Окунувшись в горную реку, вынырнул в лотосовом пруду

Длинный хвост с острым гребнем вновь мелькнул в воздухе, и Юань едва успел прижаться к камням. Полчаса назад он легко пролетел бы мимо дракона, но сейчас обломки меча покоились на дне поднявшегося озера, а древние заклинания вытянули силы. Прошло несколько лет с тех пор, как он вместе с другими адептами впервые тайно вышел на ночную охоту. Тогда, вернувшись, они выслушали самые гневные слова Цижэня и получили не самое серьёзное наказание, которое уж точно не могло охладить пыл молодых людей, только что уничтоживших целую стаю лесных гулей. Подождав немного, адепты стали сбегать регулярно, встречаясь порой с Цзинь Лином, Оуяном и юношами из других кланов — и то, что почти никому из них старшие не препятствовали, только укрепляло бунтарский дух. Совместная охота приносила опыт, новые знания и уверенность в собственных силах, и не было ничего удивительного в том, что вскоре адепты стали разлетаться по трое-четверо, чтобы встретиться вновь только после завершения миссий. Однако тщательно пестуемые наставниками рассудительность, благоразумие и здравомыслие какое-то время хранили юных Ланей от самостоятельных охот. Может быть, всё дело было в том, что он был урождённым Вэнем и, к тому же, порой охотился наедине с Вэнь Нином, или в том, что воспитывался в клане не с рождения, и перед глазами его стоял приснопамятный Вэй Усянь. Возможно, повлиял пример юношей из других кланов, давно уже освоивших одиночную охоту, и особенно — одного молодого господина, который ещё до их знакомства научился сбегать от дяди и носился по всей Поднебесной. А может, был прав Цижэнь, не устававший напоминать ученикам не зазнаваться — и имел в виду вовсе не обычное задирание носа. Может, была какая-то другая причина, или все перечисленные сочетались вместе, но однажды Вэнь Юань, Лань Юань, решился. Он уже не так долго раздумывал, как несколько лет назад, но всё же волнение, сродни тому, какое было перед первым побегом, вспыхивало в горячем сердце. Сначала собираясь покинуть клан тайно, предупредив только Цзинъи и Вэнь Нина, после Юань передумал. Близилось первое весеннее полнолуние — желанное время для любого заклинателя, и, конечно, юноши намеревались сбежать, а Учитель Цижэнь и другие, прекрасно это понимавшие, в этом году готовились стеречь их больше обычного. Это означало, что требовался тот, кто точно мог вывести адептов из Гусу — и после недолгих обсуждений выбрали Юаня. Стоило отметить, на этот раз старшие отлично подготовились, и когда юноши, наконец, оказались у границ клановых владений, многим потребовалась передышка. — Этот Цижэнь... — вымолвил Цзинъи, проверяя цянькун. Сегодня он вместе с Цзычжэнем и Цзинь Лином собирался разобраться с болотными духами, по сообщениям, беспокоившими целых пять захолустных деревенек. Юаню было с ними по пути. — Знает же, что мы всё равно уйдём, так зачем укреплять стражу? Только время зря потеряли. Юань, вопреки обыкновению, промолчавший, поймал задумчивый взгляд Цзинь Лина. — Ты же не забыл мои сигнальные талисманы? — спросил он ещё на стоянке у границ Гусу, пока Цзинъи переговаривался кое с кем из приятелей. Речь шла о недавнем случае, когда им довелось усмирять духа, все козни которого сводились к подмене вещей. Вот ехал воин — и уже одет, как крестьянин, а деревенский мальчишка с восторгом сжимает в руках дорогой меч. Тогда они не успели заметить, что кое-что из цянькуня Цзинь Лина перекочевало в мешочек Лань Юаня, и каково же было их удивление, когда потребовалось вызвать подмогу, но вместо голубых знаков в небе вспыхнули золотые. На сигнал примчался Саньду Шэншоу — и при нём обмениваться талисманами было как-то