восторженным отзывам посторонних людей из интернета. По началу фильма, Музан больше поглядывал на Танджиро, который иногда улыбался от показанных на экране сцен, от чего подросток тоже приподнимал уголки губ. Но не только внешний вид привлекал внимание Кибуцуджи: от Танджиро исходил приятный для Музана легкий запах пота, в перемешку с ароматом выпечки и жевательных конфет, доставляя непонятное для подростка удовольствие. "Я точно не в себе". Сделав вывод о своей неадекватности, Музан только хотел отвернуть взгляд к экрану и переключить внимание на фильм, как Танджиро спросил у него, смотря прямо в глаза: - Тебе не интересно? Можем включить что-нибудь другое, у нас много скаченных фильмов. В словах старшеклассника не было ни капли недовольства, а лишь забота о комфорте другого человека. - Нет, не нужно. Давай досмотрим, меня все устраивает. На такой ответ Танджиро улыбнулся и принял горизонтальное положение, упираясь макушкой в бедро Кибуцуджи. Музан не смог устоять перед соблазном потрогать пряди с бордовым отливом и коснулся мягких волос, укладывая ладонь на голову Танджиро, начиная её поглаживать. Камадо снова улыбнулся, прикрывая глаза от удовольствия: - Люблю, когда трогают мою голову. Кибуцуджи впустил тонкие пальцы глубже в вихри волос и стал массировать кожу головы мягкими подушечками пальцев, от чего Танджиро получал дозу наслаждения, покрываясь мурашками. Чувствуя нарастающий жар, Музан не прекратил массаж головы, и сосредоточился на фильме, боясь возбудиться на глазах у Танджиро. Кибуцуджи терпеть не мог за это своё тело, которое слишком остро реагировало на, казалось бы, обыденные вещи. Музан мечтал быстрее пройти пубертатный период, чтобы, как минимум, по утрам можно было просыпаться в сухих трусах, не запачканных собственной спермой. Подобные "сюрпризы" с пробуждением начались недавно, но уже успели надоесть нетерпеливому подростку. По началу он и понятия не имел, с чего вдруг просыпается с мокрыми штанами, так как никто, в частности отец, не удосужился с ним поговорить на тему полового созревания и будущих изменений, которые ожидает его детский организм. Благо, есть всеми любимый интернет, где все доступно и предельно понятно изложено. Так, Музан надеялся, что к семнадцати годам все сформируется, и он будет жить, как обычный человек без гормональных всплесков. ... Фильм оказался действительно неплохим: хоть Музан не был любителем подобного жанра, но оценил юмор по достоинству. На титрах Камадо захлопнул крышку ноутбука и положил его на небольшой письменный стол рядом с аккуратно сложенными подарочными коробками. - Недавно подарили? - Музан кивнул головой в сторону подарков, обернутых лентами разных цветов и явно никем ещё не тронутых. - Да, почти месяц прошёл, а подарки все не заканчиваются. Ребята донашивают, продлевая мне день рождения. Сегодня утром Генья поздравлял - ещё не успел посмотреть что там. Музан не был этому удивлен, учитывая, что Камадо был очень общительным парнем. Ещё с детства он быстро находил общий язык с любым человеком, даже самым отбитым, и с лёгкостью заводил новые знакомства, выстраивая доверительные отношения с людьми. Взять к примеру Генью. Музан прекрасно помнил, как Камадо чуть не ввязался с ним в драку, когда Шинадзугава стал задирать Зеницу, но, по итогу, даже к нему юноша сумел найти подход, и теперь эти двое были отличными друзьями. Кибуцуджи не считал Генью хорошим человеком из-за его грубого поведения, однако Танджиро убеждал в обратном, твердя, что младший Шинадзугава хороший парень. Подросток ему не верил. - О чем ты так задумался? Музан встретился с неодуменным взглядом юноши, а затем пару раз сморгнул: - Ни о чем, просто загляделся. Танджиро прищурил глаза, но расспрашивать не стал, раздумывая чем же ещё заняться с другом. Однако, от этой мысли его отвлёк подросток: - Мне пора, - с тоской в голосе произнёс Музан, вставая с мягкой кровати Танджиро. За просмотром фильма минуло пару часов, и только сейчас Кибуцуджи понял, что ему пора возвращаться домой - время близилось к