Искренне ваша, вас "Морех"

«Морех». Галактическая дата: 15.23.2682. Бортовое время: 7:51 по тридцатидвухчасовому поясу Ранноха. Даро'Зен обнаружила, что уснула, уткнувшись маской в клавиатуру. Всю ночь она провозилась в испытательном цехе. Будь Ренае сейчас здесь, то опять отчитал бы её за то, что она совсем себя замучила. И она мужа бы послушала — по правде говоря, он был единственным, кого адмирал слушала, — но забыла бы о всех нравоучениях к следующему утру. Даро'Зен глянула на время, проморгалась, наспех развела растительную пищевую пасту — увы, ничего лучше этой безвкусной дряни родная Флотилия предложить не могла, — и, наконец вспомнив, кто она и над чем работает, уткнулась в монитор; голо-экран ожидаемо отсветил оранжевым и программы сами раскрылись в нужном порядке. В голову постепенно возвращались вычисления и формулы, но, вопреки усилиям, никак не получалось сложить из них что-то цельное. Может, стоило сделать перерыв, хотя бы небольшой, но исследование было важным. Слишком важным. Настолько, что пока Даро'Зен читала, завтракая пастой, в упор не замечала, как за ней следит пара ярких, будто неоновые лампочки, крохотных глаз. Возможно, и не заметила бы, если бы со стола не начали один за другим пропадать предметы. Первым пропал тюбик со сладкой пастой, специально оставленный на краю стола. Чуть позже — лист бумаги и пара цветных мелков. Но пропажу пластины гета, которую адмирал специально принесла из лаборатории, игнорировать было уже нельзя. — Верни на место. Маленький вор, конечно, ничего на место возвращать не собирался и, потискав пластину — по краям которой красиво мигали лампочки, что и привлекло его внимание, — крепко прижал её к груди. Адмирал обернулась в кресле. Пятилетнее чудо в новом тёмно-синем скафандре — своём первом, весьма дорогом по меркам Флотилии, идеально чистом, — молча стояло и смотрело на мать, делая вид, что не понимает, чего она хочет. А понимал прекрасно. — Нитор, верни, что взял. Это не игрушка, — строго потребовала Даро и протянула руку. Сын с заумным видом покрутил пластину в руках и вернул с холодным радушием, словно он разгадал все её секреты и вообще она ему больше не интересна. Даро взяла пластину, — спрашивай, прежде чем что-то взять. Нитор задрал голову, покачался на месте и тихо утоптал куда-то из каюты. Даро проводила его взглядом и развернулась обратно, внимательно рассматривая пластину под светом настольной лампы: вдруг он успел открутить важную деталь. Сын всегда умудрялся что-нибудь открутить или прикрутить. А пластина как раз нужна была сейчас. Ещё нужен был провод, чтобы подключить её к компьютеру. Даро полезла искать его в тумбочке, но не нашла подходящий, посмотрела в ящике под столом, потом на полке сверху. Нашла потерявшийся неделю назад кондуктор, а провод не нашла. Поиски продолжались бы ещё долго, но были прерваны недовольным сопением за спиной. Даро замешкалась, оглянулась: это сын вернулся, опять стоит на том же месте и наблюдает, держа что-то в руках. — Мам, а я тут книгу нашёл, — гордо заявил он и вытянул руки вперёд, — смотри! — Книгу? — Переспросила Даро'Зен. Она вспомнила о пожаре на «Морехе», случившемся три года назад. Тогда сгорело много печатных изделий, в том числе хороших книг: от произведений кварианской классики до дневников нескольких капитанов, что было несоизмеримой утратой для истории корабля. — Где ты её нашёл? — Там, где-то, ну, где много вещей ненужных, — сын поднял книгу ещё выше, — давай почитаем? — Я занята, — молниеносно ответила Даро'Зен и отвернулась. Так она отвечала почти на все вопросы. Адмирал наконец вспомнила, где видела нужный провод в последний раз, и добавила: — Ты уже взрослый. Почитай сам. Привстав на цыпочки, она заглянула на нужную полку, подвигала ящиками, но провода не было. Видимо, всё