Постоянно сужающиеся личные границы между Сэмом Уилсоном и Баки Барнсом

Сэм любит барбекю. Пиво, друзья, гриль. Баки, который приходит с опозданием, но приносит торт. Так всё идеально. День и вечер проходят в тумане хорошей еды и приятных бесед, и Баки каким-то образом удалось запомнить большинство имён, которые он пытался выучить весь прошлый вечер. Сэм в восторге. Когда солнце уже собирается садиться и все начинают расходиться по домам, Сара зовёт его. — Сэм! У тебя есть ключи от лодки? Проверив карманы, Сэм качает головой. — Я думал, они у тебя? — Можешь проверить каюту? Это последнее место, где я их видела. Пожалуйста, у меня полно работы, — Сара поднимает поднос с завёрнутыми остатками еды. Сэм пожимает плечами. — Если их там нет, то я ставлю на то, что они в грузовике. — Я проверю там, иди уже- — Хорошо, хорошо… — Сэм вытаскивает руки из карманов и держит их над головой в знак капитуляции. Он знает лучше всех, что не стоит бросать вызов своей сестре. Пройдя мимо ряда стеклянных окон, он открывает дверь, переступает через порог и находит в каюте нечто гораздо большее, чем просто ключи. Баки сидит на капитанском кресле, его колени согнуты на подставке для ног и расставлены, брелок с ключами вращается вокруг его металлического указательного пальца. — Привет, партнёр, — говорит он с ухмылкой до ушей и вставляет ключ в замок зажигания. Оживший с рёвом двигатель — это музыка для ушей Сэма, почти такая же музыка, как и старые песни, тихо звучащие по радио. — Итак, ты вступил в сговор с моей сестрой. Это ужасающе, — говорит Сэм. — Ну, ты чертовски популярен теперь, когда ты стал Кэпом, мне пришлось покопаться в своих криминальных связях, чтобы украсть немного времени наедине с собой. — Что ж, теперь ты меня притащил к себе, — улыбается Сэм. — Да, я так и сделал, — фыркает Баки, поворачивая стул так, чтобы он смотрел вперёд, и нажимает на педаль газа. Несмотря на то, что он вырос на этой лодке, Сэм чуть не падает на задницу. Когда они успели снять швартовы? Сэму приходится ухватиться за спинку капитанского кресла, когда Баки снова давит на газ. — Эй, воу! Притормози, пока не выйдешь из гавани… Баки громко смеётся, разгоняя лодку быстрее. Воздух начинает прорезать открытое лобовое стекло. Закат сияет над болотом и окрашивает воду в ярко-оранжевый цвет, а вздымающиеся заросли тростника и рогоза проносятся мимо них с бешеной скоростью. Баки с удивительным мастерством преодолевает накатывающие волны залива, и Сэм присоединяется к его крику. — Признайся, Бак, ты просто хотел прокатиться! — Позже сегодня вечером, да, — кричит его напарник с непристойной ухмылкой. Сэм качает головой. — Отойди, я хочу тебе кое-что показать, — говорит он, хлопая Баки по плечу, а затем садится за руль, когда тот выскальзывает из кресла. Плывя вдоль береговой линии на безопасном расстоянии, он поворачивает штурвал, когда замечает старую «спрятанную» бухту, в которую его отец возил их плавать. Он находит место подальше от мелководья и бросает якорь, использует то передний, то задний ход, пока не чувствует, что зацепился за морское дно. Скрестив руки на груди и прислонившись к дверному проёму, Баки со скучающим взглядом ждёт, когда Сэм будет всем удовлетворён. Он поворачивает голову, чтобы рассмотреть вид — плещущуюся воду, испанский мох, колышущийся на деревьях, стаи птиц, приземляющиеся после долгого перелёта. Сэм заглушает двигатель и наслаждается другим видом. В конце концов он должен двигаться, иначе это всё станет странным, поэтому он перемещается в пространство между ботинками Баки. Он кладёт руку на дверной косяк позади себя и бессмысленно целует его только потому, что может. Его партнёр, судя по всему, одобряет это. К тому времени, как они отрываются друг от друга, они оба запыхавшиеся, а волосы Баки никак нельзя назвать опрятными. — Ты хотел мне что-то показать? — Баки напоминает ему. Сэм опускает руку на плечо Баки и выходит с ним