ночи. - Уже? Посмотрев в сторону окна, парень удивился: уже стемнело, а он даже не заметил, как зашло солнце. В комнате горел свет, который Танджиро включил на автомате, когда выходил встречать пришедших братьев и сестричку. Отпускать подростка одного в такое время суток Танджиро не хотел, а потому предложил переночевать, на что Музан сразу же согласился и позже оповестил свою мать, также отдыхающую в доме свекрови. Та очень удивилась, но была рада, что Музан возобновил общение с хорошим парнишкой. Пока Танджиро готовил постель ко сну, Музан переоделся в домашнюю футболку и шорты, подходившие ему по размеру. К сожалению, одежда принадлежала не Танджиро: по просьбе старшего брата, ее любезно одолжил Шигеру, который был схож телосложением с гостем. Приготовив постель на кровати, Камадо принялся застилать футон на полу, чем вызвал недовольство Музана: - Разве мы не поместимся вдвоем...на кровати? - А? Конечно поместимся. Ты хочешь поспать вместе? - Да, - Музан не мог избавиться от своей застенчивости и легкого румянца на щеках, когда отвечал на подобного рода вопросы. - Хорошо, тогда я в душ. Когда Танджиро прикрыл дверь в комнату, Музан присел у приоткрытого окна, смотря на величавые горы, окутанные таинственным лесом. С улицы доносилось пение цикад в сопровождении далеких звуков машин, и поступал аромат ночного уходящего лета: такой же свежий, лиственный и теплый. Хотелось вдыхать этот запах вечно и насытиться им как можно больше, чтобы вспоминать о сегодняшнем дне в холодные осенние или зимние вечера. То ли от притока свежего воздуха, то ли от усталости, Музана резко начало клонить в сон, и, по итогу, он уснул, не дождавшись прихода Танджиро, который вернулся через пару минут. Увидя, что мальчик спит, Танджиро погасил основной свет и тихонько включил настольную лампу, после чего снял футболку и направился в сторону шкафа, чтобы переодеться в пижаму. Он пытался передвигаться по комнате как можно аккуратнее, чтобы не разбудить задремавшего Музана, однако его план быть тихим провалился: помимо дверцы, что предательски заскрипела, когда Танджиро начал открывать шкаф, у него зазвонил телефон. "Вот балда, сколько раз Незуко говорила мне выключать вечером звук"- сетуя на самого себя, Танджиро направился за телефоном, лежащим на столе, несколько раз кидая взгляд на Музана, проверяя не проснулся ли он. Тот крепко спал, не реагируя на окружающие шумы, чему юноша был очень рад. Увидя на дисплее " Кеджуро", Камадо обрадовался и вспомнил, что они договаривались созвониться вечером. Однако возможности говорить долго с другом у него не было, поэтому Танджиро взял трубку и начал шептать, что не может разговаривать, так как у него гости. - А кто у тебя? - донеслось с того конца провода. - Музан, - коротко ответил юноша, желая быстрее закончить разговор, чтобы не разбудить подростка. Он бы с радостью поболтал с Кеджуро, не будь у него Кибуцуджи. На фоне послышался шум чего-то падающего, недовольный вздох Ренгоку, после чего старшеклассник переспросил: - Музан? - Да, было слишком поздно, поэтому я предложил ему переночевать. Давай завтра поговорим, хорошо? Я не хочу его будить. Однако Музан уже не спал, смотря засыпанными глазами в сторону шума. Первое, что он увидел - это голый торс, освещенный тёплым светом настольной лампы. Танджиро стоял полубоком, открывая вид на выступающие ключицы, четкую линию живота и намечающийся пресс. Музан сумел разглядеть небольшие капельки воды и парочку родинок на смуглой коже. Подслушивать чужой разговор было неприлично, однако после тихого смеха Танджиро, Музан задумался с кем старшеклассник мог так поздно разговаривать, но тут же он вспомнил о Кеджуро, который говорил о вечернем разговоре по телефону. - Да, я с радостью! До завтра, спокойной ночи - завершив разговор с улыбкой на лице, Танджиро вернулся к шкафу, надевая синюю футболку и снимая домашние штаны, оставаясь в нижнем белье. Заметив активные шевеления на кровати, юноша шепотом спросил: - Ты не спишь? - Нет, - также шепотом ответил подросток, поворачиваясь лицом