Наука о слепой любви

«Тепло… Темно и… Больно, Адски больно! Я не чувствую собственного тела, всё как-будто онемело, будто моё тело и не принадлежит мне. Невозможно пошевелиться, сколько бы я не старался. Стоп, а где я вообще нахожусь? Что со мной происходит? Чёрт, мысли совсем путаются!!Ничего не могу вспомнить… совсем ничего. В голове будто каша какая-то, ничего не понимаю. А хотя нет, что-то помню. Школа… и те парни. Чего же они хотели… Нет! Нет! Нет! Нет! НЕТ!» В разных уголках его сознания начали всплывать мимолётные представления и последние воспоминания произошедшего. Асагири постепенно начал вспоминать то, что с ним произошло. Он вспомнил этот ужасный школьный день, когда впервые пришёл в школу после обследования. И конечно вспомнил не менее ужасный грязный переулок, через который он пытался скрыться от своих обидчиков. Те альфы... они безусловно внушали ужас, позволяли почувствовать чувство животного страха. Ну конечно! Людой нормальный человек испугается, если к нему пристанут три амбала и начнут издеваться. Отбиться от таких индивидуумов довольно сложно даже имея при себе любое не очень большое оружие, если у тебя нет достаточной силы духа, опыта и базовых знаний самообороны. А таким как Ген ещё сложнее, ведь постоять за себя им намного сложнее. Парень совсем не отличался крепким телосложением и тем более не владел оружием или навыками борьбы. А отсутствие зрения лишь дополняет этот прекрасный список его недостатков. В каком-то смысле Асагири даже понимал, что это происшествие нельзя было предотвратить. Но даже так, даже если принять этот факт! Почему общество не обращает внимание на такие случаи? Это ведь далеко не редкость, когда принижают слабых и не похожих на всех остальных. Почему тогда ему никто не помог? Не вмешался? Было страшно угодить в такую же передрягу? А ему было как страшно... Этот вечер определённо принёс Гену самые сильные эмоции в его жизни.