на палубу. Он указывает на линию тростника, очерчивающую берег, и на большой старый дуб, висящий над водой. — Все дети приезжают сюда летом, чтобы поплавать. Когда я был младше, с того дерева свисала веревка, и мы все по очереди раскачивались. Однажды мы с Сарой играли там, и она приземлилась прямо на меня — очень сильно ударилась головой, и мы оба чуть не утонули. На следующий день мой отец пришёл перерезать веревку, и дети так взбунтовались. Его выгнала отсюда армия Суперсокеров, но он всё же снял верёвку. Баки искоса смотрит на него взглядом, пронизанным невысказанными вещами, и идёт за синей цаплей, когда та внезапно отрывается от земли и летит. Сэм пытается разобрать это, но всё, что он расшифровывает, — это спокойствие, счастье и глубокие размышления. — Это хорошее место, — так же неясно говорит Баки. — О чём ты думаешь? — Ничего важного. О списке. Он гладит Баки по спине. Эта часть жизни Баки — загадка для него, но он думает, что она была скрыта от него намеренно. Книга была пережитком прошлых времён, и задача Сэма — насколько он понимает — быть свидетелем будущего Баки. Ему не нужно знать подробности, чтобы знать, что там есть боль, с которой он может помочь ему справиться. — Ты сказал, что закончил его. — Так и есть. — Это помогло? Губа Баки кривится. Он чешет щетину. — Я не знаю. Было приятно закончить, я думаю. Такое чувство, что я могу оставить это позади. Сэм засовывает палец в его петлю на поясе и прислоняется к нему. — Мне кажется, это хорошо. Повернувшись к нему лицом, Баки смотрит так пристально, как будто идёт соревнование. Взгляд «Я немного потерян». Это Сэм может исправить. — Так ты похитил меня по какой-то причине, или это было просто предлогом, чтобы посмотреть на меня наедине? Раздражение окрашивает лицо его партнёра, и он тащит Сэма к корме. На палубе под рыболовными мачтами находится то, что Сэм может интерпретировать только как самодельное гнездо: два деревянных поддона, сдвинутых вместе, а наверху — беспорядок из подушек и расстёгнутые спальные мешки. Рядом стоит открытый мини-холодильник, изо льда торчат пивные бутылки. Баки срывает крышку с бутылки металлическим большим пальцем, она немного дымит во влажном воздухе, когда он протягивает её Сэму. — Ты потратил весь этот бензин, чтобы выпить со мной пива? — Это не пустая трата, — говорит Баки, открывая свою бутылку с треском и шипением. Наклонившись вперёд, он чокается бутылками и делает большой глоток. — Сиди спокойно, мне нужно включить музыку. Только когда он замечает купленное в магазине пластиковое сырное ассорти с ломтиками пепперони в чёрной обёртке, ему приходит в голову, что Баки пытается быть романтичным. Ритмичные гитары и медленные барабаны звучат из старых динамиков в ностальгической аранжировке, и Баки вероятно не мог знать, что папа Сэма любил Томми Эдвардса, что он слушал эту сентиментальную хрень 50-х от рассвета до заката, пока работал. Это просто совпадение, но именно оно бьёт ему под ребра и делает его улыбку мягче, когда его партнёр возвращается без своей сексуальной куртки, выставляя напоказ свои большие героические руки. Он почти ожидает, что Баки пригласит его на танец, но, к счастью, он просто плюхается на поддоны и выжидающе смотрит на него. Сэм так и не научился танцевать модные танцы, только современные, в которых чувствуется ритм и фристайл. Он никогда не думал об этом раньше, но Баки, вероятно, знает обо всём этом дерьме, потому что рос в бильярдном клубе. Он, вероятно, провёл свои подростковые годы, подавая выпивку ещё до того, как стал совершеннолетним, и танцуя с девочками на паркете. Может, Сэму стоит поучиться. Может быть, Баки скрывает, что он романтик, который хотел бы быть немного старомодным в таких вещах, теперь, когда у них вроде как отношения. Сэм вытянулся рядом с ним, приподнялся на локте и сделал медленный глоток. В сутулости Баки есть намёк на его скованность, что заставляет Сэма снова