к Танджиро и придвегаясь ближе к краю кровати. - Прости, что разбудил тебя, - все также тихо извинился Камадо, выключая свет лампы и укладываясь на кровать со стороны окна. - Ничего страшного. Перестань извиняться за такие глупости, - Музан повернулся лицом к Камадо, смотря полусонными глазами на юношу. Они лежали близко друг к другу настолько, что Музан чувствовал теплое чужое дыхание на своём лице и аромат мятной пасты. Сон постепенно отступал от брюнета, а к Камадо он так и не являлся, поэтому оба парня глазели друг на друга, пока Музан не прервал тишину неожиданным для юноши вопросом: - Танджиро, ты когда-нибудь целовался? - Эм... Не-ет. Тебя уже интересуют такие вещи? - Камадо в ту же секунду понял, что вопрос его прозвучал глупо, ведь Музан был уже подростком. Наверняка, мальчик замечал изменения в восприятии других людей, и собственного организма в целом, а также пробуждение желаний и возникающих новых ощущений. Так предполагал Танджиро, опираясь на собственные воспоминания относительно недавно прошедших дней. Ему даже стало немного стыдно, что он все еще воспринимал Кибуцуджи как ребенка, чем точно обижал подростка - в этом Танджиро не сомневался, ведь дети всегда злятся, когда принижают их возраст. -Прости, тебе уже тринадцать, а я до сих пор думаю, что ты тот маленький мальчик, который просит тебя обнять на ночь, - задумчиво произнёс юноша и продолжил, -Ты так быстро вырос... Я даже этого не заметил! - Наконец-то ты это понял, - посмеявшись, ответил Музан, искренне радуясь услышанному, добавив, - но от объятий я бы не отказался. Кибуцуджи не сомневался, что Танджиро воспримет это предложение, как дружеский жест или же как просьбу "младшего братика", поэтому решил воспользоваться возможностью почувствовать ласку от нравившегося ему человека. Старшеклассник без задней мысли прижал мальчика к себе, делясь теплом с мертвецки холодным подростком. Нос Кибуцуджи, который дотронулся до шеи юноши, был ледяной, словно сейчас за окном было не жаркое лето, а морозная зима. - Ты весь продрог! Почему не сказал, что замерз? - укрыв Музана покрывалом почти с головой, Танджиро уже хотел идти за тёплым пледом, однако Кибуцуджи его во время остановил: - Танджиро, мне не холодно. Я всегда такой, - недовольно ответил юный Кибуцуджи, выбираясь из плена ткани, скидывая её с себя и прижимаясь к Камадо как можно ближе. - А чего тогда так жмешься? Маленький врунишка! - Танджиро снова накрыл Музана одеялом, крепко обнимая в ответ непослушного ребёнка, но перестал настаивать на пледе. Пока сон не приходил ни к Музану, ни к хозяину дома, подросток решил задать вопрос, который не давал Кибуцуджи покоя долгое время: - А есть тот, кто тебе нравится? - М? Нет. - Даже Кеджуро? - А почему он должен мне нравиться? - посмеявшись, вопросом на вопрос ответил Камадо, искренне не понимая с чего должен испытывать к Ренгоку любовные чувства. Кеджуро, несомненно, хороший человек, да и слепым Камадо не был, прекрасно замечая попытки блондина завоевать его внимание и сердце, однако сам Танджиро видел его только как друга. - Вы с ним тесно общаетесь, поэтому я подумал, что вы встречаетесь. - Мы просто друзья, - Камадо уперся подбородком в мягкую черную макушку, прикрывая глаза. Он решил не спрашивать, почему Музана интересовала его личная жизнь, ссылаясь на простое любопытство. А Кибуцуджи тем временем был невероятно рад, что Танджиро никто не нравился: так его шансы завоевать самого улыбчивого человека в его жизни повышались в несколько раз. По размеренному и глубокому дыханию Музан понял, что Танджиро настиг сон, который как рукой сняло у самого брюнета. Он мог бы вечно вдыхать аромат его шеи, однако Танджиро настолько близко прижимал Кибуцуджи, что тому стало тяжело дышать. Аккуратно отодвинувшись, стараясь не разбудить старшеклассника, Музан прилег напротив его лица, в который раз рассматривая до боли любимые черты. Черные густые ресницы совсем не дрогнули, что говорило о крепком сне их обладателя. Музану вдруг стало интересно: что каждый день видит во снах любимый