Неоконченная партия

      Под шум волн Ши Цинсюаня сильно клонило в сон. Ждать во дворце Мин И отказался наотрез, поэтому они устроились у самого берега.       — Нужно чем-то занять руки, — объяснил Повелитель Земли и принялся разводить костёр. Когда пламя вспыхнуло, темнота вокруг них расступилась, стало намного теплее, а белёсые очертания костяных драконов перестали маячить у берега.       Ши Цинсюань неотрывно следил за их плавниками, что постепенно скрылись у самой линии горизонта. Не задумываясь, он касался цепочки на шее, словно проверяя, не потерялась ли. В прошлом Ши Цинсюань был достаточно проницательным, чтобы интуитивно улавливать те или иные вещи, но не привык слишком уж сильно анализировать поступки окружающих. Все и так были словно у него на ладони: Цинсюань знал, сколько нужно раздать добродетелей, чтобы заслужить благосклонность ничего не значащих для него людей, знал, что нужно сказать брату, чтобы тот перестал отчитывать его за очередную выходку, умел подобрать подходящие слова для любого из верующих. А ещё Цинсюань думал, что знал своего лучшего друга. После всё пошло наперекосяк, и, к счастью, времени на раздумья не осталось. В этом хаосе Ши Цинсюань и сам не заметил, как безоговорочно поверил Хэ Сюаню и принял его снова.       Всё было если и не просто, то хотя бы достаточно понятно вплоть до Тунлу. Там Ши Цинсюань понял, что впервые был готов умереть не ради кого-то, а с кем-то. Цинсюань шёл в Тунлу с ледяной решимостью и довольно пугающей, но простой мыслью: он уже не вернётся.       Но он вернулся, а эта цепочка с прахом запутала всё окончательно. Мог ли Хэ Сюань проверять его таким странным образом? Может, просто насмехался? Напоминал, что отнятые жизни всё ещё были на его совести.       Цинсюань мотнул головой; все догадки казались одна банальней другой. Судя по сереющему небу, близился рассвет. Несмотря на разведённый огонь, морская прохлада пробирала до костей. Он сильнее закутался в тонкую одежду и, взглянув на чёрный рукав одеяния, усмехнулся.       — Даже не нашлось времени сменить её.       Мин И лишь коротко взглянул в его сторону и пожал плечами:       — Ничего. Чёрный многим к лицу, а вот ваша одежда смотрелась на мне довольно нелепо. Сменил при первой же возможности.       Цинсюань засмеялся, но следующий вопрос задал совершенно серьёзно:       — В тот раз вы всерьёз предложили отдать мне божественность. Это, ха-ха… до сих пор заставляет меня чувствовать себя немного неловко.       — Я знал, что вы не согласитесь. — Лицо Мин И в полутьме выглядело бледным и отстранённым.       — Так вы блефовали?       — Нет.       Ши Цинсюань долго смотрел на Повелителя Земли в надежде получить развёрнутый ответ, но тот явно не желал говорить больше.       — Здесь обитает немало тёмных тварей. Раз уж мы снаружи, нужно быть начеку. У вас осталось оружие?       — Ещё с прошлого визита в Чёрные Воды. — Мин И вытащил меч и воткнул лезвие в песок прямо перед собой. — Одно «но» — я им толком не умею пользоваться.       — Как это? — удивился Ши Цинсюань. — Разве вы не учились владеть мечом ещё в смертной жизни?       — Учился основам. Я был строителем, не заклинателем. Наивно полагал, что постоянно носить с собой оружие вовсе не обязательно. — Он рассмеялся и подбросил веток в костёр. — Как давно вы ели? — Мин И пошарил в рукаве, вытащил оттуда свёрток с несколькими маньтоу и протянул одно из них Цинсюаню.       — Спасибо. — Он принял еду с благодарностью и вспомнил, что оказывается, был жутко голоден. — Как бы объяснить… Я вроде и знаю, что теперь смертен, но простые человеческие потребности вроде еды, воды и прочего порой просто вылетают из головы. Наверное, нужно чуть больше времени, чтобы привыкнуть.       