***

Омега резко открыл глаза и набрал полные и лёгкие воздуха, машинально пошевелив всем телом и тут же поморщившись от невыносимой боли, которая чувствовалась буквально везде. Он не мог нормально поднять даже палец, боль сразу отдавалась во всей руке и приносила слишком много дискомфорта, поэтому Ген сразу бросил бессмысленные попытки встать и стал пытаться понять, где находится. «Итак, что-то мягкое и тёплое подо мной, да и наверху лежит что-то увесистое, значит точно кровать. Довольно широкая, уж точно не свалиться, да и одеяло довольно увесистое. С моим состоянием я точно отсюда не выберусь. А пахнет… фу, очень терпкий запах антисептика и таблеток, аж нос закладывает. Сразу понятно, стерильные условия. Где-то в стороне слышаться приглушённые голоса каких-то незнакомых мне людей. Все они куда-то торопятся, суетятся, постоянно выкрикивают что-то. Монотонный пищащий звук сбоку, совсем рядом, вероятно от какого-то прибора. Похоже что-то острое воткнуто в правую руку. Руки, ноги, живот: почти всё тело стягивало что-то плотное и сухое, вероятно пластыри и бинты. Сомнений нет, я нахожусь в больнице.» Было тихо, видимо других пациентов в его палате не было. Ну, это было к даже к лучшему сейчас. Гену совсем не хотелось, чтобы кто-то был здесь. Ему сейчас и без постороннего вмешательства очень плохо. И не сколько физически, сколько душевно. Сейчас он не будет выслушивать какие-то бесполезные, по его мнению, сочувствующие Коментарии и советы, не хочет слышать эти печальные голоса его близких. Он не собирается натягивать красивую улыбку, делая вид, что всё в порядке. У него просто нет сил на всё это сейчас. Ему вполне хватало ежедневных побоев и издёвок в школе, ему хватило огромной и долгой апатии и многих других проблем после того, как он узнал, что всю жизнь рос никчёмным омегой, которых так ненавидели в, казалось бы, современном и лояльном ко многому обществе. Ему с головой хватало проблем с учёбой и поиском будущего места работы. А сейчас… А что сейчас? Собственные догадки, красочно рисующие произошедшее событие в голове, пугали их хозяина, заставляли бросаться тело в крупную нервную дрожь. Сейчас молодой парень пытался собраться с мыслями и отбросить все страшные догадки. «Ведь есть же вероятность, что всё закончилось простым избиением, как всегда! Да, конечно, они просто избили сильней, чем обычно вот и всё! Ха-ха, а я тут придумываю себе невесть что. Они просто поиздевались как всегда. Они же просто не могли сделать ничего хуже, да? Не могли же? Не могли ведь…скажите что не могли, пожалуйста...» Приложив огромные усилия и достаточно много времени, у него всё-таки получилось немного приподняться над койкой. Руки дрожали, словно в припадке, однако пытались выполнять свою изначальную функцию — удерживать корпус тела от падения. Однако резкая жгучая боль в спине, перешедшая в конечности, оборвала все попытки на дальнейшее развитие действий и заставила тело болезненно свернуться и безвольной куклой упасть обратно на матрас, застеленный белой простынёй. Изо рта вырвался хриплый болезненный стон, оповещающий, что организм сейчас совершенно не готов даже к самым маленьким нагрузкам. Поняв, что ему не суждено сегодня и в ближайшие дни самостоятельно слезть с койки, Асагири перестал двигаться и попытался сосредоточить мысли на чём-нибудь постороннем. Как раз во время в нескольких метрах от парня послышалось негромкое копошение и какие-то непонятные шорохи. Видимо в палату вошёл человек. Ген предположил, что это врач и оказался абсолютно прав. Это стало понятно по запаху самых разных средств, с которыми он, видимо, взаимодействовал недавно. А ещё по звукам его походки. Она была какой-то уставшей и шаркающей подошвами туфель, такой подходящей для человека, который целыми днями сидит за столом и разбирает бумаги или лечит таких же больных как сам омега. Вошедший доктор, увидев что Ген находится в сознании, быстро подошёл к нему и удобней завернул больного в постель, после чего проверил все показатели на мониторе рядом и капельницу, и только потом начал говорить. В голосе слышалась строгость: — Молодой человек. Я вижу вы пытались двигаться. Сразу вас предупрежу, вам ни в коем случае нельзя вставать, иначе раны могут открыться, а в этом случае появятся осложнения и вас надо будет перевести в реанимационное отделение. Сейчас ваше тело полостью истощено и не готово даже к малейшим нагрузкам. Вашему телу нужен покой, если вы хотите прийти в форму как можно быстрее, — ругал непутёвого пациента врач. — А к-как я здесь ок-казался? КХА КХА! — после сказанного Ген разразился в сильном кашле, болезненно сдавившим горло. Видимо голос окончательно сел, ещё и пить неимоверно