Любовь-это всего лишь гормоны

"Настоящую любовь можно узнать по тому, насколько от нее человек становится лучше, и еще по тому… насколько от нее в душе светлеет."

      Мотыльки…Как они олицетворяют людей. Достаточно распространённое и банальное сравнение, но как оно подходит ничего не замечающему, летящему как тайфун и сносящему всё за собой смерчу, внутри которого всего лишь две белоснежно чистые бабочки, мечущиеся в поисках счастья, в поисках того самого тёплого жёлтого света, который должен стать их уютным домом, их крепостью, но едва успев долететь они опаляют крылья, безжалостно обжигая бархатные кончики, но всё так же продолжают биться о горячий шар света, обманчиво тёплый. Он обугливает, сжигает, превращает в пепел, тихонько злорадствуя, от того что опять смог заманить к себе две счастливые и свободные души, смог превратить их мягкие , нежные крылышки в обугленные, задеревенелые лопасти, что с противным жужжащим звуком неумолимо быстро гоняют кислород, превращая его в горячий, затхлый пропитанный ядом воздух, поднимая температуру до невыносимо высокой, окончательно превращая мотыльков в пепел, надежды в лёгкий ветерок, разносящий остатки сгоревшей души по остывшему обманчиво свежему воздуху, который продолжая заманивать огромное белое облако таких ищущих надежду и тепло белокрылых. На улице непривычно для Москвы тихо, даже лёгкий ветерок не копошится в тихих районах, природа будто уснула чего-то ожидая. Белоснежная луна тихонько выглядывала из-за облаков, которые превратились в чёрные кляксы на чёрном, как смола небе. Лишь иногда жемчужно-белый диск серебрил зеркальные окна высоток, даря им некую загадочность, что скрывалась под ярким блеском, который точно никто и никогда не узнает, конечно, кроме самой белёсой красавицы. Рядом сидящие с матерью ночи звёзды—затаились, стараясь лишний раз не мерцать, будто в их игре света и скрывается громкая тайна, что так тихо молчит.       Молчит, так же как и два человека в маленьких квартирках, что пообещали впитать в свои стены и сохранить навечно секреты хозяев, подтверждая своё молчание гробовой тишиной, которая беззвучно отталкивалась от стен, вбиваясь в уши. —Ань, ты чего такая задумчивая?—Всего за месяц Серёжа успел изучить девушку вдоль и поперёк, несмотря на то, что распознать её эмоции и настроение было почти невозможной задачей, на решение которой, потребуется немало времени и сил. Вот они сидят, смотрят фильм, смеются, целуются, кидаются попкорном, а в следующую минуту девушка взахлёб рыдает, задыхаясь, хватается за крепкую руку, прося о помощи. Эмоциональная нестабильность скорее пугала, чем раздражала, злиться было невозможно, особенно когда перед глазами сразу всплывает картинка избитой до неузнаваемости девушки, в такие моменты хотелось помочь, прижать к себе и тихо шептать на ушко, что всё будет хорошо, она справится, сильнее её никого нет, убеждая себя вместе с ней. —Ничего—Брюнетка смотря стеклянными глазами в стену, нервно заламывала пальцы на руках, явно что-то судорожно обдумывая, мечась мыслями, где-то за гранью нормального человеческого сознания, её странноватость когда-то была одной из причин буллинга в школе, девушка всегда нестандартно мыслила, не боялась своих мечт и открываться людям, хотя возможно, этот мир просто ещё не привык к таким людям, поэтому ей пришлось, что не свойственно её характеру, подстраиваться под давящее со всех сторон общество —Ань, ну я же вижу, что тебя что-то беспокоит,—Мужчина медленно подсел к брюнетке, аккуратно касаясь её руки, мягко выводя из собственноручно созданного транса и внутреннего напряжения —Хорошо. Мне мама написала

"Любить – значит жить жизнью того, кого любишь."