Мин И кивнул и продолжил есть. Прежде Ши Цинсюаню не доводилось наблюдать, что ел Повелитель Земли едва ли не с подобным Хэ Сюаню аппетитом.       С языка едва не слетел закономерный вопрос, но он успел вовремя остановиться.       — Хотели что-то спросить? — взглянул на него Мин И, закончив с паровой булочкой.       — Хотел, но вопрос бестактный, так что лучше не стоит.       — И пусть. Задавайте.       — Всё то время взаперти вы хотя бы ели?       Меж бровей Мин И залегла едва заметная складка, как будто тот силился что-то вспомнить.       — Порой бывало. — Догадавшись, что от него ждут более развёрнутого ответа, Мин И продолжил: — Первые лет… сорок-пятьдесят, наверное, он толком и не появлялся, а если и заходил, то в прескверном настроении. Со мной говорил лишь по делу, порой спрашивал совета с той или иной молитвой. М-да, — Мин И странно рассмеялся, — туго ему приходилось в те годы, он же понятия не имел, что и как делать. Сколько брани вылилось только в адрес этой лопаты… Потом что-то изменилось. Однажды он пришёл и поведал о смерти моей матери. Принёс еды и даже разделил со мной ужин. Тогда я узнал и о смерти его родных. Я так отчётливо запомнил тот вечер, потому что… именно он посеял в моей душе зерно надежды. Что рано или поздно мне удастся вырваться на свободу. Так и произошло.       — Почему именно тот день?       — До этого его образ представлялся мне чем-то размытым, просто некто, творящий зло ради зла. А в тот день… — Мин И растормошил костёр, подбросив в воздух целый сноп искр. — Я увидел человека. И радости моей не было предела, потому что я знал: любой человек рано или поздно ослабит бдительность.       Ши Цинсюань тяжело вздохнул и уставился на языки пламени.       — Я хочу, чтобы вы знали, Мин И, — серьёзно начал Цинсюань. — Что-то подобное я хотел сказать ещё в первую нашу встречу. Хорошо, что не сказал. Тогда бы эти слова не были бы искренними до конца. Мне очень жаль, что это случилось с вами. Несмотря на то, что я считаю Хэ Сюаня своим другом и понимаю, почему он это сделал, произошедшее с вами было несправедливым и жестоким.       — Спасибо, — произнёс Мин И одними лишь губами, не отводя взгляда от костра.       Ши Цинсюань понимал, что его слова подобны капле дождя, упавшей в море, но произнеся их, убедился, что так было правильно.       Внезапно со стороны моря послышался плеск; приглядевшись, Ши Цинсюань рассмотрел одну костяную рыбу, подплывшую к самому берегу. Её пустые глазницы горели ярко-синим, демоническим огнём; он мог поклясться, что взгляд существа был направлен прямо на маньтоу в руках Мин И.       — Дайте-ка одно, — воодушевился Ши Цинсюань. Получив маньтоу, он швырнул его прямо рыбе в пасть. Схватив добычу, та тут же развернулась и, махнув хвостом, нырнула на глубину. — Ха-ха, вот это да, они выпрашивают еду!       — М-да, — без особого энтузиазма кивнул Мин И. — Господин Повелитель Ветров, а теперь что прикажете делать?       В их сторону направлялось с десяток костяных плавников. Все рыбы замерли на мелководье, неотрывно следя за непрошенными гостями.       Несмотря на то, что Мин И изначально не был в восторге от этой идеи, он всё равно взял одно маньтоу и бросил прямо в море. Поднялась невообразимая суматоха: костяные рыбы сбились в плотное кольцо и, хлеща друг друга плавниками, пытались урвать добычу. Мин И впервые за долгое время рассмеялся:       — Когда закончится еда, не станут же они искать другие варианты?       Ши Цинсюань на всякий случай отодвинулся за костёр.       Внезапно позади раздался третий голос:       — Можно поинтересоваться, чем вы занимаетесь?       — Кормим рыб, что же ещё! — с улыбкой воскликнул Ши Цинсюань.       — Маньтоу, серьёзно? — спросил Хэ Сюань, подойдя к самой воде. Рыбы тут же махнули плавниками и, раздосадованные, уплыли прочь.       — Если бы хозяин кормил их вовремя, то беднягам не пришлось бы выпрашивать еду у каждого встречного!       — Бедняги уже раздумывали, как бы сожрать тебя вслед за маньтоу.       — Держи. — Мин И бросил Хэ Сюаню последнюю паровую булочку. Тот тут же поймал её, а на его лице отразилось удивление. — Ну раз уж я решил скормить всю еду местной нечисти, то обойти тебя стороной было бы крайне невежливо.       Хэ Сюань ничего не ответил и присел у костра, так и не притронувшись к предложенной еде. Неловкое молчание затянулось, и Ши Цинсюань не выдержал:       — Как ты выбрался из Небесной Столицы? И где все остальные?       — Теперь все знают секрет Цзюнь У. Считать эту новость хорошей или плохой, решайте сами.       — Где мой брат и его высочество?       Хэ Сюань вместо ответа только неопределенно указал рукой наверх.       — Все остались в Небесной Столице. Думают сражаться. — Хэ Сюань странно усмехнулся. — Меня всё это больше не касается.       — Но раз уж ты был там, твоя помощь оказалась бы не лишней, — заметил Мин И; вероятно, он не пытался придать словам оттенок осуждения, но прозвучало всё именно так.       — Что непонятного в фразе «меня это не касается»? — спросил Хэ Сюань, враждебно уставившись на Повелителя Земли.       Цинсюань подбросил в костёр побольше сухих веток так, что тот затрещал и вспыхнул ярче, отвлекая внимание говоривших.       — А с рукой твоей что? — спросил Мин И.       Присмотревшись, Ши Цинсюань и правда заметил, что левая рука Хэ Сюаня вывернута под неправильным углом.       — Хэ-сюн! — воскликнул он, подскочив на ноги. — Как долго ты собирался об этом молчать?       — Будь добр так не орать, — недовольно отозвался Хэ Сюань. — Это ерунда. Разберусь позже.       Сказав это, он отвернулся и начал бросать в море плоские камни, которые забавно прыгали по воде. Костяные рыбы и вовсе скрылись из виду, опасаясь попасть под горячую руку. Проследив за одним из камней, Ши Цинсюань поморщился.       — Если не ошибаюсь, это просто вывих, — предположил Мин И. — Но самому вправить руку будет непросто.       Хэ Сюань не ответил, а камень ускакал на несколько чжанов дальше остальных.       Мин И вздохнул, коротко перегнувшись с Цинсюанем.       — Неужели так сложно просто попросить о помощи?       — А я нуждаюсь в твоей помощи? — Хэ Сюань с плеском выбросил последний камень и поднял взгляд на Повелителя Земли. — Возомнил, что вправе давать мне советы? Не стоит прыгать выше своей головы, господин Мин. Твои познания об этом мире просто ничтожны. Не говоря уже о том, что ты всё ещё понятия не имеешь, как быть богом.       — Я хотя бы имею понятие, как быть человеком. — Мин И безо всякого выражения поднялся и отряхнул одежду от песка. — Верни мне лопату.       Хэ Сюань швырнул духовное оружие на песок к ногам Повелителя Земли.       — Мин И, вы что, собираетесь в Небесную Столицу? — догадался Ши Цинсюань, который до сих пор только слушал, но никак не вмешивался в разговор.       — Верно. Где я могу нарисовать поле сжатия? — обратился он к Хэ Сюаню. — Не пожелаешь сказать, так и знай: я буду чертить заклинание на каждой из дверей в твоём дворце. Может, что и выйдет.       — Налево, как пройдёшь главный зал. Дверь в самом конце коридора.       Мин И закинул на плечо лопату и развернулся, намереваясь уйти, но Ши Цинсюань окликнул его:       — Я вас проведу.       Он понял, что прозвучало глупо — Ши Цинсюань и сам был едва знаком с устройством дворца.       — Нет нужды, господин Повелитель Ветров. — Мин И улыбнулся через плечо. — Надеюсь не заблудиться в паре поворотов.       Мин И побрёл ко дворцу, и глядя ему вслед с каким-то гнетущим чувством, Ши Цинсюань лишь покачал головой.       — Так нельзя. Ты намеренно задел его.       