клуб неудачников

      Моно вышел из школы на залитое горячим солнцем крыльцо, вдыхая полной грудью летний жаркий воздух с запахом расцветших цветов дикой яблони и белых роз, растущих ровно подстриженными кустами по бокам дороги во дворе школы. Моно всё-таки решил снять бумажный пакет с головы, позволяя лёгкому ветру скользнуть по разгоряченному лицу, и он в блаженстве прикрыл глаза, когда приятный холодок прошёлся по мокрому от пота лбу и гулял в его лохматых волосах, охлаждая голову после десяти минут стресса, нервов и волнения.       Подойдя к краю крыльца и прислонившись спиной об мраморную колонну, Моно достал из кармана портфеля свой побитый жизнью смартфон с разбитым в нескольких местах экраном. Он помнил наказ матери: позвонить ей после беседы с директрисой, чтобы рассказать, как всё прошло, и получить в свой адрес несколько подбадривающих слов из родных уст.       Еле разглядев в потрескавшемся экране, который отражал в себе солнечный свет, подходящий номер, Моно тыкнул на него большим пальцем и поднёс к уху. Из динамика сотового звонко раздались два протяжных гудка, а после короткий щелчок, и гудки сменились на ласковый женский голос:       – Да, сынок?       – Привет, мам, – ответил Моно, по заводскому шуму на фоне догадываясь, что та находится ещё на работе. – Я уже поговорил с мисс Найтмер.       – Ну? Как всё прошло? – взволнованно спросила мать.       – Всё хорошо, – с улыбкой ответил Моно. – Мисс Найтмер сказала, что у меня есть все шансы учиться у неё.       – Я в этом нисколько не сомневалась, – мама по-доброму усмехнулась. – Ты же у меня большая умница, не даром же тебя мистер Диккенс нахваливал.       – Это да, но мисс Найтмер сказала, что мне нужно сдавать экзамены в августе, чтобы меня приняли.       – Ох, даже так, – женщина глубоко вздохнула. – Мне придётся тебе книги искать для подготовки, я так понимаю, да?       – Нет, мам, на этот счёт можешь не переживать, – поспешил успокоить её Моно. – Всё необходимое мне выдали в библиотеке, так что теперь всё лето буду готовиться.       – Ну и слава богу, – с облегчении произнесла мать, но потом заметно забеспокоилась: – Неужели всё лето? Разве оно этого стоит, Моно? Все детки отдыхать будут, а ты у меня за учебниками дома сидеть. Издевательство какое-то.       – Да ладно тебе, ни так уж всё и плохо, тем более я сам на это пошёл, – сказал Моно. – Я от этого ничего не потеряю: ты ведь сама знаешь, что мне на каникулах вечно заняться нечем, а так, глядишь, делом займусь.       – Дело твоё, дорогой, – очередной вздох последовал по ту сторону трубки. – Ты точно хочешь в эту школу поступать? Тебя в этой-то так обижают, а в той я не знаю, что с тобой будет.       – Всё будет хорошо мам, не волнуйся, – утешающе произнёс Моно. – Пускай обо мне говорят, что хотят, я привык к этому, да и школа сама по себе хорошая: мисс Найтмер хоть и строгая, но хорошая женщина, и библиотека мне там нравится – есть, где проводить все перемены.       Моно невзначай оглянулся в сторону двери школы, рядом с которой висела чёрная табличка с выгравированными на ней белыми буквами “The Nightmare School”. Солнце мягко водило по смольной глянцевой поверхности, играясь бликами, резвыми искрами и слепя блеском глаза Моно. Сколько всего хорошего о ней говорил мистер Диккенс, даже в памяти до сих пор осталась та пламенная речь директора, когда Моно находился у него в кабинете где-то в конце мая:       “Для тебя откроются все возможности, если ты пойдёшь учиться туда, Моно. Ты очень способный ребёнок, тебе нужно двигаться дальше, а в моей школе ты только будешь топтаться на месте. Ведь тебе известно, что в школе Найтмер учатся только самые одарённые дети, поэтому она для тебя – самый подходящий вариант, и тебе суждено там учиться, мистер Сэлмон”.       – Ну как знаешь. Главное помни, что ты всегда можешь передумать. – устало произнесла мама, отвлекая сына от его мыслей. – Ты уже дома?       – Нет, я только что из школы вышел, сейчас пойду домой.       – Ох, хорошо, если что, обед в холодильнике.       – А ты сегодня опять допоздна, да?       – К сожалению, да, милый, и у меня ещё ночная смена сегодня.       – Понятно… – Моно разочарованно опустил веки. – Ладно, мам, я пойду, не буду мешать.       – Давай, удачи тебе, сынок. Верь, у тебя всё обязательно получится.       Мама сбросила трубку, а Моно не спеша пошагал к выходу из территории школы с трепетным чувством теплоты от добрых маминых слов, стуча подошвами изношенных чёрных кед по белым мраморным плитам и еле выдерживая портфель с книгами на одном плече. Чувствуя, как об бедро ему бьётся гранит науки в твёрдых обложках, Моно мысленно перенёсся в ту самую библиотеку: очень обширное место с высоченными стеллажами, куча разнообразных старинных и новых книг, родной запах книжной пыли и приятная прохлада с глубокой тишиной. Он не соврал матери, что ему понравилась библиотека, и что он будет там точно проводить все перемены в полном одиночестве.       Однако одним существенным минусом являлась сама библиотекарша. Миссис Морган была довольно пожилой женщиной, о чём свидетельствовала небольшая проседь на тёмных волосах. Моно немного поёжился, когда вспомнил её отстранённый взгляд, который отражал настоящее презрение, направленный в сторону Моно.       “Значит, хочешь учиться у нас, да? – с интересом спросила миссис Морган. – Что ж, понаблюдаю я за тем, как ты сдашь экзамены. Даже удивительно, что наша многоуважаемая мисс Найтмер осмелилась дать шанс такому дряхлому подростку, как ты”.       Честно, не очень приятные слова. А если ещё вспомнить, как миссис Морган посмотрела на его пакет на голове и заметно усмехнулась, Моно вообще стало не по себе и как-то неловко. Что ж, он и не надеялся произвести сразу хорошее впечатление. Моно понимал, что чужой симпатии или банального уважения он ни от кого не дождётся, кроме от своей матери и няни.       Уже выйдя через ворота на асфальтированную дорогу Главной улицы, Моно отправился по знакомому пути в сторону Пэйл-парка, огибая шумный перекрёсток. Туда-сюда слонялись машины, звенели двери магазинов одежды и продуктовых, и в воздухе стоял аппетитный запах выпечки из небольшой забегаловки.       Моно голодно посмотрела на витрины, где располагались различные пирожные и торты, сглатывая слюну от манящего аромата свежеиспечённого хлеба. Он, как и любой подросток, не поколебался бы зайти туда и купить пару пончиков с ванильной глазурью с мешочком любимых мятных леденцов, но пустота в карманах точно давала знать, что от лакомства ему придётся отказаться.       На самом деле Моно уже привык, что покупать различные сладости просто так он не может. В семье-то едва хватает на нормальную еду и одежду, что уж говорить про какие-то мятные леденцы. Моно отлично понимал их нынешнее положение в семье, от того многого не требовал и довольствовался тем, что ему дают. Его мама с рождения воспитывает сама, так как отец бросил их сразу же, едва Моно успел появиться на свет.       С пяти лет Моно видел, как мама знатно устаёт на двух работах, приходит поздно ночью на еле державшихся ногах, спит дай бог хотя бы пару часов, а потом уходит до рассвета на ночную смену. Всё это время с ним сидела няня – их соседка, у которой сердце кровью обливалось при виде его одинокой матери с годовалым мальчиком на руках. С тех пор она им помогала, сидела с Моно, пока мама была занята, и отдавала ему вещички и игрушки, принадлежавшие когда-то её сыну, который уже давно вырос и, вроде как, жил теперь в другом городе.       В общем, жизнь у них была несладка, однако сам Моно несильно жаловался. Если в детстве ребёнок обычно капризничал, требовал от родителей всяких развлечений, игр и вкусных сладостей, то Моно всё безоговорочно понимал. Большими любопытными глазёнками он таращился на полностью вымотанную мать, когда она приходила с работы и слабыми руками снимала с ног ботинки, обнимал её, стоило той поцеловать его в лобик или щёчки, понимающе кивал на отказы ему что-то покупать по вине малого количества денег.       