его сердцу человек? Снятся ли ему размеренные будни, чудаковатые приключения с друзьями или же бои с демонами-людоедами? А может сам Музан? Был бы Танджиро рад увидеть во сне Кибуцуджи, или он успел надоесть старшекласснику за вечер? О том, какие сновидения мог видеть Камадо, подросток думал около получаса, желая окунуться в поток образов, созданных мозгом. В попытках найти себе более "усыпляющее" занятие, Музан случайно обронил взгляд на розовые губы, которые были слегка разомкнуты, так и маня прикоснуться к себе. И Музан не устоял перед приглашением, осторожно дотрагиваясь до его губ, которые были мягкими, суховатыми, но теплыми. Юный Кибуцуджи одновременно наблюдал за реакцией парня: тот не подавал признаков пробуждения, поэтому подросток решил повторить свою шалость. Им начал двигать азарт и возможность заполучить желаемое. Камадо Танджиро был для Кибуцуджи Музана наваждением: тринадцатилетний подросток видел его в своих эротических снах, хотел целовать эти губы, касаться смуглой кожи, зарываться в бордовые вихри, обнимать и быть с Танджиро. Он мечтал стать любимым. Он ещё раз также аккуратно чмокнул юношу в нижнюю губу, после чего решился на более долгий поцелуй, вспоминая как это делали в фильмах или в реальной жизни. Однако дотрагиваться до языка подросток не решился, боясь разбудить Танджиро, да и представить себе не мог, как это нужно правильно делать. Музан нежно обхватил верхнюю губу своими, пробуя впервые в жизни чужой вкус. Он прикрыл глаза, сводя от удовольствия чёрные брови, и ласково положил свою ладонь на щеку Танджиро, двигаясь еще ближе к парню. Мальчика от переизбытка эмоций бросало в жар, покрывая его щеки розовым румянцем, а в паху постепенно становилось тесно, от чего он начал непроизвольно ерзать. Выпускать желаемое, о котором он мечтал уже год, подростку совсем не хотелось, но его разум прекрасно понимал, что подобные действия без ведома юноши неприемлемы, и Музан остановился, нехотя убирая руку с чужой щеки. Однако проблема с возбуждением после этого не исчезла, поэтому, не сумев больше терпеть, Музан дотронулся до горячей плоти и, обхватывая её ладошкой, начал водить от основания до головки, постепенно увеличивая темп. Подростка наполнял невероятный жар, который с каждым движением нарастал все сильнее; горло пересохло, а корни волос в области затылка наполнились влагой. Тихо постанывая, подросток непрерывно смотрел на Танджиро сквозь пелену наслаждения и представлял, что сейчас по плоти водит именно рука старшеклассника, дотрагиваясь до чувствительных мест. Сейчас его не волновало проснется юноша от шума или нет, все, чего он хотел - это получить долгожданную разрядку, смотря на объект его фантазий. - ...аах, Танджиро, - простонав имя юноши, Музан кончил, ощущая на ладони горячую сперму. Глубоко дыша, мальчик наслаждался новыми приятными ощущениями, но после впервые испытанного оргазма, Кибуцуджи следом накрыл стыд. Он осознал, что удовлетворял себя при Танджиро, который все это время мирно спал и не догадывался о всей той "грязи", что натворил Кибуцуджи в его присутствии. - Прости меня, - шептал подросток, мечтая, чтобы Танджиро никогда не узнал об этом "позоре". Немного отдышавшись, подросток направился в ванную, где смыл следы своего "греха", после чего вернулся на спальное место. Повернувшись спиной к Танджиро, он прижался как можно ближе к юноше, укладывая его руку поперек своей груди, наконец засыпая. Ему было теперь совестно касаться Камадо, однако желание побыть подольше в объятиях любимого человека оказалось сильнее. ... Казалось, их отношения начали налаживаться: они виделись почти каждый день, коротая время на улице. В один из дней Камадо предложил прокатиться на велосипедах, на что подросток с радостью согласился. Мальчики прокатились по горе, вдоль высоких хвой, мощных дубов и раскинутых кленов, чьи кроны преграждали попадание солнечных лучей в гущу леса, что дарило прохладу, спасая от августовской жары. Ближе к вечеру мальчики спустились к небольшому озеру, где решили устроить привал, чтобы