money is the reason for our exist.

Честно не знаю сколько я просидела в том подвале, я потерялась во времени ещё с прошлой ночи. Будучи человеком, которому легче посчитать сколько он не сидит в телефоне, было трудно выжить. Уже практически вторые сутки без связи и особой коммуникацией с людьми были пыткой. У меня в жизни такого не было, все свои 22 года я жила в любви и благополучии, первый секс был по любви, в прекрасной обстановке, а последний видимо будет ровно наоборот. Все касания Гречкина, как клеймо по всему телу, до ужаса хотелось смыть с себя все вместе с кожей. С такими мыслями я просидела в подвале, пока туда не зашёл Кирилл. — Выходи и иди в душ. — Я быстро поднялась и вышла, снова яркий свет, глаза привыкли к темноте, чееерт. У нас с Кириллом было практически одинаковая постановка дома, наши родители хорошо общались и до нашего рождения, даже детские были выполнены одинаково, но в разных цветах, думаю знал бы мой отец, что сделал мой "друг", он бы выдавил ему глаза, а почки повесил в гостиной, так и хочется сделать мне сейчас. Я зашла в гостевую ванну, взгляд упал на розовую бритву. — Нет, ты не сделаешь этого, ты в жизни не изуродуешь своё тело шрамами, нет. — Бурчала я себе под нос. В упор не глядя на элемент гигиены, я залезла в ванну, включив душ я села в ванну и прижала колени груди. Горячие слезы контрастом лились по лицу, а прохладная вода тут же их смывала, глаза порядком щипало. Ну неужели меня никто не спасёт? Блять, вот бы Серёжа додумался хотя бы отследить меня по телефону, если Гречкин не выключил его. А если я останусь тут навсегда? Просыпаться так каждый день, каждый день. Каждый. Мать его. День. Руки затряслись, дыхание сбилось, в голове зациклилось "каждый день" — Нет, нет, пожалуйста, нет. — Руки растирали глаза так, что появлялись узоры. Дыхание лишь ускорилось, его не хватало или было слишком много, голова начала кружиться, все понемногу начало темнеть, я в бреду схватилась за бритву и прислонила к руке. — Я лучше умру, чем буду жить вот так. — Я без разбора резала, резала и резала, резала по порезам, я уже не чувствовала боли, была только злость. Злость на саму себя, что не думала вовремя головой, но кто же знал, что так будет? Когда на руке не осталось живого места, взгляд упал на ручейки крови, которые тут же сливались, я протянула руку, чтобы смыть кровь с руки, но в голову ударила резкая боль. — Ай! Блять! — Глухой плач не было слышно из-за воды, но эта ванна навсегда запомнит мое состояние. Гречкина насторожило мое долгое отсутствие. — Выходи быстрее или ты там померла уже? — Кажется Кирилл вспомнил про бритву, оставленную на подоконнике и начал колотить сильнее. — Открой, блять, немедленно! Я выломаю эту блядскую дверь, слышишь?! — Мне ничего не оставалось, кроме как открыть, он влетел в ванну и схватил мое запястье. — Ссс. — Я зашипела от боли. — Это что такое? Думаешь мне нужна изрезанная кукла? — Он схватил меня за порезы и что было силы сжал. — ОТПУСТИ, ПОЖАЛУЙСТА, БЛЯТЬ. — Правая рука сжимала край ванны. Кирилл нагнулся ко мне. — Ещё раз я увижу, что ты так сделала, я отрежу тебе руку, клянусь. Тебе не идут шрамы, да и ебать как-то мерзко, зная, что ты занимаешься такими вещами. — Он с отвращением отбросил мою руку и вышел из ванны. Я свесила ее так, что кровь капала на белый ковёр, сама легла на край ванны и смотрела в пустоту. Пора выходить, не просижу же я тут всю ночь, хотя была бы очень не против. Я накинула то, в чем ходила весь день и вышла из ванны. С руки все ещё капала кровь, следом за мной шла алая дорожка и капель. Заходя в комнату мне в лицо полетела пачка бинтов и пластырей. — Исправь это недоразумение на руке, видеть не хочу. Служанка на первом стол накрывает. — Та-ак, ну хоть инфекцию не занесу. — Извините, помогите пожалуйста руку перебинтовать. — На меня глянула милая бабушка, так напоминавшая мою родную. Ее брови выгнулись в сожалении, когда она увидела, что с моей рукой. — Он тебя тут держит, да? — Вы можете мне как-то помочь? — Мы разговаривали почти шепотом, дабы никто не услышал. — Я вызвала сегодня полицию, он откупился от обыска, прости. — Вы сделали все, что могли. — С туго перебинтованной рукой я поплелась в комнату Кирилла. — Дай мне трусы, я хожу без них уже стуки, это как минимум не гигиенично. — Кирилл не отрываясь от телефона опять кинул мне комплект белья. — Блять, ты можешь просто подать! — Не смей так со мной разговаривать. — А ни то что? Убьешь меня? Да я только этого и жду! — Да ты что? — Кирилл потянул меня за больную руку на кровать и снова сел сверху. — Опять привяжешь и выебешь? Уже не работает. — Кое-что лучше. — Он схватил меня за горло, да кого черта всем так нравится меня душить?! Коленями он прижимал мои руки к кровати, я никак не могла выбраться, особенно при данных обстоятельствах, я так надеялась, что он припугнёт и отпустит, но отпустил он, когда я уже начинала биться в конвульсиях. — Надеюсь больше мыслей о смерти не возникнет. — Это все, что я слышала в обмороке. По ощущениям прошло часов пять с отключки, но когда я проснулась была середина ночи, значит прошло часа полтора. Я заметила свой телефон и уже радовалась, но радость закончилась, когда включила его. Экран разбит, матрица полетела. Сука, второй телефон за месяц, ну что за хуйня. Телефон полетел на кровать, где недавно лежала я. Я осторожно вышла из комнаты Кирилла и пошла в излюбленную ванну, там я просидела до утра, пока Гречкин не начал искать меня, ну, удачи мне прожить до завтра.