хотелось. Говорить было сложно. Видимо он ещё и сорвал голос после всего этого. — Итак, позвольте мне ввести вас в курс дела. В день происшествия к нам поступил анонимный вызов. Судя по услышанному нами, какой-то прохожий увидел вас в момент пребывания в невменяемом состоянии. Мы тут же приехали по адресу, который он назвал и госпитализировали вас с разрешения ваших родителей, однако они прибудут к вам чуть позже. Позвольте я оглашу вам наше заключение, согласованное со следователем полиции, что расследует ваше дело: 1 ноября этого года в 18:49 вечера гражданин Асагири Ген подвергся жестокому избиению с последующим изнасилованием. Насильниками предположительно являются три молодых человека, по вторичному полу альфы. Учащиеся той же школы, в которой учится пострадавший на втором курсе. Нанесены множественные гематомы и синяки по всему телу средней и тяжёлой степени. Открытые раны, нанесённые острыми предметами в области живота и конечностей. Генитальные повреждения. Сотрясение мозга средней тяжести, сопровождающееся повреждением коры головного мозга. Разрыв анального отверстия и прямой кишки соответственно, — наконец он закончил читать анализы и снова посмотрел на пациента, в ожидании ответа. А Ген не мог и слова в ответ вымолвить. Рот в шоке распахнулся, пальцы рук крупно задрожали, а изо рта доносились жалкие пародии на речь и непонятные бормотания. Всё повторялся в мыслях этот длинный текст. «Он изнасилован». Он всё вспомнил. Каждую секунду этого кошмара. В мыслях всплывали те ужасные ощущения, страх и отвращение к тем животным, а ещё к самому себе. «ЗА ЧТО?! Почему люди так жестоки ко мне?! Что я им сделал?!» По щекам стремительно покатились слёзы. Тело не переставало трястись ни на секунду, запуская своеобразный таймер где-то глубоко в груди. Ещё буквально пару мгновений будет предостаточно для взрыва где-то внутри. Ещё пару мгновений хватит, чтобы потерять весь здравый смысл и бездумно броситься крушить всё вокруг, пытаясь побороть нахлынувшее отчаяние и безысходность. — Сейчас вы находитесь в государственной общественной больнице. Вы пробыли без сознания почти две недели. На данный момент вашей жизни ничего не будет угрожать, если вы будете строго соблюдать наши указания. Мы сделали все необходимые анализы и могу вас уверить, что никакие венерические заболевания вы не подхватили. Однако у меня есть не очень хорошие новости для вас, — он как-то грустно осмотрел Асагири и, выдержав небольшую паузу, стал дождаться готовности услышать всё. — К-какие? — Ген уже не мог понять, что может быть ещё хуже. Ему и так сломали жизнь. Асагири Ген был обычным школьником, ещё совсем ребёнком, со своими мечтами и планами на жизнь. И всего три человека смогли разрушить всё. Абсолютно всё… — Вы беременны… Срок очень ранний, две недели, поэтому было сложно обнаружить плод, но всё же он присутствует. Судя по всему отцом ребёнка является насильник… Пожалуйста, хорошо обдумайте все дальнейшие действия и сообщите мне ваше решение позже. Я позвоню вашим родителям и скажу, что вы пришли в себя, ожидайте их в скором времени. Прошу прощения, я вынужден удалиться. Мне правда очень жаль… — с этими словами врач покинул помещение, оставив Асагири наедине с собой и со своими мыслями. Ген потерял дар речи. Он считал всё это просто плохим сном, который всё никак не может закончиться. Он сам ещё ребёнок! Как можно иметь дитя в таком возрасте?! Как отреагируют родители? Что теперь с ним будет? Так много вопросов возникло в голове, и каждый пугал омегу всё сильнее, ну а ответов он видимо так и не дождётся. Он не мог поверить в действительность, был просто не в состоянии принять эту горькую правду. Он хотел закрыться ото всех, просто перестать существовать. Один и тот же вопрос проносился в голове «за что?..» Ген не хотел так жить. Он не хотел так страдать. Он мечтал встретить свою любовь, с которой он проведёт всю свою жизнь. Он представлял, как их любящая семья гуляет вместе, а у ног бегает их маленький сынишка или дочурка, желанный, любимый. И они счастливы вместе. Любят друг друга… Видимо судьба не готовила для него хорошей жизни. Не хотела, чтобы Ген когда-либо был счастлив… Асагири лежал неподвижно, глаза были прикрыты. Не хотелось совсем ничего, разве что сдохнуть. Дверь в палату неожиданно распахнулась. Она должна была издать громкий звук, однако Ген словно находился в прострации и почти ничего не слышал, ничего не ощущал. В палату влетела плачущая мать омеги. Она крепко обнимала сына, извинялась и говорила что обязательно поможет, что они справятся. Но Ген её попросту не слушал, просто не мог услышать ни слова. Он был слишком потрясён всем происходящим. Он хотел умереть…

