Последний шанс все исправить

*** Бобби ушел, и Джон устало уронил голову на руки. Последнее время ему постоянно казалось, что он идет по тонкому-тонкому льду, как на одной из охот. Этот лед трещит, прогибается, и любой неверный шаг мог разбить, расколоть его на тысячи осколков. «Не наломай дров»… А он не знал, совсем не знал, что ему сказать, чтобы все исправить. Он не умел извиняться и не понимал, как собрать обратно разрушенное своими же руками. В глазах Дина не было ни намека на дружелюбие, только какая-то настороженность и отчаянная готовность настаивать на своем. И, наверное, стоило поблагодарить Сингера за то, что тот вовремя взял ситуацию под контроль и не дал снова сорваться. Только сейчас, когда он, наконец, осознал все происходящее, грызущее душу беспокойство стало отступать. Последние несколько недель выдались очень тяжелыми в эмоциональном плане. Побег Дина стал полной неожиданностью и чуть окончательно не выбил землю из-под ног, и Джон клял себя за то, что никак не может начать разговаривать с детьми, выслушивать, спрашивать мнение, а не просто раздавать приказы. Потому что тогда он ездил в аптеку за обезболом, чтобы Дин проще перенес дорогу до приюта, и объясни он это, все оказалось бы чуть проще. На самом деле, Джон совсем не ожидал, что больнее всего эта ситуация ударит по старшему сыну – раньше тот особой нежности к брату не проявлял. И старший Винчестер верил, что все рано или поздно переболит. Не переболело. И разговора с сыном он теперь всерьез боялся. С Сэмом наладить контакт казалось проще – его детская открытость, доверчивость и склонность к всепрощению сейчас играли на руку. Он думал, что не заснет ночью и отказался от предложенного Бобби дивана в гостиной, но вскоре незаметно для себя задремал, прямо сидя за столом. Но отключиться от реальности удалось ненадолго. Охотничьи навыки накрепко въелись в подсознание, и он, вдруг почти физически ощутив чье-то присутствие в кухне, моментально вскинулся, готовый защищаться. Глаза привыкли к темноте, и он разглядел Сэма, нерешительно замершего в нескольких шагах от него. - Сэм? Сэмми, что-то случилось? Тот молчал, и Джон, почти мгновенно оказавшись рядом с сыном, присел на корточки, обнял того за плечи, пытаясь понять хоть что-то по выражению лица. - Ну же, Сэмми, ты чего? - Там… Там Дину плохо, - он запнулся, коротко глянул из-под кудрявой челки, - ты… ты поможешь? - Господи, Сэм, конечно, - по Джону больно резанули страх за старшего и сомнение в голосе младшего. Но Сэм все-таки пришел к нему, а не к Бобби, значит, возможно, хоть что-то еще можно было исправить. Он мягко тряхнул сына за плечи: - Сэмми, послушай. Я… больше никогда вас не оставлю, обещаю. Я был неправ… и знай, я всегда буду вам помогать. Прости меня, ладно?.. Сэм несколько мгновений стоял неподвижно, а затем повел плечами, скидывая отцовские ладони. Джон почувствовал, как внутри все обрывается, но почти сразу шею обвили тонкие руки, и его затопило волной острой нежности и облегчения. Он бережно прижал сына к себе, поднял на руки и быстро зашагал к их комнате. *** Вообще, глупо было предполагать, что почти трехчасовая прогулка под проливным дождем осенью пройдет без последствий. Дин ненавидел болеть, но сейчас, даже с раскалывающейся головой, с довольно высокой, судя по отвратному состоянию, температурой, с ознобом, он ни о чем не жалел. Сэмми был рядом, и это стоило всего. Все это было до жути сентиментально, отвратительно по-девчоночьи, но, как оказалось, брат был важнее охоты и любых приказов. Дин пока не знал, как относиться к появлению отца – с одной стороны, он их искал и нашел, с другой – не было никаких гарантий, что ситуация не повторится снова. Но теперь все было чуть проще - он понял, за что, вернее, за кого, ему бороться, и был готов отстаивать брата до последнего. Его снова ощутимо тряхнуло ознобом, и Сэм, спавший под боком, поднял голову. - Дин? Ты чего? - Я в порядке, - выдавил Дин, заторможенно осознавая, что его едва слышно из-за осипшего горла. Потом пришла мысль, что Сэм тоже может заболеть, и он пихнул недоверчиво глядевшего на него брата в бок: - Сэмми, тут тесно, иди на свою кровать. Голова отзывалась пронзительной болью на каждое неловкое движение или резкий звук, поэтому от был искренне благодарен Сэму за то, что тот не стал спорить. Краем сознания отметил удаляющиеся шаги, и снова отключился от реальности. Озноб сменился жаром, и Дин, выпутавшись из одеяла, какое-то время пытался понять, в состоянии ли он открыть окно и дойти до кухни за водой, не перебудив всех. Оказалось, не в состоянии. Тем более, ему начал мерещиться голос отца, почему-то беспокойно его зовущий. На лоб легло что-то приятно холодное, и стало чуть легче. По крайней мере, он смог более-менее адекватно соображать и приоткрыл глаза. Отец, сидящий рядом, и доверчиво прижимающийся к нему Сэм сначала показались глюком. Дин моргнул раз, другой. Видение не исчезло. Он попытался сесть, но две руки, маленькая и большая, бережно удержавшие его, оказались настоящими. - Лежи, Дин, тебе не стоит вставать. Скоро будет полегче, обещаю. - Да, слушай папу, пожалуйста. От ощущения, что все наконец-то вернулось на свои места, стало, на удивление хорошо и уютно. В любой другой момент Дин был бы полностью и безоговорочно счастлив, но сейчас над ними тяжелой недосказанностью висело все произошедшее, и откладывать необходимый разговор еще больше не хотелось. Он сухо закашлялся, отец среагировал мгновенно: - Сэмми, принесешь воды? Тот кивнул и исчез на кухне. - Я схожу за аптечкой, - Джон хотел было подняться, но Дин удержал его за рукав. На несколько секунд воцарилась неловкая тишина. - Дин, я… - начал было Джон, пытаясь подобрать слова для извинения. Дин вдруг понял, что не хочет этого, и коротко мотнул головой, привлекая внимание: - Обещай, что никуда больше не увезешь Сэма. Джон мысленно поблагодарил небеса за то, что просьба… да нет, скорее ультиматум сына звучал именно так. Их будущее было настолько неясно и темно, что он не знал, что будет завтра. Единственное, в чем Винчестер был уверен – он хотел быть со своими мальчиками. И очень не хотел врать. А это требование он выполнить мог. Прямо встретил серьезный требовательный взгляд и твердо ответил: - Обещаю. Сын, все еще напряженный и словно ждущий какого-то подвоха, чуть улыбнулся, пожал протянутую руку. Но когда между ними вклинился вернувшийся с кухни Сэм, забравшись на кровать, крепко обнял их обоих, Дин отмер и счастливо заулыбался. И Джон заулыбался тоже. *** - Вот ты вроде умный, Сингер, - голос застывшего у окна старшего Винчестера застал охотника врасплох. - Да уж поумнее тебя буду, - фыркнул тот, проходя на кухню. - Почему все так сложно? – обернувшийся охотник смотрел серьезно и как-то безнадежно, и Бобби проглотил очередную колкость. - Не знаю, Джон. Я не в том положении, чтобы давать какие-то советы, да и тебя бесполезно ведь переубеждать. Ваше треклятое винчестеровское упрямство, чтоб его. Наверное, ты заметил, это у вас семейное. Тот раздраженно передернул плечами, и Сингер, закатив глаза, продолжил: - А теперь послушай внимательно. Гордость и упрямство хороши только для охоты. Не допусти, чтобы они разрушили твою семью. Можешь поверить, жить одному – очень больно. Винчестер, на удивление, не стал возражать и огрызаться, только задумчиво кивнул, глядя в окно. Бобби подошел, заглянул через плечо – по двору радостно носились Дин и Сэм. Поймал себя на том, что тепло улыбается, и продолжил: -И еще несколько вещей. Если что случится – обращайся. Твоим мальчикам я всегда рад. И самое главное. Я не знаю, чья заслуга, что они так друг за друга цепляются, но в этом их сила. Они защитят друг друга от всей хрени, которая будет твориться в их жизни. И не дай бог ты это разрушишь. Не смей разлучать их, Джон. Винчестер коротко кивнул: -Да, я знаю. За окном Сэм радостно носился с Джерри наперегонки, поминутно оглядываясь на брата. Дин счастливо улыбался. Они были вместе, и теперь для них все было хорошо.