отдохнуть. Бросив велосипеды, подростки прилегли на мягкую траву рядом друг с другом, вдыхая аромат луговых трав, озера и солнца. Со стороны горной воды веяла прохлада, привлекая стрекоз и прочую живность к своим истокам. От умиротворенной обстановки Музан прикрыл глаза, падая в полудрему. Лёгкий ветер задевал мелкие волоски по всему телу и щекотал нежную светлую кожу, не скрываемую от солнечных лучей. Наверняка на ней позже будет покраснение, и подросток пожалеет, что улегся под самое пекло, но сейчас ему было так хорошо засыпать под мягкий голос Танджиро и стрекот насекомых. Юноша спрашивал у Музана, когда он планирует поехать в Токио, но, увидя, что тот не реагирует, решил больше не беспокоить, рассматривая голубое небо с пушистыми перьями. К счастью, небесное светило было не в зените, отходя в сторону горизонта, и позволяло спокойно любоваться причудливыми облаками. Достаточно было добавить воображение, и обычный комок превращался в забавную свинюшку, машинку или же ладонь в другой руке... Медленно плывущее по небу облако напомнило Танджиро о человеке, который ещё в конце прошлого месяца был для него другом, и всего одно согласие юноши добавило в жизнь новые краски. Танджиро перевернулся на живот, шурша одеждой и примятой травой, чем разбудил брюнета, сладкого уснувшего под звуки природы. - Опять я тебя разбудил, - виновато приговорил Камадо, рассматривая лицо подростка, сводя брови к переносице, - кажется, ты успел обгореть. На розоватый участок кожи легла мягкая смуглая ладонь, нежно касающаяся нагретого места. - Ц, горячая. Я совсем забыл, что тебе нельзя лежать на открытом солнце. Может промыть холодной водой? - Танджиро снова включил старшего брата, переживая из-за того, что не уберёг Кибуцуджи от такой простой опасности - солнца! - Танджиро, хватит переживать по пустякам. Я лежал не долго, ничего страшного не произойдет, - успокаивал Музан кипищующего юношу, но руку с лица не убирал. Слишком чертовски приятно, несмотря на то, что ладонь была горячей. Однако Камадо сам убрал её с лица подростка, поверив словам Кибуцуджи. Музан немного расстроился, но виду не подал, после чего сел, прижимая ноги к груди. Кибуцуджи разглядывал рябь на воде, оставленную мелкими насекомыми. Озеро напомнило Кибуцуджи о прошлогодней поездки в Окинаву в конце весны. - Год назад я с классом был в Окинаве. Это маленькое озеро напоминает мне о том месте, только масштаб не так велик, и волн совсем нет. - О, тебе понравилось? - поинтересовался Танджиро, приподнимаясь на локтях. - В целом, да. Там очень красиво, и вода была тёплой. Единственный минус поездки - это придурковатые одноклассники. Было бы гораздо лучше, будь вместо них ты. - Ха-ха, ну раз уж ты похвалил Окинаву, то думаю мне там точно понравится! Я как раз еду с Кеджуро туда на выходные. - С Кеджуро?.. - Музан, не ожидавший услышать подобное, был обескуражен новостью о предстоящей поездке. К тому, что имя Ренгоку все чаще звучало из уст Танджиро, Музан начал привыкать, но старался не заострять внимание на таких мелочах. А вот к их совместному отдыху подросток совсем не был готов. - Да, мы едем с его младшим братом Сенджуро двадцать девятого. Будем втроём отдыхать. Я долго думал, стоит ли мне ехать: всё-таки нужно начинать готовиться к промежуточным экзаменам, да и дома дел невпроворот, но Кеджуро и Незуко, в итоге, уговорили! Сказали, что раз подвернулась такая возможность, то стоит поехать, - воодушевлённо сказал Камадо. Однако Кибуцуджи настрой своего собеседника не разделял: мысли о том, что Танджиро и Ренгоку слишком сблизились начала его тревожить. Увидя изменившееся настроение друга, Танджиро тут же поинтересовался такой переменой: - Ты расстроился, что я еду с Кеджуро...