Самое главное, что рос он в любви. Несмотря ни на что, мама его любила, лелеяла, старалась дать максимум заботы, только чтобы сын не чувствовал себя ненужным и жалкой обузой.       Именно поэтому Моно будет всё лето в поте лица учить весь материал для сдачи экзаменов. Он представлял, как его мать безумно возгордится им: её сын, совершенно невзрачный мальчишка в поношенных обносках какого-то неизвестного ему парня, будет учиться в такой престижной школе. И ради этого Моно готов потратить всё лето на зубрёжку, дабы все поняли, что он не такой простак. Пускай многие сомневаются в нём, посмеются над его попытками и надеждами, Моно всем им утрёт нос и покажет, что это отнюдь не он тут неудачник по жизни.       Зелёный сквер Пэйл-парка, пленённый блеклыми тенями от густых деревьев: Моно любил это место, в свободное время не упускал хотя бы разок пройтись по плиточной дороге и насладиться пятиминутной прохладой в такой летний зной. Здесь рождаются новые мысли, этими самыми тенями проникают в голову и ветром гудят в ушах.       Совсем скоро начнётся новая жизнь, буквально через три месяца, только приложить максимум усилий…

***

      Поздний август медленными шажками охватывал весь Пэйлон¹. Стояла изнуряющая жара, как будто лето проливает последние свои горячие соки перед тем, как настанут холодные дни рыжей осени и белоснежной зимы. Некоторые пожелтевшие листики клёна уже ложились на землю внутри жилого участка, огороженного деревянным забором, и по ясному небу в сторону юга летел первый клин уток, который с криками отправлялся зимовать в тёплые края.       Моно сидел у себя в комнате за столом, заваленным учебниками и тетрадями. Окно впереди было открыто нараспашку, дабы слабый ветер хоть как-то охлаждал загружённую формулами и терминами голову. Лучи заходящего солнца падали на раскрытые тетради, освещая исписанные торопливым почерком темно-синей ручкой строки, и знатно прогревали и так душный воздух, заставляя капельки пота стекать по вискам, шее и спине.       Моно неожиданно откинул от себя погрызенную ручку, которой активно выписывал понятия из справочника, и тяжко выдохнул, рукой стряхивая капли пота с прилипших ко лбу волос. Уставшими глазами он уставился на задний двор, через москитную сетку наблюдая, как на крыше самодельного пиратского форда развевался порванный флаг Весёлого Роджера.       Пиратский форд – его маленькое пристанище, построенное ещё прошлыми хозяевами этого дома. Туда он приходил по ночам, когда мама уходила на ночную смену или крепко спала у себя в спальне, взбирался на хлипкую крышу и смотрел на тёмно-синее небо с россыпью звёзд, удобно сидя под шорох Весёлого Роджера на самом краю и болтая босыми ногами в холодном ночном воздухе.       Помимо этого, Моно слушал уличные звуки полу спящего города: гудки ночных поездов с дальней железной дороги и стук их колёс по уходящим в неизвестную даль рельсам, рычание мотора поздних машин, вой кораблей и вопли чаек из порта и лай собак с соседних дворов. На центральной части города всегда загорались огни, особенно на высокой башне, которую видно из любых окраин города.       Моно любил ночное время, ибо именно тогда он мог спокойно выйти на улицу и сидеть наедине с собой и тёмным небосводом, где сверкали яркие звёзды и сияла белая луна. Моно вспоминал, как ему перед сном мама рассказывала сказку, когда ей всё-таки удавалось немного посидеть с сыном, чтобы уложить спать. Сказка про звёзды, вселенную, Небесную Гармонию и созвездия: как небесные маленькие красавицы, которых так трудно достичь, разделились на маленькие группки-созвездия, чтобы помогать заблудившимся морякам и путникам найти дорогу домой. От того Моно всегда представлял, как на хвосте Малой Медведицы стояла Полярная звезда – самая главная из небесных красавиц, а её подруга Мицар находилась на хвосте Большой Медведицы. И они все дружат, разговаривают, размышляют о высоком и красоте вселенной, следя параллельно с этим за людьми на земле.