Лепестки шелковицы

Адская боль резко сковывает движение, заставляя сложится в три погибели. Все внутренности готовы выйти наружу, и приступ рвоты не заставляет себя долго ждать. По всему телу проходит волна судороги, и изо рта вываливаются лепестки с кровью. Находя в себе хоть какие-то силы, парень доползает до ванны, где у самого туалета накатывает следующая волна неприятных ощущений, пронзая все тело невыносимым мучением. Попытки сделать обычный вдох были обречены на провал,и пытаясь прислушаться к ощущениям, можно было ясно почувствовать, что в лёгких прорастают шипы и бутоны, приносящие боль. Глаза, из которых льются слезы, с большим усилием открываются и, увидев, что произошло, слезы начинают литься ещё сильнее, застилая взор, не позволяя нормально рассмотреть общую картину. — Нет, нет, нет. — плачет парень, не желая принимать происходящее всерьёз. Смесь из лепестков и крови снова и снова выходит из экзорциста, заставляя сжаться. Ничего не остаётся, как просто тихо умирать, страдая от своих чувств. Из коридора слышится, как дверь открывается, и до боли в животе родной голос окрикивает его. В ответ он может лишь издать хриплый полувдох, воздуха в лёгких еле хватает на то, чтобы просто не задыхаться. Шаги в быстром темпе направились в ванную, после чего в дверном проёме показалась низкая девушка, с испуганными глазами и выгнутыми бровями от непринятия происходящего. — Ох, нет... — Сян Лин садится на колени и быстрым движением руки вытирает высохшую кровь и остатки лепестков с лица. Неприятно наверное видеть такое; потный товарищ, весь в крови и слезах сидит над туалетом и не может даже нормально вздохнуть. — Тебе нужно принести воды, подожди... — Чун Юнь хватает её за руку, что-то тихо шепча своим хрипящим голом и прерывистым дыханием. — Не бойся, я рядом, тебе просто нужно попить. Я скоро вернусь. Отсчитывая секунды возвращения, парень слегка расслабился , но тошнота снова вернулась, скривившись, он выплёвывал лепестки. Уже давно он понял, что это за цветы. Чун Юню много времени не понадобилось на раздумья, мол: «почему именно шелковица?» Незадолго до болезни «лучший друг» позвал Чуна гулять, и в конце прогулки тот самый друг вручил букет шелковицы, со словами: «Это мои любимые цветы! Я нарвал их для тебя, надеюсь, ты их тоже любишь». Девушка вернулась относительно быстро, прислонила друга к стенке ванны, дала стакан с водой, заботливо оглядывая. — Юнь-Юнь, кто это? «Можно было уже и самой догадаться, просто на цветы просмотри», — думал юноша, краем глаза посмотрев на цветы и вспомнив улыбку любимого. Мигрень пробрала все его тело и новая партия цветов была выплюнута. Гадкие на вкус лепестки прилипли к горлу и не давали нормально глотать воду. — Чун Юнь!это не смешно! — уже громче сказала Сян Лин. — Си..Цю... — еле выговорив это имя, светловолосый начал задыхаться, выкашливая все больше цветов. «Как же больно», — он молчит, не отвечает ни на один вопрос девушки, лишь иногда что-то угукая. В конце концов его терпения не хватило, и взяв себя и все силы в руки, сказал: — Сян Лин, ради архонтов, мне и так плохо, заткни... — новый приступ кашля, и парень уже лежит на полу ванной комнаты, задыхаясь, а подруга не знает, как помочь, просто гладит его по голове и просит успокоиться. Прошло две недели, Чун Юнь так и не выходил из дома, дабы на глаза не попадался Син Цю. Светловолосый сильно исхудал, стали видны ребра, и есть он не собирался. Сегодня день рождения Цю, и в голове только он. Лепестки цветов растут с неимоверной скоростью, убивая парня изнутри, а острые шипы на стебельках заставляли кричать от боли. Хотя даже кричать не получалось. Из-за минимального количества воздуха изо рта исходил лишь хриплый звук, который было сложно назвать даже дыханием. Сян Лин стояла, оперевшись на косяк двери, пока друг снова кривился и сжимался от боли. Девушка лишь глубоко вздохнула и ушла, оставив Чун Юня одного со своими чувствами и страданиями. «Я не выдерживаю», — думал он, чувствуя, что сил даже вздохнуть нет. Еле дойдя до комнаты, Юнь упал, свернувшись клубочком от невыносимой боли, стал ждать своего конца. Он настал быстрее, чем думал экзорцист. Когда он выплюнул последний лепесток и сделал последний вздох, по его телу прошла быстрая дрожь и все затихло. Руки больше нервно не сжимали предплечие, ноги больше не жались к исхудавшему торсу, каждая мышца была расслаблена и спокойна, сердце больше не стучало. И Чун Юнь больше не дышал.