Хэ Сюань не ответил; он неотрывно смотрел то ли на костёр, то ли на морскую гладь. Лицо его выглядело напряжённым и сосредоточенным, а рука до сих пор сжимала то самое маньтоу.       — Ладно, — вздохнул Цинсюань и обошёл Хэ Сюаня сзади, — давай хотя бы с рукой твоей разберёмся.       Дождавшись, пока Хэ Сюань сядет ровно, он осторожно развернул руку ладонью вперёд, а после резко потянул вниз.       Когда послышался хруст и плечо встало на место, Хэ Сюань едва слышно произнёс «спасибо», что было для него довольно нехарактерно, а после вновь опустился на землю у догорающего костра.       Ши Цинсюаню это показалось странным, и он присел поблизости, наблюдая за тем краем глаза.       — Ты дыру во мне сейчас прожжёшь.       — Ха-ха, не думал, что это так заметно, — нервно посмеялся он и, постучав сложенным веером по ладони, спросил: — Так… ты скажешь, что сейчас произошло?       — А сам не понимаешь?       — Нет. Я правда не понимаю, почему ты так взъелся на Мин И. Не только сейчас, я и раньше замечал что-то пренебрежительное в твоём к нему отношении…       Хэ Сюань вздохнул и опустил голову.       — Потому что он видит меня насквозь. Это раздражает.       — О… — Ши Цинсюань даже не нашёл, что ответить на подобное откровение.       — Раздражает и то, что он оказался достаточно силён, чтобы отпустить обиду. Я был уверен: рано или поздно он что-то предпримет, но Мин И, кажется, и правда не собирается до этого опускаться. Реши он мне отомстить, было бы проще. — Он всё смотрел на зажатую в руке паровую булочку.       Всё это было довольно неожиданно. Ши Цинсюань опасался вставить неверное замечание; поднятая Хэ Сюанем тема, очевидно, была очень личной, и то, что он заговорил об этом, многого стоило. Глядя на его лицо, освещаемое тёплыми отсветами костра, Ши Цинсюань видел очень уставшего и запутавшегося в собственных убеждениях человека. И что-то в этой картине заставляло сердце сжиматься от желания хоть чем-то помочь.       Не зная, как выразить это словами, Цинсюань подсел ближе и, осторожно коснувшись предплечья Хэ Сюаня, обнял его со спины. Тот словно окаменел и долгое время совершенно не шевелился. Ши Цинсюань не знал, какой будет реакция, поэтому отдавал себе отчёт в том, что ходит по очень тонкой грани.       Прижавшись щекой к чужой спине, он произнёс:       — Вы разные люди, Хэ Сюань. И ни один из вас не превосходит другого. Нет ничего предосудительного в том, что на определённые обстоятельства ты реагировал иначе. Да, Мин И, скорее всего, не стал бы демоном, чтобы отомстить тебе. Но это не делает тебя слабее или мелочней. — Он произнёс это на одном дыхании и на время замолчал, чтобы отдышаться.       — Дело не только в этом. И не в Мин И. Какое-то время я наблюдал со стороны за вашей беседой. За тем, как легко вам удавалось говорить о самых разных вещах. И я… в толк взять не могу, как ты вообще выносишь моё общество. — Хэ Сюань усмехнулся и его спина под щекой Цинсюаня слабо вздрогнула. — Даже сейчас… — Он коснулся тыльной стороны ладони Ши Цинсюаня. — Зачем ты это делаешь?       — Ну, — он нервно усмехнулся, — люди порой так делают, когда хотят кого-то поддержать.       — Ты знаешь, я не об этом.       — Нет, не знаю. Я не умею читать чужие мысли, Хэ Сюань, — отчего-то разозлился Ши Цинсюань. — Твои в особенности.       Он разжал руки и, обойдя Хэ Сюаня, присел прямо напротив.       — Скажу начистоту: ты ведёшь себя очень странно ещё с тех пор, как нашёл меня под Небесной Столицей. Не то чтобы прежде я понимал тебя от и до, но теперь…       Хэ Сюань нахмурился:       — Что не так?       Цинсюань перебросил с ладони на ладонь обкатанный камешек. Он и сам не знал, как сформулировать вопрос.       — Между нами многовато недомолвок, ты не считаешь?       