неуместно, затем Цзинь Лин улетел слишком рано, пока Юань возвращал себе другие вещи. А на следующей охоте, когда он всё же попытался заговорить об этом, в ответ получил только неопределённый взмах рукой. Вот и сегодня на: — Конечно. Мне вернуть их? Цзинь Лин посмотрел так, будто изо рта Юаня вылетел ощипанный воробей. Они разделились у одной из тех самых деревенек. На этот раз уже Цзинъи спросил его о талисманах, а Оуян, услышав о золотых, предложил отдать ещё и свои. — Если мы увидим три разных цветка, сразу поймём, что в беде именно ты, и бросимся на помощь. О том, что то же самое сделают адепты их кланов и какая начнётся шумиха, он, конечно, умолчал, но Юань всё же отказался и, распрощавшись с друзьями, улетел прочь. По ту сторону маленького леса и спокойной реки разместился городок Сы. Головой его был старый, ленивый господин Фу, которого начавшиеся около полугода назад жалобы жителей на изредка пропадавшую скотину и раньше времени портившиеся блюда не слишком беспокоили, пока не исчезла любимая корова его внука-дурака и его мать, наложница почившего молодого господина Фу, не подняла вой. Эта женщина, по натуре добродетельная, сначала очень нравилась старому господину Фу, но после вторых родов, когда она снова принесла слабоумного уродца, к счастью, в первые же часы навсегда сомкнувшего глаза, репутация её была подмочена, да и сама вторая госпожа вскоре будто сошла с ума. Тогда взоры обратились на первую молодую госпожу Фу, которая, хотя и отличалась крепким, будто не женским, нравом, впридачу обладала неженской же крепостью здоровья. Родившись в семье отставного военного, где на протяжении одиннадцати поколений на свет появлялись только мальчики, лицом и телом она больше походила на мужчину и совсем не нравилась молодому господину Фу. Однако он вынужден был принять её — семье Фу в то время понадобилась поддержка военных, а облик и манеры молодого господина Фу понравились отцу первой молодой госпожи и ей самой. Впрочем, после свадьбы, поняв, что муж к ней испытывает в лучшем случае безразличие и все попытки наладить с ним романтические отношения проваливаются втуне, она быстро разочаровалась, хотя через какое-то время и сумела кое-как поладить с ним. И всё же после первой брачной ночи, перед которой ему потребовалось принять особое снадобье, они больше не ложились вместе. Это не слишком беспокоило молодую госпожу и её первую семью, понимавших, что у женщины такого телосложения может ничего и не выйти, но немало тревожило старого господина Фу. Кроме молодого господина, наследников у него не было, да и тот в детстве немало хворал. По случайному совпадению, именно когда старый господин Фу, преодолев лень, в очередной раз задумался над ситуацией, молодой господин повстречал девушку. Добрая и ласковая, смирная, она была не из последней, но обедневшей семьи, и старый господин Фу согласился, стоило сыну заикнуться. Они опасались только ответа первой молодой госпожи — её можно было, конечно, и не спрашивать, но молодой господин, по большей части избегавший ссор, был против. Первая молодая госпожа же, если и почувствовала себя уязвлённой, выслушав мужа, не стала возражать, а их отношения сделались даже доверительными. Вторая молодая госпожа, войдя в семью, показала себя глуповатой, но приветливой и милой. Молодой господин проводил с ней ночи напролёт, пока не стало ясно, что близится рождение ребёнка. Каково же было разочарование всей семьи Фу, когда на свет появился не прелестный малыш, а уродец с широко расставленными глазками, вечно приоткрытым ртом, большим языком и короткими ручонками. С самого начала было понятно, что и умом он не выйдет, и так оно и случилось — если мать была