задуматься, почему они на самом деле здесь. Его партнёр придвигается ближе. Сэм ждёт, потому что терпение редко бывает плохой стратегией, когда дело касается эмоций Баки. Песня по радио меняется на что-то столь же слащавое и устаревшее. Небо темнеет, меняя цвет от тёмно-мандаринового до насыщенного сумеречного индиго. Сэм открывает пепперони и ест крекеры, просто чтобы чем-то заняться. Наконец, наконец, Баки говорит. — Я люблю котов. — Хорошо? — растерянно говорит Сэм. Баки фыркает, как будто разочаровался в нём. Или, может быть, разочаровался в себе. — Я хочу взять одного, когда перееду на новое место. В старом было запрещено жить с животными. — Я не против кошек, — пожимает плечами Сэм. — У меня нет аллергии, если это то, к чему ты клонишь. Да даже если и была бы, это как бы твоё решение, тебе не кажется? Баки фыркает громче и ставит пиво. Вот дерьмо, это серьёзно. — Что? Выкладывай, мужик, ты начинаешь меня беспокоить. — Что ж, теперь, когда я закончил со своим списком, мне больше не нужно посещать доктора Рейнор, а ещё у меня ежемесячная аренда. Сэма настигает пугающее понимание, и ему тоже приходится отставить пиво, потому что оно довольно велико. Присев ровнее, он пытается сказать эту труднопроизносимую фразу. — … Ещё раз, когда у тебя обратный рейс? Его партнер стучит металлическими пальцами по поддону, ритмичное тук, тук, тук, совершенно не соответствующее музыке. — Не заказал его, — бормочет он, и взгляд, который он бросает на Сэма, неожиданно застенчивый. Опухоль любви, с которой Сэм научился жить, становится немного больше. — Какое место ты ищешь? У Луизы в городе есть незанятая студия над её антикварным магазином. Я искал её для себя, но я не мог её себе позволить на заработную плату линчевателя. Плечи Баки опускаются на два дюйма, и он улыбается так широко, что даже видно передние зубы. — У меня не так много вещей. Студия подойдёт… не для пары парней, но… но, может быть, для пары подойдёт. — Нет, если ты продолжишь тратить мои деньги на бензин, — смеётся Сэм и притягивает его к себе для быстрого поцелуя. — Господи, Бак, просто спроси меня в следующий раз. Ты заставил меня хорошенько так поволноваться. Тёплое дыхание щекочет его бороду, когда его партнёр снова фыркает, а потом его колени полностью занимает его сентиментальный парень, толкающий Сэма обратно на подушки. Следующий поцелуй становится более глубоким и долгим. Баки залезает под руку Сэма и кладёт голову ему на плечо под углом, чтобы они могли продолжать целоваться, пока солнце полностью не исчезнет, а звёзды не начнут мерцать. Вода плещется по борту лодки, не так бурно в бухте, как в открытом заливе. Она слегка покачивает палубу, когда Баки проводит рукой по груди Сэма и приподнимает рубашку. Приятно видеть, как он берёт на себя инициативу, несмотря на всю эту тайную незащищенность, поэтому Сэм погружается в это чувство и позволяет ему вести. Через несколько минут Баки оставляет его без рубашки и расстёгивает ширинку, и его тело быстро откликается на это приглашение. Дразнящие пальцы пробегают по линии его груди и танцуют по его бедрам, и Сэм дышит сквозь сжимающееся удовольствие в паху. Мягкие губы и горячий язык вызывают мурашки у основания шеи. Баки стонет и трётся о ногу Сэма. — Веселишься? — спрашивает он, пробегая пальцами по жёстким волосам Баки и дальше вниз по шее. Он наслаждается этим, что бы это ни было. Этими ленивыми, привычными заигрываниями. — Ещё нет, — говорит Баки, и от слегка угрожающего тона его голоса у Сэма трепещет в животе. -Оу? — Я подумал, что мне, возможно, придётся убеждать тебя переехать ко мне, поэтому у меня был план Б. — Куда мне подать петицию о переименовании его в План А? Эти пухлые губы растянулись в волчьей ухмылке, а выразительные глаза Баки загорелись. Он наклоняется, роясь в беспорядке подушек. Звук клейкой ленты, отклеивающейся от рулона, заставляет его поднять брови. Тихий жужжащий звук внезапно