I will be there

      Утро нового дня в доме Дореи началось с разговора по телефону с Гермионой. Та, как всегда, дотошно выспрашивала подругу об её вчерашнем визите к Первородным Вампирам, предварительно отчитав за беспечность, пользуясь тем, что Северус в этот момент находился в лаборатории, упаковывая ингредиенты.       -О, Мерлин, Дора! Когда же у тебя включится этот мифический инстинкт самосохранения? Скажи мне, какой пикси тебя дернул за твои черные лохмы, что по недоразумению считаются волосами, чтобы ты сама, на своих двоих, потопала в дом полный вечно голодных кровопийц? Неужели, те граммы здравомыслия испарились, стоило тебе ступить на территорию Вирджинии?       — Миона! Ты слишком много переняла от своего мужа. — коротко хохотнула в трубку Дорея. — Обычно это Северус прибегает к таким эпитетам, описывая мне, в чем и где я накосячила. Но, могу сказать, что меня тянуло к одному из этих «вечно голодных кровопийц».       — Дорея Лилия! — рявкнула в трубку Гермиона. — Почему ты не можешь не притягивать к себе всякую пакость? — Но тут же успокоилась. — Что планируешь делать с этим?       — Хм…. — Дорея поудобнее перехватила трубку мобильного, накрутила прядь волос на палец и дернула. — Пока не знаю. Думаю, что стоит пообщаться с ним чуть больше, чтобы сделать хоть какие-то выводы. Пока у меня нет четкой картины, на основании которой я могла бы сделать хоть какие-то выводы. Тут куча подростков или вампиров, застрявших в подростковом возрасте, и из того, что я услышала, можно сделать вывод, что Никлаус Майклсон — вселенское зло, похлеще Томми-боя, но, в то же время — я пообщалась с ним и не могу сказать, что он похож на маньяка. — Короткий смешок Дореи. — Скорее уж, если верить моим способностям к аналитике, хотя они в разы слабее, чем твои — он довольно одинокое существо, круг общения которого длительное время был ограничен только братом и сестрой. Но какая-то чертовщинка в нем есть, уж поверь моему опыту общения со всякими Темными Лордами и их последователями.       Гермиона лишь хмыкнула на такие выкладки, но не верить интуиции Дореи она не могла. Подруга всегда неплохо чувствовала других. Да и, судя по всем признакам, Дорея хоть немного ожила там, в Мистик-Фоллс, но Гермионе нужно самой лично убедиться в этом. Но сейчас, пока Северус не комментирует каждое ее слово в своей привычной ядовито-саркастичной манере, которую Гермиона тоже, как ни странно, любила, можно порасспрашивать подругу еще о чем-нибудь.       — Дора, а расскажи, что вообще представляет из себя этот Мистик-Фоллс?       — Довольно милый, небольшой городок. — На несколько секунд Дорея замолчала, приманив к себе пачку сигарет и зажигалку с подоконника и закурив. — Все друг друга знают, прям как в Косом переулке. Но здесь, до отвращения, много всяких непонятных существ. Вампиры, оборотни и целая ведьма. Ну, типа, слуга природы, которая соблюдает баланс и прочая чушь. Если правильно помню, нам про них рассказывал Флитвик, курсе на третьем, и постановил, что их магическая сила зависит от наличия и отсутствия в непосредственной близости хоть чего-нибудь от предков. В отличие от нас, они берут силы для колдовства извне, поэтому не могут оперировать большими объемами магии.       — Дорея! Перестань читать мне лекции по теории магии. Я их слушала вместе с тобой, точнее внимательнее тебя. Мы прилетим через два дня. Надеюсь, за это время ты определишься с выводами по этому Древненькому семейству.       — Хорошо, мамочка. — Детским голоском пропела в трубку Дорея. — Пока-пока. — И дождавшись прощания от подруги, кинула телефон на разворошенную постель.       Удивительно, но сегодня ей спалось удивительно хорошо и ради разнообразия она проспала часов восемь, а не три-четыре, как обычно. Расчёты, за которые она села сразу после разговора с миссис Снейп, были закончены, оставалось только дождаться Северуса с её лабораторией и инструментами, чтобы претворить свою задумку в жизнь. Быстрый взгляд на часы дал ей понять, что время подходит к полудню, а это значит, что неплохо было бы сходить в магазин. Купить чай, какие-нибудь печеньки и виски. Дорея надеялась, что в местных магазинчиках найдет более или менее приличный шотландский виски — увы, другого она не признавала, хоть пила не часто. Распотрошив свой довольно скудный гардероб, она натянула джинсы и рубашку, почти мужского покроя, быстро убрав волосы в привычную прическу, девушка открыла дверь и нос к носу столкнулась с тем, о ком сегодня разговаривала с Гермионой.       Клаус, черт его возьми, Майклсон стоял на ее крыльце, одетый в джинсы и белую рубашку, с довольно обаятельной улыбкой на лице, от чего на щеках мужчины появились очаровательные ямочки.