***

      Движения напротив перестали как-либо возобновляться, даже дыхание перестало врываться в воздух, который был заряжен до такой степени, что волоски на руках становились дыбом, а голова по крупицам рассыпалась, не выдерживая напряжения, от пульса, стучащего в висках. Перед глазами стояли картинки прошлого, медленно переползающие с одного кадра на другой, всё больше заставляя бурлить кровь в венах, что потихоньку деформировали кожу, натягивая её под давлением синих полос. —Арс…?—Родной голос вырвал из стадии эйфории, переводя на ступень выше, забирая с собой её крупинки, смешивая с восторгом и чувством нежности и любви. Любви к этому красивейшему голосу, неуклюжим, вечно норовящимся что-то разбить длиннющих конечностей, забавным кучеряшкам, в которых Арсений любил путаться взглядом, и бродить там часами,и глазам—таким кристально чистым, по-детски наивным, мятно зелёным глазам, что отдавали приятным холодком и свежестью, в которой хотелось утонуть, вот и сейчас, в этих потемневших от страха изумрудах он безвылазно тонул, не оставляя себе шанс на спасение, да и не хотелось, зачем, ведь у него есть возможность остаться там навсегда —Если только ты пообещаешь больше не раскидывать носки,—уголки губ мягко приподнялись вверх, мгновенно разряжая обстановку, заставляя человека напротив громко выдохнуть и засиять как самоцвет. Антон чуть ли не подпрыгнул от радости, подлетая к Попову, сжимая его в объятьях до хруста костей. Такой Антон нужен был Арсу, такой счастливый, светящийся, сжимающий его в кольцо рук и нежелающий никуда и никогда отпускать, тот Антон что не может насытиться поцелуями, прикосновениями, голубыми как океан глазами, вечно требующий продолжение поцелуев —Я скучал,—прошептав в губы напротив Попов снова примкнул к пухлым губам, терзая их зубами и по собственнически проникая в рот языком —Прости—на грани стона выпалил Антон, хватая брюнета за руку, и чуть ли не переходя на бег, потащил его в спальню       Кусаясь, рыча, громко причмокивая, тела с грохотом опустились на постель, срывая с друг друга одежду, не заботясь о её состоянии в дальнейшем, отрывая пуговицы, ломая молнии, выдёргивая шнурки бросали на идеально вымытый пол. —Ант…Антон подожди,—прохрипел голубоглазый оттягивая от своей шеи за волосы Антона —Что такое? Что-то не так?—Глаза в черноте которых можно было увидеть своё отражение с интересом рассматривали раскрасневшееся лицо, медленно переводя взор на горящие желанием глаза —Нет-нет, всё в порядке, я просто…Просто хочу попробовать снизу,—покраснеть ещё сильнее казалось было некуда, но по шее Арсения словно капельки акварели начали расползаться багровые пятна , медленно заползая на уши и щёки, красиво выделяя маленькие родинки, которые гипнотизировали своим количеством, медленно унося наблюдателя в другую вселенную, бесконечное путешествие       Антон нервно сглотнул, с большим трудом вытаскивая себя из транса. Заглянув в неимоверно синие, будто кто-то добавил цвета, запуская темноту и опуская завесу ночи, но не тихой безмолвной, а с бушующим ветром, огромными волнами в этом вечно тихом океане, который с грохотом разбивал себя о сушу глаза. —Ты уверен?—Голос приобрёл нотки хрипоты, опускаясь на тональность ниже, будоража сознание человека напротив, пуская мелкие мурашки по всему телу —Д-да,—во рту пересохло, глаза сами по себе закрылись, будто боялись увидеть осуждение и непонимание. Разум до сих пор сомневался в сказанном, но брюнет старательно отмахивался от навязчивых, таких не нужных сейчас мыслей       Антон резко примкнул к пересохшим губам напротив, тягуче целуя, не пытаясь углубить поцелуй, он целует уголки губ, проходясь по контуру языком, оставляет мокрый след на кончике носа, нежно целует закрытые веки, что приятно щекочут губы, соприкасаясь лбами и кончиками носов, шатен тяжело дышит,тепло улыбаясь, они ведь как пазлы одной мозаики, маленькое углубление на кончике у Арса и маленькая родинка Антона собираются в одно целое, будто он и есть тот самый ключик от этого никому не открываемого замочка. Медленно спускаясь вниз по шее, к ключицам, прикусывая выпирающие косточки, всасывая кожу, оставляя багрово-синие следы,добавляя к красной, фиолетовую акварель, Антон небрежно пятнал ею тело любимого. Руки Попова сами собой потянулись к волосам, запутывая пальцы в них, слегка оттягивая, сопровождая каждый поцелуй тихим поскуливанием. Зеленоглазый медленно, прокладывая