дурочкой, то ребёнок рос вдесятеро глупее. Тогда старый господин Фу заподозрил кое-что, но, не желая ссориться с сыном и тревожить его слабое здоровье, промолчал. Когда же второе дитя вышло не лучше первого и вторая молодая госпожа принялась обвинять в его убийстве всех вокруг, старый господин поговорил с сыном. Тот пал духом. Отрешенный, он принялся денно и нощно бродить по окрестностям, избегая людей. Первую молодую госпожу, которой наказали следовать за ним и которая сама, похоже, опасалась оставлять мужа, он поначалу пытался прогнать, но, поняв, что та не отстанет, скрепя сердце смирился. Не обременяя супруга праздными беседами, первая молодая госпожа шла рядом, чтобы подставить плечо, когда он оступался в горах, устраивала тёплые ночлеги, ложась рядом, только чтобы он не замёрз, охотилась, добывая им еду. Когда же печаль молодого господина поутихла, он уже достаточно привык к жене, и однажды произошло то, на что все надеялись, а позже, после нескольких лет безуспешных попыток, она всё-таки понесла. Наследник родился крепким, бойким малышом, больше похожим на мать, чем на отца, и старый господин Фу успокоился. Он бы хотел, конечно, чтобы в доме появился ещё один наследник, но молодой господин к тому времени совсем ослаб, и лекари в один голос заявляли, что лучше его не беспокоить. Не успело маленькому господину исполниться и шести, как его отец отбыл на перерождение — но на этом горести семьи Фу закончились. Старый господин чинно правил городом, занимаясь заодно и воспитанием внука, первую молодую госпожу окружили такими вниманием и уважением, каких не знала и до свадьбы, её родная семья стала относиться к семье Фу куда благожелательнее, а маленький господин Фу день ото дня показывал себя умным и сильным мальчиком. Второй молодой госпоже позволили остаться в доме, но строго-настрого наказали, чтобы маленький господин Фу не встречался с братом. Тот же питал больше приязни к коровам, чем к людям, и сам больше походил на большого тупого телёнка. Вторая молодая госпожа потребовала оставить несколько особенно полюбившихся её сынку животных, и это было на руку старому господину Фу — первый его внук был надёжно занят, а его мать не беспокоила семейство. Пока однажды трём коровам не вздумалось прогуляться к реке. Препятствовать скотине первого сына Фу было не принято, уродец захотел пойти с ней, а с ним отправились и вторая молодая госпожа со старым слугой. Поначалу все шли вместе, но вскоре Ча отделилась от стада и, пока юный Фу был занят другими коровами, скрылась за деревьями у воды. Близилось время ужина, а она всё не появлялась. Прогулявшись вдоль реки, вторая молодая госпожа и старый слуга неожиданно обнаружили, что след обрывается у воды. Старый господин Фу закрыл рот. Юань, которому всё это рассказали на обычную просьбу объяснить, что происходит в городе, тоже немного помолчал. Правила Облачных Глубин предписывали внимательно слушать, запоминать и запрещали прерывать рассказчика. — Получается, — наконец, спросил он осторожно, — не было следов борьбы, как если бы корову тащили? — Да, — подтвердил старый господин Фу и, очевидно, заподозрив неверие, добавил. — Я бы сам не поверил, молодой господин, если бы не доверял старому Су, как себе. Мы росли вместе, и он знает, что я всегда на его стороне, даже если вторая молодая госпожа вздумает ему угрожать. Да и простые люди утверждают, что с их скотиной то же самое — пропадает у воды, словно её и не было. Расспросив ещё других домочадцев и простых горожан, Юань двинулся туда, откуда скотина пропадала в последний раз. Судя по всему, особенных неприятностей таинственный вредитель не причинял, и в деле не были замешаны лютые мертвецы, хотя порча