Мы обязательно съездим с тобой вдвоем, обещаю! - Все нормально, - Музан, пытаясь скрыть своё недовольство, натянуто улыбнулся, что не скрылось от глаз Камадо. Юноша давно начал замечать неприязнь между дорогими для него людьми, но решение проблемы никак не приходило к нему в голову. - Музан, можно тебя кое о чем спросить? - Да, - серьезный тон в голосе юноши немного напряг Кибуцуджи. - Почему тебе не нравится Кеджуро? - Он слишком энергичный, громкий и его много, - лаконично ответил Музан, желая добавить: " А еще этот придурок вьется вокруг тебя, словно ты единственный человек на свете", - А почему ты спрашиваешь? - Тебе он всегда не нравился, поэтому решил узнать причину, - Танджиро явно что-то не договаривал, Музан чувствовал это, но наседать не стал. После давящей тишины Камадо перевёл тему на нейтральную, но этот разговор в последующие дни не однократно крутился у Музана в голове. Однако он старался задвигать тревожность куда подальше, наслаждаясь временем с Танджиро, которое стремительно заканчивалось. Все ближе наступал сентябрь, что сулило лишь возвращение в душный город. Но самой главной проблемой для подростка были не размеры Токио и количество жителей, а то, что в нем не было Танджиро. За пару дней до отъезда мальчик решил, что подарит Камадо портрет в исполнении акварели. Так как Камадо планировал уехать в последних числах августа, нужно было закончить его как можно раньше. Писался он долго. Кибуцуджи думал, как лучше изобразить юношу, какое положение выбрать - в анфас, профиль или полубоком? В полный рост или по грудь? А может до плеч? По итогу, Музан решил расслабиться и представить образ Танджиро. Перед глазами возник облик, недавно запечатленный в памяти подростка: улыбчивый юноша с развивающими на ветру мягкими прядями встречает летний розово-лиловый закат после затяжного ливня, опираясь ладонями на слегка влажную траву. В его рубиновых глазах отражаются лучи уходящего солнца, насыщая радужку бликами различных цветов. Кисть акварели плавно заскользила по шероховатой бумаге, впитываясь яркими сливающимися воедино пятнами, создавая рисунок. Волна за волной вырисовывался четкий образ молодого человека, о чем-то беспечно мечтающего. И будто-то бы влюблённого... ... Двадцать восьмое августа грянуло для подростка как гром среди ясного неба. Музан хотел увидеться с юношей днем и провести с ним время, а заодно подарить портрет, но тот как назло не выходил на связь. Подросток подумал, что Танджиро очень занят, раз не берет трубку, поэтому принял решение не беспокоить Камадо до вечера. На улицу, хоть погода была замечательной, одному идти не хотелось, из-за чего Музан решил остаться дома и, сидя в гостиной, залипал в телефоне, бездумно листая ленту от безделья. Так продолжалось до тех пор, пока ему не попалась в рекомендациях публикация с парочкой знакомых лиц, среди которых был Танджиро. Перейдя в аккаунт, точно принадлежавший Зеницу, Музан начал выискивать ещё фото с Камадо. К сожалению, сам Танджиро ничего не выставлял, скрывая своё симпатичное личико за серой безликой иконкой. Фотографий с ним было немного, но этого хватило, чтобы заставить Музана глупо улыбаться в светящийся экран. Подобное поведение не осталось незамеченным от отца, который между чтениями очередного документа по работе поглядывал на сына. Хоть у него и был отпуск, бизнес не терпел перерывов. Кибуцуджи старший в принципе нечасто виделся с сыном из-за постоянных разъездов, а тут такой редкий кадр - его хмурной ребёнок улыбался! Молодому мужчине правда стало интересно что за человек мог вызвать за несколько минут такую радость у его мальчишки. Встречались они нечасто, а общались ещё реже, кидая друг другу либо "Доброе утро", либо обмениваясь дежурными фразами. Мужчина с недавнего времени стал задумываться о их взаимоотношениях, и пришёл к выводу, что отец из него среднестатистический, но не самый хороший. Озарение к главе семейства пришло после встречи с Кагаей, братом жены, который знал о Музане больше, чем родной отец. Тогда старший Кибуцуджи понял, что абсолютно ничего не знает о своем сыне: с кем дружит, чем увлекается, какие имеет взгляды на жизнь. Единственное имя, которое он часто слышал от Музана - Танджиро, но старший, как ему казалось, с этим человеком знаком не был. Мужчина хотел наверстать упущенное время и попытаться наладить контакт с Музаном, о