присоединяется к симфонии плещущихся волн и старой музыки. Когда Баки возвращается, Сэм видит у него какое-то устройство, привязанное изолентой чуть ниже его локтя, и это почти всё, что успевает увидеть Сэм, прежде чем вибрирующая ладонь обхватывает его промежность и стирает все связные мысли, кроме… — Какого чёрта- — Расскажешь кому-нибудь об этом, и я убью тебя, медленно, — категорично говорит Баки, но его взгляд самодовольный и озорной. Уголки его глаз сморщены от веселья. Вибрации вызывают внезапное и резкое возбуждение, пронизывающее его нутро, и его член становится твёрдым в рекордно короткие сроки. Вернувшись на своё место рядом с Сэмом, Баки снова кладёт голову ему на плечо и проводит двумя пальцами по стволу. Сэм выгибается и корчится, будучи совсем неподготовленным к этому. — Вибраниум, — он качает головой, вся его нижняя половина возбуждается ещё сильнее и, кажется, резонирует с удовольствием. — Кто, чёрт возьми, подумал, что сделать руку из вибраниума — хорошая идея… — Гении. Которые, наверное, вообще не задумывались об альтернативных вариантах использования. — Старк мог, — фыркнул Сэм, закидывая голову на подушку и глядя на звёзды. — Хм. Может быть. Я его толком не знал. Баки стягивает с Сэма брюки и нижнее белье до конца и заставляет затаить его дыхание, когда сжимает пальцы до упора. — О боже, дерьмо… — Сэм задыхается и насаживается на вибрирующий кулак. — Надеюсь, ты не ожидал, что я продержусь долго, потому что в таком случае я разочарую тебя Тёплый поцелуй в его челюсть отвечает на его беспокойства. — Просто наслаждайся этим, Уилсон, я пытаюсь сказать: «Я люблю тебя». — В типичной манере Баки Барнса, — с придыханием говорит Сэм, развлекаясь. Значение заявления теряется в тот момент, когда у него появляется время подумать. Это не похоже на откровение, потому что он с самого начала лелеял эти чувства. Они сошлись так рано, что к тому времени, когда он смирился со своими чувствами, это уже стало старой новостью. Слова — это просто штамп на уже запечатанном конверте. Его ответ предопределен, автоматически. — Я тоже люблю тебя, приятель, и я говорю это не только потому, что твоя рука — это, по-видимому, секс-игрушка. — Та часть, о которой я тебе предупреждал. Что-то вроде того, — Баки начинает дрочить ему, хотя Сэм уже и так близок к разрядке только от того, что тот просто держит его член. Давление его вибрирующего большого пальца под головкой заставляет его задыхаться. — Да, в то время, как дрочил передо мной. Очень благородно. Баки садится и возится со своей ширинкой. С возбуждённым взглядом он сжимает обе их эрекции в кулак. Это завораживающее зрелище — контраст его персикового набухшего члена, скользящего по насыщенно-коричневому члену Сэма. Гладкая чёрно-золотистая рука скользит ещё легче, когда на неё попадает предэякулят. Его партнёр ложится на него сверху, и тогда всё тело Сэма начинает гудеть от давления его бицепса и плеча. Он может выдержать только несколько минут неторопливой дрочки, его тело сжимается всё сильнее и сильнее, когда они дрейфуют между мутными, небрежными поцелуями. Он кончает, как бочка над водопадом: неизбежное падение, которое он видит за милю. Это сотрясает его, как землетрясение, и заставляет Баки улыбаться с гордостью, когда он крутит бёдрами и кончает после него. Сэм не думает, что когда-нибудь забудет этот взгляд, беспрецедентное сочетание самодовольного и восторженного. Как только тот закончил, он перекатывает Баки на спину, потому что он тяжелый и потому что на него интереснее смотреть, чем на звезды. Они преодолели множество препятствий, они оба. Он уверен, что они преодолеют намного больше. А пока он рад просто быть здесь, в тишине между волн. Никто не может контролировать будущее, но если бы он мог, это были бы: Он и Баки, с котом и студией. Следующее приключение ждёт своего часа. Маленькая отремонтированная лодка плывёт по огромному, большому, красивому морю.