еды наводила на мысли о тёмной энергии. Оборотень или дух? Берегу был ожидаемо чист, и Юань, попросив запереть всю скотину и отказавшись от идеи, засев в засаде, отпустить к реке корову пожирнее, решил пролететь вдоль русла в сторону гор. У одного из холмов стрелка дёрнулась, но там оказался лишь слабый дух старухи-крестьянки, которая, впрочем, заметила Юаня и поманила его к себе. — Позови старшего, — без предисловий проворчала она, стоило приземлиться. — Что-то случилось, почтенная госпожа? — вежливо спросил Юань. — Не справишься, — она пожевала впустую, как если бы была ещё жива. И не стала ничего добавлять. — Скажите, пожалуйста, не справлюсь с чем? — Позови друзей. Хотя, — она окинула его скептическим взглядом, — лучше тебе и вправду... Кто у вас там? Глава клана? И, сколько бы он ни пытался расспросить, отчего пробудилась старая крестьянка, ничего не добился. — Он поднимает мёртвых! — наконец, сердито воскликнула она. — Если полетишь к тому уступу — да, вон к тому, похожему на воробья — увидишь моего муженька и ещё парочку неприякаянных. Надеюсь, хоть это тебя образумит. Но если он решит отвести тебя в пещеру, ни за что не соглашайся — юнцу чудище не одолеть! Кто же это мог быть? В душе Юаня заплескались волнение и предвкушение того рода, какое бывает только когда разгадываешь сложную загадку и не знаешь, находишься ли в начале или середине пути. Несмотря на опасения старухи, то, что её пробудило, всё ещё виделось не слишком опасным. По округе не бродили мертвецы, местные не поклонялись идолам. Мужем крестьянки оказался с виду благообразный мужчина гораздо моложе её. Как и она, он не стал отвечать, что за существо прячется в горах, но после некоторых колебаний проводил Юаня к одной из расщелин, напоследок всё же заметив: — Вам бы послушать мою жёнушку, молодой господин. Знаю-знаю, заклинатели не считают года, но вы, уж не сочтите за грубость, ведёте себя совсем не как зрелый человек, а там... Там дело серьёзное. Сами видите, сколько здесь неприкаянных душ... Нет, я не видел его — что-то не пускает нас в пещеру. Странные разговоры призраков, с какой-то стороны похожие на заманивание в ловушку; то, что горожане не рассказывали о них, хотя должны были наведываться к могилам... Юань засомневался, но всё же, встав на меч и держа наготове гуцинь, влетел внутрь. Голоса стихли. Повисла пустая тишина, нарушаемая лишь попискиванием и шорохом крыльев летучих мышей и шелестом одежды самого Юаня. На стенах — ни подозрительных узоров, ни клочка бумаги. Скользнув к краю прохода, Юань напряжённо вгляделся в непроглядную тьму. Только ветерок шевелил полы одеяния. Так и не почувствовав тёмной энергии, Юань осветил себе путь. Пещера оказалась даже больше той, в которой когда-то оставили связанными юных адептов. Кое-где в стенах виднелись расщелины, сквозь которые отчего-то не проникало солнце, тут и там торчали острые, покрытые трещинами скалы, а внизу блестел водоём с неясным силуэтом под мутной водой. Не заметив больше ничего подозрительного, Юань стал снижаться, держась стены. Собравшись пролететь над очередной скалой, он вдруг заметил странную, выбивавшуюся из общей картины деталь, и остановился. Узкие короткие трещины на камнях симметрично складывались в слова на старом наречии: «Сдерживание», «Подавление» и «Вытягивание». Он вновь посмотрел вниз. С такой высоты силуэт ещё оставался нечётким, и невозможно было понять, что скрывалось под водой, однако, кем бы ни было таинственное существо, тысячелетия назад его запечатали, похоже, не в силах победить. Радостное предвкушение угасло, сменившись покорной грустью молодого человека, которому приходится отступить, и Юань, вздохнув про себя, приподнялся