Хэ Сюань не ответил, только приподнял бровь, ожидая продолжения. Означало ли это согласие? Ши Цинсюань очень многое готов был списать на собственное воображение, если бы не произошедший накануне случай.       — Мне показалось, что я чем-то обидел тебя. Это так?       — Ты слишком много думаешь, — небрежно отмахнулся тот. На удивление, это была вовсе не злость, а скорее растерянность.       — Ты тоже, — легко улыбнулся Цинсюань. — Но я хотя бы предпочитаю озвучивать свои мысли.       Хэ Сюань повёл плечами и вовсе перевёл взгляд то ли на догорающий костёр, то ли на морскую гладь. Это никуда не годилось.       — Ладно. Раз ты молчишь, я спрошу прямо: для чего ты отдал мне свой прах?       Ши Цинсюань очень надеялся подойти к этому вопросу осторожно и уж точно не спрашивать в лоб, но вариантов не осталось. Задав его, он ощутил жгучее желание провалиться сквозь землю.       — Он мне ни к чему, — произнёс тот, не поворачивая головы. Только голос прозвучал напряжённее.       — Допустим. Почему не выбросил в море? Почему не отдал кому-то ещё?       — Вариантов больше не было.       — Черт возьми! — выругался Цинсюань, чем наконец-то привлёк внимание Хэ Сюаня. — Если ты не ответишь на мой вопрос, то я сейчас же верну прах тебе! Я уже говорил, что мне не нужно чужое! И «вариантов больше не было» звучит просто отвратительно, чтобы ты знал!       — Я обратно не приму, — спокойно ответил Хэ Сюань. — Сказал же, делай с ним что угодно.       — Чудно. — Цинсюань резко поднялся с песка; ничего делать с прахом он, конечно же, не собирался, но этот разговор отнял последние силы. — Откуда я могу переместиться?       — Ниоткуда. Ты будешь здесь, пока всё не закончится.       Ши Цинсюань рассмеялся.       — Удержишь меня силой?       — Если понадобится.       — Что же, можешь начинать. Я иду искать зал для перемещения.       С этими словами он, не оборачиваясь, пошёл ко дворцу, смутно помня, куда именно отправился Мин И. Едва распахнулась дверь, за ней оказался Хэ Сюань, стоявший с совершенно невозмутимым видом.       — У тебя разве остались духовные силы?       — Нет. — Ши Цинсюань скрестил на груди руки. — Но ты не имеешь права меня тут удерживать.       Хэ Сюань долго молчал, а после протянул ладонь:       — Дай руку.       Цинсюань настороженно протянул ладонь, никак не ожидая, что тот просто коснётся его запястья и передаст духовных сил.       — На все четыре стороны. — Хэ Сюань любезно указал на дверь. Подобный жест доброй воли выглядел откровенно сомнительно; Ши Цинсюань нахмурился и даже не подумал сдвигаться с места. — Опять что-то не так?       — Как бы сказать… Ха-ха, учитывая мои отношения с заклятием сжатия…       Лицо Хэ Сюаня стало поистине выразительным:       — Уж не предлагаешь ты мне рисовать тебе сжатие тысячи ли?       — Не предлагаю, но было бы здорово. Да брось, я не виноват, что долгое время не нуждался в этом навыке, потому что…       — Потому что за тебя это делал я?       Ши Цинсюань смутился и неловко пожал плечами.       — Ладно, дай сюда. — Хэ Сюань небрежно вырвал из его руки киноварь и присел у двери. Он уже занёс руку, чтобы начать чертить заклятие, как вдруг обернулся: — Место назначения?       Вот тут-то Ши Цинсюаня и осенило: он же понятия не имел, куда желал отправиться! Называть первое пришедшее на ум направление было еще глупее, чем не называть его вовсе. Помолчав какое-то время, он вздохнул и уселся прямо у двери.       — Я не знаю. — Ситуация становилась всё более абсурдной и неловкой, чем прежде. Он скосил взгляд на всё ещё смотрящего в его сторону Хэ Сюаня и негромко произнёс: — Извини.       Хэ Сюань лишь пожал плечами и, положив киноварь на пол, присел рядом. На удивление, он, похоже, не был раздражен столь глупой выходкой и снова вернулся в своё меланхолическое состояние.       — На самом деле… я не имел права требовать от тебя чего-либо. И вести себя так, как будто это ты должен мне, а не наоборот. Нет, дослушай. — Ши Цинсюань вскинул ладонь, потому что Хэ Сюань, кажется, хотел возразить. — Я должен тебе и готов возвратить долг, если ты только скажешь как. Но это, — он указал на прах, — я не могу и не хочу принимать подобную вещь, просто потому что «тебе больше некому его отдать».       — А по какой причине ты бы принял его?       Даже краем глаза Ши Цинсюань видел, как внимательно Хэ Сюань смотрит в его сторону и ожидает ответа.       — Мы могли бы начать этот разговор с того, с чего бы тебе вообще расставаться с чем-то настолько важным. — Цинсюань раскрыл сложенный в руках веер и принялся разглядывать и без того известный ему рисунок. — Я и прежде слышал, что в мире демонов существует подобный обычай. Но это же… не тот случай, верно?       — Верно, — помедлив, глухо подтвердил Хэ Сюань.       Ши Цинсюань натянуто улыбнулся. В попытках распутать всё это они ещё больше погрязли в непонимании.       — И ты извини меня. Я не должен был обременять тебя подобным. Ты не виноват в том, что я до сих пор не знаю, как смириться с твоей смертностью и собственным бессмертием. Я разберусь с этим сам. — Хэ Сюань, не поворачивая головы, протянул руку. Ши Цинсюань неотрывно уставился на протянутую ладонь, пытаясь переварить услышанное. — Отдай мне прах. Скоро всё закончится, и наши пути разойдутся. Поэтому я попрошу тебя просто сделать вид, что всего этого не было, хорошо?       — Нет, не хорошо! — воскликнул Цинсюань с искренним возмущением. — Что ты вообще за человек такой, чтобы просить о подобном?!       — Я не человек.       — Да была бы разница, — отмахнулся он. — Я хочу знать, что ты только что имел в виду. Это не пустяк, о котором можно просто взять и забыть, как ты просишь! Хэ Сюань, — он крепко сжал протянутую ладонь, — я всё ещё твой лучший друг. И если тебе есть что мне сказать, я хотел бы это услышать.       Рука Хэ Сюаня дрогнула, но осталась на месте. Он долго молчал, а взгляд его был направлен строго перед собой.       — Я думал, что ты умрёшь там, под Небесной Столицей, — произнёс Хэ Сюань; его рука под пальцами Цинсюаня сжалась так сильно, что тот невольно ойкнул. — Я был почти уверен, что этот твой идиотский поступок станет последним, и ты окажешься мёртв, когда я открою гроб. И всё бы повторилось.       — Повторилось?       Хэ Сюань покачал головой.       — Смерть тех, кто мне дорог. За сотни лет я уверился, что ничего подобного уже не произойдёт. Хотя бы по той причине, что мне совершенно нечего терять. Но ты… с тобой что-то вечно выходило не так.       Ши Цинсюань открыл было рот, чтобы ответить, но так и застыл с глупейшим выражением лица.       — Я отдал тебе прах не потому, что больше некому было отдать, а потому, что я не отдал бы его никому другому.       — Зачем же такие крайности? — странно усмехнулся Цинсюань. — Не хотелось бы, чтобы твоё существование зависело от моей везучести, которая ха-ха… последнее время слегка подводит.       — Да. В этом и дело. С твоей смертью я хотел бы уйти сам.       Повисла звенящая тишина. Ши Цинсюаня словно окатило ледяной водой; он уставился на зажатую в его пальцах бледную ладонь.       — Ты… сейчас серьёзно? — Цинсюань поднял голову, чтобы поймать взгляд Хэ Сюаня, но тот намеренно его избегал. — Посмотри на меня.       Хэ Сюань наконец повернулся.       — Да, серьёзно, — произнёс он с лёгким раздражением.       — Ну… В том, что я теперь человек, нет ничего страшного. Все мы изначально были людьми. Люди живут и умирают, это естественно. Как и то, что ты успел привязаться ко мне за всё это время. Я тоже к тебе привязался.       