***

      После того, как Клаус проводил Дорею до ее дома и вернулся к брату, они еще довольно долго разговаривали о девушке. Элайджа довольно сильно заинтересовался ею, что вызывало в Клаусе какое-то странное чувство, похожее на ревность. А утром, стоило только открыть глаза, то в кресле обнаружился странный парень, который был абсолютно не знаком гибриду. Пока Клаус ломал себе голову, пытаясь понять, как чужак смог проникнуть в его дом, в его спальню, парень слегка улыбнулся и проговорил с явным британским акцентом:       — Ну, здравствуй, Николаус Майклсон.       Клаус сорвался с кровати и спустя секунду уже стоял рядом с парнем, пытаясь схватить его за горло, но его рука проходила через шею. А блондин лишь покачал головой, довольно скептически оглядев толком не одетого мужчину и ехидно продолжил:       — Какой нервный…. И что только Дори в тебе разглядела? Ты же безумен.       — Кто ты? — тихо, все еще приходя в себя, выдавил из себя Клаус.       — Оделся бы лучше и присел. Думаю, разговор получится довольно долгий. — Насмешливо протянул незнакомец, а когда Клаус очень быстро переместился к гардеробу, чтобы натянуть штаны и футболку, благо ему тоже не улыбалось сверкать причиндалами перед каким-то смазливеньким пареньком, которого он еще и придушить не может. — Вот, так-то лучше. Кстати, зачетная татуха. Помнится, у меня тоже была, правда ее Дора не особо любила…. Мда…. Так вот, о чем это я?       — Кто ты?       — Оу, прости мне мои манеры. За столько лет за гранью,весь этикет, что вдалбливала в мою голову маман, из меня повыветрился. Меня зовут Драко Люциус Малфой, точнее так меня звали при жизни, но я к своему имени так-то привык, поэтому можешь обращаться ко мне именно так.       — Драко? — в голове гибрида зазвучал монолог Дореи, который он услышал вчера утром, и она обращалась именно к Драко, иногда называя того Драконом.       — Да-да. Ты правильно догадался. Дорея, раньше, всегда называла меня Драконом, особенно когда мы оставались наедине. Сегодня на той стороне что-то произошло и я смог появиться, так сказать, в видимом варианте в вашем мире и решил кое-что тебе объяснить, да и посмотреть на того, кто может занять мое место рядом с моей любимой Дори, очень хотелось. И не скрипи ты своими зубами, они у тебя не железные — сотрешь — новые не вырастут. — Вдруг парень резко стал серьезным. — Поприкалывались и хватит. Теперь к делу. Так уж получилось, что ты первый мужик, с кем Дорея хотя бы заговорила после моей смерти. Именно, по этой причине, мне крайне сильно захотелось на тебя посмотреть и кое-что рассказать, так что слушай и запоминай. Думаю, нет нужды напоминать, что мертвым лгать бесполезно, потому что им известно гораздо больше, чем можно подумать.       — Нет. Я прекрасно помню это. — Клаус пока еще не мог понять, зачем этот умерший бывший зеленоглазого наваждения появился у него.       — Я тебе расскажу то, что тебе никогда не расскажет Дори. — этот странный призрак сложил руки на груди и вперился в лицо Клауса своими глазами. — Мы познакомились с ней, когда нам было по одиннадцать лет. Встретились в магазине, где продавали форму той школы, в которую оба были зачислены. Я, в то время, был еще тем засранцем, родившимся с золотой ложкой во рту и попробовал предложить покровительство худой, изможденной девочке, с гнездом на голове, но огромными, чуть наивными зелеными глазищами. В тот момент нас прервали, а в поезде, на котором мы ехали в пансион на севере Шотландии, еще раз предложил