Supporting Actor

На второй неделе стало в разы тяжелее. Не с Себом — ну, или не только с ним, поправил сам себя Крис, ведь он до сих пор не сумел заставить себя перестать неприкрыто пялиться и глупо, раздражающе сентиментально улыбаться ему, — но сейчас ещё и с репетициями. Вся первая неделя прошла в заучивании реплик из сценария и запоминании расположения своих меток на сцене, однако теперь ему на самом деле пришлось вспоминать весь тот разученный материал с прошлой недели, начиная действительно погружаться в каждую из сцен, и делал он это с настоящего момента уже на огромной, освещённой софитами сцене, перед многотысячным пустым залом, который ненадолго останется таковым. Если вкратце, то всё это доказывало, что участие в Бродвейской постановке будет намного более трудным, чем Крис изначально себе представлял. Он преодолел уже половину второй недели, когда один из дней решил стать особенно дерьмовым. Во-первых, он не мог вспомнить, как именно ему необходимо удалиться после своей первой сцены, затем он напортачил с большинством своих фраз, перепутав их, и, в конце концов, с теми репликами, которые ему всё же удалось вспомнить, он вступил слишком рано, случайно заговорив одновременно с другим актером. Вот же чёрт! Все отнеслись к этому с абсолютнейшим пониманием, зная по себе, что бывают дни, когда всё идёт кувырком. Никто не стал тыкать Криса в его ошибки или срываться, чтобы он, наконец, блять, собрался, но от этого было только хуже. Крис чувствовал, будто его жалеют. Как будто делают ему поблажки. Он терпеть этого не мог. Поэтому, когда около шести вечера им сообщили, что на сегодня репетиция окончена, и все начали закругляться и рассуждать о возможных планах на остаток дня, включающих в себя поход в одно местечко, тут, буквально ниже по улице, чтобы выпить пару, а может, и больше стаканчиков чего-нибудь горячительного, Крис с готовностью согласился. После такого дня, какой выдался у него сегодня, Крис, чёрт подери, был рад опрокинуть бокал или два и наконец-то расслабиться. Пока вся компания уверенно направлялась к бару, Крис отстал на мгновение, вытащив телефон и быстро набирая Себу короткое сообщение, чтобы тот знал, что он вернётся поздно. Если так подумать, это был чертовски домашний, выполненный на автомате жест, обычно свойственный довольно долго живущим вместе парочкам. Пока он набирал сообщение, пальцы то и дело попадали мимо нужных букв, и как минимум три раза пришлось возвращаться к отдельным словам и перепечатывать их, прежде чем сообщение стало походить на более-менее адекватное. И только по прошествии добрых пяти или десяти минут, как Крис убрал телефон обратно в карман, его румянец наконец спал с лица.

~*~

Господи, и почему ему показалось, что выпить — это хорошая идея? Крис уронил выданную Себом запасную связку ключей уже четырежды, когда у него всё же получилось открыть квартиру и запинаясь ввалиться внутрь ещё более неуклюже, чем выходило у него обычно, и это о чём-то, да говорит. Поздним вечер ещё было назвать нельзя — на часах лишь немного за девять, — поэтому Себастьян отдыхал на диване, читая сценарий со включенным фоном телевизором. Услышав, как Крис, топоча, словно стадо косолапых слонов, вошёл в квартиру, Себастьян оглянулся на него с понимающей улыбкой. — Ну, привет тебе, Золушка. Как бал прошёл? Крис хрюкнул в ответ, развеселившись, но постарался не показать этого. — Да иди ты, — ответил он, не желая обидеть, с трудом стаскивая с себя пальто. Одна рука, кажется, навечно застряла в рукаве, и к тому времени, как ему всё же удалось вытащить её, Крис даже вспотел немного, пылая стыдливым румянцем на щеках. Судя по уже раскрасневшейся закусываемой нижней губе, становилось очевидно, как Себастьян силится не рассмеяться. Крис же чувствовал, что не может злиться на него за это. Как раз наоборот, — это показалось ему чертовски милым. — Иди сюда, — позвал Себ, похлопав по местечку на диване рядом с собой. — Принести тебе воды или ещё чего-нибудь? Аспирин? Шаркая ногами, Крис всё же добрался до дивана и плюхнулся на ожидающее его место, мгновенно закрывая глаза и со стоном долго, устало выдыхая. — Нет. Может быть. Спроси меня об этом через час. — Спрошу тебя через десять минут, — судя по голосу, было не совсем понятно: Себастьян то ли развлекается за его счёт, то ли говорит от чистого сердца, желая позаботиться. — Так тоже можно, — с