²       Скрип двери в комнату отвлёк Моно от его очередного наплыва мыслей, и он рефлекторно обернулся на звук, прислонившись локтем об спинку стула. На пороге стояла его няня – зрелая женщина лет тридцати с светло-каштановыми волосами, собранные в низкий хвост, и подносом в руках, на котором стояли два хрустальных стакана с лимонадом.        – Не мешаю? – с улыбкой спросила няня.       – Нет, тётя Сюзи, всё хорошо, – ответил Моно и повернулся обратно к своим тетрадям.       Тётя Сюзи тихонько подошла к рабочему столу Моно и, аккуратно отодвинув башню из трёх книжек в сторону, поставила поднос рядом.       – Так, давай-ка отвлекись на пару минут от своих рукописей и попей лимонада, а то тепловой удар получишь ведь, – настоятельно сказала няня, вытерев махровым кухонным полотенцем лоб Моно от пота.       – Ладно-ладно, как скажешь, – пробурчал Моно, фыркая, когда полотенце прошлось по его лицу, и покорно взял стакан с лимонадом.       Три глотка прохладительного напитка отозвались приятным сладким холодком в районе груди, что змейкой скользнул через пищевод в желудок. Газы чуть щипали язык и горло, но это нисколько не причиняло дискомфорт, только отдавалось острым ощущением в нос. Отстранив стакан от губ, Моно выдохнул в блаженстве, наслаждаясь сладковато-кислым вкусом лимона и рассматривая два прозрачных кубика льда, которые купались в яркой жёлтой жидкости и искрились в лучах августовского солнца.       – Завтра уже экзамены, верно ведь? – спросила няня, тоже глотнув лимонада из своего стакана.       – Да, – кивнул Моно.       Снова посмотрев в окно, он в очередной раз втянул жаркий воздух лета, ощущая в нём уже нотки аромата прелых осенних листьев и терпкий запах липы на мокром асфальте после небольшого дождя. Такое сочетание осеннего запаха с летним привкусом сладкого лимонада оседало непонятным чувством чего-то утерянного и недосказанного, как будто ушло что-то очень важное, а упустить это совсем не хотелось, только жажда удержать и приковать к себе навсегда, чтобы оно больше никуда не посмело уйти. Словно близкие люди уезжают на поезде, улетают на самолёте или уплывают на кораблях и беззаботно с улыбкой машут до тех пор, пока не скроются за линию горизонта. А ты стоишь на порту, пароме или в аэропорту и смотришь на то, как они уходят из твоей жизни навсегда, оставляя тебя наедине с внутренней опустошённостью и потерянностью.       – Видать, волнуешься немного? – вновь спросила Сюзи.       – Есть немного, – поежившись, признался Моно.       – Понимаю тебя, – няня поставила на половину осушённый стакан на стол. – Но, думаю, тебе не о чем переживать – ты так усердно учился всё лето, вряд ли твои старания уйдут коту под хвост.       – Надеюсь, – в полголоса произнёс Моно и отпил ещё немного лимонада. – Если мисс Найтмер меня не примет, то я не знаю, что буду делать дальше.       – Примут, даже не сомневайся в этом, – няня легонько стукнула Моно по его кончику носа указательным пальцем. – Такого ученика с руками оторвут, они просто не знают пока, на что ты способен на самом деле.       Моно легко улыбнулся от подбадривающих слов няни. Её энергия, казалось, передавалась всем окружающим, стоящим рядом не менее в десяти метрах. Именно благодаря её позитиву Моно находил много чего хорошего вокруг себя и научился отрываться по-своему даже без наличия денег в кармане.       – Ладно, малыш, не буду тебе мешать, занимайся, – Сюзи взяла поднос и пошагала к выходу из комнаты.       – Тётя Сюзи, а мама сегодня опять допоздна, да? – спросил Моно, положив подбородок на сложенные на спинке стула руки.       – Да, к сожалению, – горько скривила губы няня и закрыла дверь за собой.       Оставшись в одиночестве, Моно с грустью повернулся к столу и взял откинутую ручку обратно, продолжая активно записывать всё самое необходимое.       Завтра уже всё решится: либо начнётся новая жизнь, как первая страницы новой, недавно вышедшей книги, либо эту страницу зверски вырвут, и старая жизнь продолжится вновь.