Взаимовыгодная сделка

— Допекли парня, — пробормотал водитель, наблюдая, как Гречкин с кем-то цапается на крыльце. — И не говори, Вадим. И не говори. Что такое нужно было ему сказать, чтобы вывести из себя за время от аудитории до выхода? — Гебер все-таки нашла окно, чтобы лично забрать Кирилла с экзамена. — Мне вмешаться? — Погоди. Может словами обойдутся. Но будь готов на всякий случай. Верный помощник только кивнул. За десять лет на этом месте он привык не задавать лишних вопросов, зачастую понимая детали задания по интонации и мимике женщины. Хотя, положа руку на сердце, мог сказать, что Ирина и сама прекрасно справлялась, имел удовольствие наблюдать, как она «беседует» с попытавшимся прогнуть ее под себя сопляком. С тех пор на попытки получить через ее постель какие-то блага по жизни смотрел со скепсисом, да и женщину в ней предпочитал не замечать, во избежание. Начальник, как известно, существо бесполое. А за нарушение субординации можно и вылететь. Вот и появляющихся вокруг нее парней всех мастей он уже видел на сквозь. Молодняк Гебер таскала в постель охотно, как полагал Вадим — предпочитая ветер в голове и темперамент непомерному самомнению ровесников. Хотя между собой персонал иногда и шутил, что она просто ведьма и питается их энергией, поэтому и выглядит моложе своих лет. Гречкин его не напрягал. Не давал повода начать присматриваться детальнее, не наглел, не доставлял проблем. Пока что, но мужчина искренне надеялся, что и в дальнейшем у шефа из-за него неприятностей не будет. Иначе мальчишке придется несладко. — Что случилось? — Ирина повернулась к рухнувшему на сиденье парню, кивая Вадиму и отгораживаясь от него. — Старые терки, не важно, — он взлохматил волосы, приводя их в еще больший беспорядок. — Кирилл, мне — важно, если у тебя проблемы — можешь рассказать мне, — она накрыла его ладонь своей, переплетая пальцы. — Ничего серьезного, правда. Он наконец-то повернулся к ней. Гебер со вздохом отложила в сторону папку, которую держала во второй руке, и скользнула пальцами вверх по шее, переходя на лицо, обвела контур подбородка, задевая губы. Парень тяжело сглотнул, шумно вздыхая. — Мне перестать? Если тебе не нравится — скажи. Я не буду давить, мне уже давно не интересно добиваться своего «грубой силой». — Продолжай, — выдохнул он, потянувшись к ней раньше, чем договорил. Ирина на поцелуй ответила, ощущая, как парень постепенно расслабляется, из движений уходит напряженная, нервная дерганность, а плечи, по которым она скользила уже обеими руками, перестают походить на камень. Аккуратно отстранилась, рассматривая Гречкина. Тот под взглядом стушевался, пылающие кончики ушей выдавали с головой. — В машине неудобно, — хмыкнула она, показывая след от подлокотника, отпечатавшегося на коже. Телефон завибрировал, не дав ей сказать еще что-то. — Да, Август, дорогой, каким ветром! Рада тебя слышать, кузен. Кирилл хмурится, пытаясь разобрать речь, но даже язык определить не может. Что-то похожее на немецкий, но он не уверен. Но от дружелюбного, явно дружелюбного, щебета внутри начинает ворочаться что-то недовольное. Гебер замечает выражение его лица, на миг прикрывает глаза, показывая, мол, еще немного, и, отвлекшись вновь на собеседника, опускает ладонь на ногу парня, рассеяно поглаживая. Гречкин вздыхает, слишком громко для салона машины, в котором речь позвонившего незнакомца можно различить так четко, будто он присутствует здесь и сейчас. Ирина смотри прямо на него, по губам отчетливо читается слово «Тихо». Кирилл еще немного мрачнеет, но Гебер с проказливо горящими глазами, не отрываясь от переговоров, скользит по нему ладонью выше, задевая пах. Парень от неожиданность едва успевает зажать себе рот, чтобы собеседник Ирины его не услышал. Женщина улыбается, но заботливой мягкости в этой улыбке уже нет, только азарт демона-искусителя. Разговор подходит к концу. — Не думала, что ты будешь меня к моим родственникам ревновать, — облегчение на его лице видимо без особых усилий. — А теперь обговорим пару правил, мой хороший. — Я так понимаю, полная тишина во время телефонных звонков — это первое из них? — Умница. Но не только во время них: не пойми неправильно, я люблю шумных мальчиков, — до него с мгновенной задержкой доходит, что именно она имеет в виду под шумными, - но в машине, кабинете или иных местах кроме спальни — тишина. Если я не оговорю отдельно. Соответственно, ты не мелькаешь рядом с рабочими моментами, незачем тебе туда лезть. Не хватаешь меня за руки — это строго, понял? — она дождалась кивка. — И учти, поцарапаешь птичку — накажу. — И все? — На первое время хватит, остальные моменты оговорим отдельно. По мере возникновения прецедентов. В остальном я тебя не ограничиваю, но это не значит, что у моей доброты нет пределов. Все ясно, мой хороший? Кирилл еще раз кивнул, показывая, что услышал. Про «птичку» — тоже. Машину свою Гебер любила, так что все сотрудники рядом с ней даже дышали через раз, зная слабость своей работодательницы. Гречкин же нутром ощущал, что новый этап в жизни запомнится ему надолго.