лёгкостью согласился Крис, полулежа на диване со всё ещё закрытыми глазами, из последних сил сопротивляясь, лишь бы не навалиться всем весом своего усталого тела на такое удачно подвернувшееся плечо Себа. И оно наверняка тёплое и крепкое, а ещё приятно пахнет. Чёрт, теперь ему ещё сильнее захотелось это сделать. Находясь сейчас где-то на полпути, чтобы всё-таки прильнуть к гостеприимному плечу, Крис услышал тихое шуршание бумаги, — наверняка Себ отложил сейчас сценарий в сторону, — а затем и голос Себастьяна мгновением позже. Он звучал немного мягче, сочувствующе. — Выдался тяжёлый день, я прав? Резко приоткрыв глаза, Крис слегка повернул голову и поморгал пару раз, прежде чем лицо Себастьяна попало в его разъезжающийся фокус. — Что же меня выдало? — попытался пошутить он, но вышло не очень. Он был слишком отвлечён Себастьяном, чтобы вспомнить, как вкладывать шутливый тон в свои слова. Себастьян приподнял плечо, улыбаясь едва заметно, но всё же улыбаясь, когда объяснил на удивление просто и разумно: — Я знаю тебя. И, блять, провалиться Крису сейчас на месте, если в животе у него вдруг не стало поразительно легко, словно вакуум образовался, хотя непонятно, виновата выпивка, либо же слова Себа. — Ну, так что, — продолжил Себастьян, не догадываясь, какое замешательство сейчас ощущает Крис, — не хочешь рассказать мне об этом? — И когда ты успел стать доктором Филом? — отвлёк его Крис, осознавая, насколько же близко он к тому, чтобы выказать свою усилившуюся алкоголем эмоциональность, и если не переведёт всё в шутку, то в любой момент может начать рыдать у Себа на плече. А вот Себастьяна его попытка, кажется, совершенно не развеселила. На его лице появилось безэмоциональное, хмурое выражение, из-за которого Крис моментально почувствовал себя полнейшим придурком. — Прости, — повинился он, делая глубокий, настраивающий мысли вдох, а затем медленно сосредоточенно выдохнул, став серьёзным. — Просто… все так блядски хороши в своей игре, они все знают, что делают, и вот он я. Я испортил как минимум половину своих сцен сегодня, и никто ничего не сказал, но я чувствую, что они все думают об этом. Хренов крутой актёр первого класса и не может связать двух слов, играя без дополнительных дублей, — ядовито сымитировал Крис то, что наверняка думают о нём коллеги, затем тяжко вздохнул. — Твою мать. — Хэй, всё только начинается, — напомнил ему Себ. — Ты ещё успеешь влиться в атмосферу и найдёшь свой подход к игре на открытой сцене. И знаешь, как говорят: сравнивая себя с другими, ты медленно убиваешь сам себя. Крис фыркнул, невесело усмехнувшись. — Легче сказать, чем сделать. Себ скупо улыбнулся, будто мысленно вспоминая какой-то особенно кринжовый момент в своей собственной истории актёрской карьеры. — Да, я представляю, как никто другой. И чёрт возьми, если после этих слов Крис не почувствовал себя самым огромным болваном на свете. — Прости, я не подумал… ты никогда не говорил… было тяжело? Для тебя? — спросил Крис. Себастьян и правда никогда не рассказывал ему о своём опыте игры на Бродвейской сцене. И Крис не знал, больная ли это для него тема или нет. Себастьян опустил взгляд на свои руки, которые уронил между коленей, и переплёл пальцы. — Иногда бывало. Тяжело не столько играть, сколько не воспринимать близко к сердцу, когда выходишь на сцену и отдаёшь всего себя зрителям, которым не нравится то, что они видят. Господи. У Криса сердце кровью обливалось, настолько ему было обидно за этого парня. — А мне нравится то, что я вижу, — вдруг выдал он, пьяный, но в этот момент намного более правдивый, чем когда-либо был и готов был признаться самому себе. — И дело не только в твоём теле… — Господи, Крис, ты знаешь, как сделать и так неловкую ситуацию ещё в тысячу раз более неловкой, — блять, я не имел в виду, что мне нравится твоё тело… хотя не то чтобы оно не привлекает взгляд, — промямлил он, пытаясь объясниться, и довольно-таки эпично облажался. — В общем, то, что я хочу сказать, так это, что ты, ну, весь такой замечательный, смешной и чертовски талантливый. Мне всё в тебе нравится, и все, кому ты не нравишься, просто грёбаные идиоты. Поэтому если они не… о да пошли они на хер! Они просто не знают, что упускают. Его неразборчивый монолог наконец подошёл к концу, Крис перевёл дыхание, наблюдая, как Себастьян слегка покачивает головой — очевидно, пытаясь побороть улыбку, однако