Хэ Сюань криво усмехнулся, но промолчал. Он перевернул руку Цинсюаня и вгляделся в мелкие линии на ладони. Взгляд его при этом сделался совершенно нечитаемым и тёмным, точно море в ночи.       — Помню, в детстве гадательница предсказала мне долголетие. — Губы Хэ Сюаня искривились в подобие усмешки. — Довольно близко к правде.       Цинсюань фыркнул себе под нос, но тут же затих: всё-таки смеяться над подобным было недопустимо.       — А когда я был маленьким, один предсказатель поведал, что меня ждёт благоприятная судьба, если родители послушаются его указаний. Но они не послушались, ха-ха… И тогда всего через несколько дней уже другой предсказатель произнёс «Не видать ему хорошего начала, не видать хорошего конца». — Он поднял голову и встретился с внимательным взглядом Хэ Сюаня. — Но ты это и так знаешь, верно?       — Верно. Первая фраза Пустослова. Бессмысленная, как и всё, что он говорил.       Хэ Сюань опустил взгляд и продолжил задумчиво вычерчивать линии на его ладони. Ши Цинсюань слегка двинул рукой, и их пальцы как-то сами по себе переплелись. Не то чтобы раньше Ши Цинсюань не брал Мин И под руку, будучи в женском обличье, не засыпал на его плече. Он вообще, если вспомнить, всё время проявлял тактильность, но именно это прикосновение ощутилось иначе. Ши Цинсюаню на ум вдруг пришла мысль, что оно мало похоже на дружеское. К щекам подступило тепло, а в голову одна за другой полезли ещё более странные мысли: если вдуматься, то за все годы поведение Цинсюаня характеризовалось «дружеским» лишь с его собственной стороны. Могли ли окружающие расценить это иначе? Мог ли расценить иначе сам Хэ Сюань? Да и было ли что расценивать?       Ши Цинсюань вздрогнул от резкого звука, не сразу догадавшись, что Хэ Сюань только что щёлкнул пальцами перед его лицом.       — Что это с тобой? — спросил тот недоверчиво; оказывается, он уже успел высвободить руку и теперь насмешливо смотрел на Цинсюаня.       — Да так, просто задумался, — пробормотал он себе под нос и отвернулся. Хэ Сюань отвлёк его внимание очень вовремя: в памяти как раз начинала всплывать сцена, как в один из праздников Середины осени они с Мин И гуляли в мире смертных. Цинсюань в тот вечер много пил и много болтал, а вечно угрюмый Повелитель Земли лишь слушал. Они сидели на высоком холме с прекрасным видом на город и опоясывающую его реку, гремели фейерверки. Яркие огни немного расплывались перед глазами, и в один момент, повернув голову, Ши Цинсюань отчего-то счёл привлекательной идею потянуться вперёд и поцеловать Мин И то ли в щёку, то ли в уголок губ. Он помнил только то, как застыло и без того неподвижное лицо, как расширились глаза… и больше ничего, потому что ему вдруг стало страшно и он решил притвориться бесповоротно пьяным.       Больше подобное не повторялось.       Цинсюань снова задумался и не заметил, как Хэ Сюань приложил два сложенных пальца к виску, а после процедив сквозь зубы «чертов ублюдок», резко поднялся на ноги.       Ши Цинсюань тут же оживился и вскочив на затёкшие ноги, направился следом. Он впервые за долгое время вспомнил о больной ноге, потому что при каждом шаге та простреливала острой болью. Хэ Сюань остановился у открытого окна, но Цинсюаню не удалось разглядеть ничего, кроме неспокойной морской глади. Какое-то время они молча стояли у окна, как вдруг землю и, казалось, даже сами небеса сотрясло мощным толчком. Костяные драконы выплыли на поверхность и, взволнованные, унеслись прочь.       — Хэ-сюн, что происходит?       — Хуа Чэн происходит, что же ещё, — пренебрежительно заметил тот. — Скоро увидишь.       — Кстати… что с ним случилось в Тунлу?       — Ничего. Белое бедствие мог управлять горой, поэтому в один момент он просто вышвырнул Собирателя цветов из Тунлу. У него оставалось не так много сил, поэтому он не смог переместиться туда снова.       — А… — Ши Цинсюань скосил взгляд на руку Хэ Сюаня. — Как всё же вышло, что ты повредил свою руку?       — Да тут… особо нечего рассказывать, — произнёс Хэ Сюань так, как будто ему было стыдно говорить об этом. — Если вкратце, то мы с Собирателем цветов придумали план. Я вернулся во дворец Мингуана, где меня держали под стражей.       — Что? Пэй Мин держал тебя под стражей? — Цинсюань скривился, чем вызвал усмешку у Хэ Сюаня.       — Недолго. Кстати об этом: ты знал, насколько сильно генерал Пэй обеспокоен твоим благополучием? — Странная усмешка всё никак не исчезала с его губ, поэтому Цинсюань тут же уловил сарказм.       — Это ещё с чего?       — Не знаю. Но он почти запретил мне общаться с тобой.       — А ты что же? — Лицо Ши Цинсюаня невольно вытянулось; он и помыслить не мог, что Пэй Мин станет заниматься подобной чушью.       — Взвешиваю плюсы и минусы. Минусов, к слову, пока не нашёл.       Ши Цинсюань шутливо подтолкнул того в плечо:       — Какая неблагодарность, Хэ-сюн!       Небо вспыхнуло ярким светом, как будто его медленно поглощало яростное пламя. Хэ Сюань спокойно, как будто ничего необычного не происходило, продолжил:       — Мы расставили ловушки по всему залу и дождались, пока придёт Цзюнь У. После попытались его схватить, но… как видишь, не вышло. Он немного разозлился.       — «Немного разозлился»? — уточнил Цинсюань и кивнул в сторону пламенного неба. — Вы что, идиоты? Я же просил тебя не вступать с ним в открытую борьбу!       — А я просил тебя не искать его высочество в Тунлу, — будто между прочим заметил тот. — Послушал ли ты меня?       — Все до сих пор же находятся в Небесной Столице! — проигнорировал Ши Цинсюань. — Там же мой…       — Там его высочество и Собиратель Цветов. — отмахнулся Хэ Сюань. — Впрочем, они не придумали ничего лучше, чем привести эту дрянь в мои владения.       Вскоре огонь перекинулся на море, а обломки каменных глыб стали долетать чуть ли не до самого дворца. Когда огня стало так много, что его жар раскалил даже воздух, в небе засияла печать сжатия, раскрывшая огромную червоточину, и то, что осталось от Небесной Столицы, просто исчезло. Приложив пальцы к виску, Хэ Сюань долгое время не шевелился, а после, скорбно вздохнув, произнёс:       — Он направился к императорской столице.       — Мы должны пойти туда! Можем воспользоваться сжатием и прийти раньше других небожителей.       Хэ Сюань покачал головой:       — Эти бестолочи из огня никак вылезти не могут. Какое уж им перемещение до столицы? И ты останешься здесь.       Произнеся это, он направился к двери и начал рисовать поле сжатия.       — Не останусь я здесь! — воскликнул Ши Цинсюань. — Дай мне немного духовных сил, и я буду полезен!       — Ты человек, — вздохнул тот. — Будь добр оставаться полезным на расстоянии.       — Может, ты запамятовал, но я тоже умею сражаться. И защищать людей умею. Я не такой слабый, как вы все думаете.       — Я не считаю тебя слабым. Я считаю тебя смертным.       — Мы ведь уже говорили на эту тему.       — Мы говорили о твоей метафорической смерти в почетной старости, а не о глупом самопожертвовании! — повысил тон Хэ Сюань; закончив поле сжатия, он выпрямился и загородил собой дверь.       — Вот что. — Ши Цинсюань шагнул ближе и упрямо произнёс: — я попаду туда, с твоей помощью или без неё. Множество веков я жил чужой судьбой, Хэ Сюань. Позволь мне жить своей собственной, какой бы она ни была.       На лице Хэ Сюаня застыло странное выражение: после этой фразы он не мог отказать. И Ши Цинсюань это прекрасно знал.       — От меня ни на шаг. — Он взял Ши Цинсюаня за руку и распахнул дверь, за которой простиралась кромешная темнота.