дорожку мокрых поцелуев спустился к возбуждённым соскам, прикусывая, зализывая, целуя и довольно улыбаясь от каждого тихого стона. Рука медленно перемещалась по впалому, напряжённому животу,оставляя за собой "горящий" след, от которого приятно пекло кожу. Пальцы еле цепляя резинку боксеров слегка заползая под неё в нетерпении корябали горячую кожу, на что послышался глубокий вдох снизу и лёгкий толчок бёдрами к руке. Ухмыльнувшись Антон поймал очередной вздох губами, принимаясь хозяйничать языком во рту старшего, прерываясь на еле ощутимые покусывания нижней губы, чувствуя как инициативу пытаются перенять шатен обхватил запястья Попова медленно поднимая их вверх, одновременно спускаясь поцелуями по животу ниже к паху, попутно собирая россыпь мурашек, поглощая вместе с ними каждый вдох и стон, чувствуя как тело под ним извивается в нетерпении, неконтролируемо вскидывает бёдра прося о большем. —Я буду осторожен,—целуя внутреннюю сторону бедра, Антон всё ближе приближался к изнывающему органу,—ты готов? —Да-а-а,—еле выдавив из себя звук более менее не похожий на стон, Арсений закатил глаза чувствуя мокрые следы от губ, которые медленно приближались к паху, с каждой секундой все меньше оставляя шансов нормально мыслить и обдумывать слова, приближая к обрыву ведущему в омут неконтролируемых чувств, слова с трудом связывались в понятные для нормальной человеческой речи, перед глазами всё плывёт, руки обвивают тонкую талию стараясь вжиматься в тёплое тело, желая сплестись с ним и никогда не отпускать, забыть что окружающий мир существует, замереть, остановить так быстро идущее время, которое позабыло, что людям в такие моменты его безумно не хватает       Аккуратно хватая край боксеров Антон принялся медленно стягивать их с красивых подкачанных ног. Арсений вжался лицом в подушку услышав как член с пошлым звуком приземляется на живот как только был освобождён от последнего предмета одежды. Грудная клетка ходила ходуном от частого прерывистого дыхания и бьющего по ней сердца, которое будто пыталось выбраться из оков, навсегда отдавать Антону, с просьбой чтобы его сохранили и защитили, и ненароком не разбили, но младшему достаточно было увидеть Арсения, чтобы понять что кричит его сердце. —Т-ш-ш, Арсюш, всё хорошо, успокойся,—прислонившись лбом ко лбу брюнета, Шастун сам попытался успокоить захлёстывающую и уносящую в небытие волну чувств,—посмотри на меня,—Арсений медленно открыл глаза тут же встречаясь с почти чёрным устремлённым на него взором, медленно утопая в тихой темноте, которая нарушалась лишь громким дыханием. Брюнет медленно кивнул, давая понять что шторм не так уж страшен резко почувствовал холод, уходящего тела, которое меньше чем через минуту вернулось обратно       Матрас продавился под тяжестью тела, такого тёплого, родного, со своим особенным запахом, кожей,глазами, волосами, всё вместе это сводило с ума, и всё это Арсений каждый раз жадно поглощал взглядом, пытаясь насытиться, сохранить, впечатать под веко, чтобы каждый раз моргая видеть эту невыносимо прекрасную картинку, этот мультик в жизни, который сейчас показывается лишь для него, и никто, никогда его не увидит, это будет их что-то общее, что-то только для близких, родных       Руки заскользили по телу, с каждой секундой разогревая его, поднимая температуру выше нормы, лёгкое касание подушечек пальцев выдавливали из груди неконтролируемые стоны, заставляли тянуться к ним моля продолжить, забрать себе всё тело и остаться с ними навсегда, там в тепле, уюте, нежности, любви, тонуть в этом всём с тихой счастливой улыбкой, что так красиво искрится на лице. Мягкие касания губ, что плавили как свечу изнывающее тело, оставляли еле заметные ожоги, в ожидании когда же загорится всё тело       Почувствовав невесомый поцелуй на ягодице, брюнет сжал простынь в кулак, пытаясь справиться с диким удовольствием, выместить на белой ткани все эмоции. Он терялся в том, что чувствовал, столько нежных касаний вводили в транс, не давали сконцентрироваться на одном ощущении, тёплые руки ощущались везде, вкус губ оставался лёгким привкусом, а тяжёлое дыхание напрочь выбивало все мысли, оставляя в голове лишь белый шум. —Родной, расслабься, и говори со мной, если скажешь остановиться—я остановлюсь, только не молчи, хорошо?