на мече. Раздался короткий всплеск, в воздухе скользнула тёмная молния. Увернувшись во второй раз, Юань успел рассмотреть: не молния — гибкий, как хлыст, длинный тонкий хвост. И хвост этот полыхал тёмной энергией сильнее, чем десяток оживших мертвецов. Третий, четвёртый и пятый удары пронеслись быстрее, но пришлись на скалы рядом с Юанем, и он, ускользнув от обломков, скрылся было в пыльевой завесе, чтобы всё-таки взлететь... Но, едва оказавшись в ней, понял, что просчитался. Даже в Гусу мало что знали о простых древних заклинаниях, и сейчас Юаню пришлось убедиться самому: они не разрушились вместе со скалой, а задержались в каменной крошке и окутали, лишая сил. На короткое благословенно мгновение зависнув в воздухе, он рухнул вниз, едва успевая запустить сигнальные талисаны — и неожиданно вместо двух одинаковых линий тьму прочертили голубая и золотая. Хвост вновь взметнулся над камнями, Юань заблокировал его мечом — тот сломался, словно был не из металла, а из стекла — и собрал последние силы, чтобы увернуться от следующего удара, но что-то вдруг рвануло его в сторону, бросая на плоский каменный уступ. Словно наткнувшись на невидимую стену, хвост отдёрнулся и, качнувшись, скрылся под водой. Подождав немного, Юань осторожно выглянул, и сердце ёкнуло от восторга. С уступа были отчётливо видны длинное змеиное тело с острым гребнем и узкая, совсем не змеиная морда. Перед ним был тёмный дракон. Совсем ещё молодой, бескрылый, безусый, должно быть, как и черепаха-губительница, отчего-то не ставший божеством, он злобно смотрел на Юаня блестящими чёрными глазами. Похоже, вода в озере помутнела из-за каменной пыли и, сдерживая тёмную энергию, заодно позволила дракону затаиться. Что же его остановило? Оглядевшись, Юань увидел высеченные на камнях старые «притяжение», «укрепление», «защита». Расчистив уступ от каменной крошки и прислушавшись к себе — силы не спешили восстанавливаться — он бросил взгляд на проход. Слишком высоко. Юань зацепил пальцами струны. То была не слабая боевая мелодия, от которой сейчас всё равно не было бы проку, но уверенный, не зависевший от энергии заклинателя «поиск». Лёгким ветерком он пронёсся по пещере, открывая для внутреннего взора расщелины-выходы. Неожиданно раздался и другой звук. Открыв глаза, Юань упёрся взглядом в трещины на древних иероглифах. Внизу снова послышался плеск, и хвост хлыстом щёлкнул в воздухе. Теперь дракон бил почти без передышки. Юань, не решаясь больше играть, закрепил несколько защитных талисманов, но всё это явно было ненадолго. В какой-то момент удалось окинуть взглядом нижние скалы — и он заметил пару ребер, размером похожих на человеческие. Останки из могил или что похуже? На огненные талисманы, попавшие точно в хвост, дракон не обратил никакого внимания. Посмотрев вниз в следующий раз, когда он, всё-таки отбив от уступа пару осколков, затаился, Юань увидел, что мутная вода теперь потемнела и поднялась, скрывая кости. Передышка закончилась, и особенно сильным ударом чудовище откололо кусок уступа с талисманом, другим — хлестнуло выше, обрушивая на Юаня каменную крошку, а третий удар пришёлся совсем рядом с его головой. Послышался торжествующий рёв, хвост взметнулся ещё выше, и... Фиолетовая молния разрезала темноту. Мгновенно потеряв интерес к безоружному противнику, дракон обратился к новому врагу. — Глава Цзян! — приподнявшись на уступе, закричал Юань, впервые за всю жизнь обрадовавшись Саньду Шэншоу, — Здесь древние заклинания, вытягивающие... Он успел краем глаза поймать движение, как что-то укололо руку, и тело обмякло. Послышался не то оклик, не то гул — Юань, падая, уже не разобрал. Мелькнула только последняя мысль: «змея?».