уголок губ всё продолжал непослушно приподниматься вверх, — прежде чем провёл ладонью по волосам. Он выглядел… взволнованным, подумал про себя Крис. Смутившимся. Возможно, слегка покраснел даже. Словно не привык, когда его осыпают комплиментами. — Это… вау! Спасибо. — Себ перестал сдерживать улыбку, и твою ж мать, ощущение полной мощи этой широкой, искренней улыбки всё ещё с оттенком очаровательного смущения, было сродни для Криса ударом булыжника в грудь. Поэтому в своём следующем поступке он винил этот пропитанный алкоголем, сбивший его с ног своим благоговением момент: Крис инстинктивно протянул к Себу руку и опустил ладонь тому на колено. А дальше всё произошло будто в замедленной съёмке: Себастьян смотрит вниз на свою ногу, затем на Криса, затем вновь на свою ногу, прежде чем наконец осторожно кладёт поверх ладони Криса свою, скользя пальцами точно в свободное пространство между его пальцев, соединяя их, словно кусочки пазла, и теперь они плотно прижимаются друг к другу кожа к коже. Фактически в каком-то смысле держатся за руки. Лёгкие Криса, кажется, ненадолго отключились, перестав выполнять свою важнейшую функцию, но он всё же сумел вытолкнуть из себя ту толику воздуха, которая осталась внутри, проговорив то, что Себ должен был услышать: — Я серьёзно. Ты чертовски хорош. Кажется, во всём. И я… — «думаю, что я, возможно, люблю тебя, больше никогда не хочу уходить, и мне кажется, что я мог бы окопаться здесь, у тебя дома, стать частью твоей жизни, вроде как навсегда» — хочу, чтобы ты помнил об этом. Потому что это, блять, истинная правда, Себ. Ты и не представляешь насколько. Крис заметил, как Себастьян сглотнул, облизнув влажным языком сухие губы. — Это… то же самое относится и к тебе, ты же знаешь, — ответил тот сбивчиво низким, наполненным эмоциями голосом, которые Крис, слишком одуревший от их диалога, к сожалению, был не в силах распознать. — Не будь к себе так строг. Пожалуйста. Ты… ты действительно потрясающий, Крис. Язык отказывался произносить что-либо, поэтому Крису не оставалось больше ничего, кроме как глазеть на Себастьяна, и Боже, тот, кажется, теперь оказался намного ближе, — кто-то из них придвинулся, что ли? — прозрачно-серые глаза стали ещё больше, практически неземными какими-то. Его ладонь всё ещё ощущалась тёплой и дарила поддержку, накрывая собой ладонь Криса. Нижняя губа блестела от слюны, благодаря смочившему её языку, розовая и притягательная. «Она выглядит мягкой», — подумал Крис. Очень мягкой. И если он только чуть наклонит голову, ему удастся узнать, правда ли она такая притягивающе мягкая, как ему кажется. И Крис уже совершенно серьёзно раздумывал, чтобы в следующее мгновение послать всё к чертям и поддаться соблазну, когда телефон Себастьяна внезапно зазвонил, взревев, словно сирена, со своего места на кофейном столике. Услышав звонок, они отскочили друг от друга, будто ошпаренные, Себ выругался и скатился с дивана, пытаясь схватить свой телефон. — Чёрт, это мой агент. Я должен был… я забыл, что у меня сегодня что-то вроде встречи. Телеконференция… — Он замахал рукой, хмурясь, пока упрямые английские слова, по всей видимости, всё никак не находились. — Нет, да ничего страшного, — пробормотал Крис, с облегчением понимая, что голос его удивительно спокоен. — Всё нормально, ответь. Прежде чем принять вызов, Себ с благодарностью взглянул на него, затем поднял телефон к уху и торопливо произнёс приветствие, когда вдруг едва не споткнулся о кофейный столик, всё-таки сумел устоять на месте и практически сбежал в уединённое пространство собственной комнаты. Стоило ему только исчезнуть из вида, как Крис мгновенно откинулся спиной на диван, пытаясь вновь дышать, в то время как сердце колотилось так, будто ещё чуть-чуть и вылетит из груди. Неизбежная расплата за резкий выброс адреналина. Блять. О чём вообще, чёрт возьми, он думал? Он едва не поцеловал Себастьяна и, возможно, — хотя какое «возможно», совершенно точно, — сделал бы это, если бы не этот звонок. Чёрт, как же Крису хотелось этого, и, кажется, подумал он про себя, если судить по взгляду и выражению лица Себа, на минуту ему показалось, что и он хочет того же. «Не будь придурком, Эванс, — твёрдо уверял он себя. — Ты, блять, пьян, и на этом всё». И покончив с этой воодушевляющей наставительной мыслью, Крис заставил себя с трудом подняться и отправился искать аспирин.