же оставила его в лаборатории. А значит, сегодня его не достать. Весь корабль закрыт на обеззараживание — процедуру крайне неудобную, но критически важную. Собственно, из-за неё адмирал работала в каюте, понимая, что столкнётся с определёнными трудностями, в первую очередь — любопытным сыном. Только сейчас Даро заметила, что сопение за спиной прекратилось, и ей сразу стало как-то неуютно. Она взволнованно обернулась на месте. Нитор сидел в своей кровати и рассматривал книгу под разными углами, не решаясь открыть первые страницы. «Явно расстроился» — чувствовала Даро'Зен, и материнское сердце в чувствах её не подвело. Нитор был ребёнком очень тихим, послушным, и никогда не капризничал. Но всё время оставался без внимания. Другие дети сторонились его, видимо, под влиянием родителей — о себе говорила репутация матери. Мало кто хотел связываться с коварным адмиралом Научного Флота даже таким безобидным образом. Даро'Зен была строга с сыном — хоть и не строже, чем отец, — но гордилась им и пыталась дать только лучшее. А самое важное — время — уделить не могла. Или не умела. Сама ведь сирота, не познавшая родительской любви. Сейчас, глядя на родного сына, на её душе болело от того, насколько сильно он был на неё похож. Понимая, что работа всё равно не задалась, Даро погасила экран компьютера. Она навела на столе никакой порядок, подошла к кровати Нитора и уселась рядом. Мягкая кроватка, не рассчитанная на взрослого кварианца, слегка прогнулась под её весом. — Ты что, обиделся на меня? — Она подсела ближе и принялась поглаживать его голову и спину, попутно поправляя ленты и ремешки, пальцами оттряхивая костюм от мелкого мусора. Со стороны это выглядело так, словно она тщательно проверяет скафандр на наличие повреждений. Нитор не противился этим ласкам и ответил как самый обычный ребёнок своего возраста: — Нет. Не обиделся, — пробубнил он. Конечно же обиделся. Но не на маму — на маму обижаться нельзя, — а на... а на кого? Кого угодно. На мамину работу, маминых роботов и адмирала Раэль'Зору, потому что он с мамой часто спорит и ругается. Закончив прихорашивать сына, Даро сняла его крохотный капюшон: — Тогда почему ты так себя ведёшь? — Она проверила внешние датчики на тыльной части шлема; удобная функция, встроенная в каждый детский скафандр, позволяла родителям быстро и точно определить состояние ребёнка, — ты же знаешь, что мама очень занята. — Просто я думал, что если ты сегодня дома, то значит не занята, — расстроенно пробубнил Нитор и прижался к Даро. В руках он всё ещё держал книгу. От своего желания он так и не отказался и, высоко подняв голову, уткнулся в её маску вопрошающим взглядом, намекающе выдвинув книгу немного вперёд. Нитор долго и упорно смотрел на маму умиляющими глазами. Даро тяжело вздохнула: ну как можно ему отказать? — Ладно, давай почитаем твою книгу, — наконец сдалась она и, ловко подхватив сына за подмышки, усадила себе на колени. Тот сразу оживился и от нахлынувшей радости чуть не завизжал. — Расскажешь мне, что это за книга? — Это сказка! — Воскликнул Нитор и повёл крохотным пальцем по названию на обложке, зачитывая вслух. Он очень хотел впечатлить маму знаниями, но чтение давалось с большим трудом. — Как три варрена корабль собирали. «Что за тупое название?» — подумала Даро про себя. Ещё подумала, что книга тоже тупая. Очевидно, что она написана не кварианцем. Кварианская проза повествует о чувства, долге и любви: любая, будь то сложное взрослое произведение или сказка для детей. Философии кварианцы предпочитали практику. Красивым лозунгам — лозунги научные. И это ярко отражалось нигде иначе, как в литературе. Видимо, книга была за авторством какого-нибудь признанного турианского писателя. Или саларианского. Какая разница: все они пишут много и пишут, по мнению адмирала