чем его не раз просила супруга. - Как у тебя хоть дела? Как каникулы? - родитель решил начать с самого простого, чтобы позже разговорить сына. Однако Музан не сразу понял, что обратились именно к нему, подумав, что отец с кем-то разговаривает по телефону, но почувствовав на себе взгляд, подросток оторвался от телефона и посмотрел на родителя, который явно ждал ответа на свой вопрос именно от подростка. Он удивлено взглянул на отца, не понимая с чего тому стало дело до жизни подростка. "Бумажки совсем скучные? " - подумалось Кибуцуджи, но в слух он ответил иначе: - Нормально, - после мальчик снова вернулся к фотографиям в чужом профиле. Музан в очередной раз улыбнулся, чем привлек внимание любопытного мужчины: - Девочка пишет? - Не важно, - ответ подростка прозвучал сухо, а затем тот вовсе покинул гостиную, отправляясь в свою комнату. Тяжко вздохнув, мужчина вытянул длинные затекшие ноги на мягком диване и стал рассуждать, почему же ему не удаётся найти связь с собственным ребенком, но очередной звонок от делового партнёра прервал его мысли, переключая на более важную часть его жизни - работу. Кибуцуджи младший отправился к себе в комнату, дабы не привлекать внимание отца к своей персоне - ему хватало повышенного интереса со стороны матери. К тому же подросток раздумывал навестить Танджиро, так как уже вечерело, хоть тот не ответил ни на звонки, ни на сообщения. Даже если Камадо сильно занят, он в любом случае сможет уделить парочку минут своему "другу". Музан был в этом уверен. Прихватив рюкзак с портретом и попрощавшись с домашними, подросток решил сначала пройти через школу: возможно Камадо целый день играл в волейбол, а телефон оставил дома. Но на площадке бегали другие старшеклассники, среди которых не было знакомой красной макушки. После неудачных поисков Танджиро в толпе других ребят, Музан направился в сторону дома Камадо. Подходя сзади к зданию, подросток издалека заприметил две фигуры у забора, стоящие к нему в профиль. В не высоком парне Музан узнал Танджиро, а вот тот, что был выше и крупнее точно являлся Кеджуро. Челюсть подростка непроизвольно сжалась, но он старался не поддаваться злобе: все-таки юноши просто стояли друг напротив друга и явно разговаривали. Кибуцуджи уверенным шагом направился в их сторону, но резко остановился, не пройдя и пяти метров, не веря в происходящее: блондин коснулся лица Танджиро, а после и его губ, вовлекая юношу в страстный поцелуй. Но что более повергло Музана в шок - то с какой пылкостью Камадо отвечал на него, прижимаясь всем телом к Кеджуро. Подросток хотел отвернуться и убежать, но словно заколдованный стоял на месте, не смея двинуться, и наблюдал, как дорогой ему человек с любовью целовал другого. Найдя в себе силы, Музан тихо попятился назад, желая быстрее уйти от злополучного зрелища. В голове Музана крутился ворох вопросов: когда все изменилось? Когда Танджиро ответил ему взаимностью? Как давно он встречается с Кеджуро? Танджиро буквально месяц назад говорил, что ничего, кроме дружбы не чувствует к Ренгоку! Он его обманул? Он его предал. Сердце Музана будто разрывалось на маленькие части, до боли растягиваясь в грудной клетке. От каждого вдоха ему становилось всё труднее дышать, и он с каждым разом жадно глотал воздух, в надежде избавиться от неприятного ощущения его нехватки, но все было тщетно. Все, чего сейчас хотел Кибуцуджи - стереть этот проклятый эпизод из памяти, а лучше - узнать, что это все лишь плод его кошмаров. Мальчик не помнил, как сменил бег, на обычный шаг и начал бездумно плестись по просёлочной дороге. На щеках слезы жгли тонкую кожу, но особого значения этому Музан не стал предавать. Ему было все равно. Он поднял отрешенный взгляд в небо, встречаясь с тусклыми серыми тучами. Бледное солнце медленно садилось за горизонт, тщетно пытаясь пробиться через мрачную стену облаков. Оно будто погасло. По крайней мере, так казалось одному человеку, в чьём юном сердце позже оседал чёрный пепел догоравшего портрета когда-то нежной акварели, изуродованной огненными языками.