*Пару недель спустя*

Асагири выписали из больницы. Физически он был полностью здоров, на нём больше не было ни одной царапинки. Родители не разрешили ему делать аборт, сказав что если он так поступит, не сможет больше иметь детей. «А какая вообще теперь разница? Вы серьёзно думаете, что у меня будет муж? Дети? Вы точно издеваетесь. У меня даже друзей никогда не было, а после случившегося ко мне вообще не приблизятся. Я просто умру в одиночестве, так и не узнав, что такое настоящее счастье». Все эти навязчивые мысли разбивали и без того хрупкое сердце мальчика на ещё более мелкие кусочки, просто топтали его, превращая в пыль, которую нельзя склеить обратно. Ему казалось, что это и есть конец пути. Ведь хуже уже просто не может быть. Он приехал домой и заперся в своей комнате. На все расспросы родителей о его самочувствии он ответил, что хочет отдохнуть и попросил чтобы ему мешали. Он спешно зашёл в комнату, тихонько закрыв за собой дверь. Облокотившись на неё же спиной, он медленно осел на пол, больше не в силах удерживать себя на ногах, и прижал колени к груди. Начинающаяся истерика уже давала о себе знать. Участилось дыхание. Рот медленно открылся и судорожно начал хватать воздух, но тут же был зажат двумя ладонями. Ни кому нельзя было слышать его сейчас. Было бы не удивительно если слёзы не пойдут. Он уже выплакал всё что можно. И правда, слёз не было. Были лишь сдавленные крики, всхлипы и стоны. Ген изо всех сил пытался их сдержать, но так становилось только хуже.

***

Он почти ничего не ел и не пил. Он просто лежал. Сил не было совершенно ни на что, как и желания хоть что-то делать. Ежедневные слёзы, собственное угнетение, истерика, всегда заглушающаяся подушкой, уже вошли в привычку. Родители больше не видели его лучезарной улыбки, которую парень им дарил каждый день, давая понять, что он ещё не сдался и готов идти дальше даже со всеми его проблемами. Омега впал в глубочайшую депрессию, полностью перестал ходить в школу. Он очень исхудал, его кожа приобрела болезненный серый цвет. Можно было буквально посчитать каждую косточку рёбер или детально рассмотреть руку, кожа на которой казалась совсем прозрачной. Больше никто не видел прошлого Асагири Гена. Из-за беременности, которая протекала очень сложно из-за такой «заботы» о себе, его постоянно тошнило и он часто терял сознание. Однако самого Гена видимо такое состояние совсем не пугало. В один из таких дней Ген просто стоял в ванной. Находясь под холодным душем, он размышлял, как смог докатиться до такого состояния? Ему было больно. Нет, не физически. Морально. Он не мог отмыться от этой грязи, постоянно вспоминался тот роковой день. Он до крови тёр жёсткой мочалкой живот и ноги, пытаясь смыть с себя этот позор, порочность, чужие прикосновения и каждый раз бессильно бросал предмет гигиены куда-то в сторону, понимая, что не может избавиться от этого. В один из таких моментов рука парня неосознанно потянулась к лезвию от отцовской бритвы, что всегда лежало на раковине. В этот момент Ген мало что соображал. Опомнился он только тогда, когда на теле обнаружилось несколько глубоких порезов. Красная жидкость медленно стекала по пальцам в раковину. В этот момент Асагири неожиданно почувствовал облегчение, в котором нуждался сейчас, как в чём-то жизненно важном. Придя в сознание до конца, омега достал с полки аптечку и кое как забинтовал повреждённую руку, тут же пряча тело под несколькими слоями одежды. Он никому не расскажет об этом. Ведь он уже привык держать всю свою боль в себе. Спустя какое-то время Ген начал ходить в школу. Уже полюбившееся ему лезвие от бритвы стало его постоянным спутником туда, постоянно лежало в кармане фиолетового хаори, и уже неоднократно использовалось его владельцем. От одноклассников он узнал, что насильников привлекли к уголовной ответственности и посадили на несколько лет, но ему от этого лучше не стало. Он ждал, пока в этом мире произойдёт хоть что-нибудь, что сможет избавить его от всех этих мучений.

***

Это был обычный выходной, такой же бессмысленный как и все остальные. Ген просто занимался своими обычными делами, как вдруг вдалеке расслышал оглушительный взрыв. Последнее, что почувствовал омега — невозможность двигаться. Настал тот день, когда всё человечество обратилось в камень. «Наконец-то…» лишь это было единственным, о чём подумал он и заснул на долгие тысячелетия.