Зен, бессмысленную хрень. Но если сын так хочет, то что уж, придётся читать. Даро взяла книгу из его рук. Серая обложка была сделана из упругого материала, шероховатого на ощупь, и имела очень скромное содержание; только название книги и выгравированный по центру рисунок варрена, что странно — совсем настоящего, а не какого-нибудь сказочного. Изучив обложку вдоль и поперёк, Даро открыла книгу. Автором, к огромному удивлению, оказался кроган: верхняя часть титульного листа была подписана инициалами Уднот Н. «Большой дядя Уднот». По наблюдениям Даро'Зен, слово «Уднот» упоминалось в предисловии ровно двадцать девять раз. Первые строки походили скорее на заговор безумного шамана, недавно освоившего печатный язык, и звучали примерно так: Большой Уднот взял первого варрена, серого, как небо Тучанки Средний Уднот взял второго варрена, чёрного, как трава Тучанки Малый Уднот взял третьего варрена, белого, как вода Тучанки Они вместе строили корабль Даро'Зен поймала себя на мысли, что больше не хочет читать эту книгу; хочет отдать старпому, чтобы он её поджёг, трижды проклял и выбросил в шлюз. Она мысленно прокручивала в голове, чем нормальным и кварианским можно по-быстрому заменить вот... вот это. А сыну, похоже, книга нравилась: в предвкушении он прижался к Даро как можно сильнее и смотрел на неё с таким интересом, что отказать ему было невозможно. Обещала — значит придётся читать. Даро посмотрела на Нитора в надежде, что он всё же передумал, но он не передумал. Тяжело вздохнув, она перевернула первую страницу и приступила к рассказу. *** — И жили они долго и счастливо. Конец, — закончила Даро и закрыла книгу. Она сидела, закинув ноги на кровать и укрывшись одеялом, откинувшись спиной к стене каюты, предварительно подложив несколько подушек. Нитор лежал рядом и, прижавшись к маме, крепко держал её за руку. Вид у него был предовольный. Освещение в каюте работало на минимальной мощности и Нитор медленно засыпал, — тебе понравилась сказка? — Да, очень понравилась! — Ты понял её смысл? — Даро'Зен убрала книгу на столик и освободившейся рукой обняла сына. Удивительно, но книга действительно была хороша, даже очень. Это был странный рассказ, посылы которого Даро нашла весьма правильными для неокрепшего детского ума. Даже для кварианского. Удивительно, что в природе существуют чувствительные кроганы, ценящие что-то кроме резни и войн. — Эта была история о дружбе и о том, что товарищей нужно ценить и уважать, — охотно ответил сын и прижался к Даро ещё сильнее. «Не хочет, чтобы уходила» — понимала она и уходить очень не хотела, но было нужно. — Правильно. Тебе тоже нужны друзья. Иначе будешь, как грустный кроганёнок из сказки. — Мам, а у тебя есть друзья? — Внезапно спросил сын, чем ввёл Даро в ступор. В очень серьёзный ступор. Друзья? У неё было немного друзей. Может, было больше когда-то давно — в детстве, в Паломничестве, — но сейчас остались только самые преданные, с которыми, тем не менее, Даро выходила на контакт всё реже. Она, впрочем, сама понимала, что это была всецело её вина: за характер и мотивы адмирала очень недолюбливали, а некоторые даже боялись. Но ей было всё равно. — Лучше. У меня есть ты, — она полностью укрыла сына одеялом и попыталась встать, но не получилось: хватка Нитора не ослабевала, а разрывать её силой ни в коем случае было нельзя. — И твой папа. Мы ведь пойдём вечером встречать папу? — Ага! — он громко зевнул и сильнее укутался в одеяло, ослабив хватку, — ты ведь сейчас уйдёшь, да? Неожиданно для себя, Даро сама зевнула. Первое, что заметил Ренае'Зен, переступив за порог каюты — это жену, спящую в кровати с сыном. На столе рядом он увидел книгу с названием «Как три варрена корабль собирали». Иронично. Пока его команда на Тайтусе шаттл отбивала, он подстрелил ровно столько же.