тебе кажется.

      Пожилая хозяйка дома, встретившая их в дверях, гостеприимно расположила Сергея в одной из комнат. Соня заварила чай. Стрелки старых часов на стене мерно тикали в тишине. Неуютно. Странно. Мрачно. Всё это место производило на Разумовского очень неоднозначное впечатление. В его голове начинала крутиться мысль: «что-то не так». Он не понимал откуда взялось это чувство и что оно значило, но тревога тонкой скользкой змейкой потихоньку закрадывалась внутрь.       Старушка сказала, что сегодня батюшка уже не принимает. Значит до монастыря Сергей доберётся только завтра. От одной лишь мысли о том, что придётся остаться тут на ночь, по коже пробегал холодок. Это было что-то иррациональное, совершенно необъяснимое и от того ещё больше пугающее. Опасений добавила просьба хозяйки дома не выходить никуда к ночи, мол местность такая, что заблудиться легко можно, да ещё и свет отключают часто.       Он решил, что так сказывается усталость и моральное состояние в целом. Пошатнувшийся мир Серёжи не мог не отразиться на восприятии им совершенно новых вещей. Объяснив всё долгой дорогой, он покинул кухню и занял предоставленную ему кровать. Медленно и неровно начал проваливаться в сон. В нём сменялись и перемешивались странные смутные картинки прошлого и настоящего: детский дом, Олег, Денис, железнодорожная станция. Он то просыпался, то отключался снова. Казалось, что долго. Разбудил его тихий стук по стеклу. Открыл глаза, посмотрел на циферблат небольшого будильника у кровати. Действительно, дело близилось к ночи. По недолгим подсчётам Сергея, за этот вечер он спал (если, конечно, это вообще можно назвать сном) больше, чем в последние две недели. Стук продолжался. Потёр глаза, перевёл взгляд на окно. Маленькая чёрная птичка внимательно смотрела с той стороны стекла своими чёрными блестящими глазками. Она несколько секунд будто изучала Сергея, затем улетела в пару взмахов крыльями. Невольно вспомнилась примета, услышанная в детстве, о том, что птицы в окно — это к смерти. С кухни слышались голоса.       Выйдя из комнаты, Сергей увидел новых людей за столом. Кроме хозяйки, Сони и милиционера там был ещё кудрявый парень, обнимающий сидящую у него на коленях девчонку. Девчонка, казалось, была намного младше и больше годилась парню в сёстры, но даже Сергей, выросший без семьи, знал, что сестёр так не обнимают.       Парень окинул Сергея с ног до головы удивлённым изучающим взглядом, затем перевёл его на Соню. Та едва заметно кивнула. Парень с улыбкой встал, попутно слегка шлёпнув свою девушку, которой пришлось подняться с его колен, чуть ниже места, где заканчивались её шорты. Подошёл к Разумовскому, протягивая руку представился Максом. Сергей ответил на рукопожатие. Ему начало казаться, что все присутствующие смотрят на него как на что-то необычное. Хозяйка дома пригласила его к столу, наливая чай.       — Ты к нам зачем? — спросила девушка Макса, не сводя своих больших глаз с Разумовского. Голос её, будто не от этого мира, никак не соотносился с почти детским лицом и двумя барашками пучков на голове.       — За чудом. — честность его ответа, казалось, позабавила собеседницу.       — А они по-твоему бывают? Чудеса. — выдерживать её взгляд и едва заметную полуулыбку было сложно, он будто бы прожигал душу насквозь, тянул куда-то на глубину.       — Ариш, не надо. — лёгкий упрёк в интонации Сони заставил девушку замолчать. Лицо её выражало смесь недовольства и сарказма.       Из-за двери в соседнюю комнату послышался чей-то кашель. Старушка, извинившись встала и удалилась туда. Капитан также решил покинуть ужин, и распрощавшись вышел из дома, попутно что-то сказав Максиму на ухо. За столом повисла пауза. В тишине снова стало слышно тиканье часов. Было неловко. Как разбавить молчание, Сергей не знал. Стоит ли вообще это делать, сомневался. Макс сделал это за него.       — Я всё думал, где же я тебя видел. А потом вспомнил. Разумовский, тот самый, который «Vmeste» создал! Был у нас тут один программист. Конкурент твой — Денис Титов. Может, расскажешь чего? Посотрудничаешь, так сказать, с журналистами? — в качестве пояснения указал на себя, мол это я — представитель прессы.       — Врут. Не были мы конкурентами. — сразу было видно, что обсуждать эту тему он не намерен. Единственное, что не дало Сергею полностью уйти от темы Титова — это слова Макса о том, что тот здесь был. Что-то не складывается. — Подожди, ты сказал, он здесь был. Титов же в аварии погиб, когда ехал сюда. Год уж прошёл. По всем каналам показывали.       — Пфф. Да пиздят. Вот как ты сказал, что про конкуренцию бред, так и тут. Сам в профессии, знаю как инфоповод делается, — парень потянулся за очередным пирожком на столе — а вот то, что назад он не вернулся — это факт. У нас тут, знаешь как…       Его рассуждения прервала Ариша. Уставилась своим гипнотическим взглядом в парня, руки на груди скрестила.       — Нам домой не пора? — не вопрос, скорее намёк с нажимом, мол заканчивай свой трёп и пойдём.       