Как обдурить Молчалина, или Чацкий всегда здесь

К довольно богатому дому петербургского чиновника подъехала карета. Из нее вышел человек в черном пальто и направился к входу. Он вошел в дом твердым шагом, как делал это уже много раз, скинул пальто, спросил, где барышня, и узнав, что та фехтует в комнате, попросил доложить о себе. Лакей в напудренном парике открыл смежную дверь и громко произнес: - К Вам Александр Андреич Чацкий. Девушка встрепенулась и опустила шпагу. Ее учитель сделал то же самое. Чацкий вошел в комнату, на лице его была улыбка. Девушка бросила шпагу и бросилась в его объятья. Этой девушкой была Александра Москвина, единственная дочь богатого петербургского чиновника, и подруга Чацкого. Они познакомились на водах, и с тех пор вели активную, сугубо дружескую переписку. Чацкий почти всю зиму приезжал к ней в дом и имел честь быть лично знакомым с ее отцом, Федором Петровичем. С момента их первой встречи изменилось немногое. Александре исполнилось восемнадцать, и она была все также весела, бодра и жаждала нового. По совету Чацкого по возвращении в Петербург начала брать уроки фехтования и гимнастики, в чем очень преуспела. Отец-Москвин немного ворчал, но, видя сколько радости приносит дочери это, как горят ее щеки и глаза, разрешил продолжить занятия. И вот Чацкий застал ее в разгар одного из них. Девушка тоже улыбалась, ее глаза были наполнены радостью и немного заискивающе смотрели на гостя. Она не была влюблена, но очень ценила их дружбу. - Аля, ты не представляешь, сколько я должен тебе рассказать, - говорил Чацкий, прижимая девушку к себе. После объятий она сказала: - Благодарю, месье Жорж, наше занятие окончено. Француз поклонился и вышел. А она продолжила: - Чацкий, я так рада, что ты приехал. У меня для тебя тоже есть новости. Минуту. Иван, - в двери показалась голова лакея, - вели растопить самовар и принести чай ко мне в комнату. Прошу, и широким жестом она пригласила Чацкого пройти с ней. Он подал ей руку и они прошли в покои Александры. Эти комнаты были самыми светлыми в доме. В одной располагались залы для гимнастики и фехтования, в другой спальня. В центр стояла кровать, накрытая шелковым покрывалом, у одной стены расположился шкап с одеждой и зеркало, у дугой - фортериано. У одного окна стояли столик с книгами и два стула, у другого- два кресла и незаконченная вышивка. На столике уже стоял самовар и чайный прибор на двоих. Аля соорудила между кресел столик из стопки книг и поставила на него чашки. Друзья уселись в кресла, девушка поджала под себя ноги. Следующие два часа Чацкий в подробностях рассказывал о своем путешествии в Москву, о Софье и Лизе, о Молчалине и его интрижках и о том, как его выставили сумашедшим. Аля слушала, широко раскрыв глаза и иногда покачивая головой. - Ну с сумашествием она, конечно, перегнула. Как можно так низко поступить с другом детства, который еще и влюблен в тебя, и признался в этом? Нет, это ужасно, я ее не понимаю. - И представляешь, больше всего Фамусова волнует то, что скажет какая-то дамочка, - Чацкий отхлебнул чай. - Неужели вся Москва такая? - По крайней мере та, с которой я знаком. - Ужасно. И зачем тебя туда потянуло? - Воспоминания, влюбленность. Тебе не понять. - Да куда уж мне, - несколько обиженно произнесла Аля. - Прости, я не со зла. Но больше я туда ни ногой. Хотел бы поступить на службу здесь, но Петербург мало отличается от Москвы. Вверх идут только прислужники и подхалимы. Нет, - Чацкий вскочил. Аля встала. - Я найду толкового старосту, отправлю его в поместье, а сам уеду за границу. Посещу Францию, Италию, - на этих словах он вскинул руку.- Как тебе Испания? Я научусь танцевать тарантеллу и закружу тебя в этом танце. Он взял девушку за талию, и они стали кружить, изображая тарантеллу. Она смеялась. С Чацким никогда не бывало грустно или скучно. - И неужели совсем один? - спросила девушка. - Да, - лицо Чацкого стало чуть грустнее. - Не думаю, что смогу полюбить кого-то так же сильно, как ее. Хотя кто знает. - Ну же, Чацкий, не вешай нос. Ты молод, красив, отлично танцуешь, я уверена, ты будешь счастлив. А я буду ждать уроков тарантеллы. Она снова рассмеялась, и лицо друга снова стало весело. Невозможно было грустить, когда рядом с тобой стояла Аля и держала за руку. Они снова сели в кресла, и еще час Аля рассказывала все, что произошло с ней за весну - про приемы, где было скучно, про балы, где хотя бы можно было танцевать, про то, как лучше ей стало после фехтования и гимнастики, про то, как она думает заняться стрельбой, про главные сплетни и про многое другое. Чацкий откинулся на спинку кресла, с интересом слушал эти рассказы и невольно любовался красотой этой юной девушки, блеском ее глаз, улыбкой. Он был влюблен в нее лишь настолько, насколько человек не мог остаться равнодушным к радости жизни этого создания. - И теперь главная новость. Папа сказал, что Фамусов пригласил нас погостить, и первое время мы будем в Москве, а затем поедем к ним в поместье. Право я даже не знаю как теперь реагировать на эту новость, но раньше я была непротив. Лицо Чацкого омрачнилось. - Прошу, не расстраивайся. Я не могу отказаться от этого. Но у меня есть идея и небольшая просьба к тебе. Чацкий поднял глаза, полные скептики и равнодушия. - Я смогу отомстить Молчалину, а заодно и повеселюсь. Притворюсь наивной дурочкой, он скорее всего поведется, а дальше красиво выставлю его дурачком. Обещаю писать тебе каждую неделю. Чацкий оживился. Ему явно понравился план. - А что нужно от меня? - Спокойно, сейчас будет немного странная просьба, - с этими словами она подошла к шкапу и вынула из него рубашку. Мужскую рубашку. - Мне нужно пять рубашек наподобие этой и трое штанов наподобие этих для дачи. На меня будут смотреть косо, а вот тебе ничего не скажут. За деньги не волнуйся, скажи сколько надо. Поможешь? И она с надеждой и нежностью взглянула в его глаза. - Тогда у меня тоже будет одна просьба к тебе. Станцуй со мной вальс. Прямо сейчас. Она позвала лакея и велела спросить англичанку, преподававшую ей фортепиано. Та спустилась через пять минут и согласилась смузицировать им. Открыли дверь из залы в комнтату. Англичанка заиграла. Чацкий одной рукой нежно взял руку девушки, другую положил ей на талию. Аля положила руку ему на плечо. Они начали кружиться в вальсе. Если бы это был бал, из признали бы самой красивой парой Петербурга. Они подходили друг другу идеально. А их вальс был просто выше всяких похвал. Чацкий танцевал легко, Аля полностью доверилась ему, и ее изяществу удивился бы весь свет. И впервые за долгое время в глазах Александра появилась нежность, не та, с которой смотрят на ребенка, но та, с которой смотрят на любимую девушку. И в эту секунду он пожелал, чтобы этот момент длился вечность. Вальс закончился. Они поклонились друг другу, поблагодарили англичанку, Чацкий забрал рубашку и брюки, поблагодарил за встречу и обещал приехать еще. Он просто боялся выдать, как часто стало стучать его сердце при виде Али.