ей свою руку и свое покровительство, но она его отвергла. К тому моменту Дорея уже успела познакомиться с одним рыжим придурком, а я решил, что раз мы не будем друзьями, то будем только врагами. И делал все, чтобы осложнить ее жизнь. Так продолжалось больше трех лет, пока я не увидел ее на школьном балу, под руку с учеником другой школы, который приехал к нам по обмену, в длинном пышном платье, с бриллиантами в волосах. Амур поразил меня в самое сердце, но я упорно отгонял от себя мысли, что я могу влюбиться в эту пигалицу. О, Мерлин! Как же я был глуп, что не подошел к ней раньше, ведь тогда у нас было бы больше времени, да и история могла пойти по другому пути. Но следующие полтора года я сгорал от жуткой ревности, в которой даже себе не признавался, глядя как вокруг нее ошивается огромное количество парней — однокласников и парней постарше. Осознание мимолетности жизни пришло ко мне только после окончания пятого курса школы, когда я узнал, что буквально за несколько дней до этого трагически погиб ее крестный отец, оставив Дору совсем одну. А в сентябре, когда я подкараулил ее одну в одном из заброшенных классов, началась наша с ней история. Никто из ее окружения, как и моего, не знал об этом….       — Так, стоп! — перебил Драко Клаус. — Что-то у меня не складывается. Почему вы что-то скрывали? Что это за странная школа, про которую ты так обтекаемо рассказал? Вместо ответа его собеседник слегка поморщился и тяжело вздохнув, ответил.       — Все равно, рано или поздно, узнаешь. Дорея — потомственная ведьма, только не такая, как эти ваши слуги природы — викканки. В Европе есть довольно большое и закрытое сообщество магов, которые ведут довольно закрытый образ жизни и соблюдают Статут Секретности. Мы — обособленное общество, в котором есть своя система управления, свой суд, свои копы и прочее. И так в каждой европейской стране. Так вот, мы с Дори принадлежали магическому сообществу Британии. Как и в любом другом, там тоже есть кастовое деление. Есть чистокровные маги, как я. Есть маги в первом поколении, рожденные двумя простыми людьми. Их называют маглорожденными, а есть маги-полукровки. Они рождены от союза мага и простого человека. Когда-то давно к полукровкам причисляли и магов, рожденных от чистокровного мага и маглорожденного. Дорея, как раз, плод чистокровного мага и магглорожденной ведьмы. Не совсем чистокровная, но и не полукровка. — Драко задумчиво посмотрел на напрягшегося гибрида. — Все равно не понимаешь?       — Не понимаю, что же вам мешало быть вместе? Пусть это меня и мало интересует.       — Последние сто лет в нашем обществе выдались весьма и весьма неспокойными. Сначала была Первая Магическая война с Гриндевальдом, который хотел совместить два мира и встать в их главе. А спустя лет сорок, после победы над ним, началась Вторая…. Все наше сообщество раскололось на три неравные части. Одни поддерживали Темного Лорда Волдеморта, что призывал к истреблению магглорожденных, в их числе была и моя семья. Вторые, как истинные обыватели, прятали голову в песок, закрывались в своих поместьях, мэнорах и домишках, надеясь, что ужасы войны обойдут их стороной. А третьи, к которым относились и родители Дореи, а так же ее крестный отец, примкнули к тогдашнему директору нашей школы — Альбусу Дамблдору, который победил первого Темного Лорда и боролся со вторым. Лорд Волдеморт почти победил, настолько крепкими были его позиции, как одна шарлатанка-предсказательница выдала пророчество, в котором говорилось о том, что на исходе седьмого месяца в семье тех, кто трижды бросал вызов Темному Лорду, появится дитя, которое сможет уничтожить последнего.       — Я так понимаю, Дорея оказалсь тем ребенком, кому было предначертано убить этого вашего злодея?       — Не совсем…. Под пророчество попадали двое детей, но Темный Лорд решил, что Дорея представляет для него большую угрозу и привел в действие механизм, который заставлял все эти пророчества исполняться. Думаю, не стоит тебя грузить теорией магии, так что поверь мне на слово, что любое пророчество или предсказание не непреложно. Пока никто не делает никаких шагов по предотвращению того, что было ему предсказано, оно не активно, но как только что-то предпринять…. После этого с этой дорожки уже не сойти. В общем, если быть чуть более кратким, Темный Лорд пришел в домик ее семьи, убил отца, мать, а ее убить не смог, развеявшись сам. В напоминание о той ночи на ее лбу остался шрам, в виде руны «соул». А спустя четырнадцать лет воскрес. Теперь ты понимаешь, почему мы должны были скрывать свои чувства друг к другу?       — Если твои родители служили этому вашему Лорду, значит, такая участь ждала и тебя. Я правильно понял?       — Верно. Больше тебе скажу, эта прелестная татуировка, — с этими словами Драко закатал рукав на левой руке, обнажая довольно большую татуировку в виде черепа изо рта которого выползала змея, — была его эмблемой, которой он метил своих приспешников словно скот. Ради жизни моей матери мне пришлось так же подставить руку под это клеймо, хотя основных его идей я к тому моменту не разделял. Ее «друзья», только узнав что Дори встречается с Пожирателем, сдали бы нас Дамблдору, а мои «друзья» — Лорду. В такой ситуации к нам обоим пришла бы Смерть, только боюсь, что изощренный мозг Лорда придумал бы что-нибудь особо отвратительное для такого случая. Например запытал бы ее прямо на моих глазах, или отдал бы ее шайке Сивого. Поверь, то что эти оборотни делали с пленницами тебе бы даже в голову не пришло…. — Драко слегка передернулся от нахлынувших воспоминаний. — А потом погиб директор Дамблдор, а моя Дори подалась в бега, пытаясь при этом найти те предметы, что даровали Лорду бессмертие, и не попасть в лапы моих «коллег» по партии. Это был страшный год. Я не знал где она, здорова ли, жива. Каждую секунду нужно было себя контролировать…. Ну да, ладно. Это не относится к делу. В итоге, Дора победила, потеряв очень многих близких в последней битве.       Драко замолчал, переводя дух. Слишком болезненными были все эти воспоминания, которые остались с ним и после смерти. Но было необходимо рассказать все этому полувампиру, чтобы тот не обидел его девочку.       — После окончания Войны мы, наконец, смогли быть вместе открыто. Правда, это стоило Дореи довольно близких друзей, которые не думали, что наши отношения — хорошая идея. С Дорой осталась только Грейнджер. Она была с ней все это время и не покинула, даже когда узнала о нас. Я физически не мог больше оставаться в собственном доме, где во время войны обосновался Лорд и кровь лилась рекой, и перебрался к Дорее. Это были счастливые дни. И так продолжалось два года, пока меня не убил один мой беглый «коллега». Точнее, он попытался убить Дори, но я успел ее оттолкнуть.       — Это, конечно, все очень интересно, но каким образом все это может меня касаться? — довольно нетерпеливо спросил Клаус.       — А это было очень длинное предисловие. Так сказать, это счастливое начало ее страшной сказки. Я уже упоминал, что Дорея на той войне потеряла почти всех близких — отца, мать, крестного отца, лучшего друга родителей, его жену, с которой она дружила и еще с полсотни друзей и хороших знакомых. А еще, эта девочка выросла в очень токсичной семье, где нормальным обращением к ней было «шлюхино семя» и «дармоедка». С пяти лет она пахала по дому, не разгибая спины. А стоило только выбраться из этой среды, как на ее хрупкие плечи повесили бремя героя и спасителя всего магического мира. На первом курсе ей пришлось спасать один очень важный и ценный предмет от одержимого профессора, при этом сжечь себе ладони, почти до кости. На втором — сестру лучшего друга, при этом ее укусил василиск, чей яд убивает в течение десяти-пятнадцати минут, которые довольно мучительны. На третьем курсе из нее вытягивали все хорошие воспоминания, доставая на поверхность посмертные крики матери. Дальше — хуже. Все ее тело — это карта ее битв. На спине, на груди, на шее, на руках, на лбу, на ногах. Везде шрамы. Где-то тонкие, почти незаметные, где-то грубые, которые никогда не сойдут и не станут хоть каплю мягче.       — А ты, я смотрю, хорошо знаешь расположение каждого? — немного ревниво пробормотал Клаус. Драко в ответ лишь горько усмехнулся.       — Поверь, если тебе посчастливится все это увидеть — ты уже никогда и ничего не забудешь. У нее очень хрупкая психика, которую мне удалось хоть немного стабилизировать за то время, которое мы были вместе, но в день моих похорон все рухнуло. Она закрылась. Ментально, магически и физически.       — Как это понимать?       — Она неосознанно направила всю свою магию в себя, не давая той выхода, закрыла свои эмоции на замок, предварительно выбросив ключи. В общем, превратилась в ожившую статую. Полгода потребовалось ее близким и моей матери чтобы хоть немного ее расшевелить. Все эти полгода она сидела в нашей спальне, не давая слугам трогать вещи, что остались там после моей смерти, почти не ела, только плакала и разговоривала со мной так, словно я в этой же комнате. А когда вышла из своего добровольного заточения, то скорее напоминала смерть, чем ту веселую, солнечную Дору, что все знали. — Драко помолчал, словно перед прыжком в пропасть. — Как тебе моя сказка, Никлаус Майклсон? Довольно страшная, правда? Подожди, не отвечай. На самом деле, мне не интересно, что ты думаешь по этому поводу. Все это я выложил тебе только с одной целью, чтобы уберечь мою Дори от еще одного кошмара, в который может превратиться ее жизнь. Но в тот момент, рядом с ней может не оказаться Нарциссы Малфой, которая будет вытаскивать с того света свою несостоявшуюся невестку, вместо того, чтобы оплакивать своего единственного ребенка. Так что подумай хорошо, нужно ли тебе продолжать какие-либо отношения с Дореей, ведь если ты поиграешься и бросишь ту, как сломанную игрушку, я найду способ превратить твою вечность в ад, который не кончится пока ты будешь жить, Никлаус. А теперь, позволь откланяться. Мое время здесь заканчивается. Надеюсь, я смог донести то, что тебе никогда бы не сказала Дори.       И Драко Малфой, несостоявшийся муж его наваждения, что несколько часов сидел в кресле, манерно растягивая слова, вываливал на него свою, разделенную с Дореей, сказку, растворился в возухе, словно его никогда и не было.       И через секунду дверь его спальни открылась, явив взору старшего брата, который стоял с довольно удивленным лицом, по которому было понятно, что тот слышал довольно большую часть монолога этого парня.