Парень кивнул, подхватил со стула жилетку, вышел вслед за строгой пассией. В кухне остались только Разумовский и Соня.       — Ты бы тоже шёл отдохнуть, завтра вставать рано. День у тебя тяжёлый будет. — отстранённый голос девушки, и глаза лазурно-голубые излучают то ли беспокойство то ли сожаление.       Ослушаться этого чистого взгляда Сергей просто не может. Соглашается с Соней, идёт в спальню. Всю ночь будет лежать в своих мыслях, которые цепочкой не самых приятных размышлений приведут к воспоминанию, что заставит расплакаться уткнувшись в одеяло, лишь бы никто не услышал случайно, не стал расспрашивать.              С момента демобилизации Олега прошла неделя. Череда попоек с различного вида товарищами закончилась. Они наконец-то могли побыть вдвоём.       Но как бы хорошо им не было вместе, за всем этим домашним уютом Разумовский стал замечать подозрительно притихшего Олега. Тот старался избегать долгого зрительного контакта с Серёжей, а все разговоры сводил к молчаливым объятиям на их маленьком диванчике. Шли дни, такая обстановка начинала действовать на нервы. Серёжа не понимал что происходит. Не понимал за что Олег так с ним, в чём причина этой внезапной отстранённости. Серёжа начинал перебирать в голове все последние события, стараясь зацепиться хоть за что-то, стараясь найти то, где мог оказаться виноват или не прав. Ничего. Это становилось похоже на пытку. В один день Серёжа не выдержал. Олег только вернулся из магазина, как на пороге столкнулся с Разумовским, который сразу же задал вопрос, не успел Олег закрыть за собой дверь в квартиру.       — Что происходит, Олеж?       — О чём это ты? — парень удивлённо поднял бровь, отставляя в сторону пакет с продуктами и запирая дверь. По-настоящему удивился, заметно.       — Когда ты только вернулся, всё было хорошо. А теперь ты даже в глаза мне не смотришь. Ты меня больше не любишь?       На несколько секунд Олег растерялся. Серёжа задал вслух такой вопрос, о появлении которого и подумать то было нельзя. Разлюбить? Разумовского? Никогда и ни за что. Самый близкий человек в жизни Олега думает, что стал ему не нужен. Неужели его действия на самом деле заставили Серёжу подумать такое? Пауза. Олег пытается подобрать слова. Он пытался всё время до этого. Пытался, как только его ноги коснулись железнодорожной платформы Санкт-Петербурга. Но они всё никак не подбирались. Фразы не склеивались в предложения, любые комбинации звучали неверно.       Теперь выхода не было. Отступать назад нельзя, нужно сказать всё сейчас. Вот здесь, на пороге их общей съёмной квартиры. В грязных кроссовках и со связкой ключей в руках. Потому что правильного времени и правильного места не будет. Сколько не ищи, всё будет лишь отговоркой. Он только сейчас это понял.       — Я не вернусь в универ, Серёж. Я контракт подписал. Через месяц уезжаю.       — Куда?       — Сирия. — тихо на выдохе, из-под ресниц, боясь взглянуть в небесно-голубые глаза, в которых уже сейчас появится сожаление, о том, что этот разговор вообще начался.       Не ошибся. До Серёжи смысл дошёл не сразу. Какой контракт, какая Сирия? Когда понял, единственной его реакцией, результатом мгновенной обиды и чувства несправедливости, стала звонкая пощёчина. Волков даже не шевельнулся, только зажмурился и добавил что-то вроде краткого «Виноват.»       Три с половиной дня после этого прошли в абсолютном молчании. Разумовский всё время проводил за ноутбуком, игнорируя любые попытки Олега заговорить с ним, от чего тому пришлось довольно быстро отступить. Пусть переживёт это всё в себе, разберётся с чувствами. Не стал мешать, за что Серёжа в мыслях был ему безмерно благодарен. Так он решил нарушить тишину первым.       Был вечер. Олег был занят ужином. Серёжа остановился в дверном проёме, какое-то время наблюдая за Волковым. Он на кухне как рыба в воде. Серёжа часто шутил: «стану миллиардером, куплю тебе все звёзды Мишлен!», а Олежа лишь смеялся, подкладывая ему в тарелку новую порцию очередного кулинарного шедевра. Повернувшись, не ожидая увидеть Разумовского, Олег даже слегка вздрогнул. Серёжа шагнул в кухню.       — Зачем тебе туда? Опасно же…       — Не знаю, Серёж. Учиться — это не моё. Мне в армии понравилось. — ответ простой, честный взгляд, Олег ничего не хотел больше утаивать. Сказал, как есть.       — Понравилось ему. Вот пристрелят тебя там, будешь знать. — на глазах Серёжи выступали слёзы, он отвернулся к окну, пытаясь всмотреться в осенние сумерки.       Руки Олега обвили его со спины. Тепло чужого тела, обжигающее шею дыхание. Шёпот в самое ухо: «А ты не думай о плохом, оно и не случится».       У Олега с подросткового возраста осталось много кожаных браслетов, цепей и прочей рок-атрибутики. Сейчас он носит только два. Снимает один из браслетов, закрепляет его на Серёжиной руке, переплетает их пальцы между собой. «Так я всегда буду рядом.»              Рука Разумовского вытянута на подушке. Он переводит глаза на запястье, тонкий кожаный браслет, хоть уже и изрядно потёртый, но по-прежнему там. Слишком много думал о плохом, теперь нужно исправлять самому. На горизонте едва розовел восход.