—целуя голубоглазого за ушком, Антон отстранился заглядывая в антрацитовые глаза, которые наполнялись горячими слезами, не сдерживаясь скатились по лучистым морщинкам, касаясь висков, утопая в коротких волосах       Забота и нежность Антона отзывались в самом укромном и тёмном уголке сердца, куда ещё никто и никогда не добирался, а сейчас там горит тёплый жёлтый свет, он смог, он зажёг его и что-то подсказывает, что теперь он там никогда не потухнет —Угу,—утвердительно качнув головой, Попов прикрыл глаза, чувствуя как солёные дорожки сцеловывают, впитывают в губы все чувства,незамедлительно поглощая их,слышит улыбку, такую тёплую, приятную, любимую —Перевернись, пожалуйста,—слова бархатом осели в голове, Арсений лишь спустя минуту понял, что его попросили сделать, незамедлительно выполняя просьбу       Почувствовав лёгкий холодок, брюнет облегчённо выдохнул, ему это было нужно, это хоть как-то собрало его из желеобразного состояния, он настолько потерялся в ощущениях, что даже не почувствовал как один палец сменился двумя, а затем тремя. Антон сам был готов заскулить от одного лишь вида Попова, что с громким стоном выгибается, насаживается на пальцы, мнёт простынь, кусает губы и почти кричит "ещё". Вынимая пальцы, и слушая недовольный стон, шатен навис над сжавшимся в предвкушении любимым.       Перевернув Арса обратно, после того, как он попросил его об этом уже третий раз, Антон оставил на губах еле уловимый поцелуй, касаясь большим пальцем губ, медленно обводя контур. Погрузив головку, младший не сдержав громкий стон от почти болезненной узости, нервно мазнул языком по губам, пытаясь дать Арсу время привыкнуть, крепко сжимая переплетённые пальцы рук, чувствуя как крепкая рука сжимается в ответ. Как только Арс сам подался вперёд, самостоятельно насаживаясь, Антон толкнулся наполовину слушая недовольное шипение, потихоньку раскачивал бёдрами не входя глубже. Как только шипение начало перерастать в стоны, шатен вошёл до конца, останавливаясь на время, давая привыкнуть. Аккуратно двигаясь Шаст громко рычал, стонал Попову на ухо, возбуждая последнего ещё больше. Вбиваясь с громкими шлепками кожа о кожу,шатен восхищался напряжённым рельефным животом, как под золотистой от тёплого света кожей перекатываются мышцы, как ресницы крепко сцепившись превращаются в один чёрный пушистый ряд, волосы поглощают свет и золотятся, а тёмная чёлка при каждом толчке всё больше сползает на лоб, на руках проступили рельефные вены красивыми полосами рисуя замысловатые рисунки, приоткрытые покусанные влажные губы выкрикивают стоны даже не пытаясь их хоть как то сдержать, а ноги плотнее прижимают к себе. —Анто-о-о-н, боже,—захлёбываясь горячим воздухом с каждым толчком Арс чувствовал подступающую волну оргазма, хватаясь за плечи Антона, проводя коротенькими ногтями по ним, оставляя алеющие полосы       Шатен сорвался на бешеный темп, спинка кровати била по стене всё чаще, Арсений стонал всё громче, а он стискивал податливую кожу шеи и плеч в зубах, пытаясь наследить как можно больше. —Арс, я скоро...Ты как..? Мне...Мне сдерживаться..? —Я тоже, можешь в меня...—На последнем слове он почувствовал как живот пачкается в горячей белёсой жидкости, а мышцы сжимают его всё сильнее, толкнувшись последний раз, Антон громко простонал, обессиленно падая на Арсения, громко дыша тому в шею —Ты классно трахаешься, теперь живи с этим,—Арсений мягко улыбнулся, копошась в мягких кучеряшках, зарываясь в них пальцами, цепляя кусочки света, перекидывая их с одного локона на другой       Приподняв голову и мазнув губами по колючему подбородку напротив, Антон с улыбкой лиса начал спускаться вниз. —Шаст, ты ч-чего?—Если было бы возможно, то глаза Попова выкатились бы и не не вернулись обратно       Шатен аккуратно коснулся языком сначала ягодицы, а затем медленно спустился к промежности, глубоко целуя, принимаясь вылизывать Арсения, упиваясь тихими стонами.       Лишь когда вылизав Попова дочиста, Антон завалился рядом, перехватывая расслабленную руку, переплетая пальцы. —Ты меня когда-нибудь с ума сведёшь,—Арс забрался под тёплую руку, прикрывая глаза, чувствуя как сонная нега, окутывает пеленой, не желая выпускать —Так, не спать, сначала в душ —Я боюсь, что не дойду, у меня так сказать, лёгкая дрожь в коленях,—брюнет довольно улыбнулся, мурлыкнув как кот зарылся лицом в подушку —Так это не проблема,—Антон выпутался из рук Попова, слезая с кровати тут же сгребая разморенное тело в объятья, поднимая и утаскивая в ванную —Ну всё, теперь точно сошёл...

"True love stories never have endings."

***

      Роковой вечер стремительно наступал, минутные стрелки часов будто ускорили свой ход. Солнце уставшее как пропитанные запахом сена и липы глаза старенького дедушки, укатывалось за горизонт, небо медленно наливалось солнечным кипяченым, потихоньку остывающим соком, цвета венозной крови. Крыши домов пылали красно-оранжевым пламенем, словно свечи аккуратно расставленные по огромному мегаполису плавились под жаром огромного светила. На город опускалась белёсая дымка тумана, который еле отрываясь своей туманной ногой от дрожащих макушек деревьев, поднимался всё выше, окрашивая землю сочно оранжевым цветом, превращая такой обычный, шумный, пыльный город в пушистое тёплое облако, маленький сказочный мирок.       Стены квартир жадно впитывали свет и тепло летнего вечера, зажигая комнаты, укладывая на стены бархатный, умиротворяющий цвет, поселяя в маленьких комнатах скромный, затаившийся в уголке уют, ласкающий душу и приятно шепчущий о покое.       В квартире Ани журчащий, как летний свежий ручеёк в знойную погоду, лился разговор с родителями, так же как и слёзы матери, вымаливающий прощение, объятья отца, крепко прижимающего к широкой груди маленькое тело, обещая оберегать его и никогда не давать в обиду, даже самому себе, и горячие солёные капли стекающие по впалым щекам девушки, расползаясь по приятно пахнущей порошком ткани рубашки отца. Это слёзы давно простившего и никогда не перестававшего любить человека. Она никогда не забудет ту боль, от которой хотелось разорвать грудную клетку и вырвать часто бьющееся сердце, только бы не ощущать забористого чувства, что держало все эти годы как ледяные оковы...Болит...До сих пор, но если вечно бегать от боли, то в какой-то момент ты просто оступишься, сорвёшься с обрыва, может просто нужно учиться...Учиться на ошибках, учится прощать и никогда не переставать любить, как это сделала она, и как научились это делать они?

      ***

      На крыше надолго поселился закат, не желая лишать людей неописуемой красоты. Облака уверенно плыли по небу, будто разрезая горящими краями красное полотно, растягиваясь точно подожженный фитиль, старательно зажигая одно облако за другим. Солнце зацепившись алыми лучами за разрезы неба, неподвижно сидело на жердочке горизонта, улыбаясь всем вокруг и наблюдая за двумя впитывающими красоту природы влюблёнными лицами, поглощающими глазами ярко малиновое свечение, упиваясь моментом, разбивая его посекундно, в надежде, что это воспоминание никогда не оставит их...Что никогда не доставит боль разлуки или расставания, оно просто будет...       Тепло сжимающего в объятьях позади стоящего тела, дарило покой и умиротворённость, ласкало душу, и грело как свеча изнутри, плавя маленький комочек любви. заставляя его растечься по всему телу, пробрать до дрожи. Теперь было спокойно, тепло, нежно, с этого места никогда не хотелось уходить, это будто маленький спокойный мирок, за которым они всё это время гнались, спотыкаясь, падая, плача, совершая ошибки, но они научились...Научились любить, так, как никто и никогда не любил...Да-а-а, многие любили, любили до дрожи, до окрыляющего чувства, они все летали, но многие просто напросто разбивались, залетев слишком высоко, не смогли справиться с высотой, испытаниями, но они...Они смогли. Да, было больно, порой невыносимо больно, но каждый раз они смело возвращались, не опасаясь ещё раз обжечься, ведь пока не обожжёшься, не поймёшь, что огонь горячий... —То-о-ош, о чём задумался?—подбородок мягко оперся о плечо. Кожа светилась бархатно тёплым, ровным золотистым оттенком, лучи касались длинных пушистых ресниц, что так старательно оберегали невероятно красивые, такие, какие вы никогда в жизни не найдёте ни у кого, они затягивают, поглощают, забирают без остатка, даря покой, и их обладатель прямо сейчас перед ним —О том, как мне повезло,—Губы тронула лёгкая улыбка, в глазах загорелась искорка, а на душе стало легко, теперь легко, он нашёл его, и ни за что не позволит себе отпустить когда-либо, он просто без него не сможет, это теперь его кислород, его свет, его жизнь...И пусть это покажется кому-то неправильным, противным, ужасным, но ему всё равно, он теперь даже под страхом смертной казни никогда не откажется от этой любви, ведь то единственное, ради чего стоит жить, именно он приносит в его жизнь краски, именно с ним, он чувствует что живёт, и кажется, Арсений явно перепутал роли когда говорил про художника и серый мир, а может, они просто те самые два художника, что так долго искали признания своего творчества у других, тех, кто не видел эту прекрасную палитру красок? —Я очень тебя люблю,—Слова патокой растеклись по телу, заставляя его приблизиться к манящим губам, медленно нежно, с большой любовью касаться их, каждый раз испытывать как ураган чувств мечется по телу, не зная куда и как себя выплеснуть...Такого у него ещё не было, раньше он чувствовал такие ураганы лишь из негативных чувств, но теперь...Теперь это что-то новое и настолько прекрасное, что он просто не представляет как с этим совладать, но он обязательно научится, ради него...       Как ради неё Серёжа неловко переговаривается с родителями, как восторженно смотрит на блестящие от алого солнца локоны, улыбку, что так ярко светится, немного заплаканные от счастья глаза, и как нервно сжимает красную бархатную коробочку у себя в кармане...Но это уже совсем другая история...       

И запомните

Красота закатов складывается не только из красок природы, она складывается из ощущений, эмоций. Восторжены вы или равнодушны, закат всё равно состоится, и если пожелаете, то он станет вашим личным...Закатом вашего солнца

"История настоящей любви никогда не кончается. "