Беспрекословно

Баки снова хмурится. Скрестив руки на груди, он смотрит исподлобья, как нахохлившийся воробей, заставляя чувствовать присутствующих в комнате, а именно хозяйку дома, абсолютно неуютно. — Я на это не подписывался. — хрипло произносит он, делая глоток виски из стакана, но взгляда льдистых глаз не отводит. Смотрит словно загипнотизированный. Генриетта Земо глядит на него с улыбкой, развалившись в кресле своего особняка в Риге. Она знает, что Джеймс изучает её, чувствует, как его взгляд скользит по обнажённым стройным ногам баронессы, поднимаясь выше, чтобы упереться в белоснежную ложбинку между грудей в вырезе махрового халата и застыть там. Она усмехается краешком губ, легко откидывая за спину влажные каштановые волосы, уже принявшиеся виться мелкими колечками кудрей. Баки чуть сильнее положенного сжимает в бионической руке фамильный хрусталь, наверняка представляя, что это тонкая шея баронессы. С губ Генриетты срывается смешок — ведь Баки наверняка не догадывается о том, что у неё фетиш на асфиксию и как сильно её ведёт, когда он показывает свою силу. — А я тебя и не спрашивала, Солдат. — нарочито небрежно бросает она, вставая с места и поворачиваясь к Барнсу спиной. — Твоё дело — брать и подчиняться, как велено было раньше, ясно? Ответ следует спустя три секунды, спокойный, но от него по спине баронессы бегут мурашки. — Сука. — равнодушно и скупо констатирует Джеймс, но его руки уже пригвождают Генриетту к месту. Она практически лопатками ощущает его дыхание: спокойное и размеренное, пока бионическая рука плавно скользит на талии, ослабляя тугой пояс халата. Внутри ей хочется ликовать от осознания того, что она победила, сломала дерзкого и сильного Баки Барнса, вернув на свободу прежнего Зимнего Солдата, вот только ладони бывшего сержанта толкают халат с плеч девушки крайне немилосердно, кидая дорогую ткань к ногам. Она полностью обнажена перед ним и его ладони, сжимающие женскую грудь, уже не кажутся таким уж удивительным явлением. — Даже не вздумай испортить гребанный момент! — практически рычит ей в ухо он, упираясь бёдрами и давая в полной мере прочувствовать степень своего нетерпения. Генриетта едва сдерживается, чтобы не потерять самообладание и не отдаться Баки прямо здесь и сейчас на диване собственного дома, пока Сэм на пробежке. Но Барнсу не требуется повторять несколько раз. Он берет то, что хочет. Здесь и прямо сейчас. И за это он Генриетте и нравится.

***

Она стонет под ним. Всхлипывает, сжимаясь на чужом члене, но Баки не нежничает: он явно входит во вкус и чем больше он раскрепощен, тем протяжнее и громче становятся стоны баронессы. Им обоим абсолютно плевать, если сейчас в квартиру зайдёт Сэм, подпевая музыке из своих наушников и неторопливо направится в душ. Бывшие враги вряд ли отлипнут друг от друга даже под страхом смертной казни. Когда людям нечего терять, они становятся полностью и необратимо свободными. Треск кожи раздаётся прямо над головой Генриетты: видимо, Джеймс впился в подлокотник слишком сильно и теперь пальцы бионической руки буквально раздирали несчастный диван в клочья. — Черт, я же покупала его на аукционе. Наст... Настоящая ручная работа! — начинает возмущаться она, но тут же поперхивается вскриком: её внимание к мелочам злит Баки ничуть не меньше нарочитой чопорности и игривости. Барнс медленно, но ощутимо тянет ее за подбородок, заставляя зелено-карие глаза столкнуться с голубыми, в которых зрачки уже поглотили весь цвет радужки. – Смотри на меня, когда я с тобой! Только на меня… — Он выдыхает ей в припухшие губы, чтобы в следующую секунду укусить за шею и толкнуться бёдрами в горячее нутро ещё сильнее прежнего. Генриетта теряет рассудок от такого напора, способная лишь шептать на заковианском, насколько сильно она восхищена своим Солдатом, изредка переходя на русский. Когда раздаётся русский, Барнс рычит, разворачивая баронессу к себе спиной и входя в неё сзади. Он утыкается носом в её волосы, вдыхая аромат шампуня и парфюма: она наверняка душится чем-то таким, чтобы сводить его потерянный рассудок с ума, не иначе. Металлическая рука трепетно держит её за живот, а живая надавливает на горло, заставляя Генриетту прогнуться в пояснице и ощутить кожей крепкий пресс сержанта. Надолго её не хватает, и баронесса со всхлипом кончает, достигая финиша, но у Барнса ещё полно сил и он постепенно снижает темп, замедляясь в ней, продлевая ощущение разрядки с помощью металлических пальцев и размазывая смазку между её ног. Когда все заканчивается, Генриетта едва способна дышать, уткнувшись разгоряченной щекой в разорванную кожу дивана. Поцелуи Баки обжигают её плечи, сначала нежно и трепетно, но затем все сильнее разгораясь на коже, словно искорки пламени. — Ты готова просить пощады, баронесса? — щетина колет ей грудь и баронесса откидывает шею назад, прижимая затылок сержанта к своему телу. Он чередой поцелуев спускается ниже, чтобы оказаться у её ног и коварно выдохнуть. — Готова признать, что Баки Барнс нравится тебе куда больше Зимнего Солдата? Генриетта кусает нижнюю губу и чувствует, как волна вожделения поднимается вверх, ударяя в голову. Этот взгляд снизу-вверх в купе с позой Джеймса, и она уже готова ради него на всё: что угодно, лишь бы он всегда смотрел на неё вот так. — Нет. — шёпотом отвечает она, ласково гладя его по взмокшему короткому ежику волос. Зрачки в серо-голубых глазах Баки суживаются от ярости и в следующую секунду он резко тянет обнаженную аристократку на себя, агрресивно кусая её за плечо будто животное. — Зря, очень зря! — предупреждает он, чтобы вновь спуститься вниз и устроиться между её ног. Там уже влажно, но Барнс не испытывает брезгливости, слизывая кончиком языка с мягкой кожи внутренней поверхности бёдер смазку и входя в податливую и нежную плоть, готовую принять его. Гортанный стон баронессы, переходящий в жалобный всхлип, уже говорит ему о том, что она сломлена. Ещё немного, и он одержит победу. И рядом с Генриеттой Земо в Мадрипуре